Спокойствие

Ваня плохо умел успокаивать, и это факт. Когда плакал кто-нибудь из сестëр, Иван всеми силами старался поддержать их, подбодрить добрым словом. Но он их брат, а братская поддержка неоценима. Однако, когда дело доходило до других стран, всё складывалось намного хуже. Вместо успокоения собеседник получал ужас, недоумение и прочие неприятные чувства. И Ваня искренне не понимал, почему. Неужели он недостаточно ласков с ними? Или есть другие причины? Так или иначе, Ваню это очень огорчало. А когда Иван узнал о предательстве Кику и состоянии Яо он вообще не знал, куда себя девать. С Китаем они вроде ладили и неплохо ладили (по крайней мере, Ваня был в этом строго убеждëн) и помочь, хотя бы словесно, очень хотелось (босс Ивана, разумеется, помогал Китаю, чем мог, но личная встреча была бы намного лучше. Со времëн японо-китайской войны Ваня совсем не видел Яо. Разве что получал кое-какие письма и то, официального характера, написанные довольно сухо). Теперь Китай лежал перед ним на больничной кровати. Шрамы его до сих пор не зажили, и самочувствие оставляло желать лучшего. Ивану хотелось расспросить Яо обо всём: как он попал в плен к японцам, каким образом ему удалось сбежать, но в то же время он понимал, что этим только взбудоражит старые раны. Китай и без этого слишком часто впадал в болезненные сны, после которых просыпался в испарине и залпом выпивал целый стакан воды. — Вань, уйди, — то ли попросил, то ли приказал Китай по-прежнему рассматривая бледно-зелёную больничную стену. — Спать буду. — Ты только проснулся, — подметил Ваня, разглядывая перебинтованную спину Яо. — Я плохо себя чувствую. Меня мутит от этих лекарств, — Яо поëжился, нащупывая одеяло. Спать ему не особо хотелось, но должен же быть способ остаться одному. — Отдохни немного, — Ваня неуверенно погладил Яо по плечу. Китай не отреагировал, продолжая смотреть в стену. — Там Америка пришёл… Сказал, что скоро будет собрание Союзных сил, и он желает тебя там видеть. — Плевать я на его желания хотел, — сухо ответил Китай, нахмурившись. — Но он может тебе помочь! — быстро возразил Иван. — Видал я его помощь! — Яо резко подскочил с кровати, но внезапная боль, растëкшаяся по всему телу, заставила вновь принять лежащее положение. — Где был этот герой, когда Кику начал проявлять признаки агрессии? Где был Америка, когда Кику беспрепятственно навязывал мне свои правила? Где были они все? Конечно, сейчас, когда эти ребята из Оси надрали им задницы, они пекутся о каждом, думают, что делать… А вот думать надо было раньше! — прорычал Яо, глядя в глаза Ивану. Тот виновато вздохнул, но не прервал зрительного контакта. — Китай, успокойся, успокойся! — поспешил осадить его Иван и успел сто раз пожалеть, что упомянул про Альфреда — Тебе нельзя нервничать. Давай так, ты сейчас успокоишься, полежишь, а потом я к тебе приду, и мы поговорим? — Поверь, моё мнение не изменится, — пробурчал Яо, скрестив руки на груди. Ваня вздохнул и вышел из палаты. — Ну, что? Как он? — спросил ожидающий на выходе Альфред. — Будет сегодня на собрании? — Ой, не знаю… Он не настроен сегодня никуда идти. — Ладно, — смиренно ответил Америка и тут же загорелся идеей, — слушай, а давай я с ним поговорю? У меня есть дар убеждения! — Не смей! — резко ответил Иван, и его взгляд неожиданно приобрёл тëмную окраску. — Боюсь, только хуже станет. — А я, что, по-твоему, не смогу его убедить? — возмутился Джонс. — Не сможешь, — кивнул Иван, чуть улыбнувшись. — Да с чего ты… — Успокоились оба! — раздался голос внезапно появившегося Артура. — Пока вы тут спорите, утекают наши драгоценные минуты времени. Оставьте Китай, когда сможет, тогда и сможет. — Но нам нужно… — Альфред! — в один голос сказали и Россия, и Англия. — Ладно, — Джонс сник. — Но только сегодня! На следующем собрании Яо должен быть! — Пошли уже, — с ноткой раздражения сказал Артур, демонстративно разворачиваясь к выходу. Все трое покинули больницу. Союзные силы собирались уже не раз. И каждый раз они так и не могли прийти к единодушному решению. Но вместе с этим все понимали, что страны Оси — серьëзные противники и только совместными усилиями их можно победить. — Россия, как идут дела с Людвигом? — обратился к Брагинскому Альфред, что-то записывая себе в блокнот. — Людвиг слишком силëн. Я не ожидал, что он зайдёт так далеко, — Иван нахмурился. — Если честно, то я вообще предполагал, что сначала он расправится с Артуром… — Эй! — возмущëнно фыркнул Англия. — Гонконг и так взят в плен японцами, ещё Людвига на пороге мне не хватало для полного счастья. — Я просто сказал, — Иван улыбнулся. — В общем и целом, тебе удастся разгромить его в ближайшее время? — подытожил Америка. — Удастся… — не слишком уверенно ответил Ваня, потупив взгляд в пол. Конечно, удастся. Если Иван не даст отпор Германии, то босс Брагинского задаст такую трëпку, что хуже всякого Людвига будет. — Отлично! — Альфред просиял. — Как только Германия будет разгромлен, непременно займëмся Японией! — А Италия? — уточнил Франциск. — Ты и вправду думаешь, что он опасен? — Артур скептически поднял бровь. — Им займëмся мы с Англией! — тут же объявил Альфред. — Что значит «мы с Англией»?! А меня спросить не надо? — Артур вспыхнул от злости. — Да и потом, ты вроде как с Японией сейчас воюешь? — Одно другому не мешает! Артур, ну что тебе стоит! — Да, прояви хоть какую-то полезность, — добавил рядом сидящий Бонфуа, подперев щëку рукой. — А то непонятно, в чём твоя роль вообще здесь заключается. — Это я-то бесполезный?! — Артур схватил Бонфуа за грудки. — Меня никто не оккупировал в отличие от некоторых! — Скажи это Леону, который сейчас в плену у Кику! — Франциск с силой оттолкнул Артура от себя. — Тихо! — чуть повысил голос Альфред. — В общем, Иван, я на тебя надеюсь. Наше собрание окончено. До скорой встречи. — В смысле «окончено»?! Ты мне так и не пояснил за Италию! — напомнил Артур. — Я сказал: «окончено». Все могут быть свободны, — игнорируя Артура, повторил Джонс. Ваня вышел первым. Голова гудела. И почему его союзники такие шумные?.. Но, так или иначе, Иван понял свою задачу. От него ждут победы над Людвигом. И он принесëт им эту победу. На то были и личные причины. Ещё в далëком десятом веке Ваня поклялся защищать своих сестëр. Он заступался за них всегда: когда нападали кочевники, когда злился Орда… Ваня всегда старался принять удар на себя. Сëстры не так сильны, как он. Их нужно оберегать. Когда Ваня получил известие о нападении Людвига, он… Не удивился. Да, сначала Иван действительно верил, что они с Германией стали друзьями, но правительство Брагинского, а затем и последующие действия Германии убедили его в обратном. Ваня готовился к войне, ему казалось, что он готов ко всему. … Но точно не к тому, что в один прекрасный день его навестит почтальон и принесëт известие о том, что Оля взята в плен Людвигом. Ваня боялся приходов почтальона. В последнее время, он не приносил хороших вестей. Иван смял к чëрту это письмо и совершенно случайно кинул его в Литву (Торис, к счастью, успел увернуться). А затем в плен попала и Наташа (однако, как понял Ваня из письма, она защищалась до последнего). Ненависть к Германии росла. Босс Ивана каждый день давал ему нагоняй, приговаривая: «Если и дальше будешь так отлынивать, никогда войну не выйграем». Ваня не отлынивал. Он старался изо всех сил. Но кто ж знал, что Иосифу Виссарионовичу покажется это недостаточным. На собраниях Иван держался стойко. Он обещал, что победит Германию, однако почему-то дела складывались только хуже. — Прошу прощения, — вырвал его из размышлений молодой человек азиатской внешности, — не могли бы вы передать это Китаю, — и протянул сложенный вчетверо листок. Ваня, не глядя на юношу, принял свëрток.

