Снов не было. Лишь темнота и искры разума. Лишь один миг, и время пролетает незаметно, но не здесь. Такое чувство, будто завод разозлился, когда в нем появился небольшой островок умиротворения, там, в зоне для перерывов, от чего решил поскорей избавиться от этой сопливой идиллии, лежащих в обнимку на мокрой картонке у стены. Экстраординарный поступок в этом месте, где верховенствует лишь уныние и только уныние, обдающая коридоры холодным ветром от еле двигающихся промышленных вентиляторов, которые «трогают» полупустые стаканчики вместе с коробками и стаскивают их к открытому кафетерию, стопорясь на лежащем у порога опрокинутого на бок ранца бери-хватай, аки буек с сеткой, наловивший немало заводского мусора своими лямками, от чего те от напора ветра стали его волокать по старому треснувшему кафелю, оставляя по пути белые линий и противный скрежет в сторону полуоткрытой шахты. Ну ничего, его путь закончиться в нем, встретившись с обломками окровавленной кабины с вытянутой безжизненной человеческой рукой и оборванными железными тросами в самом низу, от чего механические разноцветные культяпки уже никогда не послужат сотруднику.
Многочисленный топот маленьких шажков и трение ткани об кафель затмили пустотное завывание с вытяжек коридора, набирая темп и громкость со стороны кафетерия, в котором все так и мерцал один единственный плафон. Армия, нет, громко, полчища дергающихся будто от конвульсий игрушечных обезьян с прикрепленными кимвалами на ладонях зациклили взоры в угол, с выпученными устрашающими глазами и с ржавым цветом радужкой, одетых в желтую жилетку на двух красных пуговках, а также в коричневые штанишки в полоску, аки клоунские, на последок к некоторым мохнатым головам были пришиты фрески. Все эти шерстяные музыканты сидели на своих пятых и находились кто где: одни умудрились залезть на верхушки кухонных шкафов, другие на холодильник, по последние вообще на столе, ну а кому не хватило места — просто сидели за пределами единственного источника света на холодном полу, окружив спящего обнимашку и бывшего сотрудника. Некоторые стучали зубам, некоторые дрыгались и дергали согнутыми лапами, намереваясь заполнить помещение адской какофонией тарелок, а также на удивление тихо вскрикивали сквозь оскаленные застывшие в одной эмоций улыбке, аки гиены на горных выступах, торжествующих над загнанной добычей в угол утеса. Интересно, будто им нельзя шуметь наперекор своей воли — это как Хагги запретили обнимать толпу детей, просто стоя и наблюдая за вытянутыми ручками в его сторону.
Jolly Chimp — одина из провальных продукции завода, которое не увенчалось успехом и не окупило себя в продаже, ибо детям было стремно глазеть на витрины игрушечного магазина, а не то что покупать то, что на тебя, в фирменной прозрачной упаковке P.T.CO: D, глазело «это», будто желая впиться своими квадратными зубами молодое горло, когда будешь спать крепким сном. Игрушка с явними признаками Бруксизма, которую никак не излечишь, даже если оторвать тарелки — его противный обезьяний визг и остекленелые ржавые глазницы просто сведут тебя с ума от своего вида. Из-за все этого заводу пришла жалоба от подписанной людьми петиций о недовольстве за сломанную психику детей, в следствий чего Playtime Co. свезла всех «Веселых Шимпанзе» в свой огромный склад, чтобы утилизировать, или по хитрому перепродать за границей, как видно, ничего из этого не было выполнено, к большому сожалению для человека и обнимающего существа.
Вся эта обезьянья бесо-дрыганье закончилось в один момент, покуда на пороге послышалось тихое постукивание, отдающее ехом фарфора вместе с грацией и пением невзначай, мол детская прогулка, и все повернули в ту сторону взгляд, сторонясь по углам, уступая путь к цели. Главный маскот обанкроченной фирмы — Поппи, казалось бы, ну живая, ну идет в припрыжку к центру спящего человека и обнимашки, окруженными ее прихвостнями, но, однако, какова была ее цель к бывшему сотруднику? Уж точно не предложить чаепитье, но вот Хагги — другой вопрос. Что от него останется?
Оригинальная фарфоровая барышня все подходила в припрыжку к лицу спящего человека, виляя талией, от чего кружева в танце развивались во мраке, сверкая блесткой и будто замирая в воздухе, а её лицо излучало лучезарную невинную улыбку в месте с ухоженной шевелюрой, обильно посыпанной пудрой, кланяясь при этом то в право то влево, почетная своей натурой застывших обезьян с тарелками, которые, щелкнув зубами, свернув губы в корявую трубочку и, дергая вперед бошками, завороженно пытались дотянуться и поцеловать тыльную сторону руки игрушечной миледи, а та в свою очередь, аки графиня среди нищебродов, которым только кизяк делать, сгибала локти и протягивала керамические пальцы в сторону расступившихся полчищ слуг, а потом резко дергала в сторону декольте, мол вот, тените свои грязные губы, все равно ничего не получиться. Потешается, властвует, лицемерит.
— Оу~, вы все-таки наши их, мальчики хи~ хи~, как это мило, ну вы посмотрите, это просто чудо. — С нотками слащавости пропела кукла, сделав последний шаг на картонку и сплетая фарфоровые пальцы, уперев ими тыльной стороной щеку, наклонив при этом голову к умиротворенному лицу человека, начиная покачивать плечами и тихо хихикать, как бы умиляясь от картины и одновременно кривя губы в омерзений.
Но эта идиллия длилось не долго, пока Поппи невольно не сделала шаг и не задела своей ортопедической туфелькой полупустую консервную банку, от чего та завалилась на бок c характерным булькающим звуком и, разлив остатки сока на картонку, покатилась в сторону груди человека, останавливаясь острыми концами на крышке прямо у его пуговиц в районе солнечного сплетения. Человек почувствовал легкое прикосновение, от чего начал причмокивать и ворочаться в объятиях Хагги, дергая веки и борясь с сонным параличом, глухо постанывая и рефлекторно глотая слюну, ведь просыпаться во второй стадий сна — это тебе не шубу в трусы заправлять, встаешь аки с похмелья, в следствий чего, мужчина, открыв один глаз и одолев мидриаз, не сразу понял, где он и кто перед ним, начав при этом покачиваться корпусом, чтобы скинуть с себя мохнатые руки Хагги, что сразу ощутил что-то острое в районе груди и застонал, полностью придя в себя и ошарашенно выпучив глаза в сторону застывшей куклы, что пришла по его душу.
Человек уже открыл рот чтобы выругнуться, но из-за накопившиеся сухости в горле лишь подавился и начал кашлять, не сводя шокированного взгляда с куклы, вздымая грудь и толкая плечом лицо Хагги на нем, который, втянув струйку слюны с края губы, продолжал улыбаться во сне и сопеть в волосы дергающегося человека, лишь сильнее сжимая того в обьятья и фыркая, чтобы он утихомирился. А сама фарфоровая мадам времени не теряла, от чего испугавшись резкому пробуждению человека — подпрыгнула и взвизгнула, закрывая одной рукой рот, а другой тыча в кашляющего сотрудника, поднимая при этом ноги и сгибая так, чтобы пятка касалась бедра, как-бы защищаясь ею, аки от мыши на стуле.
