--- I ---
В то холодное пасмурное утро наступала поздняя осень, чьи сильные ветра продували до костей. На градуснике до пушистого снега не хватало всего пары значений, из-за чего вся земля напоминала перемешанную густую кашу противного бурого цвета. Стоило только взглянуть на неё, чтобы уже почувствовать это отвратительное чувство налипшей на подошву грязи. Красиво наряжаться на мероприятие не было никакого смысла – всё равно всё придётся отдавать в химчистку. Всматриваясь в цветную ленту и венок из белых лилий, украшающий лакированную крышку гроба, Чжун Ли всё ещё не мог поверить, что этот день настал. Если обратиться к нему годами ранее и в шутку спросить: «Будете ли вы, Святой отец, отпевать врагов своих?» – то он наверняка бы скромно засмеялся, ответив, что не держит на них зла и не думает, что с такими людьми может что-то случиться, умолчав лишь о том, что находит весьма забавным, что плохие люди всегда живут дольше и лучше многих других, которые заслуживают милости куда больше. Однако, факт оставался фактом, и именно этим Чжун Ли сейчас и занимался – пел за упокой души врага, что невольно наталкивало на мысли о прошлом, тесно связанным с этим человеком, лежащим на дне двухметровой ямы. Самым ярким из этих эпизодов был случай в воскресной школе, которую Чжун Ли посещал скорее по требованию, чем по желанию. Когда его принесли на порог церкви в маленькой корзине, то, понятное дело, это не было его прихотью. Он был вынужден расти вместе со всеми сиротками, которых подобрали монахини, что становились единственными матерями, первыми и последними, если не считать Святой Девы, и также был вынужден слушаться всех, кто был старше. Просто слушаться, чтобы выжить. Тот день, который был связан с происходящим, помнился сейчас отчётливее всех. Это было после обеда на летней веранде, где Чжун Ли любил проводить время в одиночестве, когда выдавалась свободная минутка. Такое случалось каждый день, у каждого было личное время между трапезой и вечерней молитвой, которое можно было посвятить учёбе или сну, смотря что нравится. Прогулки по территории также не возбранялись, если это не создавало никому проблем и шума. Сидя на тоненькой деревянной лавочке в полусогнутом состоянии, Чжун Ли читал книги о других религиях, о демонах и ангелах, что встречались у разных народов мира. Подобные тексты воспринимались как ересь, не признавались священниками и сёстрами, поэтому юному искателю ничего не оставалось, как прятать свои книги в тайных местах, где никто их не найдёт. Каждый такой раз был риском, но Чжун Ли шёл на него, потому что искал ответы. Он хотел знать, почему родился особенным, почему от него отказались, рассчитывая узнать об этом через призму богов и их пастырей, словно они знали истину, что неизменно проносится через века прочной нитью. Как же он был наивен. Перелистывая очередную страницу, маленький Чжун Ли краем глаза заметил приближающихся к нему ребят постарше, что частенько доставляли проблемы всем, кто им не нравился. — Эй ты, снова читаешь свои сказки? — позвал грубый голос пухлого мальчишки. – И не надоело ещё? — Что вам нужно? — спокойно спросил Чжун Ли. — Чтобы ты почистил мои ботинки, — громко засмеялся пухлый, чей поросячий противный смех поддержали товарищи. — Эй, ты в курсе, почему тебя бросила твоя мамочка? — Нет, — под нос прошептал Чжун Ли, начиная понимать, в какое русло идёт разговор. — Это потому, что ты уродец, ха-ха-ха! — взялся за живот мальчишка. — Бе, уродец, уродец. — Это всё, что ты хотел сказать? — Ха, он ещё и огрызается, — заметил друг пухлого, отличающийся от остальных слишком высоким ростом и худым телосложением. — Забыл, кто тут главный? — Отстаньте уже от меня, — закрыл книгу Чжун Ли, тяжко вздыхая. — А то что? — спросил высокий. — Ничего. Разве сёстры не учили вас вежливости? — Про вежливость с уродцами ничего не говорилось, — утёр нос пухлый. — Твоя мамаша наверно много курила и пьянствовала, раз ты такой недоразвитый. Ты ведь даже не мужчина. Интересно, что будет, когда у тебя будет девчонка? — Да разве у него она может быть? — спросил ещё один друг из толпы. — Хах, действительно. Она, наверно, испугается и убежит, при виде такого уродства. Наверно, твои родители очень хотели себе девочку, но разочаровались. — Ему с такой щелью только в евнухи идти, — засмеялся высокий. — Будет первый претендент в священники, у них как раз обет безбрачия. — И правда, — согласился пухлый. — Для тебя это единственный выход. Ну или надень юбку, тебе пойдёт. В любом случае обет давать. — С чего бы мне это делать? — спросил Чжун Ли. — Чтобы не плодить таких же уродцев, как ты, — снова разразился хохотом парень. — Чтобы никто не умер от страха, взглянув на тебя без одежды. Лучше вообще никогда не снимай её, всё равно от тебя будет также вонять рыбой, ха-ха-ха! Сочтя свою шутку крайне удачной, главарь банды снова громко рассмеялся, заражая смехом других. — Хах, рыбой! Переведя дух, парень демонстративно зажал нос и изобразил отвращение, подбивая товарищей сделать то же самое, словно от Чжун Ли действительно плохо пахло. — Фу, вонючка с щелью! Вонючка с щелью! Не в силах больше терпеть оскорбления, Чжун Ли поднялся с места и шагнул, собираясь уйти подальше. Он почти уже отдалился от всех, как один из ребят заметил обложку книги, что явно была ему знакома. — Эй, смотрите! Это же запрещённая книга! Я видел, как одна сестра сжигала что-то похожее! — Что? — возмутился пухлый. — Так уродец ещё и книги запрещённые читает?! Я думаю, его надо проучить. Научим его уважать нашего Бога? — Да! — хором поддержали ребята. — Поклонник демонов, так вот почему ты такой уродливый. Ты просто сын Дьявола! Покажем ему! Почувствовав беду, Чжун Ли сорвался с места, убегая от кричащей толпы в неизвестном направлении, лишь бы подальше. Янтарные глаза судорожно искали укрытие, чтобы можно было переждать условную бурю, но как назло подходящего угла не попадалось. В конце концов, парень не нашёл ничего лучше, чем забраться в широкую собачью будку, в надежде, что там его точно никто искать не будет. — Он там, он там! — послышалось за стеной. — Я видел, как он залез туда! Осознав, что бежать из будки некуда, Чжун Ли обнял свои колени и принялся молиться, прося о спасении. — Прости, да будешь прощён. Прости, да будешь прощён. Святая Дева, заступница, прошу тебя, убереги меня, Святая Дева, молю… — Вот ты где, вонючка, — прохрипел запыхавшийся парень из банды пухлого. — А ну вылезай! Силой вытащив Чжун Ли из будки за волосы, парень без капли жалости толкнул его на землю, пару раз больно ударив ногой в живот, пока остальные стайкой обходили их, образуя подобие круга. — Ты меня поцарапал, вонючка! — Спрятался от нас в будке? Да ты точно ненормальный. От тебя теперь псиной воняет. — Так-так! Что тут происходит? Явившись как гром среди ясного неба, взрослая смуглая монахиня подошла ближе, окидывая мальчишек презрительным озлобленным взглядом, явно недовольная всей суматохой. Этот миг затишья показался Чжун Ли вечностью, в которую он почти уверовал в силу своих молитв, что оказались услышаны. — Сколько раз было велено не шуметь в послеобеденное время? Вы все будете наказаны, а ну марш по комнатам! Я на неделю лишаю вас права выходить на улицу! — Н-но — попытался возразить один из мальчишек. — Никаких но! Живо! — Да, сестра… Опустив головы, свора ушла прочь, оставляя Чжун Ли лежать на земле. — А ты чего разлёгся? А ну вставай немедля! Подойдя ближе, монахиня грубо схватила мальчика за предплечье и дёрнула его к себе, чтобы поднять. — Посмотри, какой ты грязный! Разве подобает быть таким неумытым? А ну пошли со мной. Потащив Чжун Ли за собой в общий дом, где располагались душевые и туалеты, женщина спешно завела его внутрь, принимаясь активно умывать лицо, почти не давая вдохнуть. — Сколько с тобой проблем, да простит меня Пресвятая Дева, Царство её небесное, — перекрестилась монахиня. — Умывайся! С завтрашнего дня ты тоже наказан!***
