Let's Cross Over

Волдеморт проснулся, его глаза казались сухими и липкими. Он понял, что находится в кровати Гарри, закутанный одеялом до подбородка. — Хорошо. Ты встал. — голос Гарри мягкий, и когда Волдеморт сел в постели, он увидел Гарри, сидящего в кресле у кровати. На тумбочке стояли две дымящиеся чашки чая. — Теперь ты можешь сказать мне, что было вчера вечером. Взгляд Гарри нежный, и Волдеморту было противно видеть жалость в его глазах. Жалость. Он так долго меня жалел. Вот почему он вырвал меня из Лимбо, не так ли? Мне не нужна его чертова жалость! У Тома пересохло горло, когда он сглотнул. Тогда он потянулся за чашкой чая, согревая ее пальцами. Сделав большой глоток, вздохнул. — Мне не нужно ничего тебе рассказывать, — решительно произнес он. Гарри нахмурился. — Я знаю, что тебе не нужно, — медленно подводил он, — но я был бы признателен, если бы ты сказал мне. — Что? — грубо бросил Волдеморт, — Или ты прикажешь мне сказать тебе, не так ли? В воздухе повисла тишина, но Реддл видел ответ в глазах Гарри. Да . Волдеморт быстро сделал еще один глоток чая, не в силах избавиться от ощущения раздражения под кожей. — Мне приснился кошмар о Лимбо, —коротко объяснил он, опуская подробности. Гарри поерзал на стуле. – Тебе часто снится Лимбо? — мягко спросил он. Волдеморт сжал зубы при воспоминании. — Однажды снился. В первую ночь, когда ты заставил меня спать в гостиной. Но прошлой ночью сон был ... хуже. К счастью, Гарри больше не суетился. У него был все еще ужасно задумчивый взгляд, и Волдеморт не мог удержаться от того, чтобы сорваться на него. — Иди и найди еще кого-нибудь, чтобы потешить свой комплекс спасателя, Поттер, — почти рычал он, — то, что мне снятся кошмары, не означает, что я твое новое дело благотворительности. По крайней мере, это стерло то грустное, мягкое выражение с лица Гарри. Его хмурый взгляд снова стал знакомым. — Ты такая ебучая задница, Реддл. Ты был тем, кто пришел сюда и плакал посреди ночи! Я пытался помочь! — он бросил странный взгляд на Волдеморта, — Не то чтобы ты заслужил помощь или что-то в этом роде. Волдеморт смотрел на него, пытаясь понять его эмоции. — Ну, я не должен был приходить, — равнодушно бросил он, — В любом случае, мне не нужна была твоя «помощь». Гарри недоверчиво усмехнулся. — Теперь я знаю, что это полная чушь. Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе. Это не вопрос, это заявление. Гарри говорил это уверенно, без колебаний, как будто знал, что это правда. Отрицание поднималось в Томе, но его быстро смыл прилив шока. По правде говоря, он до сих пор не мог поверить, насколько прозрачен для мальчика. Возможно, даже попытка манипулировать Гарри Поттером была обречена с самого начала. Мальчик мог видеть сквозь его ложь, видеть сквозь его маски, которые, как он думал, были так тщательно отработаны. Ничто не проходило мимо Гарри. Даже это. — Это успокаивает, — спокойно добавил Поттер, — Утешает. И ты себя за это ненавидишь. Шок Волдеморта сменялся явным негодованием. Он резко встал с кровати, большими шагами переходя комнату, и остановился прямо рядом с Гарри. — Сука. Ты ... — прошипел он, тыкая пальцем в грудь Гарри. Он хотел сделать гораздо больше - хотел свернуть Гарри шею, хотел смотреть, как жизнь медленно покидает эти ярко-зеленые глаза - но это все, что он мог сделать сейчас, когда действовала клятва. Гарри даже не вздрогнул. Даже не моргал. Даже когда боль в его шраме, должно быть, была жгучей. — Сколько раз я должен тебе говорить? Ты не слабее из-за того, что хочешь прикосновений или комфорта. Ты слабее, потому что думаешь, что стоишь над этим. Гнев Волдеморта мгновенно вспыхнул. Гарри поморщил лоб, затем закрыл глаза от боли. Этого не достаточно. Недостаточно для гнева Волдеморта, который всепоглощал и сеел хаос, как лесной пожар, сжигая все на своем пути. Он протянул руку и сжал ладонь вокруг тонкого горла Гарри, имитируя то, как Гарри делал с ним чуть больше месяца назад. Он не сжимал хватку - даже не думал об этом - потому что в следующую секунду почувствовал, как чужие пальцы мягко коснулись его лба. Слегка поглаживали кожу, заправляя за ухо локон темных волос. Большой палец скользил вперед и назад по его скуле, беззвучно умоляя успокоиться. Весь гнев мгновенно испарился, заменяясь непреодолимым теплом в груди. Он вздохнул, дрожа, и убрал руку с горла Гарри, обнимая мальчика за плечо. Гарри не переставал прикасаться к нему. Не переставал лениво рисовать узоры на щеке Тома, прикрывая его лицо ладонью. Тот не мог не наклониться к прикосновению, закрыв глаза. Другая рука Гарри, его правая рука, приподнялась и мягко прижалась к груди Волдеморта. Он чувствовал маленькую гибкую руку Гарри, длинные пальцы осторожно скользили по мягкой ткани его рубашки, иногда касаясь голой кожи из-за верхних пуговиц, которые он не застегивал. Чувствовал, как собственное дыхание замедлялось, когда Гарри просто положил руку на его сердце. Затем Гарри отдернул руки и потянулся за кружкой с чаем. Волдеморт встал над ним, чувствуя себя необъяснимо задыхающимся, и осторожно сел обратно на кровать. — Подумай об этом таким образом, — голос Гарри вырвал его из мыслей, — Почему желание моего прикосновения является слабостью, если ты не властен над этим? Ни в глазах Гарри, ни в его голосе нет осуждения. Он говорил об этом совершенно практически, как будто это не ужасно стыдно. Как будто это не признак слабости. — Я действительно контролирую это, — нахмурился Волдеморт, — Не будь смешным. — Нет, — покачал головой Поттер, — Не контролируешь. Ты хотел этого в Лимбо. Ты хочешь этого и сейчас, — он легко пожал плечами, — Это факт. Тебе просто нужно к этому привыкнуть. Сердце Волдеморта не перестало прерывисто биться в груди, даже когда Гарри вышел из комнаты, даже когда дверь закрылась.

