Бойся своих желаний

«Блять» — было первой мыслью после прыжка в будущее. Открыв глаза, Такемичи задумчиво осмотрелась. Будущее в Америке — а она надеялась, что всё-таки снова попала в него, — началось с просмотра фильма на большой плазме. Это хорошо, а вот то, что он на японском, — плохо, даже если выводы делать рано. Может, у неё просто хобби появилось — пересматривать классику фильмов с родины по четвергам, кто знает? Другой значимой деталью стало прикосновение к волосам. Оно заставило Мичи вздрогнуть, отчего захотелось резко сесть, чтобы посмотреть на нарушителя спокойствия, — внутри теплилась надежда, что это какой-то обычный американский парень, возможно из её компании, который запал боссу в сердце… Такемичи попыталась резко сесть, не смогла — помешал живот! Только приподнялась и громко крякнула, после чего рухнула обратно. — Всё хорошо? — обеспокоенно раздался голос, и ей на голову легла горячая ладонь. Вторая же опустилась на живот. Выпучив глаза, Ханагаки поняла, что лежит головой на чужих коленях. Повернувшись, она встретилась взглядом с фиолетовыми глазами. В окружении белых ресниц. Ой, блядь… — Изана? — тупо переспросила Ханагаки, моргнув. Сложно не узнать в этом взрослом мужчине того наглого и немного с приветом парня, поскольку основные черты лица не поменялись. Казалось, время почти не тронуло Курокаву. Прекрасные фиалковые глаза сияли каким-то потаённым светом, с капелькой адекватности, что ли. Волосы красиво завивались, и вместо ровного пробора здешний Изана обзавёлся чёлкой набок. Лицо возмужало. Только ханафуда не имела пары, одиноко вися в ухе. Твою мать. Так и знала! — Ты себя плохо чувствуешь? — переспросил мужчина, слегка хмуря светлые брови, и ласково погладил живот. Мичи на это только мрачно приподняла голову и оценила «проблему». Она беременна… Очень беременна! Выпучив глаза, Такемичи уронила голову назад и бессмысленно уставилась в потолок. Так. Та-а-ак! Что вообще происходит?! — Мичи? — обеспокоенно протянул Изана. — А? — откликнулась женщина, переведя шальной взгляд на Курокаву. — Точно… Всё хорошо. Я… Заснула, не отошла ещё от сна. Он странный такой был, не важно, — мужчина на это только нежно улыбнулся, наклонившись и звонко чмокнув её в нос. — Может, тогда пойдёшь в кровать? Чтобы больше не снились странные сны, — спросил он, ласково переплетая пальцы. Поднял руку Ханагаки и поцеловал костяшки, к которым прижался щекой. — Мне очень приятно, что ты хочешь со мной посидеть, но вам надо отдыхать, — и вторая рука, что ещё покоилась на пузе, снова нежно его погладила. Напоминание о серьёзных обстоятельствах только выбивало из колеи. Так, собраться, не засыпать! — Нам… Точно, — решила воспользоваться возможностью, чтобы слинять, Мичи, и снова постаралась шустро сесть, но живот не позволил. Курокава расхохотался. — Моя милая черепашка, — ласково сказал Изана, помогая сесть. — Не называй меня так, это вообще не смешно! — Очень смешно, — не согласился Курокава и, когда она села, обнял. Положив голову ей на плечо, звонко чмокнул в висок. — Люблю тебя. Не дуй щёки. Иначе назову хомяком. Ханагаки хотела возмутиться, но щёки в самом деле надула. Со свистом выдохнув воздух, устало откинула голову на чужое плечо, осматриваясь, надо же собрать хотя бы какую-то информацию? Первое, на что обратила внимание, так это на полностью застеклённые стены, за которыми находился сад, что сейчас освещался уличными фонарями. Комната была сделана в приятном бежевом цвете. Большой диван с пуфиком перед ним. Электронный камин, над которым и висел телевизор. И все полы застелены коврами. Если присмотреться, то можно заметить, что на углах полок и стола есть заглушки безопасности. А вот это настораживает, разве беременным прям настолько положена опека?.. — Завтра приезжает Изами, — отвлек её от рассматривания комнаты Изана, уперевшись лбом в висок Мичи. Так, это кто? — Я сильно соскучилась, — нейтрально протянула она и растянула губы в улыбку. Глаза снова пробежались по комнате… Пока не зацепились взглядом за детскую игрушку. Что? Большая плюшевая собака из «Тайной жизни домашних животных». Белый шпиц с розовым бантиком. Сама Мичи несильно любит мягкие игрушки. Просто как-то не запали ей в сердце. Можно предположить, что суровый босс мафии, жестокий боец Курокава Изана, питал слабость к мягким игрушкам… Но что-то не верится. Ох, ёб твою мать!.. Теперь понятно, для кого нужны заглушки. Все мысли и лихорадочный поиск фотографий ребёнка глазами улетели восвояси, стоило только нерождённому малышу зашевелиться внутри. Мичи удивлённо ойкнула. Внутри неё кто-то шевелится, Ками-сама! Это оказалось до того внезапным, что она расправила плечи и задержала дыхание, чтобы лучше ощутить. Ей не показалось! — Какой он сегодня активный, — заметил Курокава, оглаживая живот ладонью. Ребёнок словно чувствовал отца, поэтому активно пинал ногами там, где была рука Изаны. Кажется, пяточный бой даже веселил его. — Опять дерётся! — Изана сказал это негромко, прочти прошептал… Но его голос дрогнул от эмоций: интонация была наполнена таким позитивом, восторгом, счастьем, в конце-то концов! От того, как он это сказал, Мичи смягчилась, затолкав поглубже своё удивление. В конце концов, что могут сделать с людьми двенадцать лет? Многое. И глупо думать, что Изана не научился бы за это время другим