***

Китай лежал в той же позе. Он почувствовал облегчение, когда Иван покинул палату, но тяжëлый осадок после разговора всё равно остался. В какой-то момент Яо даже пожалел, что отказался идти сегодня. Ведь, если он будет просто лежать здесь, ничего не делая, то навряд ли это поможет ему или его семье. Да, повёл он себя эгоистично. Перед Яо стояла тарелка с кашей. Она давно остыла, но Китай даже к ней не притронулся. Не лезло в горло. — Китай! — палату вновь заполнил знакомый голос Ивана. — Россия, сгинь! — даже не глядя на посетителя, огрызнулся Яо. — Не, я-то, конечно, и сгину, — улыбнулся Иван, усаживаясь рядом с кроватью Яо. — И письмо твоё с собой унесу… — Какое письмо? — Яо встрепенулся. — Вот это, — Иван помахал листком в воздухе. Китай потянулся к нему, но Брагинский поднял руку выше, лишая Яо возможности дотянутся до заветного листика. — Какой хитренький. Нет уж, сначала съешь свою кашу, потом получишь письмо. — Ваня, у меня совсем нет аппетита! Я при всём желании её не съем! - будь у Яо силы, он бы, конечно, поборолся бы с наглым русским, но, будучи в перебинтованном состоянии, это было крайне сложно. — Ну, ладно. Тогда унесу его с собой и прочту сам, — Брагинский начал подниматься со стула. — Мучитель! — воскликнул Яо и, преневзмогая тошноту, начал быстро глотать принесëнную гречку. Когда большая половина была съедена, Иван всё-таки сжалился и отдал листок. Китай с замираем сердца развернул послание и жадными глазами впился в текст. — Боже мой! — воскликнул Яо. — Неужели… Неужели… — Что там? — с интерсом спросил Иван. — Это письмо от Вейюаня, — чуть не плача ответил Ван. — Они живы…