Поппи посчитала, что человек был мертвым в лапах Хагги, ведь тот любил обнимать до хруста костей, и это было его основной должностью, а в этот раз не успел наигрался с мясным мешком — уснул вместе с трупом, хотя кровавые разводы на его рубашке что-то да говорили, но этого недостаточно. Как оказалось, все куда запущенней, неправильный поступок со стороны Обнимашки, и это разозлило куклу в платье, от чего ее испуганное фарфоровое личико сменилась на кислую мину недовольной девочки, которой не хотели покупать мороженное, сжав при этом кулачки и вытянув руки в пол, дернув кистями и топнув ножкой, в придаток дуясь и покачивая головой, от чего ее волосы слегка подпрыгивали, а пудра ссыпалась, окропляя блестками картонку.
Сами «Веселе Шимпанзе» начали наводить суету в помещений из-за реакций хозяйки — кто-то стал подпрыгивать и быть тарелками по земле, а кто-то приподнялся на ватных лапках и начал дергать руками в разные стороны подтанцовывая вправо влево, аки бешенные, и все это происходило под их противный нарастающий крик и кашель человека, от чего Хагги стал морщить лицо в раздражении, все сильней сжимая друга в лапах, что-бы не выйти из мира грез в мрачные холодные стены завода.
Человек не знал что предпринять, лишь откашлявшись и не сводя взгляда с надутой куклы перед ним и маленьким шебуршащим теням за светом — застучал зубами и схватился одной рукой за локоть Хагги, а другой за пряжку ремня, дергая большим пальцем язычок и царапая указательным раму, надеясь заточить в холодном металле наступающую дрожь в груди. Немой шок — все что он испытывал, уже шлепая губами как рыба.
— Поверить не могу, почему этот болван тебя не убил?! — Наверное этим риторическим вопросом Поппи и показала свою истинную натуру высокомерной девчули, от чего человек замер и посмотрел на ту исподобья, прикусывая губу и тяжело вдыхая через зубы витавшие крупицы пудры в воздухе.
Наверное надо было задать вопрос, по типу «ты хотя бы позвонила, или на худой конец постучалась», но в ответ лишь молчание вместе с прожигающим взглядом голубых глаз. А ведь все, поздно пить боржоми, она пришла разделаться с ним, и это было элементарно. Глупо было не смастерить растяжку у входа из мотка проволоки, лежащее в подсобке с азиатом, и пустых консервов, теперь придется поплатиться. В голове человека была лишь одна мысль, и это не то, что с ним сейчас произойдет, а то, что она не знает Хагги, не-зна-ет его истинной натуры, кроме игрового эго.
Страх отступил, предоставляя место тихому хихиканью из сжатых уст человека, от чего фарфоровая выскочка, перестав дуться, с непониманием разинув рот — уставилась на мешок мяса в лапах ее слуги, отступив на шаг с вытянутыми по бокам отражающие свет гладкими ладонями, гадая, чему тут смеяться, неминуемой кончины? Кажется, что в ее стеклянных глазах промелькнула обида, не такой реакций она ожидала.
— Ты хотя-бы представила себя и своей «друзей», неужели такую мадам не учили манерам о первой встрече? — Еле сдерживая улыбку съезъявил бывший сотрудник, уже уткнувшись носом в предплечье обнимашки перед своим лицом и заглушая в его мех нарастающий смех, обдавая теплотой, от чего Хагги улыбнулся и мотнул головой на затылке человека, взъерошивая его прическу щекой.
Стало ясно, что мужчина не боялся Поппи и ее сутулых прихвостней с тарелками — это игрушечная безобидная комедия, ну что они сделают, начнут оркестр играть под вокал маскота на пластмассовом столе, где не из откуда замерцает свет прожекторов и появиться микрофон на настойке, в придачу с заячьим аниматроником с гитарой и в красной бабочке? Чистый фарс. Ну что дальше, роботы убийцы, хотя вон, один уже пускает слюни в затылок сотрудника, хотя он таким и не является, но она то этого не знает.
Вдруг тот растерянный настрой Поппи пропал — веки опустились, руки обвисли, прижимаясь к подолу, взгляд помрачнел, поддавая всему этому гримасу презрения в сторону потешающегося человека. Кажется, что румянцы на ее щеках потемнели, а шевелюра обвисла.
— Хм, думаешь, что если это синий бездарь не открутил тебе голову, то «подружившись» с ним, сможешь надеться на защиту? Ха, ну ничего, на чем душа лежит, к тому и руки приложиться. Маэстро, научи этого человека, как нужно обращаться с «дамами». — Посаженным голосом сказала кукла, кривя лицо на слове о дружбе и женской состоятельности, после, одарив прожигающим мрачным взором работника, прикрикнула в потолок и повернулась в сторону выхода из кафетерия, шагнув в неосвещаемую зону и хлопнув на последок с характерным для керамики звуком в ладошки.
При упоминаний деятеля искусства набивные обезьяны вдруг всполошились, начав со страхом мычать и в панике разбегаться по углам, используя тарелки как опору для передвижения, некоторые даже запрыгнули на стол и скинули с него своих игрушечных собратьев, от чего те, растерянно стрельнув взглядом своими ржавыми зрачками в освещенный угол с двумя существами, поднимались с лязгом металла и прятались в нижние отсеки кухонных шкафчиков. Стало тихо, слишком тихо, и кукла будто в воду канула, только дребезжание тока в плафоне и сопение Хагги перед ухом бывшего сотрудника, который перестал смеяться и уже готовился к худшему.
Он недооценил Поппи, посчитав, что такие расфуфыренные личности могут лишь запугивать и ничего более, но у нее, как оказалось, был козырь в рукаве, и это так называемый «Маэстро», кажись мысль об оркестре не была шуткой, вон, обезьяны в шкафах начали прихорашиваться, наверное.
Сотрудник, затаив дыхание, моргнул пару раз в сторону проема, из которого до сих пор сочился красный свет со стороны лифта. Щеки дернулись, а хватка на руке Хагги усилилась, покуда за пределами зоны перерыва стали слышаться шаги, конкретные прям шаги, отдающиеся приглушенным грохотом, сотрясающий мусор на полу, от чего кажется, что и запекшиеся капиллярная кровь стала колебаться возле картонки. Сердце уже не сходило с ума в приливах адреналина, лишь зудящий ком в горле надрывающий дыхание, заставляя глотать пропитанный пылью воздух.
— Хагги, Хагги проснись! — Запаниковал человек, став яро дергать плечем, одной рукой уже вцепившись ногтями в локтевую шерсть, а другой за бок существа, тормоша и не сводя остекленелого взгляда с красного от ламп шахты по краям огромного силуэта за мутными панорамными окнами, с размером с Хагги, а может и больше.