эмоциям, помимо ненависти или безразличия. Улыбнувшись своим мыслям, Мичи немного приподняла уголки губ. Как странно всё-таки складывается её жизнь! Она буквально вчера с ним познакомилась, слегка настороженно реагируя на ушедшего в себя парня, а сейчас — его жена, которую он тискает, как игрушку, и срывающимся от счастья голосом что-то лепечет прямо ей в живот… Это странно. И мило, пусть и несколько пугает. Но какого чёрта она тут, а не в Америке? — Ох… — вылетели все мысли, когда малыш вновь шевельнулся. Только на этот раз он ударил пяткой куда-то вовнутрь. Неприятно! Курокава тихо рассмеялся и поцеловал Такемичи в живот. — Вот же драчун. — Весь в папу, — буркнула Мичи, на что получила поцелуй в висок. Закрыв один глаз, она глянула на счастливую рожу Изаны, что почти светилась. От улыбки-то рожа не треснет? — И будет красивый, как мама! — нежно объявил мужчина, утыкаясь ей носом в ключицу. Но очередной пинок по почкам отбил всё желание нежиться. Такемичи отстранилась и с тяжёлым вздохом встала. Что же так тяжко, ну? — Щас вернусь, — нагло соврала Мичи и быстро осмотрелась. Арка, что ведёт на кухню, и тёмный коридор. Выбор очевидный. Но прежде чем погрузиться в темноту, Мичи глянула на Изану. Тот за ней не следил — он что-то начал печатать на телефоне. Ей бы тоже не мешало найти свой. Только с этим вышла загвоздка. Она облазила весь дом. Успела сходить в туалет. Захотела маринованную сливу. Нашла спальню явно девочки, отчего стало дурно, — и ни одной фотографии на тумбочке, что за паранойя?! Но смартфон так и не обнаружила. Слегка хмурясь, Такемичи зашла на кухню. Глянув на Курокаву, который на миг оторвался от телефона, подошла к холодильнику и заглянула в него. Хотелось сливы… Но, заметив свежую и уже мытую морковку, женщина схватила её. — Что нового пишут? — начала издалека разговор Мичи, откусив кончик морковки. Изана оторвал взгляд от смартфона, а после закатил глаза: — Придурки по работе, ничего без меня решить не могут. — А что поделать? Ты же у нас большой босс, — усмехнулась Ханагаки, наигранно вздохнув: — Тоже так хочу. — Хорошая попытка, но нет, — опустил свой смартфон и спокойно глянул на жену Изана. Он подпёр голову рукой и серьёзно сказал, нахмурив брови: — Мы с тобой об этом уже говорили. От такого поворота путешественница во времени аж жевать перестала. Говорили о чём? Минуту… От страшной догадки у неё перехватило дыхание. — Ты всегда всё сводишь к одному, — голос предательски дрогнул от ужаса, а Мичи на долю секунды ощутила эмоции предыдущей себя. Обиду. Жгучую до боли, от которой неприятно щиплет нос и сердце быстро стучит. Изана, кажется, не услышал испуга в голосе жены. Мужчина раздражённо опустил веки и сжал челюсть, после чего глянул на неё через полуопущенные ресницы. — Я не понимаю, что ты от меня хочешь, Мичи, — поразительно спокойным голосом начал он. Говорил не спеша и чётко… Словно с ребёнком. От дурного предчувствия ей стало что-то не по себе. — Со всеми, кем хочешь, ты общаешься вживую. Для выхода в интернет я подарил тебе ноутбук. А ты вцепилась в этот телефон и клянчишь его, как маленький ребёнок! Я сказал нет — значит нет. Такемичи молча переваривала услышанное, ощущая, как с каждой секундой отходит кровь от лица. Мичи не кажется, теперь она просто уверена — её изолировали от мира! С самого начала всё ощущалось как-то неправильно, но теперь стало на свои места: Курокава Изана страдает нездоровой паранойей. Как и Хайтани, пусть до этого тогда она не сразу дошла. Абсолютно одинаковые паттерны поведения, разве что братья ей хотя бы кнопочный телефон разрешили оставить. Тогда регулярные прогулки с Дарой несколько раз в день создавали иллюзию свободы, здесь — прогулки по парку дома на близлежащей территории. Никаких выходов по магазинам банально за едой, никаких совместных поездок на общественный пляж или на аттракционы… Золотая клетка, из которой нет выхода. Снова. Прямо как с Кисаки. А… Как связаться тогда с Хинатой? Пиздец. Мичи сама не поняла, как стала часто дышать, неосознанно схватившись за внезапно заболевший живот. Мерзкой, тянущей болью. Одной рукой поддержала его, выронив морковку, другой упёрлась об столешницу. Тихо вдохнула и зажмурила глаза. Эта новая, ни на что не похожая боль пугает. Уперевшись об столешницу и второй рукой, Мичи отвела таз назад и немного расслабила поясницу, пытаясь найти положение, позу, чтобы не было так больно. — Что такое? — Изана появился рядом, как призрак, пугая. От его прикосновения к пояснице всё тело вздрогнуло. — Что болит? Открыв заслезившиеся глаза, Мичи глянула на него через плечо: — Низ живота! — совсем забыла о своей гордости и самоуважении Такемичи. Поймав напряжённый взгляд фиалковых глаз, не выдержала. — Я боюсь! — и заплакала. Тихо, уткнувшись лбом себе же в руку. Судорожный вздох сдержать не получилось. — Жизнь моя… — тихо выдохнул Изана, легко подхватив жену на руки. Она только слабо дёрнулась — казалось, что смени положение и станет только больнее. Но куда деваться из железной хватки? Изана опустился с ней прямо на прохладную плитку пола, посадив Такемичи себе на колени. Мичи сразу извернулась, выгнув спину и для удобства закинув голову на плечо Курокавы. — У-у-у… — Где? — спросил он, одной рукой придерживая Мичи, чтобы было удобней, второй же пальцами двигался по животу. Когда