Вдруг, сука, дождик польёт.
В гордом одиночестве потягивая шоколадный коктейль по трубочке цвета режет-глаз, брюнет наблюдал, как девушка уже двадцать минут выбирала донат на свой вкус. Сюэ Ян говорит себе, что вкуса у неё нет, и закидывается мощным потоком молочного шоколада. Глазами подмечает высокий пучок, темно-зелёный рюкзак с нацепленными на него разноцветными побрякушками, мешковатую кофту того же цвета. Казалось бы, обычная внешность, но а - Яну нужно до мелких деталей запомнить слепышку хотя бы для того, чтобы быть в курсе, что и как обстоит у девчонки, есть ли проблемы... Хотя в сожительстве с даочжанами это исключено. Данное обстоятельство также предполагало под собой возможность быть поближе к Сун Ланю, насколько это вообще было возможно. По спине бьёт дрожь, стоит вспомнить о травматическом в руках другого даочжана, дуло котороно было направлено прямо ему в лоб. С того события прошло пятьдесят семь часов, а пробивает так, словно только что кросс по переулкам исполнял. И брюнет решил, что о возлюбленном он будет дознавать теперь через человека. С этим решением парень весьма организационно подошёл к вопросу о кандидатуре: Вэй Ин послал его с этой затеей сразу нахуй, его супруг - Цзян Чэн - был солидарен с первым. Мэн Яо – ныне Сюэ Яо, и как же он орал, когда узнал, что ему жить под этой фамилией до совершеннолетия – сказал, что поговорит со знакомыми, подумает, что можно сделать, но думает Сюэ Ян, что Лань Сичэнь, братец того самого припизднутого молчуна, быстренько промыл братцу мозги лекцией о сталкинге, и с тех пор братишка с ним на эту тему не беседовал, а при намёках и напоминаниях делал вид, что слышит о Сун Лане впервые в жизни.— Ну, так что насчет Сун даочжана?
— Что?
— Что?
Мэн Яо парень простой. Такой простой, что Сюэ Ян не удивляется его приколам. А позавчера, когда Сюэ Ян рассказал ему, как бегал от бешеного Синчэня и такой же разъярённой коротышки по кварталам, Мэн Яо глаза распахнул в неверии и сглотнул так, точно охуел с пересказа, и в срочном порядке умотал на кухню, корвалол искать. Ситуацию пришлось разруливать самому. По сути, это не требовало каких - то особых усилий. С работой всё было более - менее устроено, с остальными делами он обычно разбирался по мере их постуления - сгонять туда, принести сюда, прикопать здесь, откопать там - поэтому на пассивную слежку за возлюбленным и слепышкой брюнет мог выделить часы. Но сейчас девчонка попалась ему на глаза по чистой случайности. Кафе располагалось вдоль дороги с фонарями на каждом метре и прочими вывесками бутиков, а приятные на вид сладости и вкусная выпечка были, видимо, по карману ученикам. Школьница та или студентка - Сюэ Ян без понятия. Даже сейчас он бы сказал, что у этой ворчуньи молоко на губах не обсохло, нежели подметил бы хоть какие - то признаки переходного возраста. Он замечает, как а - Цин, всё ещё пребывающая в радостном неведении о его персоне рядом, пересчитывает мелочь, и делает из этого повод заявить о себе. Тихо подходит сзади и кладёт карточку на прилавок - не свою, конечно, но а – Яо об этом ещё не знает – и кивает кассиру, боковым зрением наблюдая, как девушка распахивает на него глаза и смотрит, не веря в собственное везение. — Бери всё, что хочешь. — Да лучше б я отметок получала столько, сколько тебя вижу, - бурчит она себе под нос и откладывает карту в сторону своей миниатюрной ладошкой. — Отойди от меня, если не хочешь проблем. Кассир мельком поглядывает на этих двоих. Сюэ Ян отбирает карту и кладёт обратно. — Вы расплачиваться будете? — вставляет продавец. А – Цин в возмущении хватает ртом воздух, не веря в происходящее. - Вызовите, пожалуйста, полицию, - обращается к нему слепышка, гневно сверкая глазами на брюнета. - Он преследует меня! — Мне донаты всех вкусов, которые