basic instinct

Чонгук только недавно начал замечать знакомый запах за стенами своей комнаты, который не пропадал продолжительное время. Его не удавалось полностью уловить из-за закрытой двери и человека, который старался даже близко не приближаться к ней. Из-за страха быть обнаруженным или ещё что, он не думал. Чонгук только пару дней назад понял, что запах принадлежит не просто кому-то из знакомых, а именно Тэхену. Он не делает первый шаг, не открывает дверь и ничего не спрашивает у того на следующий день, просто ждет. Тэхен же альфа, он должен быть решительным и смелым, чтобы что-то сделать. Если он хочет чего-то, то не должен неуверенно каждую ночь стоять под его дверью и бояться просто толкнуть ее, потому что Чонгук перестал закрывать ее сразу же, как только узнал тайную личность, находящуюся за ней. Сначала Тэхен обязательно решается. Уверенно встает с кровати, уверенно надевает тапочки и также уверенно выходит из своей комнаты. Идет по коридору, проходит комнаты и не оглядывается, потому что ночью принято спать. С исключением в виде него. Видит нужную дверь и замедляется, потому что сердце опять начинает биться быстрее обычного. Обычно, это когда поблизости нет ничего и никого, напоминающего Чонгука. От мысли о том, что необходимо просто поднять руку и постучать кулаком о дверь, подкашиваются ноги. И когда в нем проснулась такая неуверенность? Наверное, когда Чонгук поднял его на руки, как и всех остальных в рамках игры, но почему-то в сердце это действие отпечаталось только у Тэхена. Только Тэхен ощутил сильные руки Чонгука. Принял это не просто как факт, а как приятное ощущение, как что-то, что он хотел бы ощущать на себе чаще. Только он почувствовал себя легче своего обычного веса, когда его осторожно поднимали, словно боялись уронить. Тогда Тэхен начал уделять запаху Чонгука больше внимания, стал принюхиваться и относиться к нему чуть больше, чем к запаху друга. Его запах начал казаться приятнее. Руку поднять невозможно, ноги еле держат, остается только сесть тихо и опереться спиной о стену рядом с дверью в надежде, что его волнение пахнет не слишком сильно. Хочется близости и обнимающих, успокаивающих рук, вот только получить такое, казалось бы, невозможно для альфы от другого альфы. Зачем его успокаивать? Это его обязанность, это он должен дарить чувство умиротворения и спокойствия, чувство нужности. То ли проблема в таком настоящем альфе-Чонгуке, то ли в самом неправильном Тэхене, который почему-то не смог устоять перед точно таким же альфой, как и он. В чем закономерность? Почему именно так? Почему, родившись с этим полом, именно Тэхен должен караулить дверь и чуть ли не скулить жалобно, потому что тот не уделяет ему достаточного внимания? Но и от желания получить внимание Чонгука неловко. Хочется, но это кажется неправильным, совсем не таким, каким должно быть. И каким это внимание будет? Он же тоже альфа, и у него точно не будет таких же постыдных омежьих мыслей как у Тэхена. Успокоение и нужность. Такое испытывать только омеге или альфе от той же омеги. Над его ситуацией можно смеяться и, может быть, жалеть. Альфа тут только один, через дверь, который не спит и все еще ощущает тревожный запах Тэхена и тоже ничего не понимает. Хочет поговорить, хочет все выяснить и определиться. Тэхен дорог ему как никто другой, и когда ему плохо, плохо и Чонгуку. Запах улетучивается, Тэхен уходит, а Чонгук устало закрывает глаза предплечьем. Почему он ждет действий именно от Тэхена, почему не может решить все самостоятельно? Поговорить и выяснить, что происходит, и с Тэхеном и с самим Чонгуком? Страх, что все не так, как он думает, не так, как он надеется? Почему тоже не может решиться открыть эту ненавистную им обоим дверь, разделяющую их? Он не может смириться с тем, что их разделяет жалкий кусок дерева. Никто не решается и на следующую ночь. И следующую. И за ней. А потом Тэхен просто целые сутки не выходит из своей комнаты под предлогом недомогания. Тэхен плохо умеет врать о своем самочувствии и слово «недомогание» говорит скорее о чем-то конкретном, нежели о простом состоянии здоровья. Всю неделю вел себя странно, часто отмалчивался и старался как можно меньше находиться рядом с кем-либо, вызывая у всех сомнения и подозрения, а теперь запирается в комнате и никого