За бортом девица — попробуй не влюбиться

Он попался. Ваньинь стоял на коленях, с силой сжимая зубы, чтобы не издавать ни одного звука. Только его тело невольно содрогалось от ударов, наносимых по его спине тонкой хлёсткой плетью. Под одеждой мышцы натягивались от невыносимой боли всё сильнее с каждым разом. Горячая кровь струилась из ран, заставляя одежду прилипать к ним, выступая бордовыми пятнами на изодранной ткани. Он уже не сопротивлялся, всё, что Вэням ещё не удалось в нём разрушить, так это его гордость — он не будет скулить и умолять, примет всё как есть, но и та под гнётом уже была готова вот-вот сдаться. В то время, как несколько мужчин продолжали его удерживать, а другой наносил удары, из темноты появился Вэнь Чжулю — "сжигающий ядра". Осознание того, что произойдёт дальше, как током прошибло юношу насквозь. Он испугался. С исчезновением ядра исчезнет всё — все его планы, надежды. Он не сможет смотреть в печальные глаза, сочувствующей ему шицзе, в виноватые глаза Усяня — он этого просто не вынесет. Он станет обузой для своей оставшейся семьи, если вообще останется жив...Жив. Он мог бы жить ради мести, но теперь и этого не сможет. А встретиться с родителями — тоже неплохо. С этими мыслями юноша прикрыл глаза, готовясь к муке. Мужчина молча подошёл и подал знак адептам разойтись, пока сам встал прямо перед лицом Ваньиня. Так близко, что второй мог бы детально рассмотреть сапоги своего мучителя и с несдерживаемой злобой посмотреть на него исподлобья. Но он не стал. Сдался. Он не в состоянии что-то сделать. Не сейчас, когда его спина онемела и даже лёгкого холода, пробираюшегося под одежды он больше не чувствовал. Будто сам организм пытался хоть чуточку облегчить боль. Кто же ему поможет сейчас? Кто-то, кто сможет его спасти, поднять с колен и, растолкав обидчиков, сказать: "Всё будет хорошо, я буду с тобой" Но никого не было, совсем никого, кто мог бы это сделать. Страх и одиночество застыли в его голове пустым звуком. Он открыл глаза, приоткрыл рот в немом вопросе: когда уже это свершится? Или юноша надеялся, что его пощадят. Он сам уже не понимал, о чём думает. Он был готов к первому, жаждал завершения, ждал когда его уже отпустят, но и мечтал, что сейчас ничего не произойдёт. Чжулю растворится в воздухе, как какое-нибудь навязчивое видение и всё. А сам Ваньинь проснётся у себя в цзинши, будто ничего и не было. События развиваются так скоро, ещё вчера утром он даже не догадывался, как всё обернётся. А теперь стоит на коленях перед человеком, который своими действиями вершит судьбы других людей. Кто давал ему такое право? Он не судья и не Всевышний Владыка. Но Вэнь Чжулю его не слышал, он протянул к юноше руки. И тяжёлые ладони легли на больные плечи. Ваньинь дёрнулся. Лёгкие словно все сжались, не желая ни впускать, ни выпускать воздух. Внутри всё будто загорелось алым пламенем, сжигая все внутренние органы разом. Пытаясь вдохнуть, Ваньинь издавал хрипящие звуки так, словно его душили. Так больно. Физически, но больше от осознания, что его энергию из него выжгли. Она оставила после себя пустое место, тонкие каналы, пронизывающие всё тело самого заклинателя. Как следы корней какого-нибудь растения, которое с силой выдернули из земли. Ваньинь упал ничком — Чжулю сделал несколько шагов назад, чтобы тот не придавил собой его ноги. Хоть он и относился к другим заклинателям с уважением, но таскать его туда-сюда, вытягивая их из-под Ваньиня, он не желал. Кажется, юношу вырвало — он уже не помнит. И дальше только темнота.                                     **** Очнулся Ваньинь в складском помещении всё своего же ордена. Спина болела ужасно, и юноша старался думать только об этой боли, чтобы голову не заполняли мысли о том, что ядра больше нет. Он теперь пустышка — как в самом начале своего пути заклинательства. Юноша свернулся калачиком и разразился рыданиями — столько, сколько в последние дни, он не плакал никогда. Он уже устал от своих слёз, но остановить их просто не мог. Они текли и текли, пока совсем не кончились, через какое-то время он успокоился и молча стал смотреть в стену, периодически облизывая сухие, потрескавшиеся губы — пить хотелось нестерпимо. Конечности тоже давали о себе знать — страшно ныли, а правая нога, кажется, была сломана. Парень на пробу пошевелил ей и обнаружил, что не получается. Юноша немного очнулся от произошедшего и постарался сесть — получилось очень даже неплохо: он смог разглядеть свою обитель как следует. Весь домик был выполнен из тёмного дерева и почти не пострадал от пожара. Внутри, по крайней мере. Здесь же был какой-то старый инвентарь, брошенный за ненадобностью, и лежащий под толстой пеленой пыли на полках. Уборщики явно схалтурили, решив, что туда всё равно никто не зайдёт и бросив всё как есть. Он услышал шаги за дверью и притих, стараясь не дышать: снаружи кто-то разговаривал, если напрячь как следует слух, то станет ясно, что к чему: — Аааах — мужчина зевнул — Ты всё стоишь здесь? Сильно сомневаюсь, что он