Когда панихида закончилась, Чжун Ли был счастлив вернуться домой, в свою скромную обитель, что стояла рядом с храмом на общей с ним территории, обильно украшенной прекрасными клумбами. Прочитав вечернюю молитву и уложив своё уставшее тело на жестковатую кровать, Чжун Ли накрылся тоненьким одеялом и сделал глубокий вдох, медленно закрывая глаза. Голова показалась тяжёлой и закружилась, из-за чего создалось слабое ощущение падения в какую-то тёмную бездну, но темнота эта не была пугающей. Она словно оберегала, окунала в сон. Перевернувшись на бок, Чжун Ли заёрзал. Край подушки начал давить на закрытое веко, создавая дискомфорт, но избавился от него мужчина только когда услышал резкий скрип незакрытой форточки, что качнулась из-за усилившегося на улице ветра и разбудила его. Посмотрев в темноту, на залитые лунным светом предметы обихода, Чжун Ли снова лёг на спину, пряча свои чуть замёрзшие ноги под одеяло. Ночь была спокойной. Пребывая в царстве Морфея, Чжун Ли сквозь сон почувствовал разливающееся по телу тепло, идущее снизу-вверх. Ночная одежда всё меньше стягивала рёбра, делая вдох более лёгким. Холодный воздух скользнул по груди, но его тут же сменили потоки тепла, словно чьи-то заботливые руки принимались гладить и согревать кожу. Они странным образом надавливали на грудь, стискивали её, вызывая волны приятных мурашек своими манипуляциями. Мягкие бусины тут же затвердели от столь пристального внимания к ним. В этот момент с губ невольно слетел глухой стон, а тело само выгнулось навстречу ласке. — Мф… — сквозь сон промычал Чжун Ли. По груди снова скользнул холодок, словно длинная тонкая змея. Мужчина вздрогнул, но не проснулся, потому что нечто обвилось вокруг чувственных мест. Это показалось приятным, создало внизу живота узел, что мучил, но делал это слишком хорошо. Эмоции были противоречивыми, если о них можно говорить в разрезе сна. Стиснув края подушки до хруста, Чжун Ли заёрзал, потирая полусогнутые колени друг о друга. Он непроизвольно задержал дыхание, когда активные действия неизвестных незримых рук стали слишком агрессивными, доводящими до пика напряжения. Спустя растянувшееся мгновение, Чжун Ли тихо пискнул и расслабился, полностью опускаясь на кровать. Его накрыло горячей волной, от которой он провалился в усталость ещё глубже. Тёмные волосы налипли на взмокший лоб, а губы слегка приоткрылись. Ночь была действительно хорошей.--- II ---
Как и всегда, Чжун Ли проснулся с первыми лучами солнца, что скромно заползали в комнату сквозь щель между штор. Внутренние часы уже давно установились на нужное время, позволяя пробуждаться без посторонней помощи. По этой причине в комнате никогда не стояло будильников. Сев на кровати, Чжун Ли слегка удивился тому, что одежда на нём сильно разошлась за время сна, а нижнее бельё показалось несвежим. Впрочем, это не было столь важным, в сравнении с тем, что грудь, странным образом, побаливала. Соски сильно разбухли и покраснели, а любое прикосновение к ним отзывалось слабой болью. Единственной мыслью, которая зародилась в этот момент, была мысль о болезни. Чжун Ли решил, что это своеобразная реакция организма на какое-то заболевание, но какое именно, он сообразить не мог. Предположил, что простуда, ведь ночью было достаточно прохладно, а одеяло у него до сих пор летнее и тонкое. Решив пока ничего не предпринимать, Чжун Ли умылся, переоделся и собрался с духом, после чего направился в храм на свою утреннюю службу.***
Яркие витражи с изображением религиозных сюжетов и персоналий привлекали внимание всех зашедших. На них не смотрели разве что монахини и священники, что могли видеть их каждый день, хотя это не мешало восхищаться красотой каждый раз, как первый. Особенно искусно был выполнен витраж Святой Девы, что изображалась в виде юной особы в белом платье с длинными светлыми волосами и букетом лилий в руках. Это был символ того, как Святая Дева принесла мир и добродетель на грешную землю, позволив детям своим жить в счастье и любви. Едва ли это было так, но вера сильна, и никто до сих пор не усомнился в ней за столько лет пребывания на службе. Разве что Чжун Ли иногда сомневался в правдивости всех историй. Он не был до конца верен тем заповедям, что пропагандировались день ото дня в воскресной школе, но он был верен Деве. Она была единственным божеством, в которое хотелось верить до победного, даже если всё окажется ложью. — …Святая Дева, Мать всего живого. К Тебе смиренно взываю, прошу помощи и покровительства в новом дне. Не оставь меня и укажи путь к смирению и добродетели, усмири мою гордыню и укрой от всякого зла. Пусть утро нового дня наполнится радостью и любовью к Тебе, детям Твоим, Ангелам и всем святым. Аминь. Закончив молитву, Чжун Ли перекрестился и встал с колен, слабо кланяясь статуе ангела, что стоял перед витражом с распростёртыми крыльями и вытянутыми руками, держа в руках чашу. По преданию, в чаше копятся слёзы Святой Девы, что она проливает каждый день за каждого страждущего. Эти слёзы собирает верный ангел, что был прозван ангелом соли, дабы донести горести матери своей до её детей. Чтобы разделить её боль, каждый должен испить солёной воды из посеребрённого кубка из рук священника, что Чжун Ли воспринимал, скорее, как обязанность, чем важный ритуал. Таким образом, предполагалось частичное очищение, хотя мало кого это спасло от ошибок и грехов. Парню, что теперь лежит в земле, это явно не помогло стать добрее, — думал Чжун Ли, невольно вспоминая прошедшие события. — Святой отец? — послышался женский голос за спиной. — М? — развернулся Чжун Ли, неосознанно хватаясь за висящий на груди крест. Увидев перед собой монахиню, он приветливо улыбнулся. — Простите, я прервала вас, — погрустнела девушка. — Всё хорошо, сестра Гань Юй. Я уже закончил. Вы что-то хотели? — Сестра Сян Лин просила найти вас и позвать к завтраку. — Разве уже пора? — удивился Чжун Ли. — Да, — робко ответила Гань Юй. — Похоже, сегодня вы молились дольше обычного, Святой отец. Что-то тревожит вас? — Н-нет, ничего такого, — ответил Чжун Ли, размышляя над вопросом. Он и не заметил, что в этот раз действительно задержался, читая молитву с большим усердием. Вероятно, это было вызвано утренним беспокойством за своё здоровье, что выразилось в более длительной службе. — Благодарю вас, сестра. — Не стоит, — поклонилась Гань Юй, покидая зал. … День священнослужителя проходил своим чередом, без каких-либо странностей. После скромного завтрака следовало время приёма прихожан, что желали исповедаться или получить благословение на какие-либо деяния. Потом была общая служба, а затем обед. После обеда все занимались своими обязанностями, в которые входили преимущественно бытовые дела. Кто-то пёк хлеб, кто-то убирал на улице и заботился о клумбах, кто-то разбирал товар в церковной лавке. Каждому находилось применение. Чжун Ли в этот раз решил посвятить своё свободное время помощи монахиням, что были заняты производством новых свечей. — Святой отец, — обратилась одна из девушек, что наматывала нить для фитиля на деревянную рамку. — А правда, что вчера похоронили кого-то из совета министров? Кажется, это был довольно молодой мужчина, и я слышала, что он когда-то учился в школе при нашем… — Да, — невольно перебил Чжун Ли, желая поскорее дать ответ. — Да упокоит Господь его душу. Так жаль, когда люди уходят раньше срока. — Пожалуй, — вздохнул Чжун Ли, окуная раму в расплавленный воск. Он с едва уловимой грустью смотрел на стекающие капли, тут же застывающие на краях ванны, где уже образовалась толстая желтоватая корка из воска. Вспоминать о прошлом не хотелось, но оно без спроса ворвалось в размеренную спокойную жизнь, давая понять, что от него не сбежать. — А вы были с ним знакомы? — Да, — неохотно ответил Чжун Ли. — Каким он был человеком, Святой отец? — Я плохо помню его, сестра. Важно не то, каким он был, а то, каким стал. Не стоит слишком много думать об этом, он уже отошёл в лучший мир. — Наверно, — согласилась девушка. — Я отнесу остальные рамки на улицу, — оповестил Чжун Ли, желая немного проветриться. — Конечно, отец. Выставив заготовки будущих свечей на воздух, Чжун Ли с облегчением вздохнул. Он только сейчас осознал, насколько в помещении было душно из-за жара плит, на которых грелись ванны с воском. Вдобавок ко всему, жарко становилось от всплывающей на поверхность злобы на покойного политика, что ассоциировался с самыми ужасными днями в жизни. Один из таких как раз был связан с производством свечей, ведь в своё время этим занимались дети, когда рук на всё не хватало. Чжун Ли снова вспомнил прошлое. Он снял с одной своей руки чёрную перчатку и вздохнул, разглядывая старые шрамы, что до сих пор красовались на гладкой коже. Это были заметные розовые круги, будто неприятная крупная сыпь. Они появились после одного противного случая, о котором все предпочли забыть, но Чжун Ли помнил. В то утро молодого парня определили на производство церковных свечей, поставили на пару с пухлым пройдохой топить воск. Нужно было заложить сырьё в ванны и помешивать его в процессе, чтобы все кусочки расплавились. Температура, очевидно, была высокой, и играться с такими вещами не следовало. Так как пухлый парень имел на Чжун Ли зуб, он в очередной раз