House in the middle of the lake

Грибной дождик услужливо помогал по хозяйству и мелкими каплями орошал посадки цветов на заднем дворике частного у волн Тихого океана. Солнце только-только начинало показываться самой верхушкой из горизонта земли, лучами падая на редкие листья и крыши соседних домов, оповещая о наступлении обещающего солнечную погоду утра. Хер там, а не солнышко. Сильные руки не спеша переплетали пряди, перекладывая одну за другой в известном только их обладателю направлении. Даже если бы Сун Лань выдернул парочку прядей приличия ради из темноволосой черепушки, последний и слова против не высказал бы; до того нравилось, как его мужчина заботился о нём, хотя тот и не был полностью согласен, ссылаясь на последствия после удара волейбольным мячом. Ни на какие бы очки с прожекторами эту часть не променял бы Синчэнь - и дрожал, как осиновый лист, стоило прохладным пальцам слегка коснуться кожи его спины. В итоге выпрямлялся, готовый уже подставиться, если а - Лань всё же захочет продолжения банкета, или сам готовился хватать того в объятья - но мужчина совершает последнее движение и помогает подняться с места. Поправляет на нём одежду, складки, если где - то что - то задралось, прижимается устами к его щеке и подводит к двери, напоминая про завтрак. По пути на мобильник приходит сообщение от "призрачного мудозвона генерала", в котором содержалось фото птички в небе, во всё горло всему миру орущая "с добрым утром", и Сун Лань шлёт нечто похожее, второпях найденное на просторах интернета. Бросив трубу в карман домашних штанов, он подхватывает мужа мод локоть и мягко подталкивает того к лестнице, пока на всю комнату раздаётся приятный звук оповещения от, судя по всему, яро недоумевающего Вэнь Нина. Сун Лань не спешит отвечать старому другу и отключает уведомления. За столом по запаху ждёт яичница, а оказывается - омлет. Синчэнь думает о том, как созвучно было название завтрака с тем, что с утра ему не обломилось. А - Цин досыпает до обеда, потому что суббота отмечена для неё как выходной, в который девушку можно сравнить с белым медведем (или чупакаброй): пребывает в спячке, хочешь жить - не трогай. В такие моменты её пробуждением занимается а - Лань; у него-то будет побольше шансов увернуться от ударов мелких кулачков. Синчэнь смеётся при этой мысли и давится овощами. Он помогает с сушкой посуды, после чего оба отправляются на свежий воздух. Сун Лань за завтраком напоминает, что в этот день будет пасмурно, поэтому мужчина мягко оглаживает пальцами шероховатую поверхность пледа, пока другой рукой держит ладонь супруга; мысленно он не переставал улыбаться этому, хотя минуло уже несколько лет с тех пор, как брюнет смог прикоснуться к нему, не борясь с самим собой. Брюнет чувствует, как его улыбка медленно превращается в пародию на Джокера, но ничего не может с собой поделать, претерпевая неприятные ощущения в области щёчных мышц. Сун Лань треплет его за щёки и просит не пугать прохожих. Далее - совместный просмотр новостей, комедии или триллера в гостиной на первом этаже, окна которой выходят на солнечную сторону - смотря, что покажется интереснее. Сяо Синчэнь забирается на диван с ногами и жмётся всем телом к возлюбленному, как бы ненавязчиво кладя руку тому на бедро. Они вместе поворачивают головы, когда А - Цин со скоростью света спускается вниз и надевает обувь, явно намереваясь прогуляться. Темноволосый просит её быть осторожнее, хотя и прекрасно осведомлён о том, что девушка не крутится в плохих компаниях, но получилось так, что именно в нормальной и приемлемой компании решили завертеться нехорошие типы. Сюэ Ян - уличный парень, проживающий едва ли не в