к себе не пускает? Все поняли, что с ним происходит только по запаху, который исходит за пределы его непроветриваемой комнаты, и что находящийся там альфа сейчас в дикой растерянности. Вот только чего тот боится никто не понимает, такое с ним в первые. В такие дни Тэхен всего лишь больше активен и любвеобилен, чем обычно. Не понимает и он сам, когда в очередной раз стоит под излюбленной им дверью, давится воздухом и единственное, что понимает, — желать Чонгука сейчас — неправильно. Чонгук не захочет его в ответ, не поймет, что от него внутренне и тайно требуют, испугается и выгонит из комнаты как сумасшедшего. Не поймет, что его запах и близость, как ни странно, единственное, что способно помочь. Единственное, что необходимо. Чонгук не спит и слышит возбуждение, страх и сильное желание. Проходят минуты и он сам начинает источать напряжение и нетерпение от неопределенности. Подъем с кровати быстрый, желание узнать причину теперь неимоверно сильное, но Тэхен быстрее. Без тихого стука, но с медленным движением руки также медленно открывается дверь, представляя альфу, находящегося в беспомощности перед своим состоянием и неизвестности от предстоящей чужой реакции. Чонгук замирает, так и не дойдя до двери. Как и Тэхен, не успевший войти. — Почему ты тут? — Чонгук правда не понимает. Тэхен должен быть либо в своей комнате, справляться самостоятельно, либо за пределами этого здания в поисках пары на ночь. Не в его комнате, не в два часа ночи. — Тэхен? Онемевший рот невозможно открыть, чтобы хотя бы попытаться оправдать свои действия. Расширенные глаза и напряженная поза окаменевшей статуи выдают всё волнение, как и запах. Чонгук не будет на него кричать, он ни за что не станет, но его разочарованный и осуждающий взгляд Тэхен не сможет вынести ни в какой реальности. — Я-я… Мне нужно… — его глаза с отчаянием смотрят и чего-то безмолвно просят. В данную секунду Чонгук готов дать ему целый мир, даже если не услышит слов просьбы вслух. Не понимает его страха и испуганных глаз, он же не тот, кого можно бояться, не тот, кто может намеренно обидеть. — Тэхен… — Мне просто… Мне просто… — Хорошо, успокойся. Я тебя понял, — пытается подойти ближе, медленными и, в надежде, невидимыми для Тэхена шагами, как к испуганному животному. Странное поведение пугает, из-за этого невозможно спокойно все обдумать и прийти к какому-то решению, понять, что внутренне испытывает необходимость помочь. — Все хорошо. Сказать простое «дыши» не кажется действенным и правильным вариантом. Осторожно взять за предплечье и так же не спеша посадить на кровать выглядит намного эффективнее, потому что окаменения в чужом теле больше нет, только податливость и всё тот же витающий в воздухе запах всех чувств сразу. — Почему ты пришел ко мне? — Чонгук сам в растерянности не меньшей, чем Тэхен. Говорит мягко, чтобы не вызвать еще большую панику, чтобы успокоить и уверить, что в его пространстве нет места испытываемым сейчас тревожным эмоциям. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Чонгук скользнул глазами по его лицу, и Тэхен нервно прикусил внутреннюю сторону щеки. Он просил о многом. Не отвергай, не злись, не разочаровывайся. — Я… Я не знаю, — самое честное, что он может сейчас ответить, потому что это правда, даже не из глубин сознания. Чонгук же должен его понять, да? Чонгук всегда заботился о нем, словно он старший, всегда проявлял внимание и терпение. Сейчас же он может сделать тоже самое, только более откровенного характера и только по желанию Тэхена? — С тобой… легче, — на последнем слове голос срывается, тяжелый вздох наполняет комнату и слезы сейчас — это последнее, чего хочется и первое, что сломает гордость. Он не будет этого делать, ни за что. Если слезы оправдать можно, желания — вряд ли. Как ему может быть легче? Он не омега. Желание почувствовать крепкие и заботливые руки исключительно в голове, этого хочет влюбленный мозг, но тело требует другого. Должно требовать другого. Чонгук ни разу не допускает и мысли об упреке, хоть и удивлен появлением Тэхена в его комнате. Все что делает — садится рядом и берет чужие ладони в свои, внимательно всматриваясь в глаза напротив, пытаясь заглянуть глубже и увидеть там причину. Секрет, который Тэхен не может раскрыть самостоятельно. А Тэхен чуть не