— Хагги! — Уже извелся человек, толкнув грудью пустую банку и отправляя ее катиться к выходу, где уже виднелась здоровенная кисть, c размером с головы человека, сжимающая поливинилхлоридный косяк до трещин, от чего у соседнего стекла треснул пластмассовый штапик да и сам стеклопакет, образовав причудливые узоры в мутном переплете, будто кружева.
И вправду, один ущерб, а уже искусство, Поппи явно не ошиблась в именований ее «Козыря», который уже медленно закрыл своей тенью весь проем и чего-то ждал.
Стало ясно, что неизвестный просто не мог пролезть из-за своих габаритов, тени пришлось согнуться в три погибели, обойдя проем боком и сминая середины большими лапищами, от чего косяки треснули и впали в рамы. Панорамы под напором силы треснули, громко, окропляя холодный кафель блестящими в алом свете хрустальными хлопьями, из-за чего мартышки по углам сжались еще сильней, жалобной скуля, а человек захлебнулся от воздуха, сгиная колено и начав бить ею пускающего слюни Обнимашку. Кровь ударило в уши, образуя какофонию незыблемого страха.
— Да проснись же ты!!! — вскрикнул мужчина, пнув пяткой ботинка бедро пленителя, от чего тот заворочался и стал дергать веками, облизывая алые губы длинным языком и сглатывая.
Хагги, разлепив глаза, рефлекторно потянулся через плечи человека и выставил растянутые когти вперед, зевнув тому в затылок, от чего со стороны это выглядело жутко — ряд акулий зубов буквально обволокли голову и прошлись по шевелюре, срезая несколько локонов, а также обдавая теплотой, вздох, и уже Обнимашка поперхнулся попавшими волосами, окропив влажным кашлем. Человека одолела два фронта ощущений, первый — страх перед неизвестным, второй — действия мохнатого существа за спиной, от которых по спине маршировали мурашки, а в груди приятно зазудело, но эта палитра не балансировала при виде надвигающегося силуэта его в сторону, ибо очертания за пределами освещенного места уже выявлялись, показав то, от чего невольно захотелось закопаться под землю.
Донки Конг Франкенштейнович — первое и наверное глупое, что влетело в голову человека, когда чудище, сотрясающим шагами и тяжелым «дыханием», подошло ближе и попало под свет плафона.
Горилла с большим спектром окраса шерсти и с красным галстуком, где красовалась эмблема завода — «P», казалось, больше нечего добавить к этой здоровенной синтоловой игрушке, но многочисленные швы по всему телу говорили, что сшили его по кусочкам, от чего некоторые части тела у него были разного цвета и материала: горло и грудь — коричный ковролин с потертыми узорами, будто из бабушкиного кресла, правая рука — черный твид, т.е лоскут от пиджака, левая — хлопковая рубашка белого цвета, да и вообще чего только не было, габардин на одном пальце, крепдешин на другом, ноги из флиса, лицо только было в порядке, прям как у его маленьких собратьев, с вытянутой мордой с толстыми губами того же цвета, вот только глаза были другие — аккуратные зрачки с коричневой радужкой, ну и под конец смешная завихрушка на затылке, отдаленно напоминающая прическу. Это просто неудачно собранный конструктор художника-кукольника, ну вы представьте больное воображение человека, который эту ебалу создал, может, он тоже с того лабораторного отделения что и Хагги? Знакомы ли они?
И как оказалось, да.
Хагги, закончив кривить губы от волос друга в деснах, почувствовал, что кто-то навис над ними и стало темней, от чего поднял взгляд сквозь шевелюру и обомлел при веде знакомой морды на столько, что опустил уголки губ и слегка разинул рот, при этом быстро подпирая свободную лапу и подтягивая себя к стене подальше от плюшевой гориллы, утаскивая за собой и человека, в итоге тот разместился между его согнутых ног в сидячем положений, чувствуя спиной тревожное сердцебиение сквозь рубашку. Обнимашка буквально вцепился в сотрудника, обняв того ногами в районе голеней и просунув когти сквозь подмышки — вонзил острые концы в рубашку, как меленький ребенок в брюшко плюшевого мишки, ожидая, когда пьяный и злой отец постучится в комнату.
Человек выдал глухой стон в губы, почувствовав холодный кератин у себя в груди, от чего невольно сместил взгляд в низ и выдал обреченный выдох — стол с кассетой и фонариков был перевернут, наверное когда обезьяны улепетывали, от чего предметы были под лапами Маэстро, и один его шаг — все, пиши пропало, а впрочем, так и произошло. Агрессивный удар об пол и единственный переносной источник света был приплюснут, от чего среди тяжелого дыхания примата послышался хруст пластмассы и битого стекла, благо кассета уцелела — от сотрясающего мусор удара ее откинуло подальше, к выходу из кафетерия.
Бывший сотрудник промычал и стал смотреть сквозь недруга, его организм просто устал испытывать страх после всего случившегося ранее, все химические элементы в мозгу иже исчерпаны, чтобы это ощущать, как и адреналин, наверное это чувствуют люди, страдающие от ПТСР, взгляд на тысячу ярдов да и только. Оказывается на заводе есть то, чего боится даже несравненный любитель обнимашек. Вот только почему? Они с самой встречи недолюбливают друг друга? Да и какая разница, видно же сместившиеся брови и дергающийся нос Донкиштейна, он явно настроен враждебно, чего не укрывалось и от Хагги, не сводящий остекленного взгляда от примата, сжимая в лихорадочных объятьях человека настолько сильно, что тот уже стал хныкать и глубоко пыхтеть через нос.
Не было того нахлынувшего исступления за жизнь, как тогда, в убранной, сидя спиной к дери, по которой царапают когтем, просто не было. Сотрудник пока не знал, каким образом он может дать отпор, так мало ли то, что опонент был здоровый как шкаф, так еще и Хагги решил его от страха задушить. Пф, уж лучше быть затисканным до смерти в его бархатистых руках, чем быть размазанным здоровенным Маэстро, Маэ~стро.
В голове сотрудника созрела идея, какая никакая, но идея как их вытащить, по крайней мере Хагги, жертвуя собой, ничего больше не остается. Человек знал, что в этом поганом месте закончиться его история, смирившись еще до дружбы с Обнимашкой, хотя бы что-то сделает, чем будет бездействовать, ибо сдаваться полностью — погибель для труса, хотя никто этого и не увидит.
— Так вот ты какой, вышибала Поппи, наверное вы тоже любите музыку, судя по имени, не соизволите ли послушать, или даже покритиковать? — Слащаво облизнулся человек, не сводя надменного взора на насторожившегося примата, который так и изучал хмурой харей сопливую картину перед ним. Замялся, упустил взгляд, а потом снова поднял, но уже в нескрываемой озлобленности.
— Оу~, это значит, что вы «согласны»? Что ж, дайте мне минутку, а пока можете побеседовать с моим другом, на вашем там игрушечном языке, хех. Эм, Хагги будь так любезен … — Как можно подхалимно и вежливей пропел человек, по актерски мотая головой и жестикулируя кистями в руках Обнимашки, от чего тот с недоумением перевел взгляд на затылок человека и пытался распознать его замысел.
