Собрать по осколкам

      Ожидаемо, Лань Цижэнь известием о драке доволен не был. Но Вэй Усяня он понял. О результатах лечения он знал от своего друга и старался, чтобы их общение в рамках уроков не привело к очередному… несчастному случаю. Новость о драке его не удивила. Конечно, в ситуации он разобрался и Юньмэн Цзян понимал. Оскорбить наследницу, тем более столь обожаемую… сынок Цзинь Гуаньшаня явно не отличался благоразумием. К сожалению, ситуация ухудшилась. Кузен Цзинь Цзысюаня нажаловался дяде и теперь главы Цзян и Цзинь собирались прибыть в Облачные Глубины. — Чего голову повесил, мой милый друг? Что, уже труднее разбираться в делах? — Лань Яову не заставил себя долго ждать, вальяжно зайдя в его кабинет. Ещё с юношества, чуть ли не с первого знакомства, он презирал главу Цзинь, потому каждый раз, когда он приезжал, лекарь устраивал концерт, из-за которого получал по спине ферулами. Однажды чуть до дисциплинарного кнута не дошло, хвала наставнику Сяньлэ, Мэй Няньцину, тогда всё обошлось. Поэтому Лань Цижэнь всегда убирал своего друга подальше от мест возможных встреч, если Цзинь Гуаньшань приезжал в их обитель. — Все в порядке. Выполни одно поручение, прошу тебя. Тебе нужно проверить лекарей в женской части, — лучшим другом мужчина дорожил и сейчас хотел оградить от возможных последствий. — Проверю, не переживай, Цижень. Кто, как не я, проверит наших прекрасных дам? Не беспокойся, все будет хорошо! — улыбка Яову заставила Циженя напрячься и начало колоть сердце. К неприятностям. Мог ли он винить друга в неприязни? Нет, он и сам не любил главу Цзинь. Яову идиотом не был, но сейчас он просто не мог не пойти против немой просьбы Лань Циженя «Не приближайся к главе Цзинь». Слишком уж бесил, а тут идеальный шанс развеселить детей, особенно вороненка, который постепенно начал приходить в себя. Он не дурак, чтобы упускать такую возможность.