есть, — сдаётся Сюэ Ян и, приложив карту к терминалу, берёт товар из четырёх пончиков и выходит из помещения. А – Цин облегчённо выдыхает, наблюдая, как дверь за парнем закрывается. — Донаты с клубничной и фисташковой глазурью, - сообщает она мужчине, уже собираясь оплатить покупку, как к терминалу приложили карту — Отъебись от меня, блять, нахуй, - злобно кроет матом брюнетка, жадно откусывая донат, любезно оплаченный мудозвоном, что теперь сидит с ней на одной лавочке и мозг ей насилует. За эту услугу, видимо, и платил. Тот сидит к ней полубоком, не обращая внимания на её слова, и смотрит вдаль, высматривая мелкие, будто выцветшие крыши небоскрёбов в тумане, и вспоминает речку в глухом лесу, как она журчит в потоке и брызгает на ступни холодными каплями. — Почему копов не вызвала? А – Цин давится. Брюнет тянется, чтобы похлопать слепышку по спине, но та дёргается от него и чуть отодвигается, опустив голову. На этом моменте она кажется поникшей, и образ мелкой хамки сразу испаряется. — Зачем ты преследуешь нас? — задаёт она вопрос, перебирая в руках лакомство. Яркая розовая глазурь сияет сахарной пудрой; в голове парня пролетает вопрос, любит ли Сун даочжан сладости. — Я не преследую, — заявляет брюнет и кладёт руку под голову, почти полностью разворачиваясь корпусом к спинке скамьи. Внизу на скорости проезжают машины, ветер дует в лицо. — Хотел поговорить только... А – Цин фыркает и отворачивает голову. – Оставь нас в покое, – шепчет она, сжимая кулаки на коленках. – Ты уже достаточно сделал. В груди неприятно ломит, стоит вспомнить безжизненные глаза Сун Ланя, обращённые на Сяо даочжана в миг, когда тот пронзил его своим мечом. На Шуанхуа тогда хлынула алая кровь возлюбленного, окрасившая плитку и землю у их ног, и зрелище это было настолько впечатляющим, что даже спустя века мужчина мог воосоздать картинку у себя в памяти до мельчайших деталей. Но если в прошлой жизни он мог с безумным интересом рассматривать на этом изображении каждую каплю алой жидкости, то сейчас этот образ ничего, кроме рвущей душу боли в груди, сожаления и слёз не доставит. Сюэ Ян отгоняет эти мысли, выдыхая и обращая свой взгляд на девушку. — Мне нужно от тебя кое – что. — Что? — брюнетка неверяще вскидывает на него глаза. — Что ты сказал?! Тебе ещё от меня что – то нужно от меня, мерзавец?! Она хватает пакет с выпечкой и швыряет парню прямо в лицо, вкладывая в это всю свою силу. Чёлка спадает ей на лоб, а лицо искажается в выражении недоумения и ярости. — Ублюдок... Как... Как странно, что я не сделала этого раньше, — шипит девушка, хватая портфель и отходя подальше от скамьи. Сюэ Ян наблюдает за каждым её шагом, памятуя о том, не завялялся ли у неё в сумке тот самый травматический, любезно подаренный Синчэнем на какую – нибудь масленницу, блять. В руках его был пакет с мучными изделиями. Нижняя губа его дрожит от складывающейся ситуации, он и сам не понимает подобное проявление эмоций, но юноша тут же берёт себя в руки. Ещё его истерики тут не хватало. Он хотел было ринуться за ней, но а – Цин шарахается от него, и в этот момент небо над ними сотрясается в звуке грома. Скоро польёт дождь. — Не подходи ко мне, — сообщает она парню, отходя всё дальше и дальше. — В следующий раз я позвоню в полицию. Сяо Синчэнь не оставит это так. И она уходит, оставляя Сюэ Яна в полном одиночестве наедине со своими мыслями. Встреча не задалась. По пластиковой поверхности окон в медленном темпе стекали водяные капли. Всё зелёное приобрело новый, тёмный, можно сказать, даже изумрудный оттенок. Пахнет озоном и свежестью, словно дом стоит не в нескольких метрах от дороги среди себе подобных сооружений, а в глубинке глухого, шлющего нахер провода и цивилизацию, леса, где – то недалеко от шумного потока водопада. А – Ян