-… отпусти меня. — задрал голову человек, пытаясь встреться взглядом с Хагги, но в место этого толстые красные губы прислонились к его лбу, обдавая теплотой холодную бледную кожу и оставляя влажный след.
Обнимашка стал колеблется, не понимая такого решения и не желая вести предложенную человеком беседу, осторожно прижимая к груди когтями и смотря то на подмигнувшее лицо с улыбкой, то на недовольного недруга, явно теряющего терпение, но из-за заинтересованности к предложению бывшего — сдерживался, в его то скучном существований не грех воспользоваться услугой для продления чувства превосходства, это значит клюнул. Хагги, даже не смотря на безвыходную ситуацию, послушался человека, через силу размыкая вонзенный кератин в его рубашке, будто боясь потерять спасательный круг.
— Ух, у~мничка, а теперь самое главное…оух — Облегченно вздохнул человека, погладив освобожденный живот, после уперевшись об колени Хагги и вставая под боль затекшей шеи, что вызывало болезненный оскал и тяжелый выдох. Помассировав место, человек повернул голову к плечу прислонил подбородок, слегка нагибаясь корпусом назад к лицу недоумевающего Обнимашки и исподтишка вытянув губы в сторону, чтобы примат ничего не заподозрил.
— Как только я тебе скажу бежать, ты бежишь, и не смей останавливаться, просто забудь меня. — С нотками твердости прошептал человек, строго посмотрев на заводское чудо, и, не ожидая на это ответа или какой нибудь реакций, вновь повернулся к Маэстро и криво улыбнулся, затягивая поправляя галстук и сгладив растрепанную шевелюру.
Лицо человека обелила лучезарная улыбка, но в громко стучащем сердце даже с ней он не мог чувствовать себя уверенней или настолько искусным подражателем, куда уж, скоро его кокнут и все, а ведь обещал себе разузнать, что тут происходит и как помочь Хагги, а как оказалось — наврал самому себе, не сдержал клятву. Пусть хотя бы Обнимашка не попадет под раздачу, ведь Поппи явно была им не довольна, обзывая в их маленьком диалоге. Кажись он настолько полюбил это милое существо, что готов ради него и подохнуть, и чувство обречения тут не причем, просто так надо, сотрудник же не тварь дрожащая, о себе только думать «?».
Бывший сотрудник, вздернув воротники и завернув красные от развода рукава до локтей, вновь снял галстук с шеи и замотал им правую ладонь, не сводя игрового взгляда от мохнатого страшилища, а после шагнул в сторону и нагнулся за бумбоксом, хватаясь обвитой тканью рукой за потрепанную ручку, поднимая а после показушно потряся перед лицом, мол это раскрасит наше бытие и подарит незабываемый калейдоскоп эмоций, но не в руках человека, который медленно подошел и хмурой роже гориллы и выставил магнитафон прями перед ним, от чего тот лишь на миллиметр отпрянул и сильней сжал передние лапы на краю картонки. Лишь бы севшим не был, ибо Хагги мог не выключить его, слушая музыку напролет, хотя сколько времени длился сон, час, полтора, не ясно.
Встревоженные мысли небыли оправданы, покуда человек, неуверенно потянув палец к заветной кнопке и нажав ее, с облегчением вздохнул пыльный воздух, моргнув пару раз и вслушиваясь в судьбоносный звук перемотки ленты, вот только периферийным зрением он заметил, что Маэстро глухо фыркнул и резго дернулся, готов вот вот поднять обе лапы и потушить аппаратуру вместе с человеком.
В это время тихо наблюдающий Хагги уже хотел вновь со страха схватить заслонившего его от агресивно настроенной гориллы человека и зарыть в объятья, но резко дернутые к плафону руки друга оборвали его действия, замерев с вытянутой когтистой рукой возле ремня и с поднятой головой в сторону вспотевшей спины, от чего Обнимашка, отвлекаясь от страха и поднимая края губ в любопытной эмоций, слегка поддался вперед и приблизился ближе к мокрой рубашке дабы изучить, рефлекторно зашмыгав носом от резкого запаха, но уже настолько четкого и одурманивающего разум, что когти стали слегка подрагивать, желая впиться ими в бага человека и пододвинуть его ближе к источнику запаха, а плечи дергаться от нетерпения, как и неконтролируемое слюноотделение вместе с высунутым щупальце-видным языком. Раньше он не придавал особого значения к поту человека, тот мало еще с ним контактировал, не считая его мучения в уборной или прослушка музыки в обнимку, просто момента не было, чтобы зациклить внимание, как сейчас. Его явно возбуждал этот запах, и это было плохим предзнаменованием.
— Стой стой не надо! Вот! — Поперхнулся человек, примерено подняв руки вместе с магнитофоном вверх и зажмурив глаза в надежде, но сразу же послышался щелчок и из динамиков заиграла другая песня, не та, что про игру в песок и пони.
*♫Eddie Rohosy — night ride♪
По струнам души. Маэстро при первом звуке гитары опустили поднятые к потолку для сотрясающего удара лоскутные лапища и устремил прищуренный взор на прямоугольную коробочку в руках скукоженного человека, как бы не веря, каким образом оно издает эти классные звуки, но пыхтеть перестал, и в место угрожающей позиций он принялся слегка постукивать по полу, как это делают приматы, когда изображают нотки игривости с неким удовлетворением. Даже обезьяны с тарелками в углах слегка подтянулись ближе к источнику музыки, а кто-то даже выглянул из шкафов и повис на дверцах.
Сотрудник, не дождавшись удара от Донкиштейна, разлепил сначала один глаз, а потом второй, убрал тот зажмуренный оскал и опустил выставленные в сдающемся жесте дрожащие руки до груди, душевно ликуя, что Маестро не прихлопнул его на месте и сейчас активно подтанцовывает, а значит все идет по плану, осталось только дальше отвлекать на себя внимание и говорить с гориллой, чтобы тот не отвлекался на Обнимашку за его спиной, который как-то подозрительной затих, наверное тоже заслушался музыку, ведь она то ему тоже нравиться.
— Эй, псс… Хагги, он клюнул, можешь уходи…оххх арх… — Не успел шепотом договорить сотрудник, покуда в бока талий вцепились требующие ласки когти Обнимашки, а его пушистое лицо уткнулось в спину, обдавая горячим дыханием, от чего мурашки забегали по коже, а ноги начали предательский стрястись, но отрезвляющей пощечиной стало то, что по пропитанной потом рубашке вдоль позвоночника прошелся длинный язык, делая липче и теплее на время.
Человеку стало страшно от мокрых прикосновении создания за спиной и пугающей впереди картины подтанцовывающего масивного силуэта. Сглотнул, не решаясь что-либо предпринять или даже оттолкнуть монстрика, не то что ему не нравилось, просто все идет не так, как он задумал.
Хагги, Хагги, что ты делаешь? Уноси поскорей ноги пока он не…оххх бл****— Повернулся корпусом бывший сотрудник, увидев довольное моську Обнимашки, замеревшего от поворота туловища и хмурого лица человека, сидя на коленях с вытянутым языком и уже пытающегося стянуть когтями ремень на пояске сотрудника, чтобы оголить бледную кожу и продолжить вылизывать пот, но главная мысль послания человека оборвались не из-за этого.