они опустились вниз, Ханагаки вздрогнула. — Ага, — Изана тут же начал поглаживать болезненное место, почти массируя. Женщина зажмурилась, упираясь лбом в шею мужа. Курокава замурлыкал какую-то мелодию. Хрипло. Явно фальшивя. Замолкая на секунды, чтобы вспомнить как было дальше. Но это действительно помогло. Такемичи обмякла, ощущая приятные мурашки и наслаждаясь облегчением. — Вот так, — полушёпотом сказал мужчина, не переставая поглаживать живот, а второй рукой обнял Мичи под грудь. — Не надо пугаться и меня пугать! — и прижался губами к её лбу. Такемичи устало на него посмотрела… И слёзы потекли с новой силой. Она застряла. Очень беременной. С мужчиной, которого не знает. У неё ребёнок, которого она в глаза не видела. И заперта! Болезненно зажмурившись, Мичи судорожно вздохнула. Она не хотела, чтобы это прозвучало так громко, честно. Это вышло само собой. Но нарастающая истерика не укрылась от глаз Курокавы. — Это нечестно, — проговорил он ей в лоб, слегка покачиваясь с ней на руках. Словно она маленький ребёнок. — Ты же знаешь, я не умею успокаивать. Тише, тише… — Такемичи с судорожным вздохом отвернулась. Ханагаки понимает, как это неправильно — вот так вот рыдать на руках у незнакомца. Понимает, как ей потом будет стыдно. Но… Она тут застряла. Ей себя очень жаль. Мичи подняла руку с дрожащими пальцами и прикрыла глаза, лишь бы он не видел её лицо. Глава Поднебесья только выдохнул и болезненно поморщился, скривив рот. Слегка наклонившись, он подхватил её на руки, после чего развернул, посадив боком. И крепко обнял — одну руку положил Мичи между лопатками, другую на голову и, путая в длинных волосах пальцы, начал гладить. Прижавшись виском к голове жены, снова тихо начал напевать забытую мелодию, которую помнил, кажется, ещё с детства. Курокава не меломан. И не певец, в этом плане он ужасно бесталанный. Но эта мелодия, старая колыбель, его когда-то успокаивала. Особенно первые месяцы в детдоме. Он сворачивался калачиком под одеялом, жмурил глаза и напевал этот несложный мотив. Помогало… Пока его не засмеяли. После того случая, первой драки и сбитых в кровь костяшек, первого наказания, Курокава предпочёл забыть об этой старой и бессмысленной вещи. У королей нет слабостей. Но… Слабости есть у других. У его дочки, что до сих пор может проснуться с испуганным вскриком и начать выть на одной ноте. У его нежной и хрустальной королевы, которую вечно хотят отобрать. Им не надо быть сильными, для этого есть он. Как жаль, что слова уже не вспомнить. Такемичи же судорожно вздохнула, наконец-то возвращая себе нормальное дыхание, а после крепко обняла Изану, пряча глаза на его плече. Пальцы вцепились в одежду на спине. Почти отчаянно, ища опору. Тело пробила дрожь. Это не прошло мимо Изаны. — Мичи — тихо зовёт он, тяжело вздыхая, — тебе так нужен этот телефон? — Не нужен… Не хочу ничего. Не хочу. Не хочу! Курокава растерянно провёл рукой по её волосам. Что-то он совсем запутался… Эх, беременность. Раньше его жена рыдала от вида живых лобстеров в ресторане, причитая, что их съедает, а у них может быть семья. Теперь рыдает просто так. Ох уж эти женщины! Такемичи успокоилась не сразу. То, что её пожалели, только усилило поток слёз. Прорвало все резервуары. — Успокоилась? — негромко уточнил Курокова. Мало ли, вдруг его вопрос вызовет новый поток слёз. Бывали прецеденты. — Угм, — невнятно протянула Мичи, не отпуская свою «подушку». Во-первых, нет сил. А во-вторых, стыдно. Плечо, вон, мокрое… Развернула голову и положила щёку на сухой участок, а потом Такемичи внезапно икнула. Изана невольно улыбнулся. — Дорыдалась. Такемичи поморщилась. Только… Ик. …икоты ей для счастья не хватало! — Оно само. Ик. — Ну да, ну да, — закатил глаза Курокава. — Держись, — и без дополнительных предупреждений поднялся с нею на руках. Мичи успела только испуганно вцепиться в его плечи. Кухня у них была не особо большой. Гарнитур компактно устроился в углу, зато перед ней стоял островок с барными стульями. Для быстрого завтрака или чтобы попить кофе. Да и дополнительная поверхность на кухне лишней не бывает. Такемичи посадили на стул и сразу подсунули рулон бумажных полотенец. Она смущённым, резким движением оторвала неровный кусок и промокнула нос. — Дашь воды? — покраснев, спросила Мичи, чувствуя себя полной дурой. Ик. А ещё эта икота… Ик. Курокава умилился. Сидит его пузырик и смущается, злится и икает, что аж подпрыгивает на стуле. Умилительное зрелище. — А волшебное слово? — не мог не подразнить её он, растягивая губы в улыбку. Такемичи молча посмотрела на мужа, а после устало вздохнула и начала вставать сама. — Понял, шутить ты не хочешь. Сиди. Мичи без энтузиазма наблюдала, как мужчина весьма шустро набрал ей воду в стакан. И по пути схватил персик из вазы с фруктами. Ик. Твою мать! — Я не хочу персик, — буркнула в стакан она, прежде чем присосаться к воде. — Ты перенервничала, — с покровительством заметил Изана. Такемичи отставила стакан в сторону и уверенно заявила: — Не хочу. — А что хочешь? — на подобное Такемичи собиралась уверенно ответить «ничего». Вот только замолчала. Задумалась… — Давай сюда персик. Курокава хохотнул и вручил фрукт раздора. Такемичи мрачно осмотрела ароматный и румяный плод. И вгрызлась в него со всей проснувшейся кровожадностью, представляя, как вгрызается в чью-то шею.

