Корми демонов по расписанию.

      Твои руки пахнут порохом. Мне кажется, этот запах существует только в моей голове, потому что ты давно не был на стрельбище, и уж тем более ты давно не ввязывался в споры, которые решаются свинцом в чьей-то голове. Я чувствую деревянные зубчики, разделяющие пряди волос. Слушаю твоё дыхание, какое оно ровное, размеренное, как гул исправного двигателя. Иногда ты напоминаешь мне машину, внутри которой сгорает топливо. Массивный корпус, острые черты, отточенные движения, в которых нет какого-то нервозного подтекста, что часто присуще моим. Когда ты начинаешь вести себя по какой-то хорошо просчитанной программе, я напоминаю себе, что ты приходишь иногда с повязками и пластырем, а значит, все ещё состоишь из плоти и крови, следовательно, мы с тобой всё ещё хотя бы немного, но похожи. — Ты не спросишь, почему я приехал? — Если бы ты хотел, ты бы рассказал. В зеркале отражается твоя комната. Она небольшая, с невысокими потолками, только чтобы тебе не пришлось врезаться головой в люстру, есть большое окно, занавешенное плотными шторами. Шкафы нагружены книгами, жёлтый свет лампы проливается на хаос, царящий на столе. В твоем государстве работают электростанции и дымят заводы, но пишешь ты чернилами: перо слегка отливает медным блеском. Ты дисциплинируешь себя даже в такой мелочи, как письмо, переделывая из-за маленькой кляксы всё с самого начала. У тебя очень красивый графичный почерк. Каллиграфия успокаивает, и мне хотелось бы научиться, но рано проявляющаяся дрожь в руках превращает буквы в уродливых монстров. Как ты умудряешься дешифровывать мои письма — загадка, но ты читаешь их, каждый раз, и отвечаешь, когда будет свободная минутка. Ты чуть оттягиваешь мои отросшие волосы. Я держу их в коротком хвосте, чтобы не было нужды мыть так часто, но и позволить себе более длинные не могу, в противном случаи, придется возиться с прическами и колтунами, чего я не люблю делать. Настолько, что в мой очередной ночной визит, ты решил сделать это сам. — Почему ты не предупредил, что приедешь? — Не успел. Мне нужно было срочно вырваться из дома. — Почему сюда? — Мы соседи. — Ты не договариваешь. Очень мило с твоей стороны пытаться заплести косу. Туговато, но я молчу, по очереди разминая пальцы, стараясь игнорировать громкий хруст. — Иногда мне нужна твоя компания. Сейчас она понадобилась мне слишком остро, чтобы выжидать несколько дней для связи и договоренностей. — У тебя седина. — Правда? — Ты угукаешь в ответ. — На загривке. И на висках тоже. Я молчу о том, что видел в ванной пузырек с краской фиолетового цвета. Прочищаю горло. — Что тебя так мучает, что ты срываешься чёрт пойми куда, считай, что без охраны? — Некоторые вещи не так просто объяснить. Ты знаешь, мысли страшнее монстров в темноте и гипотетических маньяков в кустах. — А если по-человечески? — Мне не хватает общения. Равного общения. Непринужденного, если хочешь. Ты не общаешься со мной, как с умственно отсталым, не проходишься по слабым точкам и не делаешь вид, что меня не существует. У меня определенно есть мотив приезжать сюда, когда мне так сильно нужно быть с кем-то рядом. — Ты не отвечаешь на вопросы, а только провоцируешь их. Вздыхаю. Твои горячие ладони отстраняются, и у меня появляется возможность развернуться, чтобы посмотреть тебе в глаза. В них очень много усталости и суровости. Отросшая щетина тебе очень идёт. Я складываю руки на бедрах, чтобы они не привлекали внимание своим хаотичным подрагиванием. — Кошмары. Они становятся изощреннее и сильнее от ночи к ночи. Ты мог бы сейчас фыркнуть, отправить меня куда-то подальше, чтобы не вникать, в такие, казалось бы, мелочи, тем более рожденные не твоей головой. Ты мог бы сказать мне очень много ругательств разной степени вульгарности и грубости. Но вместо этого, ты сцепливаешь руки замком, опираешься локтями в колени и пристально смотришь в мои глаза. — О чём? — Чаще всего о полной беспомощности во всех её проявлениях. — Тебе всё ещё снится сожжение. Киваю. Но не отворачиваюсь. Хотя это был вовсе не вопрос, а утверждение. — Куро когда-то говорил, что это самая болезненная смерть. — Не хотелось бы проверять. Ты так и не скажешь, что конкретно там происходит? — Контекст так важен? — Может, потому что тебе проще его игнорировать, они тебя так мучают? Я вот знаю имена своих демонов, а знаешь ли ты? Почему-то мой взгляд цепляется за цепочку на твоей шее. Подвеска спрятана под рубашкой, но, кажется, я вижу под тканью очертания заветного ключа. — Кто тебя сжигает каждую ночь? — Никто. — Ты вскидываешь одну бровь в непонимании, наклонив голову. - Я поджигатель. Мы сидим под куполом тишины некоторое время. За стеклом, на улице, шуршит дождь и воет одинокий ветер. Запах пороха начал отступать, уступая место травяному шампуню и кофе. Ты выпрямляешь спину, а я закидываю ногу на ногу. Смотрю снизу вверх, как ты поднимаешься, чтобы походить немного взад-вперёд по комнате. Мои слова задели тебя, или мне только так кажется. Ты доверяешься настолько, что поворачиваешься ко мне спиной, останавливаясь около двери, на несколько секунд, чтобы развернуться и промаршировать до окна. — Тебя что-то так задело? — Мне просто интересно, кто так тебе не угодил. — Оставим это до другого очередного ночного визита? Ты оборачиваешься. Улыбаешься мне, уголком губ, как умеешь. — Ты не расскажешь? — Расскажу. Просто... Не сейчас, наверное. Ты как никто понимаешь, как трудно порой отпирать то, что спрятано за душой. Наверное, я возвращаюсь сюда, потому что тут безопасно. Не из-за охраны или осознания, что ты прекрасно обращаешься с оружием, роль которого может сыграть всё, что попадет под руку. Нет. Дело скорее в каком-то... Парадоксальном единстве. Наверное, мы просто приглянулись демонам друг друга, не иначе.