закрывает глаза и представляет себя в другом мечте. Перед ним тарелка с остывшими овощами и рыбной котлетой с жареным рисом, но сейчас это мало привлекает его интерес. Тёмная футболка неприятно липнет к телу: он всё же умудрился промокнуть, пока в темпе бежал до дома. Мэн Яо смотрит на него, и глаза у него такие, точно в шоке от вида собственного братца, но тут ещё следует поспорить, не поражает ли парня ещё больше тот факт, что его брат – неуправляемый шизоид, решивший податься в сталкеры – или как таких индивидуумов ещё называют, – причём за человеком, имеющим под боком ещё более непредсказуемого типа, явно преследующего цель прикопать его кореша по крови где – нибудь на заднем дворике дружелюбного семейства Сяо. Брюнет вздыхает. — Прими душ, — он берёт тарелку и вываливает стряпню обратно в сковородку. — Я подогрею к твоему приходу. — А – Яо, — внезапно подаёт голос мужчина. Парень застывает, чуть обернувшись на брюнета через плечо. На несколько секунд на кухне воцаряется тишина. — Слепышка послала меня. — И правильно сделала, — усмехается темноволосый, пожимая плечами. — Ты не поможешь мне? — задаёт вопрос Сюэ Ян, разглядывая натянувшуюся на широкие плечи белоснежную домашнюю футболку своего сожителя. Свободные хлопковые брюки, мягкие тапочки... В прошлой жизни и мысли не допустил бы, что столь поистине эгоистичный и умный человек, как тот, что только что встал к нему жопой под стать своему характеру, будет надевать что – то иное помимо своих золотистых одежд с яркими, чтоб весь мир восхищался и падал, украшениями. Время идёт, люди меняются. А Сюэ Ян и его знакомые выиграли в лотерею и решили навсегда остаться в пятидесятых хуй пойми какого столетия. — А – Ян, — парень включает плиту, — если бы обстоятельства сложились иным образом, то я бы построил забор высотой в двадцать метров, чтобы исключить любую возможность хоть как – то заметить тебя из окна своего дома; я бы ходил в такие магазины, в которых хлеб стоит таких денег, каких эскортница за сеанс не заработает, уверенный, что в таком месте шанс увидеть тебя будет снижен до отрицательного процента... Брюнет, заслушавшись, хлопает ресницами: — И что дальше? — Что дальше?! — Мэн Яо разворачивается к нему корпусом, весь такой деловой и решительный тип, одной рукой опираясь о столешницу. — Я понимаю эту девочку. Я понимаю бедного Сун даочжана, понимаю поступок Сяо даочжана, но, к сожалению, совершенно не понимаю, как Вэй Усянь умудрялся с тобой, угандошенным, дела делать... Сковорода зашипела. Сюэ Ян угрожающе нацеливает на него вилку. Мэн Яо, в попытке успокоить кровного родственника, ободряюще улыбается, вновь разворачиваясь к плите. Беспокойное выражение исчезает с его лица, когда он мешает брызгающие палящим маслом овощи и добавляет специи. Как не крути, но ни события, ни время не меняют некоторых людей, и а – Яо в обречённом смирении делает вывод, что Сюэ Ян относится именно к их числу. Хотя было наивно полагать, что что – то можно было поменять в характере молодого человека, если сам он до сих пор просчитывает свои действия в отношениях с некоторыми персонами на шаг вперёд. Этим диалогом брюнет изложил другому, почему он не горит желанием содействовать Сюэ Яну в преследовании Сун даочжана. Оставалось надеяться только на то, что юноша поумнеет хотя бы на йоту и оставит свои затеи позади, но, прекрасно зная старого друга, темноволосый сразу отсеивает от себя наивные мечты о том, что тот передумает. Ну, или хотя бы сто раз подумает. Воскресное утро встретило а – Цин ясной погодой и сладким кофе в компании семьи. Это последний день выходных перед началом очередной учебной недели, поэтому, оповестив братьев о своём намерении прогуляться, брюнетка выпархивает из дома, на самом выходе прихватывая рюкзак с парочкой тетрадей. Тротуар