Кто есть кто

Неподвижность. Гермиона сохраняла ее, попросту боялась шелохнуться, принимая его безумный порыв - поцеловать ее. Так просто, будто это был вполне логичный следующий шаг в разговоре. Они же говорили про наркотики, алиби и показания. Разве это не должно отпугивать от неё, как говорила Элис? Его дыхание на щеке было тёплым и таким нужным. А губы чуть горьковатыми от выпитого вина, Гермиона повторила его движение и Драко тут же опустил ладонь на ее скулу, мягко проходясь большим пальцем по коже. От этого ее руки вновь покрылись мурашками. А сон мгновенно улетучился из мыслей, также быстро как сошла усталость. Это было как исцеление. Не похоже ни на что. Малфой медленно втянул ее нижнюю губу и прошёлся по нежной коже зубами, в то время как Грейнджер шумно выдохнула, осознавая все до конца. — О господи, — она отодвинулась так резко и быстро, что спиной тут же опрокинулась на спинку дивана. Так быстро выскакивают из снов, страшных или слишком сладостных. Опасных и затягивающих. Она молча моргала ещё какое-то время, особо внимательно рассматривая его лицо. Он втянул нижнюю губу в рот, проходясь по ней зубами, будто они высохли. И также смотрел на неё. — Я не могу, — наконец тихо произнесла Грейнджер, едва сдерживаясь, чтобы не обнять себя руками, защитить. — Я в отношениях, у меня есть Тео.. Он тут же усмехнулся с неприятным оскалом, отвернув от неё взгляд и скрестил руки на груди. Гермиона почти тут же вспомнила за что ненавидела его в школе. Не за обзывательства и высокомерие, а за эту усмешку. Злую и холодную. Бесчувственную, сотканную из насмешки, неверия. — Интересно получается, тогда почему ты сейчас здесь? — тут же спросил он, поднимаясь с дивана, чтобы смотреть на неё ещё больше сверху. Задавить ее своей высотой. Она тут же вспыхнула, подскочив следом. Ее уши уже горели адским пламенем за волосами, а слова не могли собраться в предложения от возмущения. Почему она сейчас здесь? Захотела доказать, что доверяет ему? Бесчувственному и холодному? — Прежде чем ты начнешь оправдываться, я не говорил, что ты не можешь спрятаться от сумасшедшего следака у своего парня! — гадко ухмыльнулся он, отступая от нее на несколько шагов. — я сказал, чтобы ты выбирала, где тебе будет безопасно. И ты осталась здесь! Она закрыла рот, осознавая величину своего решения. Он действительно не заставлял, он действительно давал право выбора. И она выбрала, спонтанно, совсем не взвешенно, но только потом подумала о Тео. Гореть в аду. — Так, почему ты здесь Грейнджер? Кислород будто перестал поступать в ее горло и она стала бесшумно задыхаться. Это не было заметно, но внутри чувствовалось именно так. Она на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями и сжала кулаки. Нужно прийти в чувство и объясниться спокойно. Все эти крики, ссоры до добра не доведут. В таких ситуациях лучше говорить честно, предлагая взаимовыгодный компромисс. Она старательно выстраивала его в голове. Нужное предложение. — Понимаешь, у меня есть отношения, просто.. — Только давай без этой сказки: я не знаю что такое любовь бла бла — тут же прервал он, передразнивая ее фразу с таким ядом в голосе, что любая самая опасная кобра позавидует силе этого вещества, сквозящего в его голосе. — Ты невозможный! — прикрикнула Грейнджер, тут же выходя из себя. — Зато я себе не вру! Ты сама-то себя слышишь, какой бред, Грейнджер! — он запустил пятерню себе в волосы и потянул их будто пытался сам себе сделать больно от разочарования. — Да слышу! И считаю, что это нормально! — Ты либо любишь, либо нет. И если любишь, то принадлежишь, и тебя принадлежат. Точка! Гермиона истерично засмеялась, уперев руки в бока. Драко умел выводить ее из себя так, будто ему одному дали и пульт, и полное пособие как это делать. Поверните до характерного щелчка, готово! — Я никому не принадлежу. Я