Маэстро захотел провести эксперимент — узнать, как работает музыкальная коробка, от чего потянул огромные пальцы в сторону отвлеченного к Хагги мешка мяса, а именно к магнитофону, решив ради интереса коснуться какого-то ползунка, и, дернув вниз, сломать пластмассовую фигульку, что в итоге понизило громкость до нуля и погрузило помещение в тишину, только слабый звук падения пластмаски об картон и сдавленная ругань сотрудника в лицо Обнимашки нарушало тишину в кафетерий. Горилла нахмурился, явно недовольный внезапно затихшей музыкой, от чего, досадно взревев, снова поднял здоровые лапища к потолку, но уже не с желанием ударить человека, а просто показать этим свое негодование, начиная в неистовстве лупить ими пол с глухим треском картона и звуком прыгающих консервных банок вместе с остатками динамо-фонарика. Обезьянки вновь вжались в мрачные углы, а кто-то даже упал с холодильника на пол от тряски, чуть не раздавив конспект-кассету, при этом лихорадочно упираясь об тарелки и нагло, без спроса, ковыляя к стене и вдавливаясь в толпу собратьев.
И человек не расценил эти действия Донкиштейна как выпустить недовольство, от чего, резко замахнувшись бумбоксом и выгнувшись вперед, нагрел его бархатную харю, чуть не задев при этом лоскутные пальцы, но этого было достаточно, чтобы примат перестал барабанить и был ошеломлен. Магнитофон жалобно поддался деформаций — динамик вылетел из гнезда и повис на проводах, а стрелка для настройки радио выпала из измерительной ячейки и затерялась где-то внутри прибора, аки медиатор в гитаре.
Хагги, зачехлив обратно язык, не успел в момент удара человека вытащить когти из ремня, от чего слегка поддался вперед и ударился лицом в обслюнявленное им место, заставив при этом оступиться вперед и застывшего сотрудника, что с раздражением сжал ручку магнитофона сильнее и уже был готов вновь ударить дезинтегрированного на время Маэстро, но в это момент думал, как заставить это пушистое заводское чудо убежать, ведь тот просто так не отпустит его ремень. В лихорадочном раздумий человек понял, как это сделать, но придется пожертвовать дружбой с ним, без которого нельзя уже будет существовать в это месте, большего не дано, надо действовать.
— Ар~ я же сказал тебе, проваливай! Забудь меня! Мы больше не друзья! — Через хрип и душевную боль прикрикнул бывший сотрудник за спину, чувствуя, как тысячу мечей проникают его легкие, выдыхающие эти судьбоносные слоги, от чего в горле застревал ком разочарования и полцентнера свинца в сосудах, не дующие уже мыслить здраво, а заставляя зудеть шею сильнее и чествовать себя тверью, нет, не героем, тварью, но в облако другу.
Нижние веки Хагги поднялись до середины глаз в изумленной эмоций, а сам вздрогнул и отпрянул спиной к стене, кладя в разные стороны когти от резкого голоса и вжимая голову в плечи, в отражений его черных как смоль зрачках можно было заметить, как что-то надломилось, заставляя его схлипнуть и опустить уголки губ вниз.
— НУ ЖЕ, ПРОВАЛИВАЙ! — Последний надрывистый довод бывшего друга, что услышал Хагги, перед тем, как упереться дрожащими когтями в картонку и спринтом в сторону выхода, обогнув примата, который уже принял исходную позицию и растерянно потирал разорванную челюсть с клочками синтепона.
Хагги, только наступив желтыми кератиновыми пятками стекло и ухватившись когтями вогнутый в рамы косяк, медленно оглянулся с неверящим ощущением в мохнатой груди, что в последний раз видит живого человека, но встречный взгляд заставил его замереть: слезы медленно строили дорожки по бледным щекам человека, а из губ сочлись сожалеющая эмоция, с нотками смирения и отрешенности, но в кой-то мере и довольная от щекотливых мыслей о том, что Обнимашки теперь ничего не угрожает, ведь вернется обратно на постамент у входа и будет ждать такого же смельчака, как и он сам. Все встанет на свои места.
— Ну что, чем больше шкаф, тем громче падает? — Такую эпитафию решил с изъявить человек со психу дергая плечами и глубоко дыша, также поднимая ногу и сгиная колено с разорванной брючной тесьмой, и, с быстро стучащим от адреналина сердцем, замахиваясь на уже озлобленного Маэстра, неистово крича с последними мыслями о том, найдут ли его труп, или также будет гнить здесь, на полу, как тот китаец в подсобке? Все уже не важно.
В этот момент он не подозревал, что Хагги распознал его ложь, и перед тем, как пасть в беспамятство на полу, заметил, что тот никуда убегать не собирался, даже наоборот. Он же не задумал напасть в ответ?
— Хагги не над… о боже… «»
***
Резкий вкрик и человек бесконтрольно дергается корпусом вперед, раскрывая дрожащие веки в немом ужасе и переходя из лежащее в сидящее положение, при этом жадно глотая воздух и щупая мокрый лоб вместе с растрепанной шевелюрой. Мыслей не было, лишь немой шок, будто все было лишь одним большим сном, и сейчас, проснувшись в темноте, он находиться у себя в дома в уютненькой постельке, но, убрав руки и уперевшись ими чуть назад на ширине плеч, глубоко ошибся. Ладони зарылись в что-то мягкое, от чего просели вниз и обременили человека на бок, заставив почувствовать своей щекой целую палитру мягкости и твердости поверхности. Подвигав всеми конечностями он понял, что не был ни кровати, ни на полу. Вот, дернув рукой чуть вправо, он почувствовал гладкий холодный овальный предмет и что-то вязанное, проведя влево, наткнулся мягкое и бархатистое, но также неприятную влагу, оставленное им во сне — и эти ощущения были по всему телу, где бы он не соприкасался, как будто утонул не в воде, а в… игрушках?
Мужчина, проморгавшись несколько раз, вспомнил после неожиданного пробуждения все, что с ним в последние несколько часов произошло: письмо, завод, цветок, погоня, магнитофон, азиат, ананасы, обезьяны, кукла, живой хаос из разных тканей и Хагги, а потом тьма. С тихим шипением через болезненный оскал он поднял ладонь и вновь накрыл им голову, сонное состояние прошло, потому уже в полнее трезво ощущается небольшая шишка на затылке, терпимо. Благо не произошла амнезия, иначе бы он в непонятках так и валялся среди мягких игрушек и неприглядной пустоты, но вопрос был в другом — что произошло, где он, где Хагги, почему до сих пор жив? Даже рука от вибраций при ударе магнитофоном уже не ныла от боли, но человек, пощупав грудь и правую ладонь, так и не заметил своего окровавленного от его капиллярной субстанций галстука, который он использовал, что-бы смягчить боль при замахе, ни на шее, ни руке. Да и пес с ним, эта вещь все равно нагоняло плохие воспоминания об этом бого забытом месте, особенно о Людвиге. Все сейчас не важно, надо разузнать, где он находиться, и где есть его… «больше не друг».
