20 августа. Фонтейн. Оперный театр «Эпиклез». Главный зал. Время: 13:32…
— Я — «Полуночный герой». На этих словах, произнесëнных Дилюком в открытую, подскочили все те, кто сидел на зрительских местах, а жандармерия и Лоуренс, которого они крепко держали под руки, только и могли, что стоять, разинув рты от всеобщего удивления. Впрочем, именно этого Дилюк и добивался. Апломб Шуберта был полностью разбит, предъявить или высказать что-то против он более не мог. Всё прошло так, как и планировалось. Добрая половина журналистов «Паровой птицы» спохватилась взять свои фотоаппараты, чтобы запечатлеть сей момент, позабыв о том, Рагнвиндр являлся той самой персоной, которую нельзя было просто взять и сфотографировать, ведь для этого требовалось обратиться в вышестоящие органы, чтобы получить разрешение хотя бы на интервью с ним. Собственно за этот проступок они тотчас поплатились, так как в их объективы с феноменальной точностью попали перья-дротики. Всех репортëров, которые также смогли устоять над соблазном, обдало холодным потом, а глазах предстал страх в лице раздосадованного «Полуночного героя». — Советую вам сто раз подумать прежде, чем делать какое-либо фото, господа-журналисты. — голос обладателя Глаза Бога Пиро был необычайно холоден, отчего даже обычная жандармерия вздрогнула, не говоря уже об обычных людях. — Если сохранится хоть одна фотография со мной, которая была сделана без вышестоящего разрешения и моего ведома, я могу подать свой иск вам, месье Нëвиллет? — Конечно, мсье Дилюк. — юдекс ответил более чем спокойно, прикрывая глаза. — «То, что я видел сейчас в глазах людей, и есть тот самый страх? Интересно…» Процесс завершëн. Уведите подсудимого. Немного позже мы объявим ему срок. — и на этих словах Верховный судья вновь стукнул посохом о пол. Слушание по делу Шуберта Лоуренса было завершено. — Вы ещё пожалеете! — вскричал что было сил Лоуренс, вновь выйдя из прострации, когда жандармы на его руки надевали наручники. — Особенно ты, Дилюк! Недоносок Крепуса, сын мондштадтской шлю!.. Едва Рагнвиндр услышал имя своего отца, в его глазах возник проблеск гнева, но когда дело дошло до упоминания матери, мгновения с которой он едва ли помнит… Убийственная аура, даже более страшная, чем перед этим, слилась с ним, придав ему более разъярённый вид. Пара секунд, и он уже на балконе держит старика за глотку одной своей рукой. Жандармы, державшие преступника, были в полной растерянности. — Не смей. Рука «Полуночного героя» стала медленно поднимать Шуберта, всё также держа за шею. — Говорить. Дилюк поднял старика, кипя от гнева, выше самого себя. В глазах блестели огненные искры. — О моих. Родителях. Ублюдок! — Мьсе Дилюк, прошу вас немедленно отойти от подсудимого! — потребовал того юдекс от Рагнвиндра, но тот и не думал смягчать хватку. — Ых!.. — задыхался Лоуренс, начиная уже дëргать ногами. Казало, что Рагнвиндру было плевать на то, что может произойти, но… — Дилюк, брось его! Грохот. Тело едва живого, жадно вдыхающего воздух Шуберта шмякнулось у ног Дилюка. По спине пробежали мурашки. Джинн стояла прямо позади него, положив свои руки ему на плечи. Она успела предотвратить непоправимое. Публика же, уже разгоняемая жандармами, возмущалась и требовала немедленной расправы над Лоуренсом, который и слезинки не проронил, слыша всё это. — В Меропиде ему будет уготован особый приëм! Успокойся!.. — нервный голос невесты едва ли успокаивал пыл Дилюка. Он пнул старика в сторону двери, чтобы его наконец увели отсюда, но уже полуживого, как можно подальше. Джинн же обняла Дилюка со спины, чтобы окончательно его увести от конфликта. Публика едва смогла рассосаться в дверях Главного зала. Охрана оперного театра едва справилась с давкой. В тоже время за кулисами Нëвиллет беседовал с наворотившими суету мондштадтцами, а именно с Джинн и Дилюком, который то и дело стоял с