***

…Ярко светит солнце на лазурном небе. Плывут облака, едва похожие на забавных зверюшек. Под ногами расположилось целое цветочное поле… Полное белоснежных ликорисов. Утопая в белизне, Мичи приложила руки к груди в ожидании чего-то плохо. Подул ветер, и из белых лепестков появился Кисаки. В белом костюме. С обманчиво доброй улыбкой. — Пошли со мной, — и протянул руку… Бордовую от крови. Лепестки, что всё кружились, начали розоветь, пока не налились ярким багрянцем. Со всего поля, прямо к ним, начало стремиться нечто, что окрашивало цветы в алый. По кругу. Со всех сторон, не позволяя сбежать. Мичи испуганно оглянулась, но даже шагу сделать, в попытке покинуть поле, не смогла. — Ка-сан? Детский голос прозвучал внезапно, резко. С грохотом что-то ломая внутри. Ухватившись за горло, Такемичи опустила глаза перед собой. Она ужасно сильно хотела обернуться на девичий голос, прижать к себе малышку и крепко обнять. Но вместе с тем понимала, что сделает это и не сможет больше уйти. Если она это сделает, то не сможет уйти. А Мичи хочет. Очень. Сжав горло, словно это поможет, женщина зажмурилась. Борясь с соблазном оглянуться… Щёлк. Характерный, ни на что не похожий звук снятия пистолета с предохранителя, из-за которого Ханагаки вздрогнула всем телом. — Ка-сан! Испуганный голосок заставил её открыть глаза и податься вперёд, в надежде спасти испуганное дитя. Поле почти алое, цветы уже подобрались к ним. Костюм Кисаки тоже сменился с белоснежного на тёмно-красный. В руках он держал пистолет, что был направлен немного поодаль, не на Мичи. На ребёнка. Это откровение пугает… Приводит в ужас. Ноги сами делают шаг, становясь на линию выстрела. Такемичи не страшно закрывать собою ребёнка. Страшно, что не спасёт. Бах…

Вздрогнув, Мичи открыла глаза. Посмотрела в потолок. Повернула голову и увидела спящего Изану. Вроде во сне человек расслабляется, а он выглядит таким серьёзным. Обеспокоенным. Отгоняя остатки кошмара, Такемичи подняла руку и мягко разгладила морщинку между бровями. Изана, конечно, её напрягает, но что-то ей его стало жалко… Или она привычно ищет оправдания, чтобы понять, почему с ним: или беременный мозг решил пошалить? Эх!.. Аккуратно сев — как же неудобно с животом-то! — Такемичи свесила ноги с кровати и встала. Раз уж она проснулась, то надо сходить в туалет. Ужас — из-за беременности ей теперь всё время кажется, что надо по-маленькому… И поясница болит. И эмоции скачут туда-сюда. А ещё этот ребёнок внутри имеет дурную привычку пинать органы мамочки, отчего дыхание перехватывает и глаза вылазят из орбит. До одури больно, но прошлой владелице тела почему-то это казалось забавным. Мичи не может отделаться от мысли, что эта беременность случилась слишком внезапно — особенно на последнем триместре! Ослепнув от яркости из-за включённого света в туалете, Мичи сделала все свои дела и подошла помыть руки. И впервые увидела своё отражение. Ничего особенного в лице не появилось. Только сейчас вышло рассмотреть пару к ханафуда Изаны. Женщина задумчиво приподняла аксессуар ногтем и отпустила его. Тот слегка закачался. Вроде бы она что-то значит. Но сонный мозг не может и не хочет вспоминать. Болтается себе в ухе, и Ками с ней. Выйдя из туалета, женщина оглянулась на спальню… И пошла в другую сторону. Ей хочется побыть одной. Она как раз видела ноутбук, раз уж телефона нет. Стоит уповать на то, что контакты Хинаты на рабочем столе подписаны чуть ли не капсом. Такемичи включила свет, поставила чайник и села за островок. Ещё во время истерики заметила, что он стоит весьма удачно — за спиной стена и просматриваются все входы. Не сказать, что она будет делать что-то запретное или постыдное, но так спокойней. Открыв крышку ноутбука, Мичи долгую секунду рассматривала стандартную заставку от виндоус и странные названия папок. Можно сказать даже тупые — она всегда подходила к этой идее с креативом. Помнится, из скуки сделала папку «Секретик» и в ней папку, что переходила в другие папки с просьбой не лезть туда. Она уже не помнит чёткое количество «переходов», но до конца дойти не смог никто. Включая и её саму. Ну… Зато это точно её компьютер. И в первую очередь бывшая Ханагаки собирается проверить одну вещь… — Пиздец. Но ожидаемый, — выдохнула она, хмуря брови. На всех социальных сетях висел детский контроль. То есть хрен тебе, а не общение через интернет. Нет, конечно, было бы желание: онлайн-игры, форумы и прочие сайты не заблокированы. Но Тачибана точно не словит божественное откровение и не пойдёт искать подругу в «Доте» или другой онлайн-игре. Звук оповещения в тишине дома прозвучал оглушающе громко. Подпрыгнув на месте и схватившись за живот, госпожа Курокава выглянула в проёмы. Она что-то не сомневается в том, что сонный Изана погонит её дальше спать и плевать ему, если не хочет. Приличные девочки ночью спят. Вернув своё внимание на монитор, Мичи увидела красное окошко над ярлыком Стима. Открыла программу, где прочитала совсем короткое: «Зайди в игру». В какую вопроса не возникло — в библиотеке находилась только одна игра… — Серьёзно? — пробормотала Мичи, включая