не позволю запереть себя в клетку! — Да, при чем тут клетка?! — Да потому что это одно и то же! В ее голове будто не было этого раньше. Она слышала свой голос как впервые, осознавая что сказала. Слишком много даже для себя не то, что для Малфоя. Раньше она не сравнивала любовь с клеткой ни про себя, ни вслух. Но Малфой будто резал ее ножом, и вот полилась, но не кровь, а реальность. То, чего она боялась на самом деле. И он тут же замер, будто впервые увидел ее. Пораженно смотрел, как врач на пациента с невиданной раньше болезнью. Уникальная черная больная опухль величиной с человека. — Клетка, — глухо произнес он, Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть его лица, — выходит я ошибался на счёт тебя, Грейнджер. Это было слишком. Сколько раз можно пожалеть о своих словах? За половину секунды она сделала это больше тысячи раз. И прекращать совершенно не входило в планы. Это та честность, что никому не нужна. Про которую говорят, что лучше все-таки сладкая ложь. Гермиона отвернулась от него, не поднимая век. Она скрестила руки на груди, защищая себя хотя бы так. — Проблема не в том, что ты не любишь Тео. А в том, что ты боишься попасть в клетку. Он говорил тихо и медленно, будто зачитывал приговор, в который сам ещё до конца не верил. Это так прозаично, она решала кого посадить, а кого выпустить на волю много лет. А сама боялась другого эмоционального заточения. Опасного, неизбежного. Что должно произойти, если ты кого-то любишь. — Если ты привяжешься, то попадешь в клетку где насильно держат зверей? Он говорил, а Гермиона ничего не отвечала, сжавшись поневоле. Он звучал так ошеломленно будто, Грейнджер впервые за восемь лет учебы получила «удовлетворительно», прогуляла уроки из-за похмелья, разбила все стекла в большом зале. Сломала все сложившиеся шаблоны о себе. — Храбрые гриффиндорцы.. — усмехнулся он, а затем взял бокал со стола. Гермиона слышала, как стекло соприкоснулось с гладкой поверхностью стола. Сделал глоток, поставил посуду обратно, и еще причмокнул губами, размышляя что делать. — Тинки! — закричал Малфой так, что звук будто прошёлся по хрусталикам дорогой массивной люстры над ними и она совсем немного затряслась. Или же у Грейнджер уже поплыл взгляд. — Верну тебя твоей семье нахрен, если не появишься сейчас! Его тон изменился в секунду, из приглушенного раздосадована в ледяной, в оглашающий. Он был так суров, как отец сильно провинившегося ребенка, что зовет прислугу с розгами. В этот момент прямо напротив камина с хлопком оказалась Тинки, она испуганно хлопала глазами, переводя глаза с бокалов к фигурам Малфоя и Грейнджер в добрых двух метрах друг от друга. Она непонимающе смотрела и даже чуть-чуть дрожала. — Тинки проводи нашу гостью в любую гостевую, дай ей все необходимое и не забудь про ключ, на случай, если Мисс Грейнджер захочет запереться.. — он бесчувственно выдавал фразы, и ей становилось дурно от того, сколько много он про неё считал. Она тут же обернулась к ним. — Прекрати, не нужен мне никакой ключ! Они встретились глазами впервые за добрые десять минут, что молча копались в головах друг друга. Он рассудителен и скован в серебрянные латы, она рассержена и оголена. Она чувствовалась самой себе вскрытой устрицей, что сейчас пытается снова залезть в разбитую ракушку. — Дай все, что попросит, — с выдохом закончил он и отвернулся, подойдя к окнам за мягкими складками штор. — иди. Эльф легонько потрогала ее по ноге, приглашая пройти за ней. Потому что после его слов она не сдвинулась с места, продолжала сверлить взглядом его затылок. Но когда Тинки потянула ее за собой, пошла. Перебирала ногами, едва осознавая что только что было, и что происходит сейчас. Если Грейнджер только внутри чувствовала, что может заплакать, то Тинки тряслась так будто ее выдержки хватит только на то, чтобы