был свободен от людей. По дороге проехало от силы две – три машины, поэтому начало нового дня претендовало на звание одного из лучших. Девушка лёгкой походкой направляется в сторону ближайшего от её дома парка, рассматривая по пути крыши других домов и возвышающийся в своём величии над ними небосвод цвета атлантического океана. Дойдя до общественного места, девушка примечает скамейку возле самого фонтана и спешит ней, на ходу доставая из рюкзака блокнот с простым карандашом. Сегодня она намеревалась, наконец, закончить один из своих рисунков, и это место кажется девочке наиболее подходящим для творения. Журчание фонтана, пение воробьёв и приближенное к нулю количество людей – что ещё нужно для вдохновения? Конечно, она с удовольствием провела бы время вместе со своими братьями, но один пожелал остаться дома, а второй умотал в спортзал, поэтому А – Цин поудобнее устраивается на деревянной скамье и откидывает обложку блокнота, тут же принимаясь перелистывать страницы в поисках того самого экскиза. Найдя необходимый набросок, девушка осматривает его, отмечая недостающие детали. Подточенным карандашом она начинает наводить штрихи в определённых местах, и не проходит и двух минут, как девушку было уже не оторвать от своего занятия. А – Цин перестала замечать время, будучи полностью увлечённой своим делом, благо на этот раз она вспомнила, что стоит позаботиться об этом, и поэтому заранее поставила будильник на свой мобильный телефон, чтобы вовремя вернуться домой. Краем глаза она замечает движение рядом с собой, и, честное слово, лучше бы она не смотрела на человека, что решил в эти минуты обрадовать её одним своим существованием. — Привет, — бросает парень, пододвигая к ней разноцветный пакет с изображением макарун. А – Цин в недоумении смотрит сначала на пакет, а потом на юношу, с каждой секундой её лицо принимает всё наиболее хмурое выражение раздражения и негодования. — Какая часть выражения "оставь меня в покое" недоступна твоему пониманию? Этот день должен был быть посвящён вдохновению и работой над созданием чего – то нового, что в конечном итоге должно было стать шедевром, но только не в присутствии Сюэ Яна. А – Цин чувствует, как гнев накапливается глубоко в её груди, стоит этим мыслям пронестись у неё в голове. – Какая часть выражения "не оставлю" тебе не ясна, ласточка? Где очки посеяла? Прозвище слепышки в этой жизни было не столь актуальным, а этим утром А – Цин решила обойтись без очков. Прекрасное неведение о проходящих мимо знакомых с тобой мудозвонов делает жизнь ярче, а неведение о том, что рядом с тобой присел Сюэ Ян – вообще счастливой. И тёплая кровать в сибирскую ночь, и крыша над головой в дождь на Тутунендо – не нужно, нахер– нахер, лишь бы Сюэ Ян не под боком. — Не твоё дело, мозги посеявший, — шипит брюнетка, следя за каждым движением юноши, и тут же добавляет: — Сейчас Синчэнь придёт. — Ах... Сяо Синчэнь? — Да! — Ну, тогда я, конечно, пойду, — Сюэ Ян приподнимается со своего места, берёт тоненькие ручки пакетика — А – Цин раскрывает глаза и думает, неужели, блять, до него дошло, – но нахал кладёт пакет обратно и, присаживаясь на своё место, достаёт макарун и надкусывает его под внимательный взгляд подростка. — К твоему сожалению, — Сюэ Ян прикрывает глаза, начиная активно жестикулируя практически ни о чём, своими действиями совершая попытку обосновать явную несостоятельность заявлений девушки, — никуда я не пойду. Доставай себе что – нибудь и ешь, пока я добрый. Образумить дурака не получилось. Конечно, Сяо Синчэнь ещё в первый день встречи, стоило им вспомнить друг о друге из прошлой жизни, дал ей свои контакты и заверил, что она может писать и звонить ему по любому поводу и в любое время суток, а по поводу вот таких вот каверзных случаев – вообще