Майнкрафт. Но, несильно думая, полезла в чаты. [DoctorWho]: Ку-ку? [DoctorH]: Я ощутила, как ты переместилась. Такемичи выдохнула, обмякнув на стуле. [DoctorWho]: Ната-чан, ты даже не можешь представить, как я рада. [DoctorH]: Могу-могу. Но не до этого. Хватит печатать! >•< Такемичи сразу же опустила руку. Эмоциональное сообщение, полное ошибок из-за нервов, осталось недописанными. Смахнув выступившие слёзы, путешественница во времени сосредоточилась на тексте. [DoctorH]: Мичи, это будущее — полный пиздец. Все мертвы. Эта смуглая истеричка всех убил! Даже твоих любимых Хайтани! Представляешь, они просто предложили тебе съездить отдохнуть втайне от него, а он их за это убил! Идиот. Госпожа Курокава невольно выпучила глаза. Мат от Хинаты всегда будет её поражать. А сама новость… Тут только тяжело вздохнуть и остаётся. Что-то такое она и ждала, впрочем, с Хайтани совсем сюр какой-то. Неужели Изана настолько тронулся головой со своей паранойей, что убил своих подчинённых?! [DoctorWho]: Кисаки снова покушался на меня и моего ребёнка. Это скорее было уточнение, всё-таки ей снился сон, а не само воспоминание. Однако рука сама поднялась и легла на грудь, на правую половину. Пальцы легко нащупали шрам от пули. Блять. [DoctorH]: Ты это вспомнила? [DoctorWho]: Да. Наглая ложь… Но Мичи вдруг ощутила сомнения, огладив живот. Нет, бесспорно, своих друзей она любит и искренне желает им счастья. Вот только Хината, рассказывающая с порога ужасы, не вызывала ничего, кроме недоверия. Глупости. Не верить единственному союзнику — вообще идиотизм полный. Но женщина ощущала смутное беспокойство. Более того, в этом варианте есть один аргумент, способный удержать на месте получше любых цепей, — рука сама привычно ложится на живот. [DoctorH]: И вспомнила, как этот уёбок тронулся мозгами? [DoctorWho]: Да Новая ложь, заставившая Тачибану замолчать на долгие пять минут. Сама Такемичи успела сделать себе чай и снова вернуться за компьютер. Сложно сказать, что заставило подругу замолчать, но она явно подбирала слова. То начинала что-то набирать, то останавливалась, стирая сообщение, и вновь всё сначала. В конце концов она выдала простое: [DoctorH]: Наверное. Это к лучшему. [DoctorWho]: Да чёрт со всем этим. Ты мне лучше скажи, почему не сработал мой план? Где я ошиблась? Проговорилась? [DoctorH]: Мы спалились перед Кисаки. Намного раньше, чем прогнозировали. — Мичи, почему ты не спишь? Простой вопрос, но, чтобы удержаться на месте и не завизжать, потребовалась вся сила воли. Отпив чай, она подняла глаза от монитора. — Не спится что-то, — ответила Такемичи, легко закрывая вкладку игры. Сообщения пропадут, ну и ладно. Канал с внешним миром есть, а это главное. Изана же устало потёр лицо и широко зевнул. — Почему меня не разбудила? — А зачем? Тебе надо отдохнуть, — и мягко улыбнулась. А ещё ей нужен был покой и одиночество. — И так тебя испугала… Прости, — смотри-смотри, какая она милая. Всё что хочешь, дорогуша! Только подгони сюда Нат-чан. Ты говорил о живом общении? Вот, изволь исполнить своё обещание! Курокава просто махнул рукой и забрал её чашку. — Я проснулся сразу, как ты встала. Заволновался, что тебя долго нет, — отпив чай, мужчина упёрся бедром в столешницу. Слегка нахмурив брови, спросил: — Как ты себя чувствуешь? — покачав головой, Такемичи подняла руку. — Всё хорошо. Просто реально не могу заснуть, — и как назло, захотелось зевнуть. Изана с подобного только улыбнулся. Мягко, слегка опустил веки, глянул на неё с такой нежностью, что у Такемичи перехватило дыхание. И глаза предательски запекло. Снова хочется плакать. — Пошли тогда полежим, — предложил мужчина… И нагло закрыл крышку ноутбука. Что сразу смазало позитивные ощущения. Это её компьютер! — Завтра приедет Изами от наших старичков, — Мичи криво улыбнулась, довольно забавно, что этот жестокий человек считает её бабушку и дедушку своими. — А ещё надо позвать врача тебя проведать. Нам потребуются силы. Упоминание имени дочери потушило весь боевой настрой. Мичи почти физически ощутила, как сдулась. — Идём. Мужчина отрубился, стоило жене лечь рядом с ним. А сама Такемичи долго не могла сомкнуть глаз. Думала о предстоящей встрече с дочкой и о том, когда они спалились перед Теттой. Прислушиваясь к себе, Ханагаки постоянно сбивалась с хода мыслей из-за ощущения того, как двигается ребёнок под сердцем. И казалось, если задержать дыхание, можно услышать стук его сердца…