принялся его задевать всяческими оскорблениями, делая это умело, когда никто не слышал и не видел. — Ну что, уродец, радуешься небось, что нас наказали, да? — Меня тоже наказали, — ответил Чжун Ли, настраивая огонь на газовой плите. — Да, но ты же понимаешь, что заслужил, — усмехнулся пухлый. — Не больше, чем вся ваша шайка. — Ха, да ты нарываешься. Размешав свой чан до однородной жидкой массы, парень вытащил палку из чана и капнул ей на пол, с интересом наблюдая, как прозрачные капли воска застывают и приобретают цвет. Это зрелище настолько понравилось пухлому, что в нём зародился нездоровый интерес, который он решил удовлетворить. — Слушай, прости, если что не так. — М? — повернулся Чжун Ли. — Я не знаю, что на меня нашло, — раскаиваясь, сказал пухлый. — Ты не мог бы мне помочь? Кажется у меня плита плохо настроена, воск нормально не топится, ты ведь знаешь, какую ручку поворачивать? Можешь настроить? — Да, — прикрыв глаза, ответил Чжун Ли. Он подошёл к парню ближе, слегка наклоняясь, и протянул руки к вентилям, чтобы настроить нужный размер пламени. В какой-то момент он застыл, не до конца понимая, что происходит. Затем, Чжун Ли почувствовал на руках жгучую боль, заставившую его вскрикнуть и одёрнуть конечности. — Ха! Попался! — ликовал пухлый, с нескрываемой радостью смотря на дрожащие руки, покрытые коркой желтоватого застывающего воска, что он только что нарочно пролил. — Так тебе и надо, уродец! Взвыв от боли, Чжун Ли поднёс руки к груди и зажмурился, старательно сдерживая рвущиеся наружу слёзы. На крик прибежала одна из монахинь, тут же принимающаяся оказывать первую помощь. Тем не менее, шрамы на коже так и не сошли, по сей день напоминая о том неприятном случае. — Ох, Святая Дева, дай мне сил, — прошептал Чжун Ли, надевая перчатку обратно. Немного отдохнув, он вернулся в цех, возвращая высохшие рамы на место. Остаток дня прошёл довольно спокойно.***
Закончив последнюю молитву, Чжун Ли погасил свечку и лёг, невольно сворачиваясь в позу эмбриона, чтобы согреться. Спустя какое-то время он вытянулся обратно, начиная проваливаться в достаточно приятный сон. В нём он видел большую добрую собаку с длинной шёрсткой, что напоминала бушующее рыжее пламя, которое не обжигало, но согревало. Волоски казались необычайно мягкими, щекотали нос. Чжун Ли даже чихнул во сне, переворачиваясь на спину. Приветливое животное ластилось, облизывало щёки и шею, от чего по телу пробегали мурашки. От испытываемого удовольствия мужчина всё больше откидывал голову назад, ненароком спихивая подушку на пол. Собака лежала на груди, давила на неё, постепенно превращаясь во что-то иное. Она больше не была собакой, скорее каким-то антропоморфным существом, которое Чжун Ли был не в силах осознать. Он мог лишь чувствовать прикосновения к себе, к своей груди и соскам. Он ощущал влагу чужого языка, пощипывание от лёгких укусов. В какой-то момент существо взяло его обнажённую ладонь и лизнуло между фаланг, что взбудоражило значительно больше. Вылизывание рук вызывало непередаваемое возбуждение, собирающееся внизу живота. Чжун Ли продолжал грезить. Он дышал прерывисто и часто, ёрзая на кровати от напряжения и дрожи. С его ноющими бусинами продолжали играться, а руки уже чувствовали прохладу из-за чужой слюны, но все эти неприятные мелочи отошли на второй план, когда по телу снова прошлась горячая волна расслабления, бьющая по голове. Из груди вырвался облегчённый стон, а на губах застыла улыбка. Тихая ночь всё ещё продолжалась, и она была прекрасна.--- III ---
Проснувшись на утро слегка уставшим, Чжун Ли снова почувствовал боль в области груди. Он прикоснулся к опухшим соскам, и они отозвались такой же болью, что и днём ранее. Вдобавок к этому, подушка оказалась на полу, а нижнее бельё было испачкано естественной смазкой, что наталкивало на нечестивые мысли. Чжун Ли никогда в своей жизни не мастурбировал, даже не думал об этом в разрезе собственного тела, но сейчас всё обстояло так, будто он только и делал всю ночь, что придавался греху. От этих мыслей стало мерзко. Решив не впадать в панику, Чжун Ли списал всё на простуду, которая вполне могла вызвать в теле какие-либо нарушения. Убедив себя в своей правоте, он даже начал чувствовать першение в горле, из-за чего перенёс утреннюю мессу на более позднее время. После трапезы и службы, в планах было посещение пары домов в округе, из которых поступили вызовы для освящения помещений. Такое нередко случалось, когда кто-то начинал беспокоиться за свой дом, думая, что там завелись призраки или злые духи, хотя чаще вызов священника был связан с невозможностью пожилых людей прийти самостоятельно. Церковь всегда помогала людям избавиться от всякой нечисти, поэтому такие запросы никого не удивляли. Взяв с собой всё необходимое, Чжун Ли позвал в пару молодого служку – Чун Юня, который только начинал свой путь священника. Получив от старшего несколько указаний, парень заметно приободрился, предвкушая что-то интересное, хотя сам Чжун Ли едва ли мог назвать свою работу интересной. Разве что люди, с которыми приходится иметь дело, порой могли удивить его. Когда священнослужители пришли к дому госпожи Камисато, которая попросила провести обряд очищения, их встретили очень тепло. Молодая девушка, представившаяся как Аяка, показалась Чжун Ли крайне приветливой и любезной, включая и её высокого светловолосого слугу. Она почти с порога предложила вкусный чай, стараясь быть гостеприимной, но мужчина вежливо отказался, осматривая богатый интерьер. — Так, по какой причине вы нас вызвали? — поинтересовался Чжун Ли, усаживаясь на мягкий диван. — Ох, Святой отец, — слегка покраснела девушка, садясь напротив. — Мне так неловко говорить об этом. — Всё хорошо, вы можете довериться нам. — Я… Мне кажется, в моём доме завёлся демон-воришка. — Демон-воришка? — чуть смеясь, уточнил Чун Юнь. — Да. — Почему вы так решили? — спросил Чжун Ли, слегка прищуриваясь. — Понимаете, я живу преимущественно одна, если не считать слугу и… этот дом очень безопасен, сюда сложно проникнуть незамеченным, но в последнее время, я заметила, что у меня часто пропадают вещи. — Пропадают? — Да, — кивнула Аяка. — Вы уверены, что это проделки… — Да, конечно, — перебила девушка. — Тома не мог этого сделать, ему незачем. Да и вещи потом находятся, но только в странных местах и… — М? — Дело в том, что пропадает преимущественно моё нижнее бельё, — слегка покраснела Аяка. — Я такими вещами не разбрасываюсь, да и вообще веду очень скромный образ жизни, но этот демон… Он будто нарочно крадёт мои вещи и ставит в неловкое положение, как извращенец какой-то. — Значит, этот демон чаще использует уловки с сексуальным подтекстом? — задумался Чжун Ли. — Полагаю, что так. — Хм… Я думаю, это может быть инкуб. — Инкуб? — Демон похоти, — пояснил Чун Юнь, поворачиваясь к старшему. — Но разве его можно просто изгнать? — Можно, — уверенно ответил Чжун Ли. — Нам нужна лишь подходящая молитва. С вашего позволения, я бы провёл её сперва в вашей личной комнате, где демон прячется чаще всего. — Конечно, как вам удобно, — согласилась Аяка, поднимаясь с дивана. — Мне лишь неловко за беспорядок. — Всё хорошо. Вы не единственная, кому бывает стыдно, но в этом нет ничего плохого, — встал с места Чжун Ли. — Проводите нас? — Разумеется. … Когда всё было готово, хозяйка дома оставила священнослужителей одних, давая им возможность начать свою работу. Надев на себя шёлковую золотистую ленту с вышитыми крестами, являющуюся частью облачения, и встав в центре комнаты, Чжун Ли с гордым видом взял в руку крест и принялся читать молитву из собственной книги в мягком кожаном переплёте. На некоторых моментах его дополнял Чун Юнь, которому нужно было лишь внимательно следить за словами. — Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!» Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы… Тихо зачитывал Чжун Ли, слегка прикрывая глаза. Он помнил всё наизусть, но всё равно смотрел на страницы, дабы не сбиваться, когда очередь переходила к его ученику. Чтобы тот чувствовал себя увереннее, мужчина старался не показывать своего превосходства, хотя прекрасно мог совершить обряд в одиночку. — …Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится… Почувствовав на плече чужую руку, Чжун Ли бросил взгляд в сторону, продолжая читать молитву. Увидев перед собой ухмыляющееся лицо молодого паренька с каре и маленькими рожками, он сделал вид, что ничего не видел, продолжая сохранять спокойствие. — …Только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Ибо ты… Издав громкий смешок, таинственный паренёк скользнул рукой по груди Чжун Ли, после чего прильнул к нему всем своим телом и облизал краешек уха. — Зря стараетесь, Святой отец. Судная ночь уже близко, ха-ха! — …Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему, ибо Ангелам Своим… — Мой господин скоро придёт, и тогда уже никто не спасёт вас. С каждым днём он всё сильнее, — нашёптывал демон. — …На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона. «За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое… — Этот жалкий лепет мне не страшен, отец. Неужели, вы не поняли? — … И явлю ему спасение Мое, — упорно продолжал Чжун Ли, игнорируя чужие слова и дискомфорт, который возникал от трения одежды о раздражённую грудь. Всё это вызывало знакомое, но неприемлемое для священнослужителя возбуждение, что мужчина стойко подавлял в себе. — К слову, я чувствую в вас особую энергию, Святой отец. Кажется, вы не такой уж и благочестивый. — Изыди во мрак свой! — с непривычно громким и грубым акцентом произнёс Чжун Ли, начиная терять покой. Он резко взмахнул рукой, в которую успел взять пузырёк со святой водой, и окропил часть комнаты. — Силой Девы Святой изгоняю тебя! — Вот же, это уже против правил, — прошипел паренёк, царапая когтями плечо. Попавшая на лицо капля воды явно ему не понравилась. — Силой Девы Святой изгоняю тебя! — повторил Чжун Ли. — Тц! — недовольно хмыкнул демон на прощание и показал неприличный жест, после чего удалился, явно не желая возвращаться туда, где всё теперь излучало энергию святости. — Да защитит нас Святая Дева и Отче наш, Аминь.***
Исполнив свой долг, Чжун Ли и Чун Юнь успели вернуться ровно к обеду, однако меню в этот раз оставляло желать лучшего. Сестра Сян Лин прекрасно готовила, и её уха была выше всяких похвал, но Чжун Ли не мог в полной мере оценить этого, так как его воротило от одной только мысли о всяческих морепродуктах. В такие дни он предпочитал придерживаться личного вынужденного поста, нежели терпеть этот запах рыбы, что возвращал его в неприятное прошлое. Забыть это склизкое чувство он не мог. А началось всё с того самого момента, как одному из банды пришла в голову прекрасная мысль о том, что свои словесные шутки можно сделать более изощрёнными и интересными, дополнив их материальными деталями. Поскольку сироток в те года было достаточно много, почти все они спали в больших комнатах по несколько человек. Их занятия в ночное время никак не могли контролироваться, поэтому не раз случалось такое, что кто-то просыпался с испачканным в шутку лицом или жабой в кровати, что на утро вызывало ужас жертвы и радость обидчиков, заливающихся громким смехом. Потехи ради, такое проворачивали частенько, особенно с теми, кто заслуживал внимания больше всего и чаще всех становился мишенью. Чжун Ли не посчастливилось стать одним из таких. В ту ночь он никак не мог заснуть, будто предчувствовал неладное. Весь день его обидчики вели себя тихо, постоянно переговариваясь, словно ожидалось что-то грандиозное. Они явно были в сговоре, но что именно они замышляли, оставалось не ясно. Чжун Ли провёл весь день в слабой тревоге, предвкушая бурю, что грядёт после затишья. Как бы он хотел ошибиться. После наступления полуночи, когда большая часть мальчишек уже спала, банда принялась приводить свой план в действие. Чжун Ли лежал на кровати тихо, с головой накрывшись одеялом. Он притворялся спящим, прислушиваясь к каждому шороху, пока по ноге не скользнуло что-то холодное и липкое. Он едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Затем это чувство повторилось, а со стороны послышался тихий сдержанный смех. Нечто длинное, скользкое и ледяное окутывало его ногу, присасывалось к ней, заставляя тело покрываться холодным потом от ужаса. Чжун Ли продолжал притворяться, закрывая рот ладонью. От сдержанного, проглоченного крика в глазах собирались слёзы, но он терпел, чувствуя, как нечто ползёт выше, добирается до колена. В какой-то момент он подумал, что это ядовитая змея. Страх стал слишком сильным, чтобы сдерживаться дальше. Чжун Ли стремительно откинул одеяло, смотря на свои ноги. В этот момент все собравшиеся у кровати мальчишки залились смехом, прикрывая носы и выкрикивая только одно: "Вонючка! Вонючка с щелью! От тебя воняет рыбой!", — но Чжун Ли не слышал их. Он с ужасом смотрел на щупальца осьминога, что обвился вокруг икры, не зная, как отцепить это нечто от себя. Всё, что пришло на ум, это молитвы, которые изо дня в день заставляли учить монахини. С того случая, Чжун Ли на дух не переносит любые морепродукты, стараясь даже не думать о них. — Всё хорошо, Святой отец? — с заботой в голосе спросила подошедшая с подносом Гань Юй. Её голос вывел Чжун Ли из раздумий, за что он был благодарен. — Вы не притронулись к обеду. — Ох, прошу прощения. Я не очень голоден, — соврал мужчина. — Тогда простите, что потревожила. У вас был такой болезненный вид, вот я и забеспокоилась. — Спасибо, сестра. Всё уже хорошо.***
Решив в этот раз достать себе плед, Чжун Ли подумал о том, что стоило сделать это раньше, ведь с каждым днём ночи становились всё холоднее. Вероятно, если бы он не был столь упрям, он бы не подцепил эту странную простуду, из-за которой начал просыпаться с болью в груди и усталостью. В любом случае, других объяснений для этого не находилось. Завершив все свои ритуалы, мужчина лёг на бок и закрыл глаза, однако, спустя время, всё равно перевернулся на спину, так как в этом положении ему засыпалось куда лучше. Из-за долгого дня в голове крутились различные мысли. В частности, там были размышления об увиденном ранее демоне, что померещился в доме госпожи Камисато. Чжун Ли решил, что это лишь игра воображения. Результат поднявшейся температуры, предпочитая не давать этим мыслям ходу. Погрузившись в глубокий сон, мужчина снова увидел собаку. Но она появилась лишь на мгновение, после чего растворилась во мраке. Она стала незримым пространством, в котором были лишь ощущения без образов. Приятные ощущения. Чжун Ли почувствовал знакомое тепло на груди, на шее. Оно медленно спускалось вниз, мимо живота. Ноги непроизвольно раздвинулись, позволяя этому теплу остаться между. Удивительным образом, бельё больше не стесняло движений, словно кто-то осторожно его снял, откинул в сторону. От соприкосновения кожи с прохладным одеялом, Чжун Ли вздрогнул. Затем он содрогнулся ещё раз, но уже от более интенсивного и тёплого прикосновения, что прошлось по промежности. Чья-то незримая ладонь легла на половые органы, согревая их. Даже такого простого поглаживания хватило, чтобы Чжун Ли завёлся и выгнулся, стискивая руками подушку. Когда по коже провели чем-то влажным, мужчина напрягся. Он испугался сквозь сон, сжался от страха, сжимая колени. Нечто скользнуло ещё раз, но более ласково и медленно, оно двигалось по кругу, надавливало, раздвигало стенки. Касалось чувствительных мест, что уже были мокрыми от прозрачной смазки. Это прогнало страх, заменило его удовольствием, выражающемся в слабом стоне. — Ах... — тихо вздохнул Чжун Ли, раздвигая ноги чуть шире. Приятные ласки заставляли забыть обо всём, погрузиться во мрак с головой. Чжун Ли не мог осознать, что ему снится, он просто бессознательно плавился, ёрзая по влажной от пота простыни. Это длилось, казалось, всю ночь. Очень длинную. Очень сладкую.--- IV ---
Это было первое утро, в которое Чжун Ли проснулся позже, чем обычно. И первое утро, в которое он отдалённо помнил, что происходило ночью. Как только он осознал это, он тут же подскочил, словно ошпаренный, и помчался в душ, чтобы хоть как-то смыть с себя это ощущение совершённого греха. На душе становилось паршиво от презрения к себе. Приведя тело и разум в порядок, Чжун Ли извинился перед сёстрами за отложившуюся мессу, сославшись на болезнь, и ушёл в сад, где предпочёл загладить вину уходом за лилиями, что всегда вызывали чувство чистоты и невинности этого мира, так как были символом веры в Святую Деву, которой многие здесь посвятили жизнь. И хоть цветы не были единственной отдушиной для священника, без них явно было бы куда печальнее. — Добрый день, Святой отец, — поздоровался молодой парень, также копающийся в клумбе. — Добрый, Сяо, — улыбнулся Чжун Ли, подстригая вялые листья. — Как ваше здравие? Я слышал от сестры Гань Юй, что в последнее время вы плохо себя чувствуете. — Ох, не стоит беспокоиться, — отмахнулся мужчина. — Это всего лишь простуда. — Вам не стоит так легкомысленно относиться к этому, — с заметной тревогой возразил Сяо. — Это испытание за мои прегрешения. — Вы грешны? — искренне удивился парень. — Разве это возможно, Святой отец? — Все мы бываем слабы, — подавил