Чистая рука вновь схватилась за ручку кухонного шкафа, только уже не найти чего положить в рот, да и этого просто там не было, а прихватить ту самую замеченную ранее сотрудником открывашку, в целях вспороть найденные им законсервированные цитрусовые, которые стояли прямо друг на друге перед сидящим на корточках и склоненным отмытом лицом человека, ожидая своего предназначения, а тот, в свою очередь, хмыкал и протягивал руки глубже в недра плохоосвещённых полок, отодвигая мусор и ломая при этом мозг, где же в последний раз он мог видеть ту острую железку на деревянной ручке.
Сам же Обнимашка мирно сидел и заинтересованно наблюдал за поисковыми действиями его нового друга, находясь все в том же излюбленном им месте у стены, где некогда и «приставал» тот самый друг, сейчас любезно застеливший холодный пол найденными за конденсаторной решеткой холодильна картонными коробками от самого прибора для хранения повешенной внутри головы куклы, от вида которой невольно созерцавший Хагги вздрогнул и резко опустил уголки красных губ вниз, от чего взгляд стал неживой, при этом быстро в немой панике отворачиваясь от жуткой картины и сильней вдавливаясь в стену, словно испуганный ребенок, увидев секрет под кроватью.
Человек краем глаза заметил его реакцию на огрызок детской игрушки для девочек, от чего преподнес указательный палец к верхним губам, а большим упер подбородок, также щурясь в сторону Хагги, который прижал длинные и еще мокрые мохнатые ноги к груди, обнял, и устремил пустой взгляд в угол с паутиной в тени, невольно при этом подмечая, что это да как-то связанно, только вот с чем? Ну, а может в его в мохнатой голове это выглядело как убийство и обезглавливание себе подобных, а после дальнейшее складирование думающей коробки в долгое хранение? Наверно.
Работник, медленно, не спеша, еще обдумывая теорию, встал с корточек и тихо прикрыл дверку шкафа, вновь потер холодные размякшие от переизбытка влаги руки и подул в них, обделяя теплотой и мурашками на казанках. Взглянул на скукоженного у стены Хагги, опустил концы губ с сочувствующей, и с нотками тревоги, эмоцией, а после медленно приблизился к нему, опять ощутив на себе взгляд той самой мнимой игрушки, недавно поднявшему для него еду. Присел на одно колено прямо возле поникшего лица друга, стараясь при этом приободрить его своей улыбкой.
— Что-то не так дружище? — С волнением спросил мужчина, положив бледную руку на еще не высохшее мохнатое плече монстра и склонив лицо ближе. Сам же Хагги будто смотрел сквозь него, так и не меняя своего положения губ и глаз, но, все-таки заметив тепло улыбающегося человека, повернул голову и посмотрел на приоткрытый холодильник, зациклив на нем взгляд. Человек ответно проследил за взором, досадно подняв губы и прищурившись к холодильнику, но сразу же вернул взгляд к Хагги, подмечая, что в его сердце тоже затаился некий страх на эту обезглавленную игрушку.
— Тебя оно пугает? Могу выкинуть.
В ответ лишь молчание, слегка нарушаемая трением коготка об пластырь на губе и сдавленным дыханием, предвещаемое неуверенностью в чем-то, но сотрудник понял это и без слов, в следствии чего похлопал Обнимашку по плечу и медленно встал, глубоко вздыхая и трогая также неуверенно вспотевший горячий от волнения лоб — странно его друг ведет себя, будто это место стало для него чужим. Но, отринув сомнение, человек развернулся и медленно подошел к раскрытому злосчастному охлаждающему прибору, пригнувшись и зациклившись на повешенной медной проволоке голове, лысой и испачканной в тенях для макияжа. Только сейчас он понял, что это была верхняя часть главного маскота Playtimею.Сo — Поппи, от чего свет буд-то стал темнеть по бокам, сужаясь прямо на застывших фарфоровых глазах, в ответ изучающее смотря на скривившееся угрюмое лицо бывшего сотрудника, у которого стали подводить нервишки и накапливаться в душе необъяснимая ненависть к этой проклятой заводом игрушке, от чего руки стали потеть, а губы подергиваться, заскоки исступления дают о себе знать.