***

Заснула Такемичи только под рассвет, и снился ей всякий бред. Наподобие гигантских тайяки, что пытались сожрать её и спорили между собой, с какой стороны — голова или ноги — будет вкусней начать есть. Проснулась же Мичи, когда грелка… То есть Изана начал вставать. Она потянулась следом за теплом, но её только чмокнули в губы. — Вставай, моя королева. К одиннадцати Хитто привезёт врача. Надо привести себя в порядок, — напомнил о важном он. Выдох-стон, полный страдания и сожаления, Такемичи не скрывала. Ей даже поспать нормально не дают! Умывшись и кое-как сварганив завтрак им двоим, Мичи сидела и спала с открытыми глазами. На прощание Курокавы и чмок в губы только невнятно промычала. А после пошла на диван и улеглась досыпать… — Такемичи, — окликнул её мужской голос, и кто-то прикоснулся к её плечу. Она с большой неохотой открыла один глаз. — Каку-чан? В самом деле, облокотившись локтями об спинку дивана, стоял друг детства. Черты лица приобрели некую хищность, он перестал так сильно стричься, и, кажется, даже шрам стал ещё светлее. Но в целом остался Хитто-куном, которого она помнила. — Удивительно, — протянул тот, растягивая губы в добрую усмешку, — мы нашли тебя не на кровати под горой одеял, а тут. Можно сказать, ты нас почти встречаешь, — Такемичи флегматично посмотрела на него и от души зевнула. — И тебе привет, — пробормотала та, перевернувшись на спину, и потёрла руками лицо. — Ты не понимаешь. Мы со спать созданы друг для друга, но коварное утро нас хочет разлучить! — Хитто хохотнул. Обойдя диван, он протянул руку подруге, помогая той встать. — Тогда понятно, почему мой король уже столько лет пытается приучить тебя к режиму. Он ревнует, — тоном, словно узнал великую тайну, заявил Какучо. Самой Такемичи стало что-то не смешно. С Изаны бы сталось… Ну нет. Это же бред. Или не бред? — А ты что тут делаешь? — от греха подальше решила сменить она тему. Свесив ноги с дивана, с тяжёлым вздохом встала, хватаясь за поясницу. Прямо наказание какое-то, а не беременность! — Привёз Тачибану, — одна волшебная фраза, а Такемичи аж проснулась. — Тебе вчера же было нехорошо. И с твоей тридцать второй неделей надо держать нос по ветру, — Такемичи аж дёрнулась. Чё? Тридцать вторая это… Какой месяц беременности? Звучит, конечно, внушительно, но… — Где Хината? — мужественно отодвинув мысли о том, чего так странно все считают беременность, спросила Мичи. В самом деле, ей не до того. — Я тут. Из коридора вышла непривычно серьёзная Тачибана. Волосы были собраны в пучок, чёрная юбка и блузка, застёгнутая на все пуговицы. Внешний вид директора школы, а не милой и улыбчивой девчушки. И уж тем более не врача. Такемичи поёжилась, почему-то она всем телом ощутила, как ей некомфортно быть в одном помещении с Тачибаной. Кажется, у неё из этой временной ветки был какой-то старый заковыристый конфликт с Хинатой, не иначе. — Э… — на долю мгновения растерялась Ханагаки. После подняла руку и помахала. — Доброе утро, что ли. — День, — строго поправила подругу она. Осмотрев Мичи с ног до головы — руки сами поднялись пригладить волосы, что растрепались после сна, — Ната неодобрительно покачала головой. — Пошли в кабинет на осмотр. А ты… — Каку-чан невозмутимо приподнял целую бровь. — Я, — бесстрастно ответил мужчина, отчего Тачибана скривилась. — Сделай что-то полезное. Там кофе, например, — махнула на него рукой женщина, но сказала всё таким стервозным тоном, что Мичи не смогла удержать лицо. Что же будущее так издевается над её любимой подругой? — Ханагаки, за мной! — выпучив глаза, Такемичи почти побежала следом за подругой, держа живот двумя руками. Зрелище вышло презабавным. — Вот же стерва, — выдохнул в спину Хинаты Какучо и задумчиво потёр заднюю часть шеи. Знала, ведьма, о чём просить — с кофемашинами у него никак не выходит подружиться. А варить в турке? Ну, как-то его король не оценит, что в доме устроили пожар… Кабинет, куда увела Мичи Хината, пусть и звучал внушающе, оказался простым помещением для работы, а не уголком гинеколога. Рабочий стол, диванчик с кофейным столиком и куча растений. Именно из этого места Мичи ночью забрала ноутбук. Хината подошла к столу и, скрестив руки, уточнила: — Тебя этот псих застукал? — Он пришёл за мной, чтобы пойти спать, — качнула головой она и аккуратно уселась на диван. Надо ещё найти положение, при котором поясница не болит. — Понял ли он что-то, не знаю… Почему ты улыбаешься? — Просто ты сейчас такая смешная, — махнула рукой Хината, которая не могла оставаться серьёзной, видя, как ёрзает этот пузырик на ножках. Такемичи чем-то напоминала птенца пингвина: то ли из-за схожести с шаром, то ли из-за того, что ходит вперевалку… Не важно почему. Но быть серьёзной, смотря на неё, долго не получается. — Тебе удивительно к лицу беременность. Путешественница во времени поморщилась. — Скажи это моей больной пояснице и вечно полному мочевому пузырю. Я беременна всего один вечер, а уже устала от этого, — проныла Мичи, откидываясь на спинку дивана. — К слову, молодец. Я так рада, что ты смогла стать врачом. — Точнее, я акушер-гинеколог и педиатр в одном лице, — кивнула Хината, после чего потёрла руки между собой. — Но как бы я ни хотела говорить о хорошем и успехе, актуально совершенно другое. — Что я сделала не так? — этот вопрос не давал ей спать всю ночь. — То, что ты не убила Кисаки Тетту лично, — жёстко признала Тачибана, отбросив мягкость и улыбку. — У меня был план… — И он не был плохим, — кивнула Хината. — Но это при учёте, что сможешь свалить в Америку. После битвы Пяти Воинств… Да, очень пафосно, не морщься так! Короче, об этом мордобое не говорил только ленивый. И все знали, что Ханагаки Такемичи, одна из причин, свалила, не дожидаясь победителя. Сложно не понять, к чему ведёт подруга. — Все-все? — уточнила