Слепые чувства

      Остался последний урок — физкультура, и после этого друзья пойдут гулять в ближайший парк. Саигику повезло, что у него было официальное освобождение от физических нагрузок, но… а как потом, когда оно закончится? Как сдавать нормативы, да и вообще просто бегать в строю? Хотя с этим можно разобраться потом. Сейчас лучше отдохнуть после слепых хождений по школе и повторить материал, рассказанный за сегодня.       Вставив наушники в уши и поставив первую попавшуюся запись с диктофона, Саигику откинулся назад, облокотившись о стену, и сконцентрировался на голосе учителя и самой лекции. И тут он задумался: а как писать самостоятельные и контрольные работы? Сказать учителю, что после аварии мозги не варят? Расспрашивать Тэтте о каждом задании? Всё время сидеть дома?       Нет. Так нельзя. Нужно что-то делать с этим. А что если… провести операцию? Да, он знал, что это дорого, и шанс на успех слишком низок, но лучше попробовать и, если не удастся, понять, что с этим ничего нельзя сделать, чем сидеть, сложа руки и смирившись с пожизненной инвалидностью.       Наушники резко выдернули, и позже послышался голос друга: — Теперь-то ты слышишь? — А?.. Мичидзу, прости. Просто задумался. — Да вижу я, и ты капитально задумался. Урок уже закончился, а некоторые переоделись. Ладно, неважно. Мы же идём гулять? — Конечно идём.       Подхватив рюкзак и накинув его на плечо, Саигику поднялся со скамейки, на которой просидел весь урок. — А Тэтте? — Он в раздевалке, скоро будет. — Тогда давай подождём. Тэруко тоже часто задерживается.       После недолгого ожидания трое вышли из спортивного зала и направились на первый этаж в гардероб. Накидывая куртку на ходу, Мичидзу снова резко подхватил на руки Тэруко и посадил её на свои плечи. — Ну что, ты всё собрала? Мы можем идти? — Ты меня до инфаркта довести хочешь?! Зачем так резко?! — Ну прости, принцесска моя. Если хочешь, в качестве компенсации я понесу тебя на плечах. — Ура! — она обвила шею лучшего друга. — Неси. — С удовольствием.       В тот момент Саигику и Тэтте очень даже быстро разговорились: — Ну как тебе в этой школе? — Да всё просто прекрасно: хорошо объясняют материал, коридоры и кабинеты обустроены удобно и красиво, да и к тому же успел найти себе друзей. Что ещё нужно для отличной школьной жизни? — Ты прав. Тебе очень повезло с тем, что ты поступил именно в эту школу.       Четверо вместе вышли из школы и направились к парку. Уже голые деревья, прохладная, а иногда и холодная погода, частые дожди. Саигику уже столько всего пропустил, пока находился в долгом сне, насчёт чего очень жалеет. Его любимая пора, когда всё вокруг горит огненно-яркими красками, была упущена… как и возможность увидеть её в последующие годы. — А откуда ты? Расскажешь что-нибудь о своей жизни до переезда в Йокогаму? — Нет проблем. Я приехал из Коганеи. Слышал про этот городок? — Конечно! Говорят, что там очень много пышных деревьев, а ещё есть парк, в котором произрастает около сотни деревьев сакуры! Это правда? — Да, а ещё там проводится фестиваль сакуры, во время которого можно насладиться сладким ароматом цветения этого чудесного дерева и выпить вкусный чай. Там очень красиво, правда плотность населения на такую маленькую территорию огромна. — Ты из-за этого переехал? — Нет. Маме предложили прибыльную работу в Йокогаме, из-за чего нам пришлось переехать. Было, конечно, жалко уезжать из Коганеи, но, честно сказать, этот городок площадью чуть больше десяти квадратных километров — такая дыра. Слишком много человек на такую площадь, да и поразвлечься негде. Тут хоть попросторнее и интереснее.       Какое-то время оба молчали, слушая, как Мичидзу развлекается с Тэруко, что вызвало мягкую улыбку на лицах обоих. Младшая сестра счастлива… благодаря этой мысли Саигику иногда даже забывал о том, что когда-то видел. Будто полная слепота — это норма, и такое было у каждого. — Саигику, а ты тут с рождения живёшь? Или переехал?       Парень поднял голову вверх и уставился в тусклое небо, которое заволокли серые облака. Он вспомнил это небо, крупные, но редкие капли дождя… и будто бы смог увидеть то, что повторялось из года в год: осень, холод, ветер, дождь. Саигику уже знал это наизусть, так как… — Йокогама — мой родной город.       Именно этот город подарил ему море чувств, воспоминаний, знаний и жизненного опыта. Но в первую очередь он подарил ему жизнь. Жизнь, полную ярких моментов и горя, наслаждения и боли. Этот город научил его жить, проходить через все трудности, не опуская руки, что Саигику сейчас и делал: шёл вперёд, не сдаваясь. Он обязательно добьётся прошлой жизни: лёгкой, беззаботной и весёлой, а не слепой. Ему не хотелось быть окружённым полной темнотой, хоть глаза выколи. А вообще они не нужны, и парню очень хотелось надеяться, что это на пока, и совсем скоро это вылечат.       ***       Во время семейного ужина все молчали, уныло перемешивая вилкой рис, пока Саигику не проговорил: — Мам, пап, я тут подумал… Может, провести операцию на глаза?       Он понимал, что слишком быстро сдался, продержавшись всего лишь неделю после выписки из больницы, что он слаб. Но… так ведь тяжело, даже очень. Было бы куда лучше потерять любое другое чувство полностью, но никак не зрение. Но несмотря на это он нашёл в себе смелость заговорить об этом, тем более во время немого ужина. — Я понимаю, что… шанс успеха низок, а риск потерять деньги зря велик. Мы проконсультируемся с врачом, и если он посоветует, то мы попробуем. Жизнь построена на риске, каждый день мы рискуем. Деньги — не самое большое, что можно потерять. Я могу отдать все свои сбережения, но… — из его правой руки упал столовый прибор, со звоном ударившись о тарелку, а глаза, не имеющие никаких бликов, начали сверкать. — я так больше не могу… Я пытаюсь жить, как раньше, я старался сдерживаться… Но я уже не могу…       Саигику мысленно упрекнул себя за то, что выбрал эту тему для разговора во время ужина. Но в рабочие дни только в этот момент вся семья была в сборе: дети делали домашнее задание, повторяли изученное, мама занималась делами по дому, отец работал с документами, а утром и днём никого не было дома. А значит, только сейчас была возможность обсудить эту тему.       Тэруко подскочила и, громко всхлипнув, обняла своего брата со спины, уткнувшись носом в его плечо. — Саигику, это всё из-за меня… Прости… — Я же сказал, не думай об этом…       Он прошептал это, фальшиво улыбнувшись и накручивая её прядки волос на пальцы. — Саигику, завтра выходной, ближе к полудню сходим к врачу. Я не обещаю, что всё получится… Я даже представить не могу, как тебе тяжело.       ***       Родители пытались сделать хорошую жизнь для Саигику: записали его к лучшему врачу-хирургу Йокогамы — Мори Огаю, на осмотр, были готовы вложить в операцию кучу денег, а если она не увенчается успехом, помогать ему, чем только можно и нельзя. — Ну что там?       Мужчина откинулся на спинку стула, несколько секунд обдумывая ответ и переваривая полученную после осмотра информацию. — Операцию можно провести минимум через месяц-полтора, но желательно на пару-тройку недель попозже. Если обстоятельства требуют, то через месяц тоже можно. Надо ходить раз в неделю на осмотр, чтобы понять: есть ли какие-либо осложнения или нет. Но нельзя сильно нервничать. Это может плохо отразиться, и тогда шансов на успешную операцию не будет. Плакать можно: глазница будет смачиваться слезой, что не даст ей полностью высохнуть, иногда это будет даже полезным. Но постарайтесь избежать стресс и депрессию. И будьте поаккуратнее. — А никаких других проблем после аварии нет? Каких-нибудь нарушений после переломов, внутренних повреждений и прочего? — Ничего из этого не наблюдается. Всё хорошо, за исключением зрения. — Огай протянул женщине свою визитку. — Здесь мои контакты и доступное для осмотра время. Выбирайте по одному сеансу в неделю когда вам удобно.       Саигику вспомнил каждый вечер, начиная с выписки из больницы. Ни один вечер не проходил без этих чёртовых слёз, противно щипавших щёки. Происходило это всегда по-разному, но в основном парень старался плакать, когда находился один в ванной или в своей комнате. Довольно часто он запирал дверь на замок, потом плюхался на кровать, уткнувшись лицом в подушку… и плакал. Не жалея слёз и своего голоса, так как редкие, но громкие всхлипы были слышны даже из комнаты Тэруко, которая часто к нему приходила, пыталась успокоить, в тысячный раз просила у него прощение, а потом, поняв, что ему всё-таки нужно выплеснуть эмоции наедине, стала делать это всё реже и реже, а исключением было лишь только когда всхлипы становились уж слишком громкими, и подросток даже начинал стучать кулаком по кровати, а то и по стене. Когда он промывал руки, невольно его стеклянный взгляд поднимался к зеркалу. Сначала всё было хорошо, но потом Дзёно начал бояться, что… он может забыть, как выглядит. Как бы нелепо это не звучало, но всё же. Мог забыть про свой острый нос, тонкие губы, каштановые глаза и пепельные волосы с окрашенными в рубиновый цвет кончиками. Но своё лицо его не так уж и сильно волновало. Самое страшное — это лицо его лучшего друга и любимой сестрёнки. Это уже внушало ужас от одного лишь представления. А потом, ещё через несколько дней после первого осмотра, он понял, что…       Ему интересно, как выглядит Тэтте. Саигику сам даже понять не смог, как это произошло, но обычные отговорки, наподобие: «Каждый человек хочет знать, с кем дружит, вот и я хочу», снимали камень с плеч, тянущий в бездонную глубь моря смущения и вопросов, которые в первую очередь были адресованы самому себе.       