Душа Огня

В душе барон Бяквуд был согласен с сэром Уильямом Чандлером, однако возражать не посмел. Он надеялся, что до наступления темноты они проедут порядочное расстояние, а когда станет трудно разбирать дорогу, можно будет зажечь факелы и повести лошадей в поводу. Однако его ждал сюрприз. – Я не вижу ни зги, – послышался ворчливый голос Хьюберта Барлоу, хотя полоса дороги проступала вполне отчётливо. По крайней мере, Оливер Элмерз, хорошо знавший эти края, не терялся. – Новолуние, так ещё туман от реки, – отозвался Эйвери безразлично, будто его ни то, ни другое не беспокоило. Должно быть, Саламандра дал ему какой-то знак, потому что он резко изменил тон. – Хорошо-хорошо, я понял. Он повернул лошадь, почти скрывшись в темноте вместе с напарником. Несколько секунд как будто ничего не происходило, а потом как сквозь вату до слуха людей донёсся тихий голос мага, нараспев читающего заклинания. Теперь жутко стало всем, кто-то даже схватился за кинжал на поясе, готовясь к нападению. Барон тоже повернул коня и подъехал ближе, чтобы рассмотреть чародеев – те остались в сёдлах и просто взялись за руки. Не успел барон подумать, что от настоящей магии ожидаешь чего-то более грандиозного, как волосы Эйвери подхватил и поднял кверху порыв неведомо откуда взявшегося ветра. Туман вокруг магов будто бы расступился. Неужели они хотели разогнать его на всей протяжённости Мидвэй? Хьюберт Барлоу сейчас выглядел моложе, лицо его, смягчённое увлечённым выражением, словно озарял тёплый внутренний свет. Барон моргнул, убеждаясь, что свечение ему не почудилось. Оно исходило от рук двоих мужчин, становясь ярким, как отблеск заката. Конь Саламандры потянулся к пегому крупу, примериваясь для укуса. Кобыла почувствовала свою уязвимость, мотнула хвостом, в который была вплетена немного выцветшая голубая ленточка, и даже слегка подбросила зад. Кусачая морда обиженно отодвинулась. Удивительно, но животные не обращали никакого внимания на творящееся буквально на их спинах колдовство, тогда как барон сидел в седле как на иголках. Чародеи расцепили руки и синхронно вскинули их вверх, отчего с их пальцев слетели десятки светлячков, мерцающих оранжевым и алым, как настоящее пламя. Благодаря туману группу окружило загадочное красноватое марево и, если бы кто-нибудь из крестьян решился выйти ночью из своего дома, защищённого святой водой и образами, он мог бы принять силуэты путников за Дикую охоту. Во избежание кривотолков о проклятии, тяготеющем над баронством, нужно будет с самого утра объявить о группе с факелами, которую могли видеть ночью на дороге. – Вам нравится, сэр Оливер? – спросил Эйвери, хитро глядя через плечо и улыбаясь так, будто колдовские шары были его личной заслугой. – Это совсем простое заклинание. Надеюсь, мы сможем продемонстрировать что-то более… впечатляющее. Должно быть, от близости огня в лицо барону пахнуло жаром. Он поспешно отвёл глаза от Эйвери, угадавшего его недавние мысли, и взглянул на руку Саламандры. Снова ожог, на этот раз на тыльной стороне. Должно быть, этой рукой он защитил лицо… большую его часть. В следующий миг пронзённый догадкой Оливер Элмерз едва не свалился с коня. Саламандра. Он думал, что этот человек получил своё прозвище потому, что держит фамильяра-саламандру. Но что, если он сам?.. Невозможно! Оливер давно вырос, чтобы верить в сказки о принцах, которые становятся лягушками, и наоборот. Но как все-таки вышло, что ни тот, ни другой не явили своих помощников? Всем известно: никакая магия ниоткуда просто так не возьмётся. – Вперёд, – скомандовал между тем Саламандра Эйвери, и тот повернул лошадь, барону пришлось поступить так же. После небольшой паузы маг насмешливо предупредил: – Берегите руки, если они вам, конечно, нужны. Прозвучало как шутка, однако охотников убедиться в этом на своей шкуре не нашлось. Если кто-то и тянул лапы к манящему огоньку, то поспешно нашёл им лучшее применение. *** Остаток пути проделали без остановок и непредвиденных встреч, которые, по словам селян, ждали каждого припозднившегося путника с тех самых пор, как старого барона не стало. Должно быть, ночные кошмары притаились в тумане, почуяв колдовство. Это он и постарался объяснить сестре, которую подняли с постели сообщением о приближении к Бяквуд-холлу… да-да, именно Дикой охоты. Джессика Элмерз, не дрогнув перед ордами нежити, отдала приказ готовиться к обороне поместья теми силами, что у них были. Все, включая кухарку, в чьём распоряжении был внушительных размеров тесак, вооружились и выстроились перед домом на площадке, образованной