Мичи, белея на глазах. — Все, — жёстко подтвердила Ната. Такемичи зажмурилась, как от удара. — Кисаки полез к тебе на второй день после твоего дня рождения. Если я правильно помню рассказы пьяного Баджи, этот психопат давно готовил тебе подарок, но отдать лично решился из-за твоих злоключений. В знак поддержки, так сказать. Перепугаться ты не успела, да и вряд ли его заметила. Баджи сказал, что сам заметил странного типа и втащил ему. Кажется, сказал что-то вроде: «Неприятный тип и аура у него какая-то мерзкая». Баджи-кун выбил ему пару зубов и сломал руку… Твоя счастливая улыбка меня пугает, — в самом деле, услышав о тяжёлых телесных увечьях своего живого кошмара, женщина растянула губы в улыбку. Эта новость сделала её почти счастливой. — Не обращай внимания, — махнула рукой на подругу она. — Продолжай. — Кхм… — прочистила горло Тачибана. — А продолжать-то дальше не о чем. Кисаки озлобился и ударился в стезю гопника. Своими махинациями ещё двенадцать лет назад угробил немало ребят. Его финальным аккордом… Да и, по сути, последним действием стало покушение на тебя с дочкой. После чего этот ублюдок Изана снова ёбнулся мозгами. — Снова? Значит, он был до этого относительно адекватным? — Ты его каким-то мистическим образом заманила к психиатру, а после рождения дочери он стал вполне сносным… — но Ната замолчала и странно глянула на свою боевую подругу. — Тебя только это, что ли, волнует?! — Такемичи потупилась. — Мне было важно узнать, куда смотрели глаза моей прошлой версии. Нет, конечно, красив, падла, но не во внешности же дело… — Хватит шутить! — разозлилась Ната. — Столько народа погибло! — Они всё время умирают! Что бы я ни делала! — не выдержала и воскликнула Такемичи. Закусив губу до крови, она зажмурила глаза, к которым снова предательски подступили слёзы. Он знает. Знает. Знает-знает-знает! Она ничего не сможет изменить. Она не сможет сбежать. Она ничего не сможет. — Мичи-чан, — мягко позвала её Тачибана, которая, видя состояние подруги, поняла, что та глупая шутка была попыткой отвлечься. Она даже ощутила укол совести. Наезжать на беременную и испуганную женщину — не самое умное решение. Мягко взяв её руки в свои, она успокаивающе заговорила: — Ч-ш-ш-ш, тише, моя хорошая. Ну ты чего? — Он меня убьёт. Точно убьёт, — громко всхлипнула Ханагаки, не удержавшись. — Не убьёт. Ты убьёшь его первая. От такого предложения Такемичи даже плакать перестала. Нет, она немало об этом думала. Просто ругающаяся и кровожадная подруга — это какой-то разрыв шаблона. — Я не смогу. — Сможешь. Ещё как. Ведь он же Зло. Которое уничтожит тебя, — тихо и вкрадчиво начала говорить Хината, бережно смахнув слёзы Такемичи. — Перечитай свои записи из будущего Коко, он, несмотря на своё нежелание, оставил тебе подсказку, как грамотно убить Кисаки. А самое важное — когда. И не пучь на меня так глаза, Коконой-сан, хоть и не предполагал, что ты дойдёшь до убийства, решил всё же перестраховаться. Тебе от Кисаки больше некуда бежать. Надо делать шаг первой. Пока он ничего не знает. Такемичи невольно сжалась. — Ты так легко об этом говоришь, — шмыгнула носом Мичи. — А как мне это сделать, ты думала?! — Не раз и не два, — кивнула Хината. — Я расскажу тебе всё, и ты сможешь откорректировать план. Всё же из нас двоих только ты умудрилась стать главой клана якудза. — Чёрные Драконы не клан, а группировка, — поправила Мичи, отвлекаясь. Речь подруги её не вдохновила. — А у меня есть дочь. Совершенно неуместная фраза. Только Такемичи не может перестать об этом думать и переживать. Дочь. Её дочка. Её ребёнок. Вот уже тут и сейчас. Скоро приедет домой и назовёт её мамой… — Я знаю. Я веду её, как только закончила учёбу, — мягко улыбнулась Хината. — Она очень красивая, прямо как ты, — нежная улыбка сама расцвела на лице Такемичи. — Сколько ей лет? — тихо спросила и крепче сжала руки подруги. — Должно было бы быть десять этой осенью, — полушёпотом произнесла Хината… И впервые за весь этот разговор опустила глаза. — Тебе лучше её не видеть. А? Ханагаки аж отпрянула от Хинаты. Широко раскрыв глаза, она глянула на эту, по сути, незнакомую женщину. Ведь эта Тачибана Хината не похожа ни на одну версию, с которой Мичи дружила. И сама Такемичи слишком мало времени провела в этом будущем, чтобы вспомнить их дружбу. — Почему я не должна увидеть свою дочку? — почти прошептала Такемичи. Хината молча вздохнула, устало спросив, словно возилась с маленьким ребёнком: — А ты сможешь отправиться в прошлое, после того как увидишь её? Такемичи вздрогнула всем телом и сжалась. Словно её ударили. Она не думала об этом. В самом деле, а она сможет бросить своего ребёнка?.. Изами. Красиво. Имя явно сложили из двух кандзи родителей. Это очень мило, на самом деле. И вот этому милому созданию было бы десять лет… Стоп. Стоп! — Почему ты сказала о ней в прошедшем времени? Простой вопрос. Примитивный. Без глубокого смысла, но внутри всё нехорошо сжалось. Тачибана отвела взгляд в сторону. У Такемичи забилось часто сердце, отчего защемило в груди. — Понимаешь… Блядь, я надеялась, что ты и не спросишь… — замялась женщина, которая хотела