виновато опущенной головой. — Простите моего жениха, Верховный судья. — уже в который раз произнесла девушка, отчего сам судья немного устал. — Леди Джинн, всё в порядке. Как я уже говорил, главное, что ваш избранник никого не убил, будучи под аффектом. — ответил ей спокойно юдекс. — Вы мне вот что скажите, месье Дилюк. Почему вы решили признаться? — Я долго думал над этим, мьсе Нëвиллет. — Рагнвиндр поднял голову и посмотрел на юдекса, будучи вовсе не удивлённым такому вопросу. — И пришëл к выводу, что так будет лучше для всего Мондштадта. Горожане бы в любом случае меня заподозрили из-за столь долгого отсутствия, да и они имеют право знать. Более того, Великий Магистр одобрил мои действия. — Ясно. И всё же, — на этих словах судья со всей серьёзностью в голосе посмотрел на Дилюка й так, будто хотел прочитать ему нотации, — вам стоит поучиться контролировать свои эмоции. Огонь в вашем сердце и без того слишком беспорядочен. — Это лучше предоставьте мне, Верховный судья. — ответила за своего жениха Джинн, сжимая руку Рагнвиндра. — Не переусердствуйте только. — и Нëвиллет вновь смягчился во взгляде. — Кстати, мьсе Нëвиллет… не сочтите за наглость, но не хотите ли вы посетить нашу с Джинн свадьбу? — Дилюк с несколько виноватым взглядом протянул юдексу именное приглашение на торжество. Последний на это лишь мягко усмехнулся. — Поднимите голову, месье Дилюк. Не пристало аристократу говорить с опущенным взглядом. Эти слова как нельзя лучше разрядили всю обстановку. Джинн слегка рассмеялась от такого, а сам Дилюк пристыдился. Он уже давно не маленький мальчик, знает все правила и устои, придерживается их… А тут стушевался. Если бы его сейчас увидел Крепус, то тот бы со сто процентной вероятностью начал ещё больше подшучивать. Однако то, что рядом стоявшая Гуннхильдр, сжимая его руку, так искренне улыбалась, помогло ему немного расслабиться. Он прокашлялся в сторону и вновь, но уже с поднятой головой и чистым разумом, произнёс: — Вы примите наше приглашение на свадьбу?Кур-де-Фонтейн. Резиденция клана Гуннхильдр. Время: 20:37…
— Ты же помнишь, что должен посетить мастер-класс от Великого Магистра в Ордо Фавониус? — Помню. — Турнир? — Помню. — Встреча с деловыми партнёрами? — Помню. — Мерки? — … забыл. Джинн в последнее время постоянно прогоняла Дилюка по спискам дел, которые он должен сделать. После длительного воздействия яда на организм он стал забывчивей, но благодаря таким «прогонам» от Гуннхильдр его мозг постепенно возвращался в нужное русло. Правда от последнего он чуть не пробил себе ладонью лоб, на что его невеста закатила глаза и мягко улыбнулась, идя в его сторону от шкафа. Уже завтра они уезжали обратно в Монд. — Снимем их после возвращения. — она осторожно погладила его по голове и поцеловала в щëку. — Я напомню. — Спасибо тебе. — он аккуратно перехватил еë руку и поцеловал внутреннюю сторону ладони. — Да было бы за что… Глаза в глаза. Неровное дыхание. И рядом никого. Щëки слегка обдало пунцом, а сердце того вот-вот выскочит из груди. Их губы сомкнулись в нежном поцелуе, руки опустились до уровня талии. Дилюк под напором своей невесты оперся спиной в книжный шкаф, что стоял позади него, из-за чего с одной из полок упала на пол книга. Книга о рыцаре, спасавшем таинственную деву, что оказалась божеством с одуванчикового поля. Открылась она аккурат на последней странице…«И на рассвете дня восьмого стоял на коленях рыцарь, голову склонив. Богиня из семени возродилась, на плечи грузные его ладони лëгкие сложив.
— Ты… ждал меня всё это время? — и слëзы скатывались по щекам богини, обрамляя еë чистый лик.
— Я не могу вас потерять… — он поднял голову, не смея больше сдерживать всех чувств порывы. — Прожить без вас остаток жизни мне страшнее пыток перед казнью!»
Таков… счастливый был конец, из терней вырезанный путь к простому счастью.КОНЕЦ ОСНОВНОЙ ИСТОРИИ.