рухнул от облегчения, когда почувствовал свои руки в руках Чонгука. Ему нужен физический контакт. Нуждается в том, чтобы их тела были плотно прижаты друг к другу, хотя бы вот так, только части. Он почти зависим. Он нуждается в Чонгуке и это отдает тупой болью в области груди. — Каким образом? — Чонгук видит поджимающиеся губы, понимает излишнюю сейчас прямолинейность вопроса и старается мягче подбирать слова. — Мой запах? — Тэхен кивает, и Чонгук начинает медленно успокаиваться, распознавая способ воздействия на него. — Он приятен тебе? — Если бы ты знал как, — почти шепотом из глубины сердца. Отчаяние Тэхена чувствуется в воздухе. Сердце щемит, а в голове активно работают шестеренки. Они же сподвигают ответить: — Твой тоже, — резкое движение головой в его сторону заставляет дернуться от неожиданности. Тэхен удивлен. Все его мысли об этой ситуации не предполагали таких слов на его действия. — Да, твой запах мне тоже приятен. Очень. Слово «очень» — мягкое и неконкретное, слабое и неполное. Чонгуку запах не просто приятен. Он хотел бы дышать только им. Тэхен отворачивается, смотрит на их переплетенные пальцы рук на его коленях и думает: приятен так же как и ему? Так же сильно? Именно в том же смысле? — Запах… Как друга? — Тэхен, — Чонгук вздыхает, вся ситуация такая сложная и требующая стараний. А еще Тэхен, точно нуждающийся, и, как Чонгук начинает понимать, ни разу не в омеге. — Я сейчас тебе нужен как друг? Тэхен сам не решится говорить открыто и прямо, Чонгук тоже боится, но если терпения молчать у Тэхена хватало все это время, то у другого его больше нет. Не тогда, когда на его кровати подавленный, дорогой ему человек находится в непонимании и страхе, нуждается в поддержке. — Ты… ты хочешь меня? — продолжает, когда не слышит ответа. Вопрос звучит как предложение. Чонгук сглатывает, в нем нет ни капли омежьих потребностей, даже если сейчас Тэхен хочет от него именно этого. Он не готов быть тем, кем от него требует организм другого альфы. Вопрос застает врасплох, даже в своих мыслях Тэхен боялся представлять это. Хочет, но не так. — Я хочу, но я… — хочется Чонгука, хочется его руки, его тело. Но связь, которая присутствует у альф в такие дни вызывает страх, потому что нет понимания, что делать им. Он не омега, Чонгук тем более. — Это так сложно. Руки вырываются из чужих, ладони закрывают глаза, голова раскалывается от мыслей. Хочется так резко и сразу, так сильно и больно. Гормоны кричат, его природа ни на секунду не стихает, распаляет жар в паху и во всем теле. Запах Чонгука утешает только разум, тело все еще горит. Чонгуку не легче, Тэхен не омега, буквально никто из них. Что делать? Где была допущена ошибка? Есть ли ошибка в желании прикоснуться плечами? Тэхен забывает подумать об этом, прислоняясь своим плечом к другому и опуская на него голову. Он устал, от чувств, от себя, от непринятия. Чонгук здесь, рядом с ним, знает о его возбуждении и потребности, и не ведёт себя так, словно осуждает его. Это почти успокаивает. — Может, ты хочешь меня поцеловать? — отвечает трепетно и осторожно, потому что сам хочет. Тэхен находит путь к шее Чонгука, касается ее своим чувствительным носом и вдыхает любимый запах так глубоко, как никогда еще не мог себе позволить. — Так сильно хочу, — наконец, осмеливается, потому что назад пути нет. Чонгук все ещё сидит рядом, не прогоняет — позволяет и, кажется, хочет сам. Того же и так же сильно. Чонгук кивает, только мысленно, чтобы лишний раз не дёргаться и случайно не отодвинуть Тэхена, отчаянно прижавшегося к его шее, от себя. — Хорошо, — Чонгуку нравятся действия Тэхена. Чонгук заправляет локон его волос, скрывающий глаза, за ухо. В голосе больше нет былого напряжения, стадию отрицания прошли оба, сразу же доходя до принятия. У них одна проблема на двоих, и если до этого момента Тэхен думал, что один он неправильный, то могут ли быть сразу двое?.. Поцеловать его он хочет больше всего на свете. Чонгук — ловушка, в которую он попал как слепой котенок. Тэхен сдается под мягким прикосновением чужой ладони к своей щеке, из-за его горячей кожи оно ощущается прохладным и остужающим, таким необходимым. Ответа на вопрос не следует, но Чонгуку больше не нужны слова. Потребность Тэхена в нем будоражит, заставляет губами тянуться к точке пульса на