рассветы, закаты, подростки

— М? Мм… Утренний блеклый, нерождённый ещё, свет пробивался сквозь неплотно задёрнутые шторы, но не это стало причиной моего пробуждения. Одеяло приподнялось, обнажая пальцы, чужие руки прошлись выше от живота к груди, а я снова дёрнулась. — М! Сон исчез окончательно, когда язык Ромы стал жалящим и быстрым. Ненавижу буквенную методику, которую мы пробовали года два назад. Ненавижу медленность и страсть к наблюдению, которая нападает на него порой. Люблю, когда так. Быстрее. Ещё быстрее. Вцепилась рукой в кровать, другой — ему в волосы. Тело бесконечно растянулось в пространстве, а утро и вовсе куда-то смялось и растворилось. И я — вместе с ним. Назад просыпалось тяжело, тяжелее, чем в первый раз. После оргазма всегда возвращаться тяжело — la petite mort. Мысль, что неплохо было бы теперь заняться Ромой подталкивала, но, господи, вечно бы так лежала. Впрочем, было что-то лучше, чем просто лежать. — Ром? — Спи уже, — он рассмеялся из другой части спальни, а значит я всё-таки проваливалась в короткий сон. Не было нужды открывать глаза, чтобы знать — сейчас он расчёсывает перед зеркалом отросшие с нашей последней встречи волосы, тянется к полке, чтобы взять с неё очки. Позавтракает и сядет работать, ожидая, пока я окончательно проснусь. Зато ночью мы поменяемся местами. — Ну уж нет! — я рывком села, а в него полетела подушка, не долетела конечно, мышцы-то расслаблены после сна, ну и ладно. Внимание я точно привлекла, — а ну-ка иди сюда! Я проснулась. Открыть глаза стоило ради его улыбки. Когда он улыбался, у меня почва под ногами терялась, и даром, что сейчас сидела. Рома шагнул ко мне — я двинулась к нему. Ближе. Сейчас бы обнять крепко и не пускать никуда, никогда. Или не обнимать. Как удачно, что белья на мне не было. Ну, доброе утро, муж.

***

— Спасибо за лекцию, Анна Геннадьевна. — До свидания! — Было очень интересно! — Спасибо за внимание, ребят, надеюсь, что ещё увидимся вживую. К практике-то точно выпустят. Свернула окошко зума, а потом открыла его назад, выключила совсем от греха подальше. На сегодня всё. Закрыла книгу из которой зачитала студентам несколько абзацев, бережно провела пальцем по вдавленным буквам обложки «Полдень». Встала и потянулась. Дистанционные лекции были сплошной пыткой, но, если бы не они, не вырвалась бы к Роме. А это чего-то да стоило. Он был в кабинете. Предлагал мне его отдать, но я слишком любила свою утеплённую мансарду. Моя личная мастерская, библиотека, укрытие — и теперь студия видеотрансляций. Поэтому — тихонько, вдавливая стопы в гладкое дерево, лишь бы не поднять лишний шум, прокралась вниз, потянула на себя дверь. Как и думала, Рома сидел перед ноутбуком, сводя экселевские таблицы. Понятия не имею, как ему это удавалось, но за тот зачет, что он сдал за меня на третьем курсе, благодарна буду по гроб жизни. Выбора у него, конечно, не было, мы тогда уже год как встречались, но все равно. — Освобожусь минут через сорок, пообедай без меня. — Угу. Мне здесь нравилось. Много книг, аккуратный стол, светлое дерево с вкраплением темного. Много света. Голубые воздушные шторы как в спальне. Вид на лес. Поцеловала его в волосы, взъерошила, портя прическу и вышла. Иногда мне нравилось сидеть на подоконнике, пока он работал, однажды я провела так всю подготовку к зимней сессии (а потом он чуть не вылетел из университета, закрывая долги, которые нахватал, но как мы с ним писали шпаргалки, а потом я с парой одногруппников отвлекала преподавателя, чтобы он сдал — другая история), но сегодня и правда хотелось есть. Дверь за собой прикрыла. Явно буду греметь посудой. В холодильнике нашлась вчерашняя отбивная и банка кукурузы. Разогрела сковородку, бросила туда всё, залила яйцом. Сойдет. На ужин приготовлю какую-нибудь пасту, а днём мы привыкли питаться подножным кормом. Слишком заняты, чтобы готовить, а доставка уже приелась. На самом деле, наборы продуктов для приготовления с рецептами стали нашим спасением. Очень практичный бытовой предлог, чтобы побыть ещё немного вместе. Достала лимонад, вытянула ноги, закинув на барную стойку. Кухня тоже была светлой. Поверхности в серых тонах. Никаких штор. Окна на вход во двор. Большие такие, как я люблю. Идеально чистые. Каждый июль, когда я приезжаю, мы устраиваем генеральную уборку. Тогда Рома помогает мне завязать на голове косынку, и мы ползаем по дому сверху вниз, отчищая малейшую грязь. В остальное время чистотой занимаются горничные. Надо было видеть лицо Лолиты, матери Ромы, когда она это узнала. Тогда мы трое серьёзно поссорились, каждый друг с другом. Я даже хлопнула дверью. Закончилось хорошим таким сексом на подоконнике, обвалили гардину. Это было сразу после того, как отец отписал Ромке дом. Негласно он жил здесь с семнадцати, но вот по бумагам — мы как раз заканчивали вуз. Подарочек. Он тогда сдержанно кивнул, а я молча кипела, потому что это значило, что Роман Валерьевич не изволит остаться со мной в городе, ставя точку в нашем затянувшемся неозвученном споре. На этот раз секса не было, было расставание длинною в три недели, пока не встретились в аэропорте Цюриха — я пьяная, в расстёгнутом пальто, он взвинченный, с отметинами недосыпа на лице; мы почти провели Потсдамскую конференцию, только в шестистах с лишним километрах от Потсдама, впрочем, что нам — русским. Но целовались как безумные, конечно. Решили попробовать. Не бросать, то, что выросло между нами. Не бросать нас. С тех пор — с некоторыми перестановками по времени — жили на два, три, четыре дома, сколько там я заводила, мотаясь с аспирантурой-слеш-переучениванием-слеш-преподаванием по миру. Потом прибавились его командировки. Стабильные два месяца в год вместе, шесть — приезжая на выходные, оставшиеся — как придётся. «Рома, извини, у меня самолёт. Москва-Париж-Милан-Москва». Спасибо, Рома Зверь, пророчески вышло. Ладно, песня меня бесконечно забавляла. Особенно с учетом того, что жить вот так мне пришлось с оборотнем. Самым обыкновенным. Мохнатым упрямым волчарой из-под Тюмени. Я затянулась ашкой. О! ореховая. Перед поездкой перемешала коробки, так что теперь каждый раз игра в угадайку. Нахваталась у студиозов. Курить не самое лучшее, Минздрав не рекомендует, но вкусно, зараза. От кайфа прикрыла глаза. Поэтому-то и заметила её уже когда растрёпанная девушка преодолела половину пути от дороги к дверям.