____________

Гарри не мог этого сделать. Однако на этот раз он не сверялся со своими портретами своих близких. Он не остался Он сбежал. Он запер двери с помощью магии и взял каминный порошок, чтобы Волдеморт не смог никуда уйти. Затем, не говоря ни слова, выскользнул из дома с палочкой в ​​кармане брюк. Лингфилд-роуд, 26, находится в уединенном месте, и он бежал по тротуару, засунув руки в карман. Это мир магглов. На самом деле он не возражал. Он предпочитал уединение, которое не давал ему волшебный мир. Гарри не прекращал идти, пока не достиг кладбища Эденбридж. Шпиль церкви Святых Петра и Павла возвышался над холмом, усеянным надгробиями. Это странным образом напомнило ему Годрикову Впадину. По крайней мере, здесь было пусто. И очень тихо. Здесь он смог закрыть глаза и притвориться свободным от Тома Реддла, по крайней мере, на несколько мгновений. Даже сейчас Поттер чувствовал гнев Волдеморта, пульсирующий у него на лбу. Он был в ярости. В ярости на самого себя. Гарри не думал, что у него хватит на это терпения. Он аккуратно опустился на четвереньки, на мягкую траву перед надгробием. Надгробие настолько старое, что Гарри с трудом смог прочитать выцветшую надпись, вырезанную на нем. Поттер закрыл глаза и призвал Смерть. Фигура в черном с капюшоном сидела рядом с ним на земле, когда он обернулся. — Что случилось, Мастер? — Дай мне поговорить с Судьбой, — на этот раз это команда, а не просьба. Гарри не думал, что это сработает, но попробовать стоило. — Ты же знаешь, Гарри, я не могу этого сделать, — Смерть вздохнула, — Почему ты хочешь поговорить с Ней? Боль становилась настолько сильной, что аж темнело в глазах. — Я считаю, что мое преступление, заключающееся в том, что я не отказался от бессмертия, не соразмерно природе моего наказания, — твердо произнес он, — Это несправедливо. Смерть какое-то время ничего не говорила. — Он причиняет тебе боль, — это заявление, а не вопрос. Голова Гарри просто раскалывалась на части, эффекты гнева Волдеморта наказывали его через шрам. — Не обязательно специально. — Боль не только физическая, Гарри. Это эмоционально. Психологически, — мягким голосом сказала Смерть, — Однако ты должен знать, что Судьба создала для тебя это наказание, помня об этой боли. Гарри поерзал. — Его присутствие - достаточная пытка, — он неуверенно вздохнул, — Но это другой тип битвы, не тот, в котором я привык сражаться с ним. Я не могу драться с ним, не совсем. Я должен с ним смириться. И я должен сделать это один. На самом деле, это худшая часть всего этого. Нет Рона, который бы осветил ситуацию, нет Гермионы, которая исследовала бы способы борьбы с ней. Никакого Дамблдора с советом. Конечно, есть портреты, но все они лишь бледные имитации оригиналов. Они не могли быть рядом с ним. Не совсем. Не было Джинни, которую он мог бы обнять. Джинни. Его сердце на минуту заболело от потери, от горя, и он отогнал лишние мысли прочь. — Гарри, если можно, — подсказала Смерть, — Небольшой совет. Гарри кивнул в знак признательности, выжидающе прислушиваясь. — Судьба наблюдает за тобой, — начала Смерть, — Она наблюдала за тем, как ты тщетно искал Ее. Сердце Гарри снова бешено колотилось. — И что же? — Она смеялась над твоими усилиями, — ответила она, — Гарри, ты не знаешь, с чем столкнешься. Она все контролирует. Теперь, она даже контролирует мое присутствие рядом с тобой. Она настолько близка к Богу, насколько не близок никто. Гарри обдумывал эти слова. Никто не должен иметь столько власти, чтобы управлять судьбой других. Даже Она. — Что же Она тогда от меня хочет? — голос Гарри сардонический, сухой, — Просто сидеть и ничего не делать? — Я не могу сказать тебе твою судьбу, Гарри, — у Смерти не было лица, но Гарри почти чувствовал, что ему становится неуютно, будто она над ним насмехалась, — Есть вещи, которые я не могу тебе сказать, Гарри, но я скажу тебе одну. Слушай внимательно. Гарри наклонился вперед. — Лучше всего, если ты перейдешь черту, — сказала Смерть, — Пересечешь прошлое. Преодолеешь напряжение вашей общей истории с Томом Реддлом, которая закончилась сто лет назад. Так будет лучше для всех. Слова Смерти гремели в голове Гарри. Он долгое время ничего не говорил. — То есть, — медленно, недоверчиво произносил Гарри, — ты говоришь мне, чтобы я смирился с этим? Просто забыл прошлое? Но он ни с кем не разговаривал. Смерть ушла. Гарри подпер голову руками и отчаянно, неистово засмеялся.