проводить до нужной комнаты. Будто Малфой никогда не кричал на нее раньше. Она следовала за эльфом, по сторонам разглядывая картины и большие окна. На всех изображениях были люди, множества людей. Совсем редко пейзажи с горами, тёмные леса и воды. Она пыталась отвлечься от произошедшего с помощью дела. Внутри перебирала показания и улики, что получила за этот день. Видит Мерлин, их было слишком много. Гермиона задумалась, сколько людей имеет доступ в этот дом? Ведь она узнала о том, что он защищён магией только после посещения, когда легко трансгрессировала, даже не задумавшись. Просто представила это место, которое вряд ли уже забудет. Но сколько пожирателей смерти имело сюда проход в военные годы? Кому как не обиженным тёмным волшебникам подставлять более удачливого Малфоя? — Тинки, — тихо позвала она, пока они поднимались по лестнице. Эльф вздрогнула от ее голоса, обернувшись — многим людям открыт доступ в этот дом? Из документов она знала, что сейчас у Малфоя много другой недвижимости, которой он обзавелся за жизнь. Но так было не всегда. По правилам оправданным пожирателям оставляли только одну скромную недвижимость после суда. Наследство Драко в виде огромного дома было слишком большим, чтобы достаться оправданному. Но когда мракоборцы пытались в него пробраться, у них ничего не получилось. Этот дом принадлежал ему по крови. Если бы последний Малфой здесь не жил, то не жил бы никто. И смысл в пополнении государственной казны терялся. Совет принял решения оставить оправданному весь Мэнор, во всем своем великолепии. Тинки помотала головой. — Нет, Мисс Грейнджер, этот дом был повторно зачарован после войны. Поэтому попасть сюда без приглашения невозможно. Гермиона крепко задумалась, лениво переставляя ноги по бесконечной лестнице. В доме было так мало света сейчас, что она видела лишь затылок эльфа только когда они попадали под очередной настенный светильник. — И многим обновили приглашения? Эта магия действовала так: после смерти каждого члена семьи, дух оставляет своё вето на защиту замка. Например, согласно «Истории легендарных семей» Арманд Малфой в конце десятого века основал Мэнор и запретил посещать дворец тем, чья кровь не обладает кристальной чистотой. Позже этот приказ отменил Абраксас Малфой, поддерживающий идеи молодого Тёмного Лорда. Так, из поколения в поколение, они защищали свой дом от различных угроз и открывали для новых связей. Последние умершией члены семьи были Люциус и Нарцисса. А значит вето накладывал кто-то из них. Тинки тихо ухнула в ответ на вопрос, а затем вытащила из мешочка ключи от комнат. Они поднялись в просторный холл третьего этажа, где Грейнджер ещё никогда не была. Эльф указала ей на белую дверь, а сама пошла впереди, суетливо перебирая ключи. Тинки после нескольких поворотов ключа отворила дверь, приглашая ее войти в просторную светлую комнату. — В дом имеет доступ очень немногие, мисс Грейнджер, Мистер Малфой приглашал сюда лишь Мистера Забини и Флинта, — пробурчала эльф, когда она села на кровать, осматриваясь. — Хозяин очень удивился, когда узнал, что вы легко попали сюда без приглашения. Гермиона повернулась на неё, нервно сглатывая. В горле будто оказался ком величиной с бладжер. — Хозяин не любит гостей, а приемы устраивает в доме Мистера Забини. Грейнджер хватило и часа с ним вдвоём, чтобы понять, что он совсем не любит гостей. Хотя по идее ему и вовсе не нужно было приглашать ее сюда. Как только дверь за эльфом тихо захлопнулась, она прошлась по комнате. В отличие от гостиных и коридоров, она была небольшой. Первое, что привлекло ее – пустой резной шкаф из дерева. Искусные узоры изображали какую-то сцену из мифологии. У Малфоев вообще была страсть к резной мебели, она до сих пор вспоминала целую кучу шкатулок с цветами в его магазине. На вершине шкафа, над дверцами было высечено