подвале особняка Цзинь Гуанъяо, потому как Сун Лань уверен, что если отец парнишки будет регулярно видеть недоразумение, не упускающее возможности стащить дорогие сладости с семейного стола и живущее в чулане Мэн Яо, как какое - нибудь страшное уёбище, вылезающее по ночам - вышвырнет обоих нахер. И к психотерапевту за моральный ущерб от осознания совместного жития с чупакаброй на протяжении фиг знает скольки лет. У пацанов, сдружившихся с рассвета на первой совместной попойке, было семь пятниц на неделе. Тревожили район исключительно по необходимости и только по ней - раз в месяц обязательно испытывали удачу оторваться от копов по встречке на старой украденной рухляди, а после по традиции играли в прятки на местных заброшках. Нет, не круто, считает Сун Лань, до такой степени заебали уже. А - Лань не знает, какие шестерёнки должны были затупиться в черепной коробке клыкастого недоумка, чтобы тому вздумалось хоть как - то контактировать с его сестрой, но со временем Сун Лань не без ужаса понял, что причина заключалась в нём самом. И не знал даже, как обозначить эти взгляды, что парень бросал на него при каждой встрече - как знак любви до гроба или намёк на смену жительства туда же. Именно по этой причине мужчина советовал девушке не ошиваться в безлюдных местах, за километр обходить переулки - кто его знает, что было в голове у этого черта помимо сладких пирожных, которые тот постоянно уплетал в парках вместе с Мэн Яо - и вообще лучше не выходить на улицу при возможности. — А - Лань, она подросток, — намекал ему темноволосый с видом умного. - К тому же, они, насколько я понял, почти не общаются. — Это сейчас они не общаются, — нахмурился мужчина, чуть убавляя громкость шоу, - тот парень тоже особняком ходил. А теперь... И вздыхает, скашивая глаза к окну, за которым видит удаляющуюся фигурку девушки. Где - то на подсознании он слышит отчаянный треск пульта под напряжёнными пальцами. — Верни, сука, скрипку на место, — несмотря на яркий румянец на щеках, парень с опаской скашивает глаза на то место на стене, где раннее располагался инструмент, пока товарищ не решил сыграть на ней симфонию заядлого урода. — Поставь... Мутило его нехило. Найденное Сюэ Яном вино под столом отца мгновенно выполнило свою задачу - опьянели оба и практически сразу, потому как до этой находки брюнет боялся даже посмотреть в сторону длинной лакированной двери из красного дерева, что являла собой границу между разрешённой территорией и запрещённой. Разрешённая территория - это территория, по которой можно ходить и делать всякие дела, допущены к ней были все; запрещённая территория, зайдя на которую парень рисковал бы получить тяжелым таким ремнём с железной пряжкой по лбу, была на то и запрещённой, что нехер туда заходить. Допуск получали только домработницы - две генеральных в начале и конце недели и вечер пятницы, понятное дело. Теперь, глядя на ежедневник с неебически важными записями отца, метко брошенный в мусорное ведро, и раскуроченную скрипку, на которой вышеназванный играть толком-то не умел, и кто её знает, по какой причине она присутствоваоа в их доме, - Мэн Яо, распластавшись звездой на такой мягкой кровати, будто на водном матрасе плавал, глазами следил за а - Яном и фактом ставил: — Пиздец... Сюэ Ян утвердительно кивает и всё же играет что - то на венерическом под свой же вой: — М - м - м... Смотри: фа - ре - ми... — Протрезвей, — а - Яо кажется, что ручка дёргается, и он вскакивает со своего места. — Блядь... — Сынок, — брюнет поманивает его пальчиком, замахиваясь скрипкой, — иди сюда. Пизды получать будем... Через полчаса брюнет поковылял в ванную с целью освежить мозги. Без пятнадцати шесть потащил туда сопротивляющегося мудозвона и окатил его, как из шланга. Спустя час, протрезвев до приемлемого уровня адекватного состояния, Мэн Яо сидел и думал, как скрыть вмятину, образовавшуюся на границе скрипки. Первой мыслью было выкинуть Сюэ Яна нахуй из дома, но куда, собственно, этот мудак пойдёт. Поэтому сидели и думали вдвоём. Отец должен был вернуться часам к двенадцати. К семи часам Сюэ Ян пинком под жопу блы отправлен прочёсывать все потенциальные магазинчики и лавочки, в которых с некоторой вероятностью, присвоенной обычно наивному оптимисту, могли заваляться краска, лак, наждачка… Темноволосый так и не понял, зачем Цзинь Гуанъяо понадобилась наждачка, но под угрозой вылета в кратчайшие сроки уточнять не стал, забил. Решил, что с ни хуя. Промокнув под ливнем, вернулся в дом и застал парня за выбором сотни лаков из какой – то огромной шкатулки. — Это что? — Помоги мне выбрать, — а – Яо показывает ему два красных лака, тычет в лицо и спрашивает: — Какой будет незаметнее – мерло или сангрия? — Срангрия. Я что, зря по району бегал? — Ты всё купил? — По списку. Ты знаешь, что делать? — Забивал, пока тебя не было. Вино спрятал? — Куда я его, блять, дену? Мы всю бутылку высосали. Яо стреляет глазами: — Метнись. — Разрешите бегом? – хмыкает парень, косясь на шкатулку с бесчисленным количеством разноцветных маленьких флакончиков. — Она семьдесят девятого года. — Ты почему так, блять, уверен? Может это, сука, дата открытия производства. — Умный, бля… Мэн Яо метнулся обратно в кабинет, достал закатившееся вино из – под рабочего стола и охуел: состав был на ёбанном итальянском, как, собственно, и всё остальное. На этикетке Массето обещал незабываемые ощущения сладости и полёта, на деле же парень чувствовал, как итогом недолгих мгновений стало падение в самое говно, а на языке в данный момент не ощущалось другого привкуса, помимо вышеназванного. Охуенное вино, ничего не скажешь. Хотелось раз сто по лбу ложкой постучать – и себе, и глупому, начисто лишённому чувства опасности пиздеца товарищу, который, ставит Мэн Яо, даже если бы знал о последствиях, всё равно бы принёс ему эту злокачественную бутылку и ненавязчиво предложил бы испробовать нечто, что в десятки должно было превосходить приевшуюся водку на стаканах. Всё, блять, пошло не так. А – Яо очень хотел бы прямо сейчас забыться, нахуй, в дурмане на своей кровати, предвкушая скорый отходняк от малиновой жидкости со вкусом черешни, мятой и чем – то ещё, горьковатым, а не придумывать, как скрыть то, что натворил этот ебалыга, пялящийся на него сейчас и ждущий от него хрен знает что. — Кисточку принеси, — отправляет засранца, потому что сил смотреть на это недоразумение больше не было. В голове засели сюжеты, по которым он должен будет всеми способами отвлекать отца, чтобы тот, сука, не почуял даже, что они прикоснулись к мраморному сервизу под ключом. И Сюэ Яна обязательно подключить надо. Скрыть дефект удалось. На вопросе а - Ян поднял палец вверх, а Мэн Яо был доволен работой. Если края не отклеятся со временем, то будет вообще супер. Дождь нещадно бил по крыше, стучался в окна и грозился залить веранду к хуям. Зачистка следов шла полным ходом. Благо, золотистый ковёр они не успели ни замарать, ни облевать. Ежедневник был запихнут обратно в ящик рабочего стола - Сюэ Ян ещё долго стоял и гладил его по гладкой поверхности, запоминая в деталях, как выглядит настоящее красное дерево; нашли коробку с дорогущими гандонами - их обёртка имела поразительную схожесть с этикеткой того вина - смешали то с водой, долили до литра и поставили обратно, будто и не трогали, и не пили, и вообще не дышали в кабинете отца Мэн Яо.