Ключем к срыву стало то, что человеку показалось еле видимое дерганье зрачков от разукрашенной дьяволом огрызке куклы, от чего неконтролируемо сунул дрожащую руку во внутрь холодильника и схватился за проволоку, вырывая вместе с ней голову обезображенной Поппи и решеточную полку в придачу, и, будто ошпарившись от соприкосновения, развернулся и выкинул кладь в стену, окропив угол кафетерия мраморными осколками, с сопровождающимся лязганьем решетки и вздрагиванием Хагги в сторону тяжело-дышащего человека, трясущегося в буквальном смысле от чувства безысходности, словно эта эмоция на лице куклы — последнее, что он увидит перед вечным сном.
Непонятно от чего перепуганный мужчина, опустив голову и сделав глубокий вдох через нос, приподнял с сожалеющим о своей выходке взор на Обнимашку и погрустнел, сдавленно мыча в сторону его ног, почесывая палец о палец, дергая лацкан рубашки и вновь отворачиваясь к полкам. Он настолько стеснялся спросить у Хагги о его самочувствии, даже зная, что не ответит ему прямо, но вновь приподнятые уголки красных губ и вытянутые ноги — признак того, что в помещений стало легче находиться, покуда фарфоровые глаза больше не дергаются в углу.
Опять фортуна отвернулась или он просто начал сходить с ума, или голод поглотил внимательность до остатка — открывашки нигде не было, просто мистическим образом пропала вместе с рулоном ненужной пищевой фольги. К бывшему сотруднику невольно был сделан выстрел одной мыслёй, в которой явним ворюгой может быть Хагги, но сразу же одумался и скривился в отвращении к себе — подумал плохого про своего «друга», которому и подавно не нужна фольга, а открывашка тем более, во~он какие у него когтища, сам небось может…оу… Бинго!
— Хагги, не мог бы ты мне подсобить? — Наверное в первый раз обратился по имени бывший сотрудник, взяв с кухонной тумбы две цилиндрические железки по обе руки и вновь подходя с сидящему у стены чуду из завода, который, опустив верхние веки, с непониманием посмотрел в глаза улыбающегося человека и протянутую в его сторону банку.
— Мне нужна твоя лапка. — Добавил человек, садясь на колени и кладя одну емкость законсервированных ананасовых долек возле ноги, осторожно взяв двумя пальцами коготок, также спросив взглядом разрешение у Хагги, который, в свою очередь, не понимал намерении человека, но позволил воспользоваться своей лапкой, подняв веки и наклонив голову в бок, также преподнеся коготок свободной руки к нижней губе, показывая согласие с нотками заинтересованности и любопытством.
— Я знал, что ты не скажешь «нет». — улыбнулся еще шире человек, преподнеся банку к когтю и слегка надавливая острым концом об край.
Кератин послушно вонзился до середины, после чего бывший сотрудник немедля стал выполнять надавливающие манипуляций на кисть Хагги, от чего тот уже положил не один коготок на губу, а сразу все, и после краснея отвернулся, неясно из-за чего, но через голубой чистый чистый мех этого не было видно, да и впрочем человек не наблюдал за его лицом, а сосредоточенно высунув язык и придавив его зубами — надрезал под привычное лязганье металла банку.
— Вуаля! — победно выдал человек, не отпуская кисть друга, но при этом свободной рукой поддевая своим ногтем вспоротую крышку и выворачивая вверх, открывая вид на сочные спелые колесики ананаса, при виде которых Хагги завороженно уставился и уже не обращал внимание, как человек взял следующую банку и вновь начал открывать, будто он увидел что-то незнакомое, и явно не дело рук завода.