грубое женское лицо, похожее на Медузу. В другом углу было зеркало в латунной раме, она подошла к нему, посмотрев на своё отражение. Девушка выглядела как обычно, разве что губы показались ей чуть ярче, краснее. Или это была игра ее воображения. Она притронулась к ним пальцами и шумно выдохнула. — Боже мой, что же я натворила. Смотреть на себя было невозможно, и она рывком преодолела расстояние до двери ведущей в личную уборную. Внутри была кремово-белая метлахская плитка на полу, а стены просто покрашены краской. Гермиона без доли сомнения выбрала бы сейчас душ, но в комнате стояла только ванная. Она решалась бы ещё какое-то время, но над умывальником тоже было зеркало, в котором она видела себя. На этот раз ее смутили волосы, они были не просто пушистыми, а всклокоченными, будто она только проснулась. В этот момент она вспомнила, как Малфой сминал их во время поцелуя. Она тут же включила шумную воду в надежде, что хотя бы этот звук перекроет ее мысли. — Господи, Она выдохнула, едва побарывая желание усесться на полу, а затем свернула свои волосы в пучок. Опустила голову в руки, ощущая даже сквозь кожу и кости, что там внутри все пульсирует. Ее бедный мозг хочет депортации за все, что она натворила. Можно ли считать поцелуй изменой? Несчастные, что сильно любят, но узнали о поцелуе половинки с кем-то, чаще говорят, что нельзя. Оправдывают, находят тысячу причин. Подлецы, что сделали это, считают, что можно. Если у них конечно есть совесть. Грейнджер иногда казалось, что в неё положили слишком много совести, будто она отдувается за всех, у кого ее просто нет. Например, в школе Джинни поцеловала Гарри в выручай-комнате, находясь в отношениях с Томасом. Сейчас когда она хихикая рассказывает эту историю, называет это лучшим решением в своей жизни. Если все лучшие решения на вкус как горечь костероста, она не готова это терпеть. Гарри как-то говорил ей, что много может простить жене, потому что действительно сильно любит. Ванна набралась достаточно, чтобы пена чуть ли не вылезала за края. Она выключила воду, грея пальцы о металл. Гермиона моментально скинула с себя пиджак, юбку, стянула колготки и выбросила их в сторону. Туда же полетело белье. Она опустила одну ногу в горячую воду, чувствуя что вот оно. Лекарство. Она тут же погрузилась в воду с головой, совсем забыв про собранные волосы. И вынырнув, отдышалась, размазала по щекам тушь и закрыла глаза. Может ли Тео простить ее? Ответ был очевиден. Да, может. Смогла бы она простить его? Безоговорочно да. Но что это значит для неё? Для неё его измена не была бы предательством. Он был другом. То, что она не любила его, как принято любить своих мужчин было очевидно. Она любила его как родственника, как близкого друга. И всегда думала, что с его стороны это также. Но все зашло слишком далеко уже после того, как они поцеловались. Это даже ощущалось как лишнее. И она поступила правильно тогда, остановив его порыв. Это могло спасти их. И причина была достаточно ясной - работа. Ничто не должно мешать выполнять обязанности, ведь на них слишком много ответственности. Но потом повела себя бездумно, отправившись зализывать раны к нему сама. Эгоистично. Она испортила все, собственными руками. Джинни как-то говорила, что когда у мужчины и женщины нет пары, они оба взрослые и за традиционные ценности, то дружба должна превращаться в любовь. Это нормально и даже хорошо. Это крепкая связь, которая позволит построить хорошую, гармоничную семью. И в этом было так много логики, но так мало настоящих чувств. Поэтому ощущалась как клетка. Как обязанность, закон природы, который хочется проверить на правдивость. Как советы о том, что нужно выбирать того, кто любит тебя больше, чем ты сам. Наверное, это и правда дельная рекомендация, если тебе нужны отношения. Просто отношения. Это же просто, позволить себя любить. Не то, что загонять себя в рамки, пытаясь выстроить что-то совместно. С Малфоем все было по-другому, почти противоположно от принятого, хорошего шаблона. Они никогда не были близки, лишь за последний месяц худо узнают друг друга, нанося раны. Он был опасным, как смертельная болезнь, все время сменяющая гнев на милость и обратно. То добр, то зол, то агрессивен, то беспристрастен. Гермиона велась на каждую новую личность Малфоя, как на беспрекословную истину, и за все получала. Они повреждали друг друга, тут же делая несколько шагов назад, чтобы оценить результат. Проверить насколько ещё хватит. Грейнджер подхватила пенный комочек и подкинула его в воздух, любуясь как белые крошки отлетают в разные стороны. Одна из них попала ей прямо на нос, заставляя сощуриться. Она тут же сдула ее и прижала колени к себе. Он защищал ее, не раздумывая отодвигал за себя во время опасности. Он поцеловал ее так будто это было нужно ему как воздух. Как ей. Гермиона потёрла лицо водой, а затем неосознанно провела пеной по волосам, хватаясь за голову. Он не приглашал никого в этот дом. Только своих самых близких друзей и ее. Неожиданно ее. К чему это все? Он доверял. Ничуть не меньше, чем она сама. И такое доверие не возникает просто так, оно – основа, и оно – следствие. Она выскочила из ванны, прямо на мокрое тело натягивая белье, а затем запахивая на груди мягкий махровый халат. Гермиона чуть не подскользнулась на мокром полу и выскочила из ванной, а потом и из комнаты, спеша так будто опаздывает на Хогвартс-Экспресс. Она быстро преодолела бесконечные мраморные лестницы, выбежав в холл. Здесь было значительно холоднее и уличный воздух обдувал ее голые мокрые ноги. — Я сошла с ума, — прошептала она себе, мечась между знакомыми дверями, ища ту самую. Ведущую в гостиную. Она отворила одну и тут же заметила те большие сплошные двери в гостиную комнату. Слишком большую, чтобы сидеть там одному. Она нетерпеливо дёрнула ручку и быстро зашла. — Малфой, я.. — начала было она, но тут же увидела его спокойное лицо с закрытыми глазами. Он спал, развалившись на кресле. Его руки раскиданы по подлокотникам, а голова откинута назад. Брови сдвинуты, будто он видел кошмар прямо сейчас. Вероятно с ее участием, где она снова не принимала его слова. Нечаянно. От ее голоса он чуть поерзал на сидении, но остался в той же позе. Наиболее удобной. Гермиона смотрела за ним. Видеть Драко Малфоя беззащитным было совсем в новинку. Ведь даже в клетке следственной камеры он был настолько раздосадован, что не казался безоружным. Малфой всегда был под защитой своих серебрянных лат. Невидимых и совершенных в своем холодном великолепии. Их явно было больше чем один. А сейчас он сидел в кресле и тихо сопел, пальцами придерживая бокал в руке. Что она собиралась ему сказать? Его вид полностью выбил из неё все мысли и предположения. Гермиона тихо подошла к нему, на фоне тишины, слыша как капли падают с ее волос на пол. Она забрала бокал из его пальцев, поставив его на столик. Она следила за его лицом, чувствуя как внутри разливается тепло. Будто она заботилась о ком-то, кого хорошо знала. А может быть по сравнением со всем миром, она знала его и правда хорошо? Она взяла плед с дивана и накрыла его тело. В комнате было действительно холодно, и Грейнджер посмотрела по сторонам в поисках источника морозного ветра. И заметила приоткрытую дверь на веранду из комнаты. Она подошла ближе. За стеклом был чудесный вид в сад, даже сейчас в холода он был прекрасен. Совсем не аккуратен, как классический английский, а более свободен и легок, как французский сад. Об этих отличиях ей постоянно говорила мама, последние пять лет увлекающаяся ландшафтами. Она закрыла дверь, кинула на него последний взгляд и направилась в гостевую комнату, чувствуя и облегчение, и недосказанность.