смешок Чжун Ли, скрывая за улыбкой грусть. — Всё хорошо, Сяо. Спасибо за твою доброту. — Берегите себя, отец, — с серьёзным видом сказал Сяо, унося с собой железное ведро, в котором приносил свежую землю. Забота со стороны заставила Чжун Ли снова улыбнуться. Раньше о нём редко заботились, поэтому каждый такой случай он помнил достаточно хорошо. Особенно радостным был тот день, когда он познакомился с одним пареньком, как раз в этом саду. Это был один из немногих дней, которые можно назвать переломными. Решение стать священником в тот день пришло спонтанно, словно щелчок. Это случилось, когда Чжун Ли познакомился с одним мальчишкой из хора, что пригласил его на вечернюю службу, которая сопровождалась песнопениями. Нового приятеля звали Венти, так он представился, когда внезапно подошёл к лавке. — Привет, что читаешь? — спросил тогда паренёк. Милое лицо украшала лёгкая приветливая улыбка, а на плечи ложились две аккуратные косички, отливающие на концах бирюзой. Белая рубаха была на размер больше, из-за чего новый знакомый показался ещё тоньше, чем есть. — Э-это… — смутился Чжун Ли, не желая выдавать свою тайну. — Не бойся, я сам люблю почитать что-то запрещённое, — подмигнул Венти, прикладывая палец к губам. Его озорные глаза стали ещё больше, отражая в себе солнце. — Я видел, как тебя постоянно задирают, это из-за книг? — Не только, — опустил взгляд Чжун Ли, сжимая корешок. — Хм… ты не кажешься мне проблемным. — Проблемным? — Ага, так говорит сестра Джинн. Она называет меня проблемным, когда я что-то делаю не так, но ты не похож на того, кто ищет неприятностей, — хихикнул Венти, подсаживаясь ближе. — П-прости. — За что ты извиняешься? — удивился Венти. — Я не очень хорошо умею разговаривать. Обычно, ко мне никто не подходит. — Правда? Почему? — Думаю, это из-за моей особенности. Я… — запнулся Чжун Ли, нервничая ещё больше. — Не важно. — Хах, не вижу проблем, — беззаботно улыбнулся Венти. — А знаешь, я вот тоже особенный. — Что? — Я особенно выразительно пою в хоре! — Хах, — слабо улыбнулся Чжун Ли, чувствуя себя чуть лучше от шутливого тона собеседника. — Правда? — Ага! Хочешь послушать? — Конечно. — Тогда, приходи в собор на вечернюю службу. Я буду петь там в хоре в первом ряду. Ты меня точно заметишь, ха-ха! — Хорошо. — Хорошо? Так ты действительно придёшь? — Конечно, — шире улыбнулся Чжун Ли. — Ура! — обнял за плечи Венти. — Я буду ждать тебя. И Чжун Ли не соврал. Он вправду пришёл, услышал прекрасное пение, которое не слышал ещё никогда, чувствуя, как каждая ниточка его души затрагивается этим голосом приятного паренька, что не отверг его, не оскорбил. Тот день показался Чжун Ли волшебным, он с восхищением смотрел на сияющую ризу священника, всматриваясь в каждую ниточку, что выводила золотой узор. С наслаждением вдыхал аромат кадила. Поражался той заботе и уважению, что излучались собравшимися людьми. Никто никого не бранил, не ругал, все были вежливы и добры. Особенно к священнику. В воздухе летала магия, святой дух, а в ушах слышались песни ангелов. Именно так воспринял это Чжун Ли, принимая для себя решение отдать жизнь Святой Деве, что была отражена в тысячи цветных кусочков на витраже. В тот день она призвала его, даря новый смысл и силу. Дала надежду на лучшую жизнь, полную этой благодати, что застыла в моменте, как в янтаре. — Пресвятая Чистая Дева, Заступница наша, славься во веки веков. Аминь!***
Завершив вечернюю мессу, которую Чжун Ли должен был провести ещё утром, мужчина медленно направился домой, невольно подслушивая разговор двух пожилых женщин, что делились друг с дружкой последними новостями. Они явно не замечали никого вокруг себя, мило шагая под ручку. — Ты слышала, кажется, тот худой парень на этой неделе скончался, его похоронили на старом кладбище, — шепнула одна из женщин, что была в пёстром платочке. — Это тот худощавый, который на машине разбился? — спросила вторая. — Да. Говорят он так мучился перед смертью, что врагу не пожелаешь. — Надо же. Он же совсем молодой был, — схватилась за сердце собеседница. — Ну, по сравнению с нами-то... Эх, жалко его. Он же нашему отцу ровесник. Вроде как, в одной школе учились. — Да ну? — Ага. Надо будет спросить у Святого отца. Может, он его помнит. Отстав от сплетниц, Чжун Ли остановился, задумываясь над услышанным. Он хотел убедиться, что понял всё неправильно и ошибся, хотел думать, что не имеет к этому отношения. Солнце почти уже садилось, оповещая о том, что скоро ужин, но Чжун Ли счёл важным проверить догадки, нежели утолить голод. ... Доехав до старого кладбища, о котором шла речь, мужчина достал из кармана небольшой фонарик, чтобы видеть перед собой узенькую дорожку, что проходила между могил. Так как он отчётливо помнил имя парня, он надеялся найти его самостоятельно, спросив у охранника лишь место, где проводились последние захоронения. Шагая между гранитных плит, освещая каждую из них тусклым тёплым светом, Чжун Ли быстро нашёл нужную, останавливаясь напротив неё с немного скучающим видом. — Занятно, — шепнул под нос мужчина, разглядывая высеченные надписи. Ещё одна мученическая смерть давнего врага за столь короткий промежуток времени и вправду казалась забавной. Какое-то странное стечение обстоятельств, словно кто-то решил воплотить в реальность сказанное на эмоциях забытое проклятье. Для полного его исполнения оставалась ещё одна жизнь, и Чжун Ли чувствовал, что вскоре он получит и её. Узнает о смерти ещё одного виновника всех его бед, что часто издевался над ним. Нужно лишь подождать. Он не думал об этом, но знал, что что-то произойдёт. Вздрогнув от ночного холода, мужчина последний раз взглянул на могилу и направился обратно на остановку, откуда должен идти автобус. Так как тот ходил там круглосуточно, Чжун Ли не испытывал волнения по поводу того, что не сможет уехать. Вопрос был лишь в том, сколько придётся ждать. Сев на лавочку, он съёжился от пробирающего сквозь одежду холода. Хотелось скорее попасть домой, но в тишине отзывалось лишь пение ночных птиц. На улице не было ни души. Из-за сильной усталости, Чжун Ли постепенно начал клевать носом, пока и вовсе не задремал, слегка склоняя голову вниз. Он пребывал в странном трансе, едва сохраняя сознание, которое то и дело уплывало куда-то в неизвестность. Тело немного обмякло, расслабилось. На плечи опустился непонятный груз, будто кто-то положил на них свои ладони. Проверить это Чжун Ли был не в состоянии. Он продолжал дремать, не пытаясь остановить руки от скольжения вниз, к паху, где они создавали приятное трение. Щёки Чжун Ли залились краской, а дыхание стало более частым, когда руки принялись гладить промежность усерднее. Даже ткань была не в состоянии сгладить это чувство, будто всё происходило сквозь одежду. — Ах… — тихо простонал Чжун Ли, склоняя голову в бок. Со стороны послышался слабый смешок, но он не разбудил мужчину. — Оставь его в покое! — прозвучал более глубокий и взрослый голос. — Но с ним так весело играть. — Он мой! Никто не смеет прикасаться к нему. — Пф, — недовольно хмыкнул тоненький голосок, после чего все ощущения поглаживания тут же прекратились. Вместо этого Чжун Ли почувствовал сильный толчок назад, будто кто-то нарочно его пихнул. — Святой отец, проснитесь. Святой отец! Резко качнувшись, Чжун Ли открыл глаза, тут же щуря их от слепящего света фонаря. — А? — Святой отец, вы едете? — спросил голос женщины-кондуктора. — Д-да, — хрипло ответил Чжун Ли, приходя в себя. — П-простите. — Всё в порядке. Вы, должно быть, давно уже ждёте, — улыбнулась женщина. — Я просто устал. Спасибо, что не проехали мимо. — Не стоит. Мы часто таких встречаем ночью. Люди ждут, засыпают от усталости. — Ещё раз спасибо, — улыбнулся Чжун Ли, усаживаясь на место.***