Человек, разочарованно выдохнув от воспоминания об колючих словах в сторону Обнимашки, и, перевернувшись на живот, стал буквально грести руками среди кучи игрушек, как слепой котенок в заполненной водой до краев картонной коробки у двери новых хозяев, при этом пыхтя, сгиная ноги, и трогая влажными подушечками пальцев пустоту в переди, дабы найти, за что зацепиться и вылезти из этого плюшевого хаоса. Но вдруг произошло неожиданное, все пространство озарило голубым светом, будто мрак загробного царства рассеялся, от чего бывший сотрудник поднял голову и обомлел, резвая рот и застывая от картины в одной позе: огромный круглый стеклянный потолок, через который светит полная луна, освещая каждый сантиметр помещения, в котором стоили разные экспонаты аттракционов: Вот тебе макет Русских горок, с оградкой и экспликационной табличкой, содержащий в себе информацию о происхождений, историй, и правильной эксплуатаций; Вот тут виднелся всеми устрашающий мини аттракцион «Арго», будто молоток на маятнике; И на последок уменьшенная версия «Чертового колеса», имея забавный и одновременно устрашающий в себе замысел, неправильно встанешь, или вдруг не удержишься — свернешь шею, все, белые тапочки и четверка негров в обиход.
Бывший сотрудник, прогулявшись изумленным взглядом по круглому помещению, устремил взор вперед и заметил, что сам сейчас находиться внутри экспоната, от чего дернулся вперед и схватился уже за разглядываемый пластмассовый гладкий поручень, отделяющий пол и море игрушек стеклянной стенкой. Человек поставил голень об край и аккуратно перешагнул, встав в полный рост и оглядываясь назад, хмыкая, почесывая открытую область локтя, обдумывая с прищуренным взором, как он в «нем» оказался, или еще проще, кто его «туда» положил?
«Кран» — угрюмое название, но это не аттракцион, а игровой автомат, изобретенный в начале этого века, где ребенок должен управлять трехпалой культяпкой-хватайкой с помощью джойстика, дабы выудить себе игрушку, но этот экземпляр был гора~здо больше того, что можно увидеть в торговых центрах, ведь вместо самого крана были какие-то ремни и канат, явно предназначенные для подвешивания в них ребенка, хм. Как оказалось, судя по бирке на корпусе, оно и предназначалось для этого, что-бы маленького спиногрыза подвешивали за лямки и опускали в кучу игрушек, где и очнулся бывший сотрудник, и суть была в том, что сколько ребенок сможет схватить ногами, руками, зубами игрушек, то столько он и унесет домой, если, конечно, не уронит обратно, когда его будут поднимать обратно на траплин. Интересный квест.
Только сейчас сотрудник почувствовал, что вновь стало холодно, как тогда, плетясь по следам из пустых стаканчиков, от чего слегка сутулился и сложил руки, кладя ладони на плачи и застучав зубами, выдыхая небольшую дымку пара, которая в один миг рассеялась при свете луны. Невольно вспомнил про свой ранец, который походу так и лежит недалеко у входа в кафетерий, если, конечно, Маэстро его не раздавил, когда сминал косяки, ведь именно без бери-хватайки он не может дальше продвигаться по заводу, ибо он был ключем от всех дверей, что-то где-то надо перенести, столкнуть, зарядить с помощью проводников канатов, теперь его нет на плечах бывшего сотрудника, и это огорчало. Остается только найти прототип, или…просто найти выход отсюда. Мужчина не знал, чтобы его здесь что-то сдерживало, Поппи пропала также неожиданно как и появилась, и искать ее — себе дороже, и одним Донкишейном вышибалой ее арсенал точно не ограничивался, а найти кабинет Людвига, а в нем кадастровые документы на завод уже не получиться — ранца нет, да и Хагги, наверное озлоблен на его слова, и сейчас также, как при первой их встрече, рыскает серди коридоров и пытается «засалить» его, и пытаться угрожать ему методом нападения из темноты с чем нибудь тяжелым в руке — сердце кровью обливается, не хочет он так больше поступать с этим милым существом. Ох, так паршиво еще никогда не было человеку, но пусть будет так, уж на то дело пошло.
Человек, последний раз взглянув на «НедоКран» и резных мастей игрушек в нем, развернулся на девяносто и посмотрел вперед, где виднелся выход из музея аттракционов в темноту, после чего опустил голову и поплелся вперед, тихо бубня под нос утешающие слова, что все будет хорошо и все уже по зади.
Шаг, еще шаг, осталось сделать последний, и вот его кутает непроглядный мрак, где остается бродить лишь с вытянутой рукой, касаясь стену и пиная бугорки из напольных плиток. Но, как только человек это сделал, то буквально врезался щекой в что-то знакомое, мягкое, теплое, вздымающиеся, от чего остолбенел на миг и потом резко отпрянул назад, обратно под лунный свет, растопыривая руки и слегка сгиная колени, устремив изумленный взор вперед.
— О нет. — Простонал человек, как только из темноты вытянулась бархатистая нога его бывшего друга и вступила на край освещенного места, а за ней и весь он, прогинаясь и выглядывая с той самой жуткой улыбкой. Все повторяется, ибо таким образом он и встретил его в первый раз, там, возле живого конвейера, который «делает друзей», ведь оттуда не уходят без игрушки.
— Х.Х.Хагги? — Нервно сглотнул человек, делая осторожный шаг назад и не сводя остекленелого взгляда с полностью черных глаз Обнимашки, который в ответ тоже сделал шаг вперед, нависая над человека и не переставая улыбаться.
— Х.Хагги м.мне жаль, что я тебе наговорил, я…я хотел уберечь тебя. — В ответ молчание, шаг назад, и в ответ тоже самое, только тихое шипенье с открытого рта монстра и громко бьющиеся сердце человека нарушали давящую на нервы тишину.
Бывший сотрудник, пятясь назад и скуля под нос, почувствовал, что уперся поясом об поручень того же «Крана», где он и проснулся, упирая ладони по бокам и вдавливаясь задницей в стекло, слегка сползая на пол. Вот и все, конец.
— Хагги прошу… — Зажмурился человек, опуская голову и болезненно скалясь в ожиданий, стыдясь смотреть в бездонные глаза своей смерти, сдерживая нахлынувшие слезы в веках и тихо шмыгая носом, при этом сдавленно дыша через ком в горле. Мыслей не было, ни о чем, ни о родителях, ни о своей никчемной жизни, ни о наглых вечно недовольных соседей, просто ни о чем, пустота, ведь калейдоскоп воспоминаний перед смертью происходит только один раз в «жизни», а человеку все везло оставить ее при себе.
— П…П…Прости меня. — Уже прошептал мученик, почувствовав, как Хагги слегка присел и осторожно просунул обе кератиновые лапы через подмышки, смыкая в мертвой хватке и упираясь большим когтями в районе солнечного сплетения, а остальными в районе спинных ромбовидных мышц, впиваясь через мокрую рубашку.