Сам же сотрудник, закончив мучать кисть существа, взял одну банку себе, а другую поставил возле недоумевающего Хагги, стараясь при этом не накинуться на еду как животное, но с терпением и желанием протянуть удовольствие — окунул два пальца и выудил сочное колесико, встрянул, чтобы остатки сока и пучки мякоти стекли обранто в сосуд, и, сунув в рот, стал медленно пережевывать, жмурив глаза и скрючив гримасу наслаждения, от которого невольно стало казаться, что быть запертым с продуктом деятельности его прошлой работы, а также разделать с ним найденную еду — в полне житейская ситуация.
Заметив, что Хагги не притронулся к еде, все также склонив пушистую голову над банкой и смотря будто исподлобья на содержимое, человек слегка помахал, привлекая внимание существа, а после показушно откусил дольку и облизнул губы в соку, намекнув, что все в в порядке. И Хагги поверил — убрал концы когтей с пластыря на губе и ими же обхватил металлический цилиндр, поднял, приблизил к лицу, свернул губы в трубочку и мелькнул глупым взглядом то на довольное лицо человека, корчащего от эйфорий лицо, то на ананасовые дольки, приторно пахнущие, но в полне сносные. По человеческий дернув плечами, мол «ладно», Хагги запрокинул голову и разинул рот, вновь обнажив ряды акулий зубов, а после подбросил банку с цитрусовыми вверх, от чего те сиганули прямо ему в рот, вместе…с банкой.
Человек подавился и стал бить себя по груди, попутно отхаркиваясь мякотью, не сводя прослезившимся глазами на кислое лицо Хагги, который, щелкнув зубами, выдал звук погнутого металла из своей пасти, от чего с удивлением в распахнутых глазах застыл, став медленно кривить лицо в болезненной эмоции и вновь открывать зубастый рот, в котором банка была сжата таки образом, что перекрыла доступ к злосчастному лакомству.
— Нет, ну не в месте же с банкой, глупышка. — Выговорил человек, вытерев слюну тыльной стороной руки и притянув просящий жест к скривившемуся лицу Хагги.
— Выплюнь.
И Обнимашка повиновался, выйдя из ступора и подтолкнув длинным щупальца-видным языком банку к зубам — аккуратно сплюнул слюнявый металл в бледные руки человека и отдернул голову с эмоцией разочарования и негодования, что не мог испытать те же ощущения, как и его друг, поедавший лакомство. Сам же сотрудник, слегка скривив губы от противной влаги на своих холодных руках, переборол омерзение и уперев пальцы друг на против друга — стал раскрывать помятую банку, невольно подумывая, чем Обнимашка вообще мог питаться на заводе, ведь склады под продукты тут не предусматривались, только немногие зоны отдыха имелли в себе еду, такие как кафетерий или столовая, ну или на худой конец торговый автомат, и то это все когда-нибудь да и иссякло бы, да альтернативой всему этому могло быть то, что Хагги мог охотиться на вредящих грызунов, что в полне похоже на правду.
Человеку от этих наваждающих мыслей в какой раз стало жаль Обнимашку, небось тот настолько голодный, что не замечает этого чувства пустоты в животе, ну не может же он питаться тем из чего состоит здание или его маленькими хвостатыми обитателями, не так ли? Да и спросить напрямую у Хагги он не решался, да волновался, да чувствовал себя не в своей тарелке, ибо знал, что тот внятно и не ответит за свое заводское питание.
Болезненно простонав от мыслей, нежели от затекших пальцев, человек кое-как разогнул консервный шов, и, взглянув на Обнимашку с теплой улыбкой и прищуренными глазами, не нарушая зрительного контакта окунул два пальца, вытащив при этом осколок из целой дольки и протягивая его поближе к лицу Хагги, слегка подрагивая от волнения, от чего сок на мякоти слегка колебался туда-сюда а потом падал на мокрую картонку.
— Открой ротик.
Хагги, потеряв тот разочарованный настрой, вновь посмотрел на человека дрогнувшими черными зрачками, а после на протянутую к его губам дольку. Улыбнулся, и в место того, чтобы принять подношение нормально, имея ввиду просто открыть рот и ждать, когда ему закинут лакомство — разинул рот и вытянул свой язык в виде щупальца, а после как змея обвил ею дольку, небрежно задев пальцы вздрогнувшего человека, и стянул себе в пасть, резко щелкнув зубами и начав пережевывать под довольное мурчание.
Человек, чуть не обранив банку, сдавленно выдохнув и отдернув кисть — стал тереть подушечками пальцев облизанную ладонь, не сводя шокированного взгляда с довольного пушистого лица Хагги, который, проглотив цитрус, вновь взглянул на выпученные глаза друга и перевел просящий взор на банку в его другой руке, довольно при этом мурча и незаметно поглаживая район коленной чашечки.
Только сейчас бывший сотрудник смог лицезреть и даже почувствовать непарный вырост дна ротовой полости продукта деятельности игрушечного завода: длинный, без бахромчатой складки, заостренный в конце, но не раздвоенный, как это есть у змей. Остолбенение сменилось любопытством, от чего опять сунув руку в банку и с трепетом вытащив надломанную мягкость двумя пальцами — протянул Хагги, надеясь вновь увидеть длинный мышечный орган существа. И не прогадал, ведь Обнимашка опять выхватил дольку, но на этот раз так быстро, что человек не успел и почувствовать теплого скользкого прикосновения, не то что схватить.
Поняв, что своим научным любопытством по отношению к языку Хагги он может принести тому неудобство — забил болт на попытки и просто стал наслаждаться процесом, а именно кормить огромного мохнатого монстра, который, блаженно рыча, жевал лакомство, причмокивая и закатывая глаза. Так продолжалось до тех пор, пока человек невольно не взял свою банку и не начал скармливать, вскоре заметив, что и его емкость стала пустой, лишь мутный остаток сока на дне, от чего понурил голову, но при этом ликовав, ведь в душе его голод был удовлетворен — он сделал другу приятно, пожертвовав своим, хоть и не пустым, но еще голодным желудком.
Человек наклонил голову в бок и улыбнулся от бабочек в животе, а после моргнул и посмотрел на Хагги, слегка при этом усмехнувшись, ведь тот, по мультяшному отрыгнул, а именно его красные губы колеблись волной в полукруге от гортанных вибраций, запрокинул голову в блаженном выдохе, от чего слегка съехал со стены, став при этом поглаживать когтями свой живот. И на все это сотрудник тихо посмеивался, что не мог сдержать своего порыва — протянул мокрую от сока руку и тоже стал поглаживать вздымаемое место Хагги, зарившись пальцами в густую шерсть, чувствуя тепло и размеренное дыхание. И Обнимашка был не против этого жеста, лишь сильней став мурлыкать, сползая при этом на пол и запрокидывая голову, дергая желтой стопой, прося больше.
Невольно вспомнился отчий дом, с теплым камином, кружкой какао, мурлычущим котом и популярным в его детстве плюшевым черно-белым дьяволенком Бенди под боком, а также летним пасмурным дождичком, от которого и по сей день бросает в легкие мураши от ударов его капель об черепицу и рубероид. Какофония ностальгии настолько овладела сотрудником, что того стало клонить в сон, ухудшая ясность зрения и заставляя надрывисто вздыхать на каждый жест ласки своей слегка облезшей от влаги руки по мягкому животику Обнимашки, а также клевать носом в сторону пустых консервных банок возле голени. Как же тепло.
А надо из-за всех сил действовать дальше, только вот в какую сторону? Суть того таинственного цветка на стене завода он так и не уловил, может, все ответы на эту неразбериху могут быть на «ковре» у Людвига, хотя-бы отчеты, если не о падений акций, то на признание завода неконкурентоспособным или на худой конец — это будет выговоры о нарушении правил безопасности, хвала всевышнему если они там будут. Хм, стоит попытаться найти его через весь этот заводской хаос, да и трудности в этом особого не займет, директор любил выделяться, потому двери в его кабинет — это просто чуть ли не ворота в замок с игрушечными штандартами по бокам с изображениями логотипа Playtime Co., да, любил он пафос к своей персоне, ублюдок.
Зевнув в ладонь, человек смачно причмокнул и поднял уставшую голову в сторону пушистого личика Хагги, который в этот момент все так и прожигал его любовным взглядом, явно надумавший на свою мохнатую голову что то да этакое, и это было хорошо, ведь внимание и поток мыслей уже не был направлен на мрачный кусок куклы, посей время отсутствующего в холодильнике. И за это бывший сотрудник был молодцом, что смог отвлечь Обнимашку от всех тех тяжелых воспоминаний, ведь видеть его таким беззаботным, любопытным, неуклюже ходящим, податливым, куда приятней, чем его игровое эго.
Протяженно опустив голову и уже коснувшись подбородком солнечного сплетения — мужчина дернулся и поднял голову с мутной вялой эмоцией, сильно зажмурив глаза, а после открыв под массирование подушечками пальцев висков и видом на тоже клюющего под слоем меха носом Хагги. Сотрудник задумался, что он что-то забыл для него сделать, и прозрел — щелкнул пальцами и поднял указательный палец в потолок, деля это под вздрагивание и зацикливанию на его персоне существа.
— Я же совсем забыл для тебя кое-что сделать.
Хагги наклонил голову в бок, заинтересованно наблюдая и вспоминая, что именно тот забыл, пока в это время человек, уперев ладонь об колено, поднялся под хруст плечевых суставов, от которого будто кровь на секунду перестала поступать в мозг, в следствий чего в глазах на миг потемнело, но не смотря на это — под глухой стон на ряду с болезненным шипением помассировал ладонью шею и направился сгорбленной походкой к стоящему на ножках запасному столу, на котором стоял «отремонтированный» бумбокс. Как оказалось, от удара об плафон у него просто треснула крышка, сдерживающая батарейки в гнездах, от чего те парой просто упали в уборной, там то человек заметил их, когда мучил Обнимашку.
Сотрудник уже хотел потянуться за деформированную от его недавного приступа гнева ручку, пока периферийным взглядом не заметил, что на столе также лежала компакт-кассета из подсобки и динамо-фонарик, привлекая внимание человека к первой вещи больше — сменил курс руки на прямоугольную болванку и преподнес ее ближе к лицу, утопая в раздумьи об содержащей в нем информаций, хмыкая и дергая уголки губ вверх. Его поедало любопытство прослушать, что там может быть, но все-таки, он обещал.
— Потом. — Сделал вывод человек, положив кассету обратно на пластмассовую поверхность и вновь уделяя внимание к еле живому магнитофону, взяв того за ручку разворачиваясь в сторону Хагги, улыбаясь и показушно треся им, отчего и тот тоже вспомнил об обещаний человека, в следствий этого, нетерпеливо заскулив и приподнимаясь локтями, уперся спиной к уже теплой стене, а таже уступая место другу на картонке, чтобы тот осуществил свою маленькую магию, и не только ее.
И вялый сотрудник принял приглашение — также присел спиной к разогретой плиточной поверхности возле бока Хагги и вытянул ноги, от чего тот, аккуратно просунув мохнатую высохшую руку через шею вздрогнувшего человека, и, приобняв когтями плече и пододвинув ближе к себе, прислоняя к груди щекой, заинтересованно склонил голову к бумбоксу в дрогнувших руках сотрудника, растаявшего от теплоты и близости, не прекращая при этом улыбаться своей фирменной улыбкой с поднятыми щеками и черными как ночь зрачками. Мужчина в первый раз почувствовал себя в безопасности, а под боком Хагги и не только это.
Бывший сотрудник, кое-как взяв себя в руки и перестав блаженно стонать в мохнатое тело Хагги, втянул слюни, а после поочередно похлопал глазами и отстранил щеку от теплой груди, переводя взгляд на магнитофон, стоящего двумя ножками на его ноге и тазу Обнимашки. Лениво протянул палец к крышке для кассет и нажал на нее, от чего та впала, но сразу же подпрыгнула и открыла вид содержимое, туже компакт-кассету, что и на столе, одинаковой сборки и стилистики. Невольно пронеслась мысль, что бумбокс planet и принадлежал тому сотруднику китайцу, от чего человеку стало дурно, буд-то тот, от безнадеги и неминуемой смерти, специально оставил агрегат под конусообразный свет плафона, аки луч квеста, в надежде сохранить хотя-бы крупицу объяснения на то, что хрень тут происходит.
Человек, сдавленно простонав от надоевших мыслей, решил поэкспериментировать. Взял касету, но тут сразу же кое что заметил, и именно приклеенное к корпусу болванки прямоугольную бумажку со словами «Наилучших пожелании сотрудникам отдела биоинженерной психологии от Элиона Людвига». Тут то человек и замер в объятий живой игрушки: раздумья о принадлежности магнитофона к научному сотруднику — правда, и мало того, что и это было истинной, так еще и бывший владелец завода знал, что у него под боком есть комплекс лабораторий по производству не только кукол с искусственным интеллектом, но и таких, как Хагги, и при этом укрывал это от обычных работяг, занимающимся наполнением синтепона в игрушки или просто обслуживанием станков.
Это все так надоело, что бывший сотрудник уже не мог в приступах гнева сжать кассету, лишь болезненно простонать под нос о своей слабости и никчемности. Надо успокоиться, надо, ведь у тебя есть Хагги, который точно поддержит тебя в трудную минуту, и это правда, ведь тот уже сам в этот момент начал волноваться за человека — посмотрел на того с тревогой в глазах, лишь сильнее прижимая когтями к своему боку, пытаясь унять нарастающее исступление дрожащего человека в объятьях, зная, какое последствие может повлиять на них обоих.
— С~ c~ спасибо тебе, Хагги. — Опустив голову промычал человек под нос.
Обнимашку не удовлетворила эта благодарность, лишь сильней наклонившись к поникшему и уставшему лицу человека, намереваясь отвлечь его от плохих мыслей так же, как сделал и он по отношению к нему и головы Поппи в холодильнике, но весьма нестандартным образом — высунул длинный язык и проведя им от подбородка по губам и носу вздрогнувшего человека, остановился на складчатом от хмурости лбу, после малясь отстраняясь от лица, обдавая теплым дыханием и ожидая ответного действа, не зачехлив при этом языка, с которого стекала струйка слюни, падая на пропитанный кровью черный галстук.
Человек снова замер, даже перестал дышать и дергать глазами, тупо уставившись на ехидный взор Хагги, также и на болтающийся влажный отросток на нижней влажной губе с слегка отклеенным пластырем, чувствуя уже не омерзение, а кое-что другое, что-то более глубокое к осмыслению происходящего — от неудовлетворения «такого» знака поддержки, до страха неизвестности, а может чего-то запретного.
Бывший сотрудник облизнулся и закусил губу, чувствуя послевкусие ананаса и свечей для торта, которые, еще будучи ребенком, он тайно любил стаскивать с многослойного клейстера бисквита и желатина для празднования дня рождения и, зашкерившись под стол, сгрызать. Стало легче, терзающие мысли об этом треклятом месте уже не осаждали голову человека, уступая спокойствию и приятным воспоминаниям из детства, а так же самому главному — мысли о его голубошорстном чудо-друге, от которого он недавно убегал в попытках спасти свою жизнь, словесно проклиная и желая, чтобы такое чудовище как он — место на столе со скальпелем в брюхе, а как оказалось, все куда сложней. Хагги просто оказался то-ли психический нестабилен, то-ли под чьим-то владением, то-ли он просто не все знает, как вести себя перед человеком, если тот не ребенок, да и в принципе он сам, ребенок, по развитию конечно. Да, мужчина вновь вспомнил, что не сможет без него существовать; в мире бюрократии и лицемерии, где решает харизма наравне с силой, но, это не значит, что все люди плохие — и это делает их оригинальными, даже среди космических фэнтези, где человек — это исходный шаблон всех предрассудков, ни где нет в нем баланса, только амбиций и тяга, хоть и не к совершенству, но хотя бы к тому, чтобы можно было назвать себя человеком. И бывший сотрудник с гордостью мог назвать себя им, ибо имеет право, ведь баланса по отношению к Хагги у него нет — он одновременно желает его, и одновременно боится признаться в этом себе, ведь мораль — понятие абсолютное по отношению к человеческим амбициям и их скрытым желаниям.
Бывший сотрудник, сглотнув свою слюну в перемешку с чужой, не стал вытирать мокрую дорожку на лице, а вновь улыбнулся и благодарно кивнул Обнимашке, перестав трястись от злости и пытаться сжать компакт-кассету до хруста в побелевших пальцах. В этот раз Хагги поверил, спрятав язык и вновь беззаботно подняв уголки губ в своей знакомой улыбке, наклоня голову на бок и сторонясь от сосредоточенного лица человека, который продолжил свой эксперимент: развернув кассету лицом с злосчастной бумажкой о пожеланий назад и ногтем поддев сердечник ленты — начал проворачивать фиксатор по оси, против часовой.
Осуществив свою задумку, сотрудник сунул болванку обратно в магнитофон, зафиксировал направляющий ролик, щелкнул крышкой, и под конец нажал на кнопку play. Тишину вновь поборол звук перемотки ленты, дела это под трепет в груди человека и монстра. Вскоре из динамиков послышалось музыка, состоящая из укулеле, матросского хора, и все это под шумом пляжного прилива.
*♫Tally hall — Hidden In The Sand♪
We were playing in the sand
And you found a little band
You told me you fell in love with it
Hadn't gone as I planned
When you had to bid adieu
ууу-ууу-у~у
Said you'd never love anew
ууу-ууу-у~у
I wondered if I could hold it
And fall in love with it too
ууу-ууу-у~у
You told me to buy a pony
But all I wanted was you~u
Mmm-m~m ууу-ууу-у~~y
— *Зевок* Ты сказала мне купить пони, но я хотел только тебя~я. — последнее что промямлил человек, перед тем как завернутся на бок к груди Хагги и засопеть в его мех, от чего работающий бумбокс в его руках выпал и завалился в сторону таза голубого существа, который, в такт музыки покачивал голову вправо влево и дергал ногами, аки тапок в пол, пока не почувствовал тяжесть чудо-коробки и не взглянул на человека под боком.
Обнимашка тоже не против поспать, потому, аккуратно протянув свободную когтистую лапу к пластмассовому корпусу и поставив его за спину человека, нажал концом кератина на кнопку «stop», от чего в кафетерий потух звук морского прилива, вновь уступая дребезжанию хладагента в холодильнике и напряжению в плафоне над головой. Хагги аккуратно сполз с стены, чтобы быть на одном уровне с головой человека, дабы перевернуть того и обнять со спины, также накрыв его ноги своими и на последок обделив теплым зевком в затылок. Причмокнул и уткнулся в макушку сотрудника, утопая вмести с ним в омут царства снов. А статки от головы куклы в углу так и лежали фарфоровыми хлопьями на полу.
Все было относительно хорошо, пока у проема в кафетерий не послышался звук топота многочисленных маленьких шажков, которые осторожно приближались спящей парочке.
Человек вздрогнул и открыл глаз, увидев сквозь мутную пелену то, от чего невольно вспомнил свои последние мысли о голове Поппи в холодильнике.
«Ее лицо — последнее, что он увидит перед вечным сном.»