И когда подросток впервые задумался об этом, понял, что с того самого дня, когда прошёл осмотр, безвылазно просидел дома и даже не хотел выходить. Вернее, боялся выходить. Да, Саигику знал, что ему надо учиться, но… он понимал, что ему тяжело в школе, а переводиться в другую не хочет. Надо для начала привыкнуть дома к слепой жизни, а потом уже приходить в школу. Маленькие шажки, хоть и тяжело, но приведут к большой цели, вместо того, чтобы шагать галопом по Европам, а потом навернуться в болото ошибок и неудач.       А ближе к тому же вечеру последовал телефонный звонок. Саигику уже настолько привык к мёртвой тишине, что даже тихий рингтон заставил его подскочить с кровати, а сердце забилось так резко и быстро, что в любой момент было готово разломать рёбра, разорвать тонкую кожу и выскочить. — А-ало? — Саигику, привет. Не отвлекаю? — Ох, Тэтте, привет. Нет, я свободен. Что-то произошло? — В том-то и дело, что да. — В телефоне послышался разочарованный вздох. — Тэруко сказала, что тебе плохо, поэтому сидишь дома уже целую неделю. Хотел проведать тебя и, если надо, чем-то помочь. Просто ты на сообщения уже неделю не отвечаешь, я перепугался.       Чёрт. Саигику же забыл про мессенджеры. И как ответить своему другу?.. — Ой, ты мне писал? Извини, мне настолько плохо, что я даже телефоном перестал пользоваться… — ох, как же не хотелось врать, но приходилось, из-за чего совесть грызла… нет, не грызла, а пожирала изнутри. — И не надо, всё хорошо. Так, ерунда, на то есть свои причины. — Прости, если звонок сделал тебе только хуже. — Да брось, не помру же из-за минуты разговора. Удачи в школе. — Давай, не хворай.       Тихий вибрирующий звук, и Саигику отложил телефон на стол, облокотившись локтем о стол и положив голову на кулак. Как же всё-таки тяжело жить без зрения…       Но мысль о том, что другие как-то живут с этим, а некоторые даже умудряются стать лучше многих зрячих людей, подбадривала, не давала опускать руки. «Я должен пройти через это. Неужели я хуже других?» — эта фраза постоянно вертелась у него в голове, а иногда и вырывалась с губ, хотя Саигику даже не понимал, с кем говорит: сам с собой, с тишиной, или надеялся, что именно в этот момент Тэруко пройдёт мимо его комнаты и услышит мысли в слух.       А на следующий день Тэтте рассказал Мичидзу о состоянии одноклассника, что натолкнуло его на мысль: — Надеюсь, он просто заболел. Лишь бы это не были осложнения после операции и комы. — Чего? — А, ты не в курсе?       И Тачихара рассказал Суэхиро о том самом происшествии, ничего не скрывая: авария, переломы, потеря дыхания, кома, после чего новенький задумался: Саигику же весёлый парень, который живёт на позитиве… и уже пережил то, через что пройдёт далеко не каждый взрослый. Это же насколько надо быть сильным духом, чтобы не броситься в объятия лучших друзей, плача навзрыд и жалуясь на то, что после аварии до сих пор голова раскалывается, иногда задыхается, давление и пульс скачут? И не только нажаловаться друзьям, но и учителям, мол: «Я не могу, мне ужасно плохо, я потом всё выучу и сдам, только отстаньте от меня на последующий месяц, а ещё лучше на два». И разве Саигику говорил что-то подобное хоть раз? Нет. Он терпит это, как должное, как ерунду какую-то, словно заноза в палец попала. Только рана из-за этой занозы загноилась и болит так сильно, что на всю жизнь хватит, да и останется осадок. Только его друзья не знают о том, что этим осадком является полная потеря зрения.       А может, рано или поздно Дзёно всё-таки не выдержит этих вечерних и ночных рыданий в подушку, выйдет в школу и выплеснет всё, что так и давит на него? Может, он окончательно раскроется перед двумя одноклассниками, которым доверяет?       Это уже давно вертелось у него на уме. Но он всегда говорил сам себе: «Нельзя, ты должен сохранить это в строгом секрете и дождаться операции. Если всё получится, то прекрасно, можно забыть про все эти проблемы. А если нет, продолжу жить, как живу уже две недели. Закончу школу, поступлю куда-нибудь, а там уже как пойдёт».       На экзамены плевать, Саигику неглупый, разберётся. Но как же сладость весёлой жизни, море положительных эмоций… его любимые новогодние фейерверки?..       И тут он вспомнил то, что повторялось из года в год. Яркие огни, громкие взрывы, слышные по всей Йокогаме, и всё это в полуночной темноте, а довольно часто снежные хлопья только добавляют красоты, незабвенности в то событие, на которое съезжается немалое количество жителей города.       Но если операция не увенчается успехом, то прощайте, любимые новогодние фейерверки, до которых осталось всего ничего — два месяца.       С этими грустными мыслями Саигику заснул, так и не встав из-за стола и не убрав голову с руки.