Земля под ногами перестала существовать, а ладони уже не держали поручень, от чего человек невольно открыл дрогнувшие веки и медленно поднял обреченный усталый взгляд вперед, повиснув, как тряпичная кукла. Улыбка-оскал так и не сменилась другой эмоций обнимающего существа, но верхние веки опустились, закрывая собой половину черного глаза. Приблизил человека поближе, от чего тот почувствовал теплое дыхание на своем лице и слабых запах ананаса, так и не сводя концентрированного взгляда от акульих зубов в два ряда и растянутых струек слюны между нижней и верхней парой.
Человек вновь закрыл глаза, глубоко выдыхая теплый пар в пасть Хагги, разинутый в нескольких миллиметрах, от чего стало темнее смотреть сквозь веки, также пытаясь выдавить из себя последнюю улыбку, представляя, как эти зубы будут смыкаться на его голове, как захрустит его думающая коробка, как брызнет кровь на игрушки за спиной, как будет реквием в церкви его города.
Сотрудник замер в ожиданий, но вместо того, чтобы принять зубы на затылке, почувствовал, как от подбородка и вдоль лица прошелся длинный язык Хагги, не останавливаясь на лбу и продолжая вылизывать его влажные от слез щеки, водя кончиком по холодным губам, пытаясь раздвинуть их, чтобы встретить оскаленные зубы, при этом осторожно массируя кончиками когтей спину и грудь человека, от чего тот тихо промычал и раскрыл от шока глаза, дернув висящими в воздухе ногами и хватаясь за мохнатые предплечья, буквально вцепляясь мертвой хваткой ногтями.
— Х…Х…Хагги ты чего это дел… Агрх…мммм… — С нотками шока и страха выдавил из себя человек, но не смог договорить, ибо Обнимашка поджидал, когда тот разомкнет зубы, дабы проникнуть в его рот и быстро сплести языки, буквально обвив своим чужой, будто змея мышонка.
Еще не отшедший от шока сотрудник схватился за коготки Обнимашки на груди и попытался сдвинуть их, и это получалось, но коварный монстр в ответ лишь глубже просовывал язык, буквально задев им небный язычок и уходя в горло, что вызывало глотательный рефлекс, и итоге силы были направлены не на руки, а на то, что-бы не захлебнуться от слюней, который выделял язык Хагги, довольно рокочущего через вибрацию в поцелуе и получая сдавленное мычание в ответ. Заплывшие от наслаждения глаза человека могли лишь уловить закрытые веки существа, его лицевой голубой мех и полную луну за головой, от вида которой захотелось провалиться сквозь землю от стыда.
—
О боже.
Раздумья человека накрыли стыдливые предположения о деликатных действий мохнатого монстра, от всего пережитого он просто не мог отвечать Хагги, ведь креститься возле разинутой пасти, а потом с ней же и сосаться — не каждый и сообразит, что происходит. Но не это сейчас волновало сотрудника, сильно пахло потом, а теплота накрыла его с головой, да и химические реакций в организме на движения Обнимашки давали о себе знать — он возбудился, возбудился от Хагги. Почему тот решил «это» сделать? Наверное так изголодался близости, или так хотел чего то нового, что даже неуверенные действия его длинного языка и когтей подсказывали, что тот сам боится действовать дальше, но все-таки, от его неумело грубой ласки становилось легче, вся та душевная грязь будто вытекла через свисающие над плиткой ноги.
Сквозь телесные наслаждения мужчина и не заметил, как Обнимашка усадил его задницей на поручень, от чего отцепил когти и начал одной жмякать живот сотрудника, а другой талию, одним шаловливым когтем невольно задев пуговицу на рубашке и срывая ее, также как и на брюках, от чего круглые пластмассовые предметы с неслышимым звуком упали на плитку, подпрыгивая и закатываясь под «Кран», но человек на это уже не обращал внимание.
—
Ты же ведь этого хотел, не так ли?
Бывший сотрудник, жадно выдыхая воздух через ноздри, отпустил когти и поднял руки к лицу Хагги, осторожно прислоняя пальцы в районы пушистых щек и слегка гладя, а после упираясь и отталкивая, разрывая проникающий поцелуй, растягивая между лицами слюнявую дорожку на нижних губах. Бледное лицо пылало в румянце, кашляя от чужой субстанций в горле, отдающее праздничными свечами с нотками ананаса. Человек не знал, что делать дальше, он в тупике, сердце неистово билось и просило продолжения, но затуманенный разум скандировал остановиться. Все та же история с амбициями человека и моралью, мол, как после всего этого он может на себя в зеркало смотреть, увидев там извращенца, помешанного на продукте лабораторных практик? Правильно, никак. Но, одного разум не учел, если он обещал помочь Хагги, то он поможет, хотя бы избавиться от его похотливого голода, ведь это меньшее, что он может сделать, а обещание, есть обещание — именно так решил обмануть свой разум, скрывая желание заняться сексом с Хагги на дружескую помощь, наверное таким образом он и испытывал либидо, а ведь недавно он лишь хотел умереть от его зубов, но уже быстро забыл, как страшный паралич. И все-таки надо действовать, хотя бы дать добро Хагги, а то смотреть на его стеснительное лицо уже невозможно.
— Хагги… — Ласково сказал человек, сглотнув остатки и не сводя при этом похотливого прищура в отведенных в сторону виноватых глаз Хигги, которые перестели быть бездонными и уже имели привычную форму, как тогда, сидя в месте на картонке у стены, а его его ужасающая улыбка сошла на нет, слюнявые губы лишь застыли в неуверенной эмоций, подрагивая.
— Продолжай. — Поддакнул сотрудник, проведя ладонью по мохнатой щеке чуда из завода, а после приподнимая за бородок, чтобы их взгляды встретились, при этом свободной рукой держась за поручень и упираясь пятками туфель об стеклянную перегородку.
—
Да что со мной не так?
Обнимашка все-таки ответил на просящие прикосновения, втянув болтающийся язык, также сглатывая, а после заулыбавшись мутным глазам человека, который невольно сместил с руку с щеки на рубашку, щупая место, где должна быть пуговка, то же самое произошло и с брюками.
— А ты времени зря не тер…оу — Хотел пошутить человек, но его вдруг оборвал легкий толчок когтистой ладони в грудь и тихое порыкивание, от чего завалился в игрушечную кучу, вытянув ноги вверх, как из комедий.
Человек ахнул, рефлекторно зажмурившись, но открыв правый, а потом левый глаз — облегченно выдохнул, намного повошкавшись всем возбужденным телом и приподнимая голову, чтобы увдиеть, как Хагги переступает своими длинными ногами через поручень, все также лениво и волнообразно, зарываясь своими кератиновыми пятками в море игрушек, от чего ему пришлось встань на колени, а после выгнуться дугой и упереться об согнутые колени человека, хищно пододвигаясь ближе и слегка вонзая коготки в брюки, наклонив голову на бок и с нетерпением ожидая действий от человека. Бывший сотрудник невольно поднял туманный взгляд дальше лица Хагги и заметил бурно виляющих хвостик под светом луны, от вида которого он невольно ахнул, чувствуя новую волну возбуждения с головы до ног, от чего ноги стали трястись, а в штанах стало невыносимо тесно и мокро, и это не укрылось от Обнимашки, облизнувший алые губы и протягивая дрожащий кончик коготка в сторону ушка молнии на брюках.
— Давай я сам. — Остановил сотрудник шаловливый кончик кератина ладонью, при этом свободной рукой хватаясь двумя пальцами за медную штуку и дергая ее вниз, а после приступая за раму пряжки, ослабевая ремень, так же внимание удалилось и рубашке, которая потом затерялась среди игрушек.
Хагги уже не мог сдерживать себя при виде бледного тела перед лицом, пот человека просто одурманивал, в следствий чего схватился за его кожаный пояс и резко дернул брюки вместе с мокрыми от пота трусами в свою сторону, не снимая полностью с ног, а составляя в районе пяток вывернутыми, ведь большего и не надо. Человек опешил от грубых действий пушистого партнера, дергаясь телом, ахая и сжимая ноги от стыда, но Хагги это не понравилось это, потому просунул желтые когти под бедра дрожащего человека и схватил ими мясистые бока, уперев большими пальцами живот и слегка надавливая, от чего бывший сотрудник вновь пискнул и рефлекторно раздвинул ноги от хитрых манипуляций существа, отрывая тому вид на стандартных размеров мужской детородный орган, из уретры которой уже сочилась природная смазка.
Хагги утробно прорычал, ближе прислонив свою пушистую голову к члену человека, высовывая язык и жадно обхватывая им снование, а после по спирали обматывая до самого верха, касаясь концом уздечку и поддразнивая, растирая при этом смазку и дергая мохнатыми ягодицами от удовольствия, не забывая быстро махать хвостиком. «*2»
Человек зажмурился и выгнулся все телом от эйфорийного напряжения по всему телу, хватая первую попавшуюся под руку игрушку и сжимая ее до побеления в руках, а из оскала доносились приглушенные стоны, но этого было недостаточно, чтобы Хагги не смог заметить и не начать двигать щупальце-видным языком по всему флангу, причмокивая губами и гортанно порыкивая от наслаждения.
Сотрудник перестал что-либо соображать, он просто не может дать характеристику грязным действиям Хагги, или даже погнобить свое достоинство, сказать себе, какой нечестивый, мерзкий, отвратный, что снашиваться с не такими как он сам. Плевать, просто наплевать. Он сам решает, что ему делать и как жить, а если уж общество обращается с ним, как с говном, то пуская думают что хотят, главное — хоть здесь он будет кому-то нужен.
Под хлюпающие звуки человек вдруг почувствовал нахлынувший оргазм, кончая на лицо и красные губы Хагги, бесконтрольно выгибаясь грудью вверх, уперевшись ногами в ботинках и казанками пальцев об игрушки, будто внутренний демон хочет вылезти из него, но большие коготки партнера сдерживали его на месте, чтобы невольно не повредил себе шею.
Вдох, выдох, а потом снова вдох и выдох. Человек, закусив губу и сдавленно простонав, приподнял мокрую голову и посмотрел на лицо Хагги, мех которого поблескивал от влаги при свете луны, от чего это было настолько завораживающее, что оргазм вновь хотел завладеть им, но хитрая ухмылка и облизанные губы, от которого до сих пор бесконтрольно сочилась слюна, но уже вперемешку с человеческим семенем, заставляли его отвлечь организм от гормонального истощения и вновь почувствовать возбуждение, от чего половой орган снова стал каменным и был вновь готов служить.
Сквозь тяжелые вдохи и причмокивания было слышно, как у Обнимашки тоже сбилось дыхание, жадно глотая воздух, и этот поток звуков из его ноздрей под слоем меха и горла наводили на мысли, что ему столько же лет, как и бывшему сотруднику, ибо вибраций горла была схоже с частотой человека в его когтях, таже амплитуда. Загадочно.
Мужчина закрыл глаза, что-бы обдумать случившиеся, но ничего в голову так и не шло, а может этого и не надо, может просто надо лечь спать и как следует отдохнуть? Возможно, ибо любовного взгляда на себе он уже ощущал, наверное Хагги тоже завалился спать возле его ног, но, подтянув брюки и уже приблизив пальцы к молний — глубоко ошибся, ибо открыл глаза и устремил мутных взгляд вперед, громко охая и растягивая руки в разные стороны от шока.
Хагги принял странную позу, повернувшись к человеку задницей вперед, не сгиная мохнатых дрожащих ног, но при этом уперевшись щекой и согнутыми лапами об поверхность из игрушек, буквально прожигая своим игривым взором человека из-под меха на груди, слегка виляя хвостиком и приманивая танцем бедрами. Сотрудник завороженно уставился на интимное место Обнимашки, сглатывая и дрожащими руками упираясь об мягкую спрессованную поверхность, чтобы поддаться в перед и почувствовать сильный запах свечей для торта: длинный щупальце-видный пенис медленно извивался, испуская смазку, которая медленно капала на одну из игрушек, но так же можно было заметить небольшую дырочку, между самим детородным органом и анальной сфинктером. Это... половые губы? «*3»
— Х.Х.Хагги, ты гермафродит? — Вопросительно заикался человек, нагло таращась в запретную зону партнера, но в ответ лишь ласковое урчание с нотками нетерпения.
Неужели он все это время имел и женский половой орган? Тут даже нечему удивляться, ведь Хагги — продукт лабораторных умов, они и не на такое способны. Но все равно в душе оставался осадок горькой правды и неуверенности к тому факту, что в каком теперь роде обращаться к Обнимашке? Оно? Слишком грубо. Надо оставить все как есть, и не менять своего отношения от этого «сюрприза». Хотя даже с «ним» он выглядит в разы милее. Но в голове сотрудника вертелся еще один вопрос.
— Неужели ты хочешь, чтобы я в тебя...? О боже. "*4"
***
Человек так и не смог противиться этим игривым бездонным глазам, на фоне которой даже та устрашающая улыбка выглядела возбуждающе, потому нашел в себе силы продолжить исполнять воля партнера, через силу. Сколько времени длилась их единство не запомнил даже он, но один момент все-таки отпечатался в памяти — от оргазма Хагги стало бить в судорогах, от чего когти невольно расцарапали половину игрушек над ним, выпуская синтепон на ружу, образуя на подобие гнезда, но сотрудник не растерялся и обнял его со спины, сдерживая от невольных повреждений на своем мохнатом теле, не успев даже выйти него, так и пристроившись сзади и заполняя лоно своим семенем. "*5"
Наверное это и нужно было сотруднику, а именно та бескорыстная привязанность Хагги, без которой он не может существовать, сколько бы он это не твердил, когда засыпал с улыбкой на лице, обнимая того со спины и утыкаясь лицом в мокрый голубой мех, переливающийся в ультрамариновый при свете луны.
И все-таки сотрудник нашел тот цветок, который хотел.