высоким фундаментом. Мертвецам пришлось бы пройти через расчищенную лужайку – сад плодовых деревьев и хозяйственные постройки примыкали к Бяквуд-холл с тыла – на которой негде было укрыться. В качестве приветствия во врагов полетели бы камни и стрелы, а после их ждал подъем по нешироким лестницам под прицелом длинных пик и вил. Два десятка ступеней, которые к тому же в любую минуту были готовы залить маслом из выкаченных бочек. Старый барон Бяквудский мог бы гордиться своей дочерью! Она не потеряла самообладание перед лицом неведомой угрозы и лишь немного дала волю чувствам уже после того, как проследила, чтобы гостям и особенно магам оказан надлежащий приём. – Эти огни не исчезнут? – устремив полный тревоги взгляд в расположенные полукругом окна, спросила Джессика, когда кухарка вынесла кувшины с вином, призванным успокоить нервы, сыр и сыровяленое мясо. – В саду светлее, чем в доме! – Вы правы, баронесса, – учтиво согласился с ней Саламандра. – Пусть слуга откроет одно из окон, чтобы несколько шаров влетело сюда, так от них будет больше пользы. И хотя Оливер Элмерз понял, что сестра имела в виду нечто совсем другое, ему ничего не оставалось, кроме как указать подбородком на окно, подтверждая: именно так и следует поступить. Приказ был выполнен, хоть и не без заминки. Распугивая людей, шары разлетелись по залу и застыли под потолком. Бяквуд-холл и в лучшие времена не видел столько свечей, чтобы потягаться с чарами, которые маги даже не считали чем-то сложным для себя. Колдовство придало какую-то особую значимость их позднему ужину. – Я весьма польщена таким обращением, но боюсь, Вы ошиблись, – посчитала нужным сказать Джессика. – Я прихожусь барону сестрой. – В самом деле? – повинуясь мановению руки Хьюберта Барлоу, пара огней подлетела к столу, озаряя лица сидящих. Ошибиться ничего не стоило, ведь дети старого барона, портрет которого висел рядом с камином, не были похожи друг на друга совершенно. Например, у Оливера были зелёные глаза матери, а Джессика взяла от неё волосы каштанового оттенка, не такие тёмные, как у брата, и полные губы, которые сейчас отчего-то задрожали. – Название Роял Блу ничего Вам не говорит? – она вгляделась в закаменевшее при этих словах лицо чародея. – Хью, так ведь называлась гостиница, которую мы чуть не спалили дотла! – напротив, развеселился Эйвери. – Это ведь это был первый раз, когда ты… – Ни слова больше, – предостерёг Саламандра, в который уже раз схватившись за медальон, но так и не активировав его. Тот случай совершенно не подходил для того, чтобы вот так удариться в воспоминания, да ещё и при посторонних. И что только Эйвери нашёл в нем приятного? События того дня промелькнули перед мысленным взором, точно в калейдоскопе. Их комната в гостинице. Ослепительно сияет на запястьях его нового фамильяра золото, которым скреплён их договор. Жар, исходящий от его кожи, все нарастает, пока не начинает плавиться воздух. Хью все равно. Пропитавшиеся потом волосы, липнущие к лицу, быстро высыхают, когда от айтвараса занимается простыня, а за ней и перина. Горят подушки, по которым разметалась пылающая грива. Огонь начинает карабкаться по стене вверх, черня доски, а маг продолжает вколачиваться в горячее жаждущее тело, стремясь заполнить его собой без остатка, впитать жар, раствориться в бушующем пламени страсти. Их несдержанные стоны заглушают грохот торопливых шагов и треск двери. Кто-то кричит: «Пожар!», а кто-то хватает со столика кувшин для умывания и выплёскивает прямо на разгорячённую спину взвывшего не своим голосом Саламандры… Хьюберт Барлоу моргнул, прогоняя наваждение, и с удивлением увидел, что в глазах леди Джессики Элмерз стоят слезы. Женщина сжала кулаки, пытаясь справиться с чувствами, да так, что ногти должны были впиться в ладони. Ничего не понимающий Оливер Элмерз бросился к ней и неловко попытался обнять за плечи, но в этот самый миг волнение заставило её вскочить на ноги. – Это были Вы! – голос её сорвался. Совладав с ним и похоже позабыв, что говорит с магом, она продолжала обвиняющим тоном: – Вы устроили тот пожар! Из-за Вас Руперт Гаррисон, мой жених, бесследно пропал. – Прошу прощения? – скорее переспросил, нежели извинился Саламандра. – Он, наверное, почувствовал запах дыма, и тогда с ним случился припадок, – она закрыла лицо руками. – Он закричал, так страшно закричал! И бросился вон из гостиницы прямо через открытое окно. Айтварас снова открыл рот, чтобы все испортить, но на сей раз Хьюберт был начеку и сделал ему знак помолчать. Он и сам заподозрил, что безутешная девушка лишь по счастливой случайности избежала брака с нечистью, прикинувшейся, как Эйвери, человеком. Однако высказывать при ней подобные догадки было верхом бестактности. – Больше, – она всхлипнула, – его никто не видел… – Джесс, ты не в себе – слишком много потрясений для одного вечера. Давай я лучше отведу тебя в комнату, а Мари уложит в постель, – голос барона Бяквуда звучал испуганно, но достаточно твердо, чтобы сестра послушалась. – Прошу нас извинить. Он поспешил увести всхлипывающую девушку, пока та не наговорила чего-нибудь ещё. Хьюберт посмотрел на Эйвери, беззаботно подливавшего им в кубки вина, и нахмурился сильнее. На самом деле он считал себя уже достаточно наказанным, не зависимо от того, кем был несостоявшийся жених Джессики Элмерз. Ледяная вода, да ещё в такой момент, надолго отбила у него всякую охоту прикасаться к своему фамильяру. Даже ради пользы дела. Он поймал один из колдовских огней и со злостью раздавил в кулаке. Сделав добрый глоток вина, Саламандра принял решение и встал из-за стола как раз в тот момент, когда в дверях появился барон. Судя по сбитому дыханию, из покоев сестры он возвращался бегом. – Вы… уходите? – спросил он, ещё больше встревожившись. – Приступаем к осмотру дома, – ответил Саламандра и добавил, обращаясь к фамильяру: – Время не ждёт. Тот немедленно схватился за поданную руку и вскочил, демонстрируя готовность хорошенько поработать. Сразу бы так! Маг почувствовал себя намного лучше, когда ощутил приглушенное кожей тепло, отголосок готового вырваться из живой оболочки жара. Мысли, как это часто бывало, унесли его далеко за моря в глубину хрустально прозрачной от первого осеннего холода звёздной ночи. Среди алмазов, разбросанных щедрой рукой, один вспыхивает особенно ярко и, распустив длинный огненный хвост, по широкой дуге несётся к земле. Хью даёт коню шпор и гонит его галопом, не чуя под собой седла. Так верхом не ездят даже степняки! По дорогам и тропам, а то и вовсе без них, через засеянные поля и напролом сквозь кустарник. Вперёд, к своей цели, которая близка как никогда. Саламандра осаживает рыжего Вихря, полностью оправдавшего свою кличку, так, что тот приседает на зад. Конь хрипит, разбрызгивая клочья пены, но когда всадник спешивается, ему удаётся встать на дрожащих ногах, шало водя глазами и гремя удилами. Светлеет, но это не солнце встает, а горящей стрелой прошивает ночную тьму огненный змей. Вихрь ржёт от страха, но у него не хватает сил пуститься в бегство. За месяцы, прошедшие с тех пор, Саламандра тысячу раз слышал от других, как красив Эйвери, но только он и, может быть, ещё тот конь видели айтвараса во всем его великолепии. Все, что на виду теперь, – лишь отсветы, отблески пламени, его искажённые отражения, однако, держа его руку в своей, Хьюберт Барлоу ощущал своего фамильяра таким, какой он есть. – Я не возьму ничего в уплату за свои услуги, что бы ни ждало в лесу, – сказал барону Саламандра. – Вино, ночь в гостевых покоях и забудем об этом неприятном инциденте. Мужчина рвано кивнул, как марионетка, которую дёрнули за ниточки. Кажется, ему не верилось, что все обошлось. Все ещё пытаясь это осознать, он провёл их по первому этажу, не забыв даже погреб, где хранилась провизия. Втроём они осмотрели помещения под поместьем, чему немало способствовали захваченные магами огоньки. Потом обошли большую часть комнат наверху, особое внимание уделив кабинету и личным покоям старого барона, которые остались почти нетронутыми с тех пор, как его не стало. После этажа, где жила прислуга, они поднялись под самую крышу. Чародеи все это время слушали пояснения Оливера Элмерза, но вопросов не задавали. – Хозяйственные постройки мы увидели из окон, думаю, этого вполне достаточно, – сказал заскучавший Эйвери. – Так, что ещё остаётся? Может быть, конюшни? – Нет, – прервал его Саламандра, прекрасно понимая, с какой целью тот интересуется лошадьми. – Только фамильный склеп и на этом можно будет закончить. Впрочем, с чего он взял, что айтварас сам не отыщет стойла, чтобы предаться любимой – и наиболее безобидной! – своей забаве: плетению косичек из конских волос. К выбору причёски он всегда подходил скрупулёзно. Сперва оценивал характер лошади, густоту и длину, а также качество её волоса. Расчёсывал, промывал гриву и хвост, используя то травы, а то и магию с ними. Потом тщательно высушивал и снова чесал, добиваясь гладкости, и лишь после этого окончательно определялся, какое плетение будет смотреться лучше всего. Беда в том, что некоторые его творения потом было проще обрезать, чем распустить…