***

— И зачем нас сюда позвали, Цзян Чэн, мы же вроде со всем разобрались? – спросил Вэй Ин у шиди, когда один из адептов позвал их в кабинет, где обычно проводились переговоры между главами орденов. — Не знаю. Но наверняка с дракой связано, — предположил Цзян Ваньинь, когда они подошли. И совсем не ожидали, что рядом с Лань Цижэнем будет стоять Цзян Фэнмянь. — Цзян Чэн, Вэй Ин… — мужчина даже улыбнулся. Он скучал по всем своим детям. В их семью вернулся мир и покой, его сердце было преисполнено любви к прекрасной и сильной супруге, их доброй и нежной А-Ли, к талантливому и сильному А-Чэну и Вэй Ину, маленькому птенчику, который так отчаянно бился за свое право быть частью семьи, быть любимым. — Дядя Цзян, рады видеть вас — Вэй Усянь даже бровью не повел. Он один раз уже свое получил за такую драку. И даже сейчас, во второй жизни, не жалел о том, что он сделал. За родных он мог и загрызть. — Отец… — наследник ордена был удивлен, но сдерживал эмоции. Ситуация была щекотливая. Дело могло дойти и до разрыва помолвки! И он был готов защищать брата перед кем угодно. — Добрый день вам, господа, – поздоровался Цзинь Гуаньшань, вплывая в беседку. Следом за ним вошел Цзысюань, явно недовольный тем, что услышал от отца. Глава ордена весьма четко выразил свое недовольство и раздражение тем, что сын его позорит, срывая помолвку с семьей Цзян. — Добрый день, –чуть ли не скалясь поздоровались глава Цзян, Цзян Чэн и Вэй Ин. И если первые относились к заклинателю так из-за конфликта с Цзысюанем, то последний прекрасно помнил, кто мотал ему нервы в течение нескольких лет, кто требовал Стигийскую печать, кто требовал выдать Вэней. Мысленно старший Цзинь был Вэй Усянем разрезан на несколько сотен кусочков и сожжен до состояния пепла. — Добрый день, господа Цзян, господа Цзинь и Вэй, — поздоровался со всеми Лань Цижень, который молчал, в ожидании момента, когда обе стороны соберутся. Он не хотел, чтобы все так обернулось, и надеялся на благополучный исход. — Вернемся к тому, зачем нам пришлось здесь собраться, — начал было мужчина, но его перебил Цзинь Гуаньшань, из-за чего Лань Цижэнь едва не заскрипел зубами от гнева. — Глава Цзян, вы не умеете воспитывать своих адептов. Вэй Усянь избил моего сына! — сейчас Цзинь Гуаньшань выглядел так, словно его, порядочного человека и благородного мужа, обвиняли в том, что он переспал с чужой женой. — Какого? — съязвил Цзян Фэнмянь, мягко улыбаясь. Такой манере общения его научил покойный отец. И именно ей он учил Вэй Ина, понимая, что свой пламенный характер и ярость родной сын унаследовал от матери. — Цзысюаня. У меня один сын, господа, — мужчина обмахнулся веером, продолжая играть оскорбленную невинность. На свои актерские данные он никогда не жаловался. — Законный. Остальные внебрачные, бедная мадам Цзинь, как она вас терпит? — продолжал язвить глава Цзян, отвлекая внимание от Лань Яову, который проник в комнату через окно, прося знаками быть тише. Фэнмянь все прекрасно понял. — А-Чэн, Вэй Ин. Пора учиться сдержанности, — неожиданно сказал он, пока Цзинь Гуаньшань, абсолютно красный от гнева, набирал в легкие воздух, чтобы разразиться долгой тирадой. — О чём ты… — но не успел Цзян Чэн спросить отца, как чуть не подавился от смеха. Тот лекарь вел себя как шут, пародируя главу Цзинь. Лань Цижень лишь молился, чтобы его не заметили. Уйдет глава Цзинь–он устроит Лань Ченгши темную. Но всё же сдерживался вместе с остальными. Потому что смешить его друг умел. Сил, чтобы не засмеяться, нужно было много, Яову оказался превосходным актером. Он танцевал, кривил рожицы, пародировал главу Цзинь и даже устроил игру, где одними движениями посылал Цзинь Гуаньшаня таким матом, что даже те, кто рос в Юньмэне едва сдерживались, чтобы не схватиться за кисть и бумагу, чтобы записать самые интересные выражения. Когда глава Цзинь поворачивал голову в ту сторону, то Лань Яову прятался за ширму неподалеку. Сколько сил они потратили, чтобы не выдать его, они не знали. Но когда глава Цзинь ушёл, прихватив сына, то все взорвались смехом. Лань Яову лишь улыбался и кланялся, словно после представления. Цижень, взяв книгу потяжелее, подошёл к нему, а Яову подался назад, прекрасно понимая, что его ждет. — Ты чего меня боишься, иди сюда, — нарочито спокойно предложил Лань Цижэнь. Его друг был просто невыносим! И пусть он делал это не со зла, а чтобы случилось, поймай его Цзинь Гуаньшань? В старшем Лане сейчас боролись легкая злость и смех. — Я жить хочу! — целитель выскочил в окно и бросился наутек, нарушая этим не один десяток правил поведения в ордене. Но на них он с самой юности плевал и жил так, как считал правильным, не мешая окружающим. — А ну пошёл сюда, живо! — и Цижень быстро рванул за сбежавшим лекарем, пока семья Цзян умирала со смеху и пыталась вытереть выступившие от смеха слезы. Вэй Ин смеялся громче всех. Он впервые смеялся в своей второй жизни и сейчас чувствовал себя как никогда прекрасно.