Добравшись до дома, Чжун Ли был счастлив оказаться в постели. Он был настолько измотан, что его едва хватило дочитать ночную молитву, после которой он лёг и тут же провалился в сон. Его мучали кошмары, из-за которых он ворочался. Устроившись на животе, в более-менее удобную позу, Чжун Ли продолжал спать, чувствуя лёгкую тяжесть из-за своего положения. Плохие сцены не заканчивались. Прослезившись сквозь сон, мужчина почувствовал на голове тепло от чужой ладони. Словно по волшебству, она сняла всю тревожность, ласково поглаживая по затылку. Потом эта незримая рука скользнула ниже, поглаживая шею. Она прошлась по позвоночнику и сделала это так приятно и ощутимо, будто двигалась сквозь одеяло и плед, медленно опускаясь вниз. Когда тепло застыло на копчике, Чжун Ли непроизвольно приподнял таз, следуя за ладонью. Рука скользнула между бёдер, огладила внутреннюю поверхность, вызывая волны мурашек. Все движения были сконцентрированы между ног, где уже становилось влажно. Бельё будто снова испарилось, почувствовалась свобода. Было невероятно приятно и горячо, от чего спина сильно вспотела. Чжун Ли тихо промычал в подушку, чувствуя, как его тяжёлое обмякшее тело заполняет приятный жар. Этот жар не поднимался выше живота, но он двигался и создавал вибрации, которые достигали головы. Дышать становилось всё труднее, и не понятно от чего. То ли от того, что мужчина лежал на животе, то ли от того, что нечто заполняло его там внизу, где все прикосновения чувствовались крайне остро. Сознание было слишком уставшим и затуманенным, чтобы думать о том, что это или кто это. Оно могло лишь оценивать степень удовлетворения, приятности. Было сказочно хорошо, если сравнивать с тем ужасом, что творился в голове какое-то время назад. Невозможно спокойно и жарко. — Ах... — содрогнулся Чжун Ли, сжимая подушку. Он слегка выгнулся, зарываясь носом в смятую наволочку и снова тихо простонал. Буйный ритм сердца бил по вискам, сдавливал их, но это не разбудило мужчину. Он продолжал спать. Он продолжал наслаждаться.--- V ---
Проснувшись после обеда, Чжун Ли чувствовал себя двояко. С одной стороны, ему было приятно ощутить себя отдохнувшим, но с другой, ему было стыдно за то, что он в очередной раз подвёл сестёр. Единственное, на что надеялся Чжун Ли, так это на то, что сестра Гань Юй всё же смогла предвидеть очередное опоздание и заранее перенесла мессу, оповестив об этом прихожан. Но, в любом случае, происходило что-то ненормальное, чему объяснения пока не было. Встав с кровати, мужчина ощутил внизу лёгкую тяжесть, которая вызвала в голове смутные воспоминания. Осознав их, Чжун Ли с ужасом застыл на месте, прикрывая ладонью рот. Его глаза почти заслезились от понимания того, насколько тяжкий грех он совершил ночью, сам того не ведая. Зажмурившись, он перекрестился. — О Пресвятая Чистая Дева, Заступница грешных, Наставница заблудших. Смилуйся над рабом Своим, сыном падшим, что сошёл с пути праведного. Прости заблудшую душу, да позволь искупить грехи свои. Защити от соблазна, будь милостива. Спаси. Тяжко вздохнув, Чжун Ли надел крест и поцеловал его, принимаясь собираться. ... Придя в храм, чтобы исполнить свой долг священника и позволить людям исповедаться, Чжун Ли чувствовал, что скорее сам нуждается в исповеди. Его терзали сомнения, имеет ли он право прощать и слушать, подобно посланнику божьему, ведь он нарушил несколько заповедей и уже не раз. Тем не менее, долг есть долг, работа есть работа. Заняв своё место в одной из частей кабинки, Чжун Ли ждал, когда кто-либо зайдёт внутрь, чтобы поведать о грехах или получить совет. Прихожане не заставили себя ждать. Пребывая в полуотстранённом состоянии, Чжун Ли почти не слушал то, что ему говорят. Он лишь изредка давал общие для всех, расплывчатые ответы, которые от него ожидали услышать, и вежливо прощался. В эти моменты, из-за погружения в собственные проблемы, он понимал, что нарушает ещё кучу правил, просто отворачиваясь от тех, кто пришёл за помощью. Чем больше он об этом думал, тем больше ощущал бездну между собой и богом. На душе становилось всё тяжелее, пока один из неизвестных не заговорил очень глубоким и непривычно тяжёлым, по ощущению, голосом, заставляющим обратить на себя внимание. — Святой отец, вы здесь? — Д-да, конечно, — ответил Чжун Ли, возвращаясь в реальность. — Вы же выслушаете меня, верно? — Конечно. — Обещаете, что никто не узнает о том, что я скажу? — Разумеется, — непонимающим тоном ответил Чжун Ли, словно это были очевидные вещи. — Есть нерушимая тайна исповеди. Всё, что вы здесь скажите, здесь и останется. — Тогда, я хотел бы признаться в одном прегрешении, Святой отец. Дело в том, что я убил человека. Повисло молчание. — Отец? — Д-да, я слушаю. Ты хочешь покаяться в содеянном, сын мой? — Да, Святой отец. Я совершил грех. Этот человек заслуживал смерти, но я не хотел быть палачом, ведь Господь сам решает, кому и когда уйти. — Верно, на всё воля Божья. — Да. Но я убил его. Забил его ногами. Бил долго, Святой отец. Очень долго. — Раскаиваешься ли ты? — Конечно, хотя... — неуверенно начал мужчина, после чего умолк, обдумывая слова. — Не знаю. Этот тип заслужил смерть. — Почему ты так решил, сын мой? — поинтересовался Чжун Ли. — Этот человек плохо высказался о моей семье, Святой отец. Ему не хватало терпимости. — Терпимости? — Да, отец. Этот ублюдок вырос при Боге, но от Бога далёк. Я узнал, что он рос при этом храме, отец. Поэтому я здесь. Я хотел увидеть это место и понять. Понять, почему Бог оставил нас. — Бог не оставил нас, — спокойно возразил Чжун Ли. — Если вера твоя поко... — Нет, — перебил голос. — Он оставил. Если бы он был, этот урод бы сдох ещё в приюте! Вздохнув, Чжун Ли промолчал. Он чувствовал напряжение, висящее в воздухе, начиная немного задыхаться от тяжёлого общения. — Вы знали его, Святой отец? А впрочем, уже не важно... Я не хочу никому зла. Я только вышел из тюрьмы и хочу начать новую жизнь. Я лишь прошу прощения у несуществующего Бога... Это так смешно. — Прощайте, да прощены будете. Бог простит тебя, сын мой, если и ты простишь того человека. — Прощу? Да я лучше забью его снова и сдохну! — Бог любит всех нас и... — Да пошёл он к чёрту, этот Бог! Знаете, отец, я беру свои слова назад. Я не раскаиваюсь. Да! Спасибо вам, что выслушали, но я не буду раскаиваться. Этот урод заслужил всё то дерьмо. Да. Громко стукнув по деревянной раме, мужчина открыл дверь и вышел, оставляя после себя крайне удручающую ауру, которую Чжун Ли дальше терпеть не мог. Он вышел почти сразу же, как незнакомец покинул исповедальню, прося у остальных прощения за то, что не может их принять. Ему срочно был нужен воздух. Ему срочно нужно было отдышаться. ... Выйдя на улицу на задний двор и вдохнув, Чжун Ли закашлялся. Холодный воздух обжёг лёгкие, но подарил желанное облегчение, которого за весь день так не хватало. Небо уже розовело, предвещая понижение температуры. — Сигарету будете? — спросил стоящий рядом охранник. — Не курю, — ответил Чжун Ли, приходя в себя. — Да ладно, не такой уж это и грех, отец, — засмеялся мужчина. Посмотрев на протянутую сигарету, Чжун Ли решил, что хуже уже не будет, и согласился. Он позволил охраннику поджечь кончик и закурил, покашливая с непривычки. — Ох, ну и денёк сегодня, — улыбнулся охранник. — Да уж, — согласился Чжун Ли. — Если Отче наш так добр и мил ко всем, направляет своею рукой, то почему же он так испытывает меня? — Ась? — Ничего. Отмахнувшись, Чжун Ли невольно подумал о том, насколько, вероятно, комично смотрится курящий на заднем дворе священник в полном своём облачении, который каждую ночь занимается рукоблудием, а на утро даёт праведным старушкам испить из чаши, держа её своими грязными греховными руками. От этой мимолётной мысли стало ещё паршивее, и он тут же потушил окурок, решая вернуться в храм. Исповедаться первому встречному хотелось меньше всего. ... Когда все дела были сделаны, Чжун Ли дождался ухода последнего посетителя и сел возле алтаря на колени. Он склонил голову перед статуей и стиснул в ладонях свой крест, принимаясь читать молитву. Казалось, что это единственное спасение его пропащей души. Единственная защита. — О, Пресвятая Дева! Прошу, коль глух Отец наш к просьбам нашим, стань заступницей. Не оставь меня без помощи и поддержки! Убереги меня от лжи и бед, от горечи и страданий, от злобы и зависти. Помоги встать на путь истинный, укрепи веру мою. Защити от нападок нечисти всякой. Прошу, дай мне сил справиться... — Исцели душу мою и помоги подняться с колен, да, Святой отец? — послышался ехидный голос за спиной. Вздрогнув от неожиданного вмешательства, Чжун Ли замолк. — Славься во веки веков, Аминь! — снова проговорил голос, прозвучав ближе, чем раньше. Шаги эхом отражались от высоких стен храма, ударяя по ушным перепонкам. Они становились всё громче и громче, заставляя сердце биться чаще. Чжун Ли боялся обернуться и посмотреть на незваного гостя, ожидая, когда тот сам подойдёт к нему и не оставит выбора. — Напрасно тратите время, Святой отец, — смеясь, сказал незнакомец, показываясь перед лицом священника. Он напоминал высокого рыжеволосого парня в тёмном аккуратном костюме, отличающегося от людей наличием рогов и перепончатых крыльев цвета запёкшейся крови. Подойдя к статуе, гость ехидно улыбнулся и вальяжно опёрся о неё, скрестив на груди руки. — Эти молитвы вам не помогут. — Кто ты? — слегка испуганно спросил Чжун Ли, стараясь сохранить самообладание. — У меня много имён. Предвестник, Чайльд, Тарталья, Аякс. Ты можешь звать меня как угодно, сладкий. — Аякс... — повторил Чжун Ли последнее, что смог запомнить. — Кто ты? — Разве не очевидно? — Ты... демон? — В яблочко, хотя... — протянул Аякс. — Я бы добавил приставочку "верховный", если позволишь. — Э-это... это невозможно, — изумился Чжун Ли, отползая назад. — Ты, как ты вошёл? Ты же не можешь просто так войти в храм Божий. — Почему нет? Я здесь не по своему желанию. — Что? — Если чья-то воля достаточно сильна, я могу не бояться всех этих игрушек в виде воды или крестиков. В конце концов, я же верховный. — Воля? О чём ты говоришь? Тебя не должно здесь быть, это святыня Девы и Отца нашего, демонам сюда ни за что не пройти, — настаивал Чжун Ли. — Ты правда не понимаешь? — удивился Аякс, подходя ближе. Встав на одно колено, он осторожно обхватил рукой подбородок мужчины, взглянув на него своими мутными голубыми глазами, не отражающими свет. — Я здесь по твоей воле, Святой отец. Твоя воля позволила мне войти. — Н-но... как? — не мог поверить Чжун Ли, смотря с нескрываемым удивлением и лёгкой паникой. — Ты сам меня призвал. — Я не... Я не мог! Мои грехи не настолько велики, это невозможно, я ведь... Нет, это... — не находил слов мужчина, старательно отрицая происходящее. — Похоже, ты забыл, как пожелал смерти врагам своим. Думаешь, что они просто так ушли на тот свет раньше срока? — Я никого не убивал и не желал зла. — Всё ясно, — отстранился демон. — Ты всё же забыл. — Я не мог ничего такого... я... — застыл на полу Чжун Ли, всматриваясь в плитку. Припоминая все минуты своей слабости, он закрыл рот рукой, отметая все события. — Неужели... — Конечно, ты не убивал, это сделал я, но по твоей воле, отец. Я исполнил твоё желание, не более. — Хах... Как же... Что же мне делать? — спросил сам себя Чжун Ли. — Значит, ты пришёл за мной, надо полагать? — Ты догадлив, — улыбнулся Аякс, расправляя плечи. — Выходит, это моя расплата за желание, о котором я уже позабыл... Что ж, мне не о чем жалеть, если так угодно Богу... — Слушай, давай без этого, — закривлялся демон. — Твоего Бога нет, это давно надо было понять. Я пришёл за тобой, потому что ты должен мне за выполнение моей работы, вот и всё. — Если Бога нет, то и тебя быть не должно, — возразил Чжун Ли. — Э, нет, это так не работает, — в шутку надулся Аякс. — Мы лишь плод людских страстей и желаний, воплощение всего того, от чего они когда-то отказались в угоду вымышленному мужику на небе. Ты правда веришь в эти сказки? — Я верю, что Святая Дева защитит всех нас. — Какой ты наивный. — Думай, что хочешь, демон, — прикрыл глаза Чжун Ли, усаживаясь и выпрямляя спину. — Делай уже, что должен. Я не боюсь смерти. — Смерти? Я не убивать тебя пришёл, — засмеялся Аякс, приближаясь к священнику. Он снова встал на колено и снова схватил чужой подбородок. — Если не это, то что же? — открыл глаза Чжун Ли. — В этот раз я хочу взять тебя прямо здесь, в твоей святыне, — прошипел демон, впиваясь в чужие губы. Широко раскрыв глаза от неожиданности, мужчина попытался отпихнуть существо от себя, но оно тут же повалило его на пол, выбивая из лёгких воздух. — Тебе не сбежать, Святой отец, — засмеялся Аякс, лихорадочно разрывая одежду когтями. Его рыжие волосы словно наэлектризовались, встали торчком, а в глазах засияли лиловые блики. Он беспорядочно целовал шею и оголённые плечи, прижимая священника к полу всем своим телом, чтобы подавить сопротивление. — Святая Дева, Заступница... — принялся молиться Чжун Ли, искоса смотря на витраж. Осознавая чужое физическое превосходство, он предпочёл не сопротивляться и принять всё как есть, убеждая себя в том, что всё это заслуженно. — Да будет воля Твоя, да прибудет царствие Твоё... — Всё ещё взываешь к ней? Может твоя Дева и существует, но это бесполезно. Хотя знаешь, — приподнялся Аякс, закидывая чужие ноги себе на плечи. — Я нахожу это забавным. Вскоре ты перестанешь ей молиться. — Укрепи веру мою, помоги встать на путь истинный... — Каково это, предаваться греху с демоном на глазах у своей Богини? — Дай мне сил спра-ах! С-справиться... Ах... — взвыл от боли Чжун Ли, чувствуя, как нечто большое проникает в него, обжигая чувствительную кожу. Руки тут же задёргались, царапая ногтями пол. — И-ибо лишь ты... Нх... С... Способна... Ха-ах! — Хватит, иначе будет больнее, — прохрипел Аякс, входя в чужое тело. — З-защитить... нх... ах... — Ох, в тебе как всегда хорошо. — Демон задрал голову от наслаждения и зажмурился. Желая проникнуть глубже, он наклонился к Чжун Ли ближе и обхватил рукой его голову. Как только горячая ладонь коснулась макушки, мужчина почувствовал лёгкое облегчение. В месте соединения тел больше не было боли, только жар. Сил молиться дальше не осталось, слова всё равно обрывались и заглушались стонами, что рвались наружу несмотря на попытки сдержаться. Зал храма заполнился непристойными звуками, и Чжун Ли готов был поклясться, что его щёки сейчас сгорят от того стыда, который он испытывал, смотря на расписные своды, в которых отражались библейские истории. Весь мир, казалось, рушится на глазах, что уже застилали слёзы. Ничего, кроме пустоты, не ощущалось. Приняв свою судьбу, Чжун Ли затих, покорно позволяя демону брать его, что скорее всего он уже делал не раз, если вспомнить все те странные ощущения в теле до этого дня. Стоило нескольких мгновений, чтобы сложить весь паззл воедино. — О да, как же хорошо, — тяжело дыша, прошептал Аякс. — Кх, а! Тихо пискнув и содрогнувшись вместе с демоном, Чжун Ли на миг ужаснулся. Он почувствовал, как нечто тёплое и тягучее заполняет его, вытекая из щели наружу. В янтарных глазах застыл страх. — Никогда бы не подумал, что смогу трахнуть мужика с вагиной, — усмехнулся Аякс, выходя из обмякшего тела. — Как хорошо, что в природе существуют гермафродиты. Это непередаваемое чувство. Закрыв глаза, Чжун Ли предпочёл не думать о лишнем напоминании своей особенности, из-за которой стал центром насмешек. Он лишь устало накрыл лицо рукой, дожидаясь, когда демон уйдёт, не в силах сдвинуться с места. — Что ж, это было великолепно, Святой отец. Думаю, нам стоит как-нибудь повторить, — подавил смешок Аякс. Убрав с лица руку, он оставил на лбу лёгкий прощальный поцелуй, будто в насмешку, после которого ушёл, как если бы растворился в воздухе - незаметно и бесшумно. В этот момент, Чжун Ли подумал, что всё ему просто привиделось, он хотел так думать, но разорванная одежда и влага между ног давали понять, что это правда. Та правда, которую он принимать не хотел, чувствуя себя раздавленным. — Проклятье...--- VI ---
— Святой отец! — позвала Гань Юй, отчаянно стуча в дверь личной комнаты Чжун Ли. Она приходила уже пятый раз за день, боясь зайти без спроса, но не бросая попыток достучаться. — Святой отец, откройте же! Я знаю, что вы там, Святой отец! Позвольте помочь вам! Не получив ответа, монахиня отчаялась. Она обратилась за помощью к другим сёстрам, попытавшимся позвать Чжун Ли, чтобы поесть или провести обязательную мессу, но ничего не срабатывало. В конце концов, было принято решение вскрыть дверь, чтобы убедиться, что священник вообще жив. Когда охраннику удалось взломать замок, первой в комнату вошла обеспокоенная Гань Юй. Следом зашёл Сяо, отводя девушку чуть назад, на случай, если в комнате будет что-то опасное или неприятное. К удивлению всех, в комнате был полный порядок, но самого Чжун Ли в ней не оказалось. — Где же Святой отец? — спросила Гань Юй. — Не знаю, — ответил Сяо, нервно сглатывая вставший в горле ком. — Похоже, его не было здесь со вчерашнего дня. — Ох, Пресвятая Дева, что же нам делать? Нужно его найти! Что, если с ним случилось что-то плохое? — Нужно оповестить всех и отправить на поиски, — предложил Сяо. — Всё это очень не похоже на него.***
Перевернувшись на другой бок, Чжун Ли сильнее завернулся в плотное воздушное одеяло, поджимая колени к груди. Он периодически просыпался и просто лежал в темноте, не думая ни о чём, после чего снова засыпал и проваливался в бездну. Ему ничего не снилось, только чёрная пелена. Когда в дверь постучали, мужчина ничего не ответил. Он проигнорировал стук дважды за день, после чего хозяйка отеля решила не беспокоить своего гостя приглашением за стол, который накрывала для всех. Даже если бы Чжун Ли каким-то образом бы и вышел, он всё равно не стал бы есть, так как не чувствовал голода. Он не чувствовал ничего, да и сил на что-либо у него не осталось. Чжун Ли пролежал в своём коконе до глубокой ночи. — Ты так и будешь здесь прятаться? — спросил знакомый голос. — Мне скучно, знаешь ли. Ответа от мужчины не последовало. — Эй, неужели ты обиделся за тот случай? Тебя всё равно бы не застукали, так что не надо злиться. Я ведь даже боль снял, будь добрее. Чжун Ли снова проигнорировал собеседника, всматриваясь в пустоту. — Не заставляй меня применять силу, — обиженно бросил демон, восседая в кресле в углу, куда не доставал свет, просачивающийся сквозь шторы. — Я не сделал ничего, чего бы ты сам не хотел. Всё происходящее — твоя воля, Святой отец. Или мне лучше обратиться к тебе по имени? — Чего ты хочешь от меня? — сдавшись, вздохнул Чжун Ли. — Ты уже получил то, что хотел. — Ну, вообще-то, это ты получил. — Что за бред? — Бред? Ты сам загадал такое желание. — Я не желал, чтобы меня изнасиловали возле священного алтаря, грязный демон, — процедил Чжун Ли. — Ты не шибко сопротивлялся, — возразил Аякс. — Ты не оставил выбора, — сильнее укутался мужчина, прячась под одеялом. — Давай-ка я кое-что проясню, сладкий. Ты пожелал, чтобы твои враги страдали так же, как ты, верно? — Возможно. Я этого не помню. — Ещё, ты пожелал, чтобы кто-то принял тебя с твоей особенностью, верно? — Все хотят, чтобы их принимали, что за чушь... — А ещё, ты хотел, чтобы кто-то любил и защищал тебя, чем я и занимался всё это время. Знаешь, сколько мелких сошек положили на тебя глаз? Я даже их от тебя отогнал. — Ты лжёшь! — резко поднялся Чжун Ли, не в силах слушать дальше. — Ты дьявол! Лжец! Пропади ты пропадом во имя Отца и Пресвятой Чистой Девы, Аминь! — Я делал всё, о чём ты просил. Неужели ты хочешь остаться одиноким священником на всю жизнь? Как скучно, — фыркнул Аякс, качая ногой. — Я... Какое это теперь имеет значение... Ты осквернил меня. Мне за всю жизнь теперь не отмолить грехов моих. — Так любовь для тебя грех? — Какая любовь? Демоны лишь соблазняют, питаются нашими слабостями. — Соблазняют? — поднялся с места Аякс. Он подошёл ближе и сел на край кровати, осторожно стягивая одеяло. Наблюдая за чужими руками, Чжун Ли позволил немного раскрыть себя, подпустив чужую руку к своему животу. — Разве не приятно думать, что там может быть плод нашей любви? — спросил демон. — По-твоему, я женщина? — возмутился священник. — Я не могу родить, глупец. И зачать не могу. Поэтому я и отрёкся от всего этого, и посвятил себя служению Деве и Отцу нашему. — Ты преувеличиваешь. Сам же сказал, что я грязный демон. А демоны могут многое. Я могу залечить твои раны, Чжун Ли, могу сделать тебя счастливым, — прошептал Аякс, целуя и облизывая чужую ладонь, с которой тут же, как по волшебству, сошли старые шрамы. — Позволь только быть с тобой. — Быть со мной? — тихо повторил мужчина, поражаясь увиденному. Он смотрел на своё исцеление с лёгким испугом, желая одёрнуть руку. — Я же просто жалкий человек... Я... — Ты заслуживаешь всего лучшего за все свои страдания. — Разве? — Я не прошу отказаться от веры. Верь в кого хочешь, мне плевать. Но не прогоняй меня. Я устал прятаться в тени, — непривычно серьёзно сказал Аякс, пододвигаясь ближе. Он с силой сжал чужие ладони в своих, желая звучать убедительнее. — Я сожалею о том, что причинил боль. Дай мне шанс загладить вину. — Ох, — вздохнул Чжун Ли, опуская взгляд. По непонятным для себя причинам, он уже не чувствовал злости или обиды, только жалость. — Делай, что хочешь. Откинувшись на подушку, мужчина закрыл глаза, стараясь смириться с происходящим. Он не находил в себе сил для сопротивления или споров, он был слишком вымотан, чтобы что-то предпринимать. — Ты не пожалеешь. ... Сжимаясь от приятных мурашек, бегущих по всему телу из-за лёгкой прохлады, Чжун Ли едва сдерживал голос, пряча все стоны в подушку. Чужой язык настолько медленно и интенсивно ласкал лоно меж половых губ, пока рука была занята крохотным членом, что голова начинала кружиться. Из-за столь старательной стимуляции, смазка сочилась отовсюду, смешиваясь и превращаясь в сплошной потоп, что нитями тянулся за ловкими пальцами демона. Ноги то и дело сжимались и сгибались в колене, захватывая Аякса в плен, в котором он был рад оказаться. — Ах, — вздохнул Чжун Ли, закусывая губу. Его голос больше напоминал жалобный скулёж, словно мужчина молил о большем. — Тебе приятно? — спросил Аякс. — Ха-ах, да, — на выдохе ответил Чжун Ли, зарываясь рукой в мягкие рыжие волосы. Он отдалённо вспоминал сон с собакой, которая приятно его облизывала и начал соображать, что то был вовсе не сон. Это было наяву, и той собакой был никто иной, как этот демон. — Я... — М? — отвлёкся Аякс. — Я правда тебе нравлюсь? — тихо спросил Чжун Ли, боясь услышать ответ. — Конечно. — Нет, ты... не понял, ах... Я действительно так нравлюсь тебе или это из-за контракта? — Ты действительно мне нравишься, — подполз ближе Аякс, поглаживая мужчину по щеке. — Я бы не стал нарушать правила из-за человека, если бы не любил. — Так ты... — Да, я... — едва заметно смутился демон, отворачиваясь в сторону. — Ты мне нравишься. — Обними меня, — прошептал Чжун Ли, обхватывая чужую шею. Он увлёк Аякса в поцелуй, показавшийся тому слегка неуклюжим, но от того и более сладким. Демон выполнил просьбу и обнял, немного придавливая собой. — Могу я снова... — Да, — перебил Чжун Ли, понимая о чём речь. Он уже почувствовал на промежности руки, желая, чтобы пальцы на них проникли вглубь. — Я полностью твой. — Хах, это хорошо, — ухмыльнулся Аякс, медленно протискиваясь внутрь. Он постепенно раздвигал пухлые губы, влажные от смазки, задевая рукой твёрдый ствол, который показался демону куда чувствительнее, чем у нормальных людей. Внутри было жарко, тесно. Было невероятно хорошо. Ощутив в себе чужую плоть, Чжун Ли сжался и тихо прошипел, как и ожидалось, проникновение было слегка болезненным, но Аякс не оставил это без внимания, вновь снимая боль одним прикосновением ладони к голове. Как он это делал, Чжун Ли не знал, но определённо был благодарен за такую заботу. — Всё в порядке? — Да, — выдохнул мужчина. Поняв, что демон делает паузу для него, чтобы дать привыкнуть, Чжун Ли решил ей воспользоваться. — А, что за правила ты нарушил? — Тебе интересно? — подавил смешок Аякс. — Да, — слегка качнулся Чжун Ли, заставляя собеседника начать двигаться. — Я должен был убить тебя либо твоих близких в уплату за отобранные жизни. Должен был брать плату так, чтобы ты знал, что расплачиваешься, а не пока ты спишь. И защищать от других демонов не обязан, — прерывисто ответил Аякс, немного ускоряясь. — Забирать твою боль просто так мне тоже нельзя. — Но... Ах! Нха! — Но я слишком привязался к тебе. — Кх... ах... — Поэтому ты должен заключить со мной ещё один контракт, — выдавил из себя Аякс, проталкиваясь глубже. Он с силой схватился за ляжки и приподнял ноги, сгибая Чжун Ли пополам. — Ах... К-какой? — Ты должен пожелать, чтобы я стал только твоим. — Моим? Ах! — выгнулся Чжун Ли, упираясь рукой в изголовье кровати. Всё тело прошибло горячей волной, снимающей всё возникшее и дошедшее до пика напряжение в один миг. — Да, — на выдохе ответил Аякс, утыкаясь носом в ямочку между ключицами и шеей. Наощупь найдя чужую руку, он накрыл её своей и сплёл пальцы. — Хорошо... Я хочу, чтобы ты был только моим, Аякс. Ты должен ответить за то, что сделал со мной. Я заключаю с тобой сделку, демон, — уверенно заявил Чжун Ли, прижимая рыжую голову к себе. — Какие условия? — Ты мой, пока я не умру. — Договорились, — улыбнулся Аякс, поднимая голову. — Я принимаю твои условия, Чжун Ли. Прикрыв глаза, мужчина позволил вновь поцеловать себя, что означало скрепление их договора. Это было понятно без слов, будто нечто естественное и правильное. От длительной близости, Чжун Ли начал задыхаться. Он открыл глаза, желая отстраниться и увидел над собой нечто невероятное. Мрачные алые крылья светились в темноте, крошились на мелкие кусочки, словно старая засохшая краска, но они не исчезали, а превращались во что-то новое, более прекрасное. Посмотрев в изумлённое лицо Чжун Ли, Аякс напрягся. — Что-то не так? — Твои крылья... — М? Повернув голову, Аякс слегка растерялся. Он на мгновение испугался, что снова нарушил законы, из-за которых рисковал лишиться жизни. Встряхнув осыпающимися крыльями он увидел яркий свет, заставивший обоих прищуриться. На месте алой кожи красовались белоснежные перья. — Это... — потерял дар речи Чжун Ли. — С тобой всё в порядке? — Да, я... Я чувствую себя нормально, — ответил Аякс, слегка приподнимаясь. Он вышел из чужого тела и отодвинулся, разглядывая новые крылья. — Что произошло? — поджал колени мужчина. — Похоже, я больше не демон. — Н-но... — Теперь я... твой ангел хранитель? Хах, — рассмеялся парень. — Ты действительно невероятен, Чжун Ли!