круглосуточно трезвонить, однако делать сейчас звонок и заставлять его волноваться... Сяо даочжан, в конце концов, ешё от прошлого раза не отошёл, когда увидел, как Сюэ Ян хотел приблизиться к Цзычэню. Целый вечер не отпускал их двоих от себя, а Сун Ланя и вовсе из объятий не выпускал, даже когда тому действительно понадобилось выбраться из его крепкой хватки... Поэтому она откладывает экстренный вызов, отмечая про себя, что всегда можно вызвать полицию, если у брюнета съедет крыша, и достаёт из глубин пакета лакомство. Взглянув внутрь, она видит поразительное количество выпечки и пакетированных сладостей, словно парень решил скупить все кондитерские изделия в их районе. — Ты не изменился, — фыркает она. — Ты, собственно, тоже, — парируют ей. Она надкусывает и прикрывает глаза, наслаждаясь вкусом. Вспоминает, как тогда он угостил её конфетой, а позже накормил яблочными дольками с искусно подрезанной кожурой под кролика, и как ей тогда казалось, что к присутствию дерзкого юноши под одной крышей можно привыкнуть, пока тот не...Ты поняла, что ты натворила? Ты слишком много болтаешь!..
Она бросает взгляд на Сюэ Яна и замирает, встречаясь с ним глазами. Они смотрят друг на друга с полминуты, пока последний не прерывает тишину между ними: — Я не причиню тебе вред, — он кивает, переводя взгляд карих глаз на фонтан, как бы подтверждая свои слова, — не бойся. Зачем тебе язык, слепышка? — Легко сказать... — пожимает плечами а – Цин, чувствуя, как тело начинает бить дрожь. — Я никогда не прощу тебе того, что ты сделал с даочжанами, через что заставил их пройти. И я... Никогда... Никогда не прощу тебе того, что ты... Что ты сделал со мной!.. Перед глазами мутнеет, в лёгких начинает не хватать воздуха. Кусок в горло не лезет, и брюнетка задаётся вопросом, что она вообще делает в этом месте с человеком, которого, по сути, она имеет непреодолимое желание забить чем – нибудь до состояния биологической смерти. С той самой встречи она продолжала вспоминать Сюэ Яна, выводя в памяти все его действия по отношению к ней во всех жизнях, в которых им было суждено встретиться. Или не суждено? Девушка готова была поручиться, что если бы брюнет не задался целью преследовать её и её братьев, то они никогда бы не пересеклись. Он даже не подошёл бы к ней, если бы не скакал по миру, добиваясь какой – то известной только его долбанутому плану отпределённой цели. Если бы она знала, что хочет от неё этот придурок! Но его мотивы пока что остаются за тёмной завесой для девушки. Конечно, она боялась его до сих пор. Но при этом удивлялась собственным выводам: больше не было того изъедающего душу, выворачившего наизнанку страха, что преследовал её в прошлой жизни, когда она встретилась с парнем впервые. Страх, как и ожидание удара, подвоха, удара, остались, но исчезли цепи, что сковывали руки и держали в клетке безысходности, которой являлся город И: в этой жизни у них с Синчэнем был Сун даочжан, друг и возлюбленный Сяо даочжана, что любит их обоих и ни за что не даст в обиду. Встретившись с ним в этой жизни, Сяо Синчэнь будто расцвёл на глазах у а – Цин, наконец, найдя то утерянное, что он так лелеял и обожал больше всего на свете. Вместе с ними а – Цин ничего не было страшно, даже само существование Сюэ Яна. Девушка почувствовала неконтролируемую дрожь в теле. Перед глазами всё предметы приобрели неясные очертания, словно картинку размазали мылом, а щёки обдало теплом, и брюнетка осознала, что плачет. Рывком положив лакомство на шероховатую поверхность пакета, а – Цин кулачками принялась вытирать непрошенные слёзы, что теперь струйками скатывались по её коже. Но несмотря на попытки сдержать плач, всхлипы продолжали вырываться из груди при каждом вдохе, что выводило девочку из себя ещё больше. В конце концов тихие всхлипы