его шее, вызывая у того бесшумный выдох и обрекая его на невозможность выйти из этой комнаты без полного удовлетворения терзающих мыслей и чувств. Если до этого он мог сохранять голову ясной, то теперь, похоже, он больше не может быть спокойным. Рука опускается ниже, пальцы пробегают по подбородку, задевая губу, после опускаясь на шею. Чувствовать участившийся чужой пульс — больше, чем слышать неуверенные слова о потребности. Тэхен закрывает глаза, отдаваясь ощущениям и чужому запаху. Нежная ладонь теперь на уровне сердца, обманешь — не поверят. Доказательство всех закрытых чувств прямо под чужой рукой. Понимание, что причина учащенного сердцебиения прямо перед ним, сидит и гладит его, успокаивая — тяжелое. Как он до такого дошел, где свернул не туда, чтобы от другого альфы, его близкого друга, он чувствовал спокойствие, желание и потребность? — Перестань думать, — то ли просит, то ли требует. Из-за тишины, изредка перебиваемой шелестом одежды, голос звучит громче, чем если бы Чонгук говорил в рупор. Тоже самое, что сказать: «не дыши». Тэхен хотел бы, но как не думать, когда обе руки Чонгука уже на его щеках, держат так, словно он изо всех сил старается вернуть его в их мир из потока мыслей. Тэхену нравится, что Чонгук хочет помочь так же сильно, как Тэхен хочет его. В средней школе он встречался с омегой. Милая и уверенная в себе, она всегда вставала на защиту, когда его в очередной раз обзывали из-за неумения постоять за себя. Тогда он думал, что ему просто завидуют, ведь у него есть такая омега, в которой собралось множество смелых и храбрых личностных качеств, создавая уникальный характер. Качества, которых не хватало самому Тэхену. Он не считал себя неправильным. Пока в его жизни не появился Чонгук. — Перестань. Тэхен не слышит, что ему говорят — чувствует на своих губах. Все еще с закрытыми глазами, чувствует в сто раз сильнее, когда Чонгук, ни секунды не медля, уверенно врывается в его рот своим. Теперь его рука на затылке, наклоняет и подстраивает под себя, делая доступ к поцелую удобнее. Этого хотел? Когда тихо сидел под дверью и ждал одновременно двух противоположных вещей. Другая рука Чонгука уже почти под его футболкой, гладит так, словно просит впустить, просит быть ближе к телу. Мысли в голове проносятся ураганом, Тэхен почти выполнил просьбу Чонгука, когда рука того начала оглаживать его живот, даруя жар и большее желание, чем когда он только зашел в эту комнату. Слишком быстро, Тэхен не успевает за пылкостью Чонгука. Он хватает пальцами ткань его толстовки, глубже погружая их в нее, притягивая ближе. Тянется к губам Чонгука, чтобы лизнуть их, желая соприкоснуться с каждой частичкой его тела, но даже этого было недостаточно, и жжение в его теле усилилось. Вместо того, чтобы утолить его желание к другому альфе, это только усугубляло его, разгораясь с каждым прикосновением, укрепляя то, чего он боялся, но хотел больше всего. — Помоги, — тихий шепот почти не слышен, а Чонгук потерял нить разговора под чрезмерным насыщением вкуса чужих ненасытных губ. О чем просит Тэхен? — Помоги мне не думать. Смело с его стороны говорить это, когда всего несколько минут назад неуверенно сидел на его кровати и боялся сказать что-то не так. У Чонгука тоже жар разносится по телу, руки с талии перемещаются под футболку, ожидая почувствовать такую же разгоряченную кожу. «Все, что захочешь» — не озвучивает, действиями доказывая свои возможности, сразу же толкая Тэхена на спину и уже через секунду паря над ним, оперевшись руками по обе стороны от его головы. Захочешь, больше никогда не будешь думать о своих желаниях как о чем-то неправильном. Захочешь, будешь считать себя самым уверенным и сильным альфой на свете. Только скажи. Прежде чем обхватить лицо Чонгука руками, Тэхен убирает его чёлку с глаз, чтобы посмотреть, полюбоваться немного, теперь, когда возможностей сделать это будет бесчисленное множество. Он чувствует комфорт и безопасность, ему нравится быть зажатым между кроватью и альфой, из-за которого он не спал ночами. Но бессонные ночи определённо стоили того, чтобы Чонгук точно так же любовался им. Он тянет его на себя, так, что теперь Чонгук опирается на локти, а большая часть его веса ложится на Тэхена, сильно прижимаясь к его телу. Не теряя больше ни секунды на рассмