Душа Огня

О, этот пьянящий майский воздух, наполненный запахами и звуками! Превосходная пора для охоты! Удовольствия, которого молодой барон Оливер Элмерз, увы, был лишён с тех самых пор, как в начале минувшей зимы слег его отец, и все заботы, связанные с поместьем Бяквуд-холл и прилегающими землями, перешли к нему. Старый барон Бяквуд скончался в праздник святого Тейло, трёх дней не дожив до своего юбилея. Но на этом злоключения, постигшие его семью, не закончились. Реальные масштабы бедствия стали общеизвестны после того, как барон и двое рыцарей, чьи земли имели несчастье находиться вблизи Бяквудского леса, собрали отряд верных людей и при поддержке церкви предприняли неудачную попытку освятить это место. Позже по личной просьбе епископа виконт Уильям Чандлер подёргал за кое-какие ниточки, и именно благодаря его хитроумному замыслу сейчас они оказались на берегу разбившейся Мидвэй, притока судоходной реки Эйвон. [1] Полоска воды служила естественной границей владений и оберегом от нечисти Бяквудского леса, чернеющего менее чем в полете стрелы за ней. Стоило щедро вознаградить работу псовых охотников. Невозможно было помыслить, что группу всё это время ненавязчиво вели к этому месту! Кони зафыркали, разбрызгивая копытами воду, скрывающуюся в густой молодой траве под их ногами. Даже с такого расстояния животные будто бы почуяли нечисть, а ведь солнце ещё стоит высоко в безоблачном небе! Неладное должны были заметить и маги – ради этого все и было устроено. Однако Хьюберт Барлоу, по прозвищу Саламандра, и бровью не повёл, а его прекрасная спутница толкнула пятками свою пегую кобылу с заплетённой в косички гривой. Так как они оказались впереди, выражения прекрасного лица чародейки никто не видел. – О, Эйвери… – тихонько простонал виконт. Она никак не могла этого услышать и тем более заметить голодных взглядов, которые мужчина бросал на её локоны, подхваченные свежим ветром и приобрётшие ещё большее сходство с пламенем. Наверное, вся свита виконта, второй маг, доезжачий и подгонщики, все они не могли отвести от неё глаз. Чаровница Эйвери! Какая грация, какая горделивая осанка! А как тонки её запястья, охваченные драгоценными браслетами! По меньшей мере четыре дюйма золота, покрытого витиеватым узором и россыпью драгоценных камней, маленькими глазками перемигивающихся на солнце. Одним своим видом чародейка, должно быть, сводила с ума бардов и те воспевали её изящество, позабыв о прелестях благородных дам. Что-то почуяв, свора гончих псов, отмеченных белыми звёздами на груди, скрылась в зарослях бузины, спугнув пару зайцев. Одного из них Эйвери поймала голыми руками, опасно свесившись с седла. Маленький трепещущий комочек пуха доверчиво прильнул к богато украшенной мантии, вызывающе открывающей левое плечо, и спрятал мордочку в ладони чародейки. Когда они обговаривали детали дела, выжлятник выражал сомнения в том, что вблизи Бяквудского леса им попадётся стоящая добыча, но пообещал сделать все, что будет в его силах, чтобы господа остались довольны. Чаровница уже добыла зайца, заслужив несколько одобрительных возгласов своим проворством. Стоило ли рассчитывать на что-то большее? *** – … И тут перед нами появляется он – вот этот красавец, – живописал Уильям Чандлер, подняв кубок с грогом в сторону головы благородного оленя, служившей своеобразным украшением высокого стола. – Должно быть, прямо перед тем, как нам явиться, он пришёл к Мидвэй на водопой. Но так как напиток был ещё обжигающим, виконт отставил кубок на стол, не пригубив. После чего озадаченно вскинул брови. Он мог поклясться, что секунду назад с ним рядом сидела Эйвери, но рука почему-то нашла колено Оливера Элмерза. Тот испуганно взглянул на виконта, однако возражать не посмел. «И как я пропустил, что она поменялась с бароном местами? – в душе подосадовал он, но руки, впрочем, не убрал. – Неужели, чтобы сесть ближе к Саламандре?» Виконт рассеянно кивал головой, принимая поздравления, и не подозревал, что Эйвери наблюдает за ним из-под длинных полуопущенных ресниц, покалывая грудку фазана в ожидании главного блюда. Закатные её локоны качнулись, когда чаровница взяла свой кубок. Уильям Чандлер не видел, но облизнулся, представив, как Эйвери подносит его к губам и отпивает крошечный глоточек, боясь обжечься. Его рука непроизвольно скользнула чуть выше, перебравшись на бедро барона. Оливер Элмерз зарделся, явно не зная, что предпринять. Казалось, он был готов ринуться прочь, если бы не рисковал тогда упустить шанс заговорить с чародеями о своих охотничьих угодьях. Ему все никак не представлялось момента вклиниться в разговор. Тон их беседы вызывал тревогу у виконта: что, если она бывает нежна с этим Хьюбертом Барлоу? Что, если она целует Саламандру прямо в губы, уголок которых навсегда искривил рубец от ожога? Что, если шепчет ласковые слова в ухо, также отмеченное пламенем, а потом в порыве страсти царапает его плечо, покрытое уродливыми узловатыми шрамами, выглядывающими из ворота. Но едва ли они были причиной, по которой Саламандра предпочитал мантии обычную одежду. От этих мыслей рука Уильяма Чандлера довольно чувствительно стиснула внутреннюю поверхность бедра барона, побудив того к действию. Тот не отодвинулся, но как бы невзначай закинул ногу на ногу, избавляясь от ладони, оставившей на коже след, который ещё не скоро сойдёт. Виконт чувствовал, что проигрывал Саламандре по всем фронтам. Если бы Хьюберт не считал свои шрамы своеобразным достоянием, то легко спрятал бы их, просто отпустив бороду. Но даже так ожогов не хватало, чтобы изуродовать породистое лицо. С возрастом магов легко ошибиться, но выглядел он немного моложе и был, может, и не шире в плечах, но зато выше ростом. И судя по тому, что Уильям Чандлер о нем слышал, этот человек не нуждался в деньгах настолько, что позволял себе взяться за работу из праздного любопытства или от скуки, даже не требуя потом вознаграждения. Однако кто осмелился бы не заплатить чародею, чей уровень мастерства сделал его неуязвимым для огня? Подали оленину. В свою очередь Хьюберт Барлоу отрезал кусок сначала для себя, а потом для Эйвери. Та нежно коснулась его руки своей, принимая угощение, из чего виконт сделал неутешительный вывод, что чародейка все же бывала нежна с этим человеком. О, как бы виконт хотел хоть раз получить все то, что доступно Саламандре. Проверить, всюду ли пламя её волос горит так ярко, прежде чем взять это упругое стройное тело, от одних мыслей о котором ему делалось душно. – Слушай, Эйвери, давай забудем о том пари, – попросил Саламандра, которому совершенно не улыбалось смотреть, как кого-то будут сношать прямо здесь на высоком столе рядом с безучастной оленьей головой. Пожар ему нужен был ещё меньше. – Мне надоело наблюдать, как ты жеманишься. – Ты же знаешь, такова моя природа, – беззаботно ответила Эйвери, которая тоже чувствовала все возрастающее вожделение, исходящее от мужчин, позабывших про мясо и грог. – Я пересёк два моря, чтобы поймать тебя, когда упадёшь с неба, – прорычал тот и стиснул в кулаке золотой кулон, изображающий небо в алмазах. Хьюберту стало легче дышать, будто натянутый магический поводок ослабел, хоть и не пропал совсем. Похоже, для разнообразия его послушались и воздержались от опрометчивых действий. На глазах изумлённых охотников, собравшихся за двумя большими столами, Эйвери буквально опрокинула в себя все ещё не остывший кубок, отчего у обычного человека пошёл бы пар из ушей. Однако двое магов за столом были совсем из другого теста. – Я же говорил, – слова были произнесены уже более низким и, тем не менее, мелодичным голосом. По большому пиршественному залу прокатился удивлённый вздох околдованных мужчин, которые разглядели настоящего Эйвери за своими фантазиями. – Ты не выдержишь раньше, чем мне надоест водить всех за нос. Интересно, кто из наших заказчиков ввёл в заблуждение всех этих благородных джентльменов? Кто бы это ни был, эксперимент удался на славу. Нет, даже превзошёл все ожидания! Раньше Хьюберту не представлялось удобного случая – испытать силы Эйвери на ком-то, кроме себя самого. Да и не хотелось, если на то пошло. Теперь ему пришлось признать: всё то, что он узнал об айтварасах, [2] прежде чем обзавестись собственным фамильяром, было явно преуменьшено, а вовсе не преувеличено. – Меня больше интересует тот лес, – сказал он, заполняя возникшую паузу. Невольные воздыхатели Эйвери ещё приходили в себя. Маг посмотрел прямо на виконта, вспомнив, какой тот выбрал момент, чтобы озвучить приглашение на охоту. Предлагая увеселительную прогулку на лошадях одному из баронов, сидящему сейчас с ними за высоким столом, нельзя было обойти вниманием его собеседников-магов. Что было бы, реши тогда Хьюберт отказаться? – Земли на том берегу Мидвэй много поколений принадлежат моей семье, – наконец оправился от потрясения молодой барон. Значит, это он должен был стать новым нанимателем. Уильям Чандлер ухмыльнулся. По двум причинам: первая, все вышло в точности так, как он и хотел; вторая, чаровница оказалась мужчиной, а всем известно, что они не плодоносят. Правда, оставался ещё Саламандра… но с ним можно попробовать договориться, – подумал виконт, чьи любовные утехи и пристрастия вряд ли для кого оставались тайной. Мальчишек и девчонок с черными, как у виконта, глазами вокруг его замка бегало предостаточно. Никого из них он, разумеется, не признавал, а их родительницам хватало ума к нему с этим не соваться – это могло вызвать массу неудобств и даже повлиять на ренту. Он пригладил усики, глядя на Эйвери. Одно слово – чародеи! Минуту назад у него и сомнений не возникало, что перед ним женщина. Не смутило даже отсутствие намёка на грудь и корсета. Разве может мужчина быть так красив? И эти его волосы уж точно под стать женщине. Кому он продал душу за такую гриву? Оливер Элмерз тем временем продолжал свой рассказ и как раз дошёл до недавней стычки с нечистью. Узнать правду было весьма любопытно, ведь до епископа могла дойти приукрашенная история. Не хотелось бы выяснить, что на деле там была пара дохленьких упырей, которых хватило бы поднять на корсеки – или даже наколоть на простые вилы! – и вынести на солнце. Служитель церкви тоже мог испортить дело, если не соблюдал поста или же прикладывался к вину для причастий. Твари, по словам сэра Оливера, действительно оказались свирепыми. Сонмища бестелесной жути накинулись на живых со всех сторон, точно летучие мыши. Это посеяло панику. Огонь и святая вода оказались бесполезны, серебра удалось собрать всего ничего, а святому слову явно не хватало крепости. Даже бывалые вояки бежали из Бявудского леса без оглядки и едва ли скоро решатся туда вернуться. – И часто такое случалось в прошлом? – Хьюберт Барлоу, развернувшись к собеседнику, облокотился о стол. Его большой палец машинально дотронулся до стянутой рубцами кожи рядом с уголком рта. – Ни разу! Да во всей округе не было места спокойнее, хоть и говорили, что темновато там, но это от хвойных деревьев, – горячо уверил собеседников молодой барон и нетерпеливо спросил: – Так что, Вы пойдёте туда и посмотрите, в чем дело? – Сначала – разумеется, с Вашего позволения – мы хотели бы посетить Бяквуд-холл, – уведомил маг, по всей видимости считая этот вопрос решённым. – Так ведь нечисть лес оккупировала… – начал Оливер Элмерз, но вовремя осёкся. Не следует перечить господам магам в таких вопросах. Они сами посмотрят и решат, где и что завелось. – Но я с удовольствием проведу Вас по поместью и даже покажу Бяквудское озеро, если желаете. Казалось, что он хочет добавить что-то ещё. Например, о том, что до недавнего времени их было два: Большое и Малое, но старый барон приказал срыть перешеек между ними. Виконт припоминал, что это было года три назад, когда тот ещё был в добром здравии. Однако Оливер Элмерз сдержался и вместо этого задал вопрос. – Но ведь лес Вы тоже проверите? – в словах молодого барона отчётливо звучали опасения. Этим он заслужил несколько неодобрительных взглядов от мужчин постарше, которые сидели с ними за высоким столом и слышали весь разговор. Со стороны было видно, что ему не хватало жизненного опыта, чтобы понять: маги уже у него в руках, раз сами подняли этот вопрос, а вот цена их услуг ещё не оговорена. Впрочем, никто не вмешивался в дела Бяквуда, даже виконт, устроивший эту встречу. – Конечно, – Эйвери убрал волосы в хвост шнурком, снятым с мантии, и соблазнительно покрутил завивающиеся прядки вокруг пальцев. Нет, у человека просто не может быть волос такого огненного цвета! – И не только проверим. Чем больше виконт смотрел на него, тем больше желал им обладать. Хотя бы на одну ночь… на час! Хотя и недели мало, чтобы насытить голод, который пробуждал маг. Ощутить пьянящее чувство власти, когда тот окажется под ним и – пусть ненадолго – забудет о Саламандре. – Скажите, а как Вы будете изгонять нечисть? – перешёл к делу барон. – В первую очередь нужно позвать священника? Дайте-ка прикинуть, большой отряд быстро не собрать, но человек двадцать… – Об этом беспокоиться не стоит, – самодовольно заверил Эйвери и сладко улыбнулся: – Одного Хью вполне достаточно, чтобы всех их оттуда вые… Саламандра предупреждающе стиснул в кулаке золотую подвеску, да так, что её края больно врезались в ладонь. Айтварас умолк. Нужно было хорошенько проучить его за дерзость, но Хьюберт уж очень не любил этого делать. Стоило вспомнить Эйвери, распластавшегося на траве под действием только что наложенных чар. Его тело, выгибающееся так, как человеческое существо не способно в принципе; тонкие пальцы, вцепляющиеся в траву; ниточку слюны у губ и тяжёлое со стонами дыхание. И эти самые стоны. Сколько усилий он прилагал, чтобы услышать это ещё раз… ещё очень много раз. – Раз дело обстоит настолько серьёзно, поедем сейчас, – объявил Саламандра, намереваясь встать из-за стола. – Сейчас?! – виконт аж привстал от досады. – Не лучше ли будет дождаться утра? Его прожгли сразу два взгляда, от которых дублет виконта едва не задымился. Никогда нельзя перечить магам! Однако он не мог сидеть и спокойно наблюдать, как Эйвери ускользает у него из рук. Наверняка Саламандра заметил его плотоядные взгляды и теперь вставляет палки в колеса. С чего бы ещё он решил идти прямо в сгущающиеся сумерки, в ночь? – Я не хотел сказать, что в этих краях есть что-то, с чем не справятся столь могущественные маги, неважно, днём или ночью, – пошёл на попятную Уильям Чандлер и откашлялся. Во рту пересохло. Он глотнул грога, но вкуса почти не ощутил, только тепло, прокатившееся по горлу и улёгшееся в животе неприятной тяжестью. В этот раз его извинения приняли, но стоило впредь быть осторожнее и не терять голову. Даже к человеку его положения маги не будут бесконечно проявлять снисходительность. – Приятно слышать, что Вы такого высокого мнения о нас, виконт, – Эйвери вовсе не выглядел польщённым. – Но даже нам в лес лучше идти с утра. Это был весомый довод в пользу того, чтобы выдвинуться именно сейчас, чтобы успеть осмотреть поместье и урвать немного сна до восхода солнца. Ну почему Эйвери был так жесток? Его отказ ранил Уильяма Чандлера в самое сердце. Видно, он предпочитал человека своего круга и не прельстился бы ни богатством, ни титулом виконта. Оставалось бессильно кусать локти. О, как же ему хотелось остановить их! Задержать под любым предлогом. Да просто толкнуть чародея, воспользовавшись разницей в телосложении, перехватить его запястья и… наверное сгореть заживо. Но в фантазиях Уильяма Чандлера Эйвери покорно позволял виконту делать с ним все, что только заблагорассудится. Он был сладким, пряным и горячим – в точности, как выпитый грог. Мужчина плавился изнутри от сжигающего его жара, когда чародеи уходили вместе с бароном. И потом, когда драл одну из служанок, задрав ей юбку прямо в коридоре. А ночью ему мерещилось пламя волос Эйвери в его кулаке. Он потел, вбивая себя в желанное тело. До основания. До упора. До ощущения тесноты в груди и жжения в лёгких. До страха уже никогда не проснуться…