превратились в безудержные рыдания, и а – Цин повалилась головой на колени, спрятав лицо в ладонях. Теперь ей было всё равно на Сюэ Яна, на то, что он видит её беспомощность и всё равно продолжает наблюдать за её состоянием. Грудь сдавила такая тоска, что хотелось закрыть глаза и не открывать их, пока, наконец, не закончится этот ливень в душé, чтобы после него остались только озоновая свежесть и мокрые изумрудные поляны, тонкой полоской исчезающие на границе горизонта. Было горько от понимания, что она, переродившись с воспоминаниями о прошлой жизни, всё равно рыдает, стоит ей вспомнить о тех ужасах, что вытворял с ней этот мальчишка, хотя ей столо, наверное, оставить это в прошлом. И где – то там не дают покоя и затаившаяся злоба, и ненависть, и желание отомстить этому человеку, уничтожить его, который до сих пор не оставляет её в покое даже здесь, в Гуйлине. Вдруг к спине девочки что – то прикоснулось, и а – Цин, обернувшись, с испугом осознала, что это была рука. Вскинув глаза на Сюэ Яна, она увидела, насколько близко он был к ней в настоящий момент: его тело склонилось над ней, а одна из рук прижимала к мужскому телу. Подросток в тот же момент вдрогнула, намереваясь вырваться из хватки и дёрнуться в сторону, но в следующий миг парень крепко обнимает её, прижимая к себе, тем самым лишая какого – либо шанса высвободиться. Сердце забилось в учащённом темпе. Будучи вплотную прижатой к чужому телу, а – Цин чувствует, как намокает ткань тёмной кофты, пропитываясь её слезами, а в нос ударяет знакомый пряный и древесный аромат, смешанный с жасмином и янтарём. Она задаётся вопросом, где могла слышать его раннее, но в этот же миг ей закладывает нос, и дышать становится практически невозможно. Она упирается ладонями в плечи брюнета, стремясь оттолкнуться или создать хоть какое – то расстояние между ними, но безуспешно; Сюэ Ян лишь сильнее прижимается к ней, и девушка протяжно мычит в протесте. А – Цин максимально раскрывает ладони и принимается наносить шлепки и удары, куда придётся: лицо, шея, плечи – без разницы, лишь бы, наконец, отделаться уже от этого нахала, что бесцеремонным образом тревожит и нарушает её личное пространство! В голове проносится мысль, что ей не очень повезло, ведь в такую рань в воскресение в парке нет ни души. Если бы кто – нибудь заметил их, то Сюэ Ян тут же убрал бы свои руки, но удача в этот день едва ли была на её стороне. Сюэ Яну больно видеть девочку такой, ведь видя её в таком состоянии – из – за него – самому хочется разрыдаться. Он прекрасно осознаёт, что причиной её слёз является именно он, его назойливое присутствие в её жизни, и лучше было бы, наверное, и вовсе не попадаться на глаза этой троице... Но теперь слишком поздно что – либо предпринимать. Мальчишка понимает, что всем плевать на то, что ныне он не тот, кем был раньше... Но наизнанку выворачивает, как же хочется доказать обратное! Как хочется хоть что – нибудь изменить... Парень не отпускает её, и вскоре удары подростка теряют своей былой силы и точности, пока совсем не стихают. Брюнетка всхлипывает и смиряется со своим положением, давая волю слезам, и в этот же миг Сюэ Ян принимается укачивать её, как маленького ребёнка, желая успокоить девочку. Они сидят так в течение нескольких минут, пока плечи девочки не перестают подрагивать, а а – Цин не успокаивается. Тем не менее, мужчина не отпускает её, продолжая держать в кольце своих рук. Сюэ Ян и сам не до конца понимает, почему делает это, ведь по – хорошему отпустить бы девочку, дать передышку от навязывания его персоны, но ничего из этого он не предпринимает. Нутром чувствует, что отпусти сейчас слепышку – сбежит, рванёт от него, хоть в тот же фонтан! А потом жди расправы от одного, а то и двух даочжанов. Нет, эту ситуацию обойти бы