встать. Но руки, что до этого мягко сжимали её запястья, сомкнулись стальными оковами. — Говори, — в голосе милой и мягкой Такемичи прорезалась сталь. Именно таким голосом можно управлять толпой отморозков, будучи главой мафии. Хината с каким-то неверием посмотрела в сапфировые глаза и вздрогнула. Такемичи больше не кажется жертвой и смешной наивной девочкой. Что-то во взгляде проскальзывает тёмное, жестокое… Злое. Что удавит голыми руками. Не посмотрит на дружбу, длинною в жизнь. Не пожалеет. — Это… — сглотнула слюну Хината. — Понимаешь. Эффект бабочки… — Короче. — Ну… Если совсем коротко, то при попадании в прошлое ты изменишь будущее так, что Изами не родится, — Такемичи молчала. — Понимаешь, на само зачатие влияет очень много факторов. Вполне возможно, что, встань ты в прошлом не с той ноги, как эта версия, и ребёнок выйдет другой… Мичи опустила глаза… И затравленно посмотрела на свой живот, ссутулившись. — То есть… Стоит мне вернуться, как… Как… — тут горло перехватил спазм, и она судорожно вздохнула. — Всего не будет? — Да, — кивнула Хината, чьи руки наконец-то отпустили. Она выпрямилась и, потирая запястья, сделала шаг назад. — Но разве тебе нравится это будущее? Все твои друзья мертвы. Ты в заточении. Твой нынешний муж настолько больной на голову, и я боюсь, что однажды он вас всех убьёт… — Нет. Он так не поступит. — Ты не знаешь его так, как знаю я. Ханагаки Такемичи, не веди себя как ебанутая! Ты нихуя не знаешь об этой временной ветке и наивно хочешь остаться тут? Просто из-за какого-то ребёнка?! Совсем с головой не дружишь? Путешественница во времени обняла живот в защитном жесте и посмотрела холодно на Тачибану. Зло. — Пусть я лучше буду дурой! Но… Блять, ты не понимаешь? Это же моя дочь! — невольно повысила голос Мичи. — Я! Я хочу её хотя бы увидеть. Тачибана внимательно на неё посмотрела, заглядывая в глаза, в попытке найти ту Такемичи, с которой она прошла огонь и воду. Но видит лишь своё отражение. — Ты уже не хочешь в прошлое? — разом севшим голосом спросила Тачибана. Такемичи тяжело вздохнула… И обессиленно опустила плечи. — Я не знаю, — искренне ответила Такемичи и отвела взгляд в сторону окна. — Обычно меня ничто не держит. Я не успеваю вспомнить многого, чтобы по-новому полюбить окружающих меня людей. Но ребёнок… Ведь я, получается, убью её? И сейчас… Ками! Такемичи зажмурилась. А ведь и во времени Хайтани она ушла будучи беременной. На ранних сроках, ощущая себя беременной только из-за токсикоза. Но она радовалась. Радовалась тому, что беременна. Вот только не позволила тому ребёнку родиться. Эта мысль беспокойством всегда где-то бродила в подсознании. Но сформироваться чётко не могла. Сейчас же осознание бьёт кувалдой по душе. Прикрыв одной рукой глаза, Такемичи сделала глубокий вздох. Надо успокоиться. Надо думать трезво… — Она просто не родится, — голос Хинаты звучал, как сквозь вату. — Так что это не убийство. Все даже не будут знать о том, что она могла существовать. — Я буду, — жёсткий ответ заставляет Тачибану замолчать и отвести взгляд. — Ка-сан! Звонкий, детский голос из глубины дома прозвучал подобно грому среди ясного неба. Изана привёз свою принцессу домой. Убрав руку от лица, Такемичи в неверии посмотрела на дверь. Упёрлась руками в спинку дивана и тяжело встала. Фотографий параноик Изана не хранил даже дома. Возможно, они были у него в телефоне, но у Мичи не было к нему доступа. Но сейчас!.. Такемичи застыла, когда ощутила на своих плечах руки Хинаты. — Так будет лучше. Последнее, что услышала женщина, прежде чем снова переместиться во времени.

***

Тяжело задышав, словно вынырнула из воды, Ханагаки в панике потрогала плоский живот. Нет. Нет-нет! Осмотрев улицу безумными глазами, она отошла к забору какого-то дома. Облокотившись об ограду ближайшего здания — ибо всё тело трусит и кажется, она вот-вот упадёт, — Мичи полезла в сумку. Ей нужен телефон. Только это падлюка не находилась. — Блядь! — громко выругалась она и, почти упав на колени, вытрусила всё содержимое сумки на мокрую от дождя землю. Плевать! Найдя заветный гаджет, дрожащими пальцами набрала Хинату. — Му… — Мне надо срочно назад! Закричала во всё горло Ханагаки, наплевав на то, что сейчас на улице. Сидит на асфальте. И явно выглядит как ненормальная. Плевать. Там её ребёнок! — Мичи, я же уехала, забыла? — немного потерянно отозвалась Тачибана. Милая, добрая девочки. А не та беспощадная стерва. Но от этого не легче. — Я же поэтому тебя случайно обняла. Забыла, что нельзя… Телефон выпал из разом ослабших пальцев. С каким-то отупением Такемичи посмотрела перед собой. Уехала? Точно. На пару дней… Которых будет достаточно для того, чтобы Изами никогда не родилась. Ханагаки расхохоталась. Громко. Надрывно. Запрокинув голову назад, запустила пальцы в свои волосы. Какая же она дура! Так хотела всех спасти в итоге, что делает только хуже. Себе, окружающим… Вот теперь угробила ни в чём не виноватого ребёнка… Детей. Своих детей. Опять. Всхлип. Руки с волос опустились на лицо. Спина согнулась почти дугой. Лоб коснулся асфальта. Истерический смех сменился на тихое подвывание.