____________

Волдеморт вызывал у Гарри столько эмоций. Первое понятно - ненависть. Ненависть к человеку, который пытался убить его в младенчестве, как часть какого-то глупого пророчества. Очередной поворот судьбы для Гарри. Ненависть к человеку, убившему его родителей. Он все еще мог слышать крики своей матери каждый раз, когда сталкивался с дементором. Ненависть к человеку, который разорвал так много частей своей души, вызвал столько разрушения, когда Гарри был подростком. Ненависть к человеку, который ничуть не изменился, который наслаждался смертью магглорожденных, который терроризировал его по сей день. Его судьбоносный враг. Второй был менее понятен. Жалость. Гарри очень долго жалел Волдеморта. Вернее, ему жаль Тома Реддла. Мальчик, который превратился в монстра благодаря окружающей среде, в которой он вырос. Гарри знал, каково это - расти в одиночестве. Вырасти с жестокими магглами, которые никогда не понимали магии ребенка. Быть уродом. Но жалость, которую он испытывал к Тому Реддлу, не могла сравниться с той жалостью, которую он испытывал к призрачному ребенку, фрагменту души с вечными воплями в Лимбо. Ты ничего не можешь с этим поделать, — сказал тогда ему Дамблдор. И все же Гарри пожалел его. Помог ему. Третья эмоция еще менее понятна. Гарри даже не знал, какое имя на нее поставить. Но это очень похоже на уважение . Беспокойство. Забота. Это возникло в нем с того момента, как он увидел, как Реддл раскрывал дело десяти мертвых учеников-магглорожденных в Хогвартсе. Почти уважение к знаниям и умениям Волдеморта. Беспокойство, страх перед Лимбо, его кошмары, его потребность в прикосновении. На это было так легко смотреть - на человеческое лицо с теплой улыбкой, на нежный взгляд - и забыть прошлое. Он понял, что что бы ни случилось, он абсолютно не мог позволить себе забыть. Он должен помнить. Гарри хотелось смеяться. Он должен был преодолеть прошлое, преодолеть его, согласно Смерти, и, соответственно, согласно Судьбе. Гарри не собирался быть верным последователем Судьбы, не в ближайшее время. Он будет бороться с этим. Он будет сражаться с Судьбой, даже если это дурацкая затея, как назвал это сам Волдеморт. И один из способов борьбы с Судьбой - это просто помнить.