ему, сделать так, чтобы а – Цин была сколько – то расположена к нему, а не падала в обморок, а потом... Потом можно и вину заглаживать. Парень понимает, что всего того, через что ему пришлось пройти, чтобы добиться перерождения в одной жизни с Сун Ланем, будет недостаточно. Какие бы муки он не перенёс на том свете – а – Цин всё равно не сможет не простить его. Не сможет перестать бояться, перестать ненавидеть, отталкивать... И Сун, и Сяо даочжаны могут не дать ему даже шанса на искупление. Но Сюэ Ян, несмотря на эти факты, всё равно будет продолжать пытаться. Пытаться делать хоть что – нибудь, и даже если потребуют исчезнуть – он исчезнет. Перестанет попадаться на глаза, казаться в толпе... Брюнет тяжело выдыхает, похлопывая девочку по спине. – Успокоилась? – он осторожно проводит рукой по её лопаткам, большим пальцем ладони задевая капюшон. Брюнетка кивает, упершись лбом ему в грудь. Он отстраняет её от себя, заглядывает в тёмные, покрытые дымкой глаза, и усмехается, думая о том, что некоторые вещи и во век не меняются. Чуть погодя замечает, как рука девушки ползёт к заветному пакету, и смеётся, ловя на себе заплаканный недоумевающий взгляд. — Ешь, – улыбается Сюэ Ян, подталкивая в её сторону пакет, — ешь, сколько хочешь. Через несколько минут солнце зашло за облака цвета стали. Ясная погода сменяется духотой, обещающую неминуемую грозу. — Братец Сун... — а – Цин водит пластиковой трубочкой малинового цвета, погружённой в коричневую жидкость матового цвета, по стенкам кружки, пока в её голове закручиваются винтики, обрабатывающие просьбу собеседника. Брюнет утвердительно кивает, уже не пытаясь считывать каждую эмоцию с лица подростка. Заставлять её заниматься подобными вещами он тем более не посмел бы. За панорамными окнами льёт, как из ведра. Лужи на тротуарах, кажется, с прибыванием каждой капли росли в масштабах, а те, что образовывались у обочин, грозились поразить всякого прохожего свежестью душа естественной стихии. — И это всё, что тебе нужно? — спрашивает а – Цин, поднимая глаза на мужчину. — Да, — отвечают ей, и девочка выдыхает, понимая, что верится в эту данность с трудом. — А это... — она смотрит в сторону пакета, доверху набитого сортами сладостей, информацию о которых девочка непременно станет искать в интернете у себя дома, поспешно уминая сладкие булочки за обе щёки. — Тебе, — прерывает её Сюэ Ян, одаривая улыбкой, — не подумай, это не... Это просто тебе. Если захочешь – ещё три таких куплю. Брюнет надеется, что на карточке брата имеются средства, которые разумно могли бы покрыть подобного рода расходы, и отталкивает от себя мысли о том, как он будет объяснять младшему, куда делись со счёта лишние несколько тысяч миллионов на одни только булочки...— Булочки? Булочки?! — рвёт и мечет а – Яо, гневно потрясая карточкой в воздухе. — Булочки... У одних кокаин в вазах из – под ромашек на эти бабки и книжки из порошка, сука, а у тебя, гандона угашенного, булочки?!!
А – Цин нахмурилась. — Ты продаёшь органы? — Откуда такие вопросы? — Ну, так продаёшь? Сюэ Ян изогнул бровь в недоумении. — Нет. — Тогда откуда у тебя деньги на всё это? — девочка раскрывает перед парнем пакет с бесчисленным количеством вкусностей и еды — Не волнуйся, они получены честным путём, — усмехается Сюэ Ян, представляя себе лицо брата, когда тот увидит, что его счёт ушёл в астрономический минус, прям из страны уезжай. Всё равно они с Лань Сичэнем и ребятами метили куда – то в штаты, развеются на несколько долларов, не убудет. Он смотрит на девушку, жадно уминающую вкусности, и перед глазами возникает лицо возлюбленного. Он пытается представить его спокойным, умиротворённым, каким он был до того, как...Ничтожество... Ты – ничто. Ты не достоин даже смерти. Наслаждайся своим новым положением, ублюдок!..