***

На утро она покинула Мэнор около шести утра. Быстро собралась и сбежала. Поняла, что то, что хотела сказать вчера, не сможет воспроизвести снова. Все казалось сплошным бредом. Что она могла еще ему сказать? В их ситуации слов было мало. Вторая причина - дела. Они не терпели отлагательств. Ей хотелось заняться следствием даже в собственных выходной. Раньше она боролась с этим. Тео тоже сражался с ее трудоголизмом, в выходные приглашая ее на свидания. Но Грейнджер хорошо знала как прекрасно можно уйти от любых размышлений, посвятив добрые несколько часов усердной работе. Гермиона вышла за ворота в 5.55, чувствуя себя свободной и легкой, вдыхая морозный, лесной воздух. Но как только обернулась на дом перед трансгрессией, то сразу же заметила его в окне на первом этаже. Он рукой придерживал тяжелую штору и следил за ней. Она попыталась прощально улыбнуться в знак того, что не в обиде, но получилось на редкость коряво. Она трансгрессировала на лужайку перед домом, быстро забежала в него, заперев дверь. Немного отдышалась, ловя на себе внимательный взгляд Живоглота, и наложила на дом защитные чары. Она смогла успокоиться только после этого. Наверное, если бы у Живоглота был выбор, то он бы уже давно покинул дом своей параноидальной хозяйки. Гермиона подхватила его и понесла наверх, поглаживая по мордочке и мысленно благодаря, что у него нет выбора. Гермиона категорически жалела, что сегодня ещё не понедельник. Потому что она могла думать только о работе. Она попыталась решить свои проблемы по-другому, вытащила из шкафа запылённый старенький телевизор родителей и поставила один из любимых фильмов, но уже через пятнадцать минут поняла, что убийца - дворецкий. И вообще она знает дело из этого фильма досконально, а вот собственное нет. В котором нет ни одного дворецкого, чтобы обвинить его во всех проблемах. Она с раздражением вытащила кассету и хотела взять другую, как в дверь позвонили. Она замерла, а затем вложила палочку в рукав и стала красться к двери. Звонок прозвучал ещё раз. Она потянулась к глазку и в неверие тут же открыла дверь. — Ну, наконец-то Грейнджер, я думала ты там умерла! — возмутилась Элис тут же бесцеремонно вторгаясь в ее дом. Гермиона не спускала с неё пораженного взгляда. За все время, что они работают, Эл пришла к ней впервые. Это показалось ей подозрительным. — Что тебе нужно? — удивилась она, заметив как та замешкалась на входе. Не раздевалась, но при этом зачем-то зашла, осмотревшись. Она огляделась по сторонам, будто высматривала кого-то, а затем дружелюбно улыбнулась. — Да ничего, просто проведала, но раз ты не рада меня видеть, тогда до завтра! — она дернула ручку на себя, и в этот момент Гермиона схватила ее за руку, на которой поблескивала широкий ремешок из золота. — Классные часы, Эл, дорогущие наверное? — спросила она, наставляя на девушку палочку из рукава. Элис ничуть не смутилась, заметив воинственный настрой. — Мерлин, тебе надо голову лечить, сходи к врачу! — Скажешь мне кто тебе платит, или поговорим об этом на работе в другом ключе? — спросила Грейнджер, замечая что Элис и правда не удивилась. — Ну, а ты мне скажешь с каких пор ночуешь у Малфоя, м? — спросила она, издевательски поднимая бровь. Страйк, гол. Гермиона неверяще смотрела на неё, не опуская палочку, и вспоминала все те моменты, когда Малфой все знал заранее. Пока Элис едва сдерживалась, чтобы не засмеяться во весь голос, наблюдая за ней. — Ты сливаешь следственную информацию Малфою? — пораженно спросила она. — Нет, всю следственную информацию ему сливаешь ты сама, он иногда у меня такое спрашивает, что даже я в шоке. Я просто сообщаю, что с тобой все в порядке. Его это волнует. — она закатила глаза на последней фразе, снова дёрнув ручку, чтобы смыться. Но вряд ли кто-то может так просто уйти от следователя со стажем. — Стоять! — прикрикнула Грейнджер, продолжая держать палочку, а затем ногой захлопнула дверь прямо перед ее носом. — Он же платит тебе, чтобы ты не спалилась. А ты спалилась. Элис перестала улыбаться, сложив руки на груди. Да, Грейнджер хорошо понимала логику Малфоя. Не только он успевал прочитать ее за время ссор. — Поэтому поможешь мне, а иначе я попрошу Малфоя сократить твое жалование.