куда-то денется. Нога-то сломана, да даже если сможет, то далеко не убежит — его сразу поймают — — Я-то что? Не могу же я так просто ослушаться приказа господина. Но почему ты думаешь, я тут стою один? Потому что сам Вэнь Чао считает, что этот никуда не денется. Но ради чистой совести — почему бы и нет. А я и не против. Вы все работаете, а я тут стою спокойно, можно сказать, отдыхаю — раздалось слабое потрескивание — тот облокотиося о стену домика. — Скоро сюда придёт хозяин. Хочет поговорить с пленником. Меня просили передать, так что лучше бы тебе делать вид, что внимательно следишь за окружением, а не балду гоняешь — — Понял. Спасибо, можешь идти — Снова раздался топот — мужчина ушёл. Юноша напрягся — не хватало ему снова попасть под горячую руку этого придурка Вэнь Чао. Он ведь будет издеваться до последнего. Хотя, с другой стороны, считать, что на том его испытания бы закончились просто глупо. Но что же предпринять? Тут он почувствовал какое-то лёгкое прикосновение к его ладони — будто кто-то начал щекотать его пером. Он стал всматриваться в рисунок на своей руке: метка начала меняться. Тонкие золотистые завитки стал сливаться вместе, образуя изящный рисунок. Рисунок рыбки. Маленькой, золотой. Такой прекрасной и дарящей надежду на что-то хорошее. Рыбка махнула крошечным хвостиком и стала бодро описывать круги по ладони Ваньиня — зрелище действительно восхитительное. Спустя несколько кругов она остановилась, открыла маленький чёрный глаз и выпустила такой же чёрный пузырик изо рта. Что бы это значило? Юноша стал об этом размышлять, но обдумать всё как следует не смог: стоило представлению закончиться, как Ваньинь снова услышал звуки, доносившиеся из-за двери. На этот раз звук всплеска воды, вскрик, чем-то заглушённый, и тяжёлый удар об пол. Тишина. Ваньинь начал тихонько подползать к двери. По законам жанра его сейчас должны либо спасти, либо убить. Но убить — как-то странно. Зачем тогда устранять своего союзника? Враг моего врага — мой друг. Именно поэтому Ваньиню стало лишь интереснее и он заполз чуть активнее и медленно толкнул дверь. За ней он увидел настоящее чудо — Сюаня. Он сидел на краю дорожки с крайне возмущённым видом. И неожиданно всё сошлось. Золотая рыбка и то, когда она проявилась, соединились в один пазл. Ваньинь хотел было усмехнуться, но не вышло — пришло чувство облегчения и радости. Русал его вытащит, спасёт и ему будет всё равно на его ядро, его пользу. — Ну и как это называется? Как ты оказался здесь? Где Усянь? — Ваньинь лишь молча опустил лицо в пол и истерически рассмеялся. — Усянь должен быть в безопасности... Забери меня с собой — — Что? — — В реку, а потом в море. Забери меня с собой — — А утонуть не боишься? — какая-то несвойственная ему хитринка промелькнула на губах. — Нет, я знаю, что есть способы дышать под водой — — Амулет, который я тебе дал всё ещё при тебе? — — Сейчас. Кажется...да — Юноша извернулся в поисках предмета и нашёл его на том же самом месте — что даже удивительно — на поясе — Открой и съешь содержимое, тогда я смогу забрать тебя в море без последствий и угрозы для жизни — — Я не смог открыть его в прошлый раз — последовала горькая усмешка — Теперь точно откроешь, пробуй — Юноша попробовал и амулет действительно поддался. — На него наложена печать. Он открывается тогда, когда это действительно нужно хозяину. Когда ты пытался, должно быть, на самом деле не было веской на то причины — Ваньинь быстро оглялел содержимое ракушки и обнаружил сочные тёмно-зелёные травы, свалянные в небольшой комочек. Юноша запихнул его в рот и проглотил как можно скорее, но ничего нового он не ощутил. Тогда Сюань подполз к юноше ближе, обхватил вокруг талии и стремительно сполз вместе с ним в воду. Только пурпурные дежды встрепенулись в воздухе. Сзади уже раздавались шаги и вопли адептов Цишань Вэнь.                                    **** Мужчина и юноша плыли по течению реки. Сюань держал Ваньиня также — за талию. Ваньинь вжался лицом в грудь своего спасителя. До этого он думал о том, что боялся стать обузой, прожить жизнь так, чтобы все его жалели или вовсе забыли — он не может отомстить за свою семью, не сможет стать главой своего клана, даже вернуть земли себе и восстановить его не сможет. Он чувствовал, что должен теперь умереть, но смерти боялся: он перебирал различные варианты в голове и тут проявилась метка на руке, Сюань. Кажется, он действительно стал его спасением, его соломинкой, его надёжным тросом, который удержал его, когда он сорвался со скалы, по которой медленно, шаг за шагом, лез всю свою жизнь. Сюань же сочувствовал парню, внешне стараясь делать вид, что всё нормально, только поддерживая своими действиями. Крепче прижимая к себе руками, опаляя ухо тёплым дыханием. Нельзя сказать, что русал по-настоящему полюбил Ваньиня, но метка на ключице приятно грела кожу, душу и он был уверен, что полюбит. Раз он — его судьба, то они несомненно будут счастливы. Так они вместе погрузилась в приятную глубь реки и скрылись в темноте.