Юношу передёргивает от ярких картинок насилия. Он помнит Сун Ланя серьёзным, собранным человеком с холодным взглядом, с нежностью глядящего на близкого друга, который явно был другого мнения, а на него же – с отчуждённостью, настороженностью. Хочется увидеть, как Цзычэнь смотрит на него с тем выражением, которое имел Сяо Синчэнь, описывая слепышке даочжана в тёмных одеяниях. А как восхищался, как превозносил его Синчэнь, совсем не замечая, как на белоснежной повязке, прикрывающей глаза, проступают алые пятна... Чтобы он не видел в нём того мальчишку, что заставил пройти через муки, пропустить их через себя... На самом деле, хочется сказать ему так много. Пасть на колени, вымаливать прощение, даже если на это уйдёт не одна жизнь; сказать ему, что он действительно сожалеет о содеянном, утерян был рассудок среди затхлых переулков в подростковом возрасте, и что готов сделать всё, что ему прикажет возлюбленный, чем бы это ни было, чтобы исгладить свою вину за всё: за убийства, за дерзкое поведение и скверный характер, за храм Байсюэ, глаза, страдания, скитания, убийство... Но захочет ли даочжан выслушать его? Позволит ли приблизиться к себе? А допустит ли это Сяо Синчэнь? Сюэ Ян не знает. Пока что он будет думать и смотреть по ситуации. С этими мыслями он делает глоток горячего шоколада и прикрывает глаза. Верхушки деревьев неспешно покачивались в такт дуновениям ветра. Двое молодых людей движутся по безлюдной улице. А – Цин потягивает молочную жидкость из стакана, что был переполнен сладостями: застывшая пена, погружённые в неё ломтики шоколада, несколько разноцветных шариков, кусочек торта, непонятным образом возложенный на эту сахарную горку – всё это великолепие, носившее название "Фрикшейк", было щедро обсыпано разноцветной посыпкой сверху. Сюэ Ян посчитал, что эта вкусность послужит отличным завершением их встречи с а – Цин, и надеется, что это хоть как – то сгладит его образ в голове девушки, и она не будет пребывать в напряжении в его присутствии. — Я не знаю, как объясню даочжану, откуда это у меня, — произносит брюнетка, разглядывая пластиковый стакан в ладонях. Сюэ Ян прикрывает глаза, прикидывает в уме план. — Скажи, что это от твоего поклонника. — Что?! — удивляется а – Цин. — П... Поклонник?! Да откуда?! — Из Облачных глубин, — шутит парень, в ответ получая удар под рёбра. — Потише! Хотя... Скажи, что это подарок от Мэн Яо. — Мэн Яо? — переспрашивает брюнетка. — Да... Думаю, даочжаны слышали о клане Цзинь. Цзинь Гуанъяо. Ныне, разумеется, уже не те времена были, но не суть. — И в честь чего такие дары? Сюэ Ян задумался. Мог ли кто – нибудь из даочжанов знать о родстве Мэн Яо с ним? Учитывая шок в глазах всего семейства, когда они впервые увиделись... Во всяком случае, сути ответа это не меняет. Но как они могут отреагировать? Сун Лань сочтёт такой презент подозрительным. Если они свяжутся с а – Яо, пойдут к нему с беседой и дружно выяснят, откуда на карте последнего взялся минус... — Не говори про Мэн Яо. Скажи: тайный поклонник. И всё. Гляссе тает на языке морозной сладостью. До дома они вместе доходить не решились. Передав пакет девушке, Сюэ Ян отходит от неё на некоторое расстояние, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы парни не заметили его, и, прежде чем развернуться и потопать прочь, пока Синчэнь из окна не засёк, роняет тихое: — До встречи. Береги себя. А – Цин, прежде чем переступить порог дома, ещё долго смотрит вслед удаляющейся фигуре, сжимая в руках пакет и фрикшейк изумрудного цвета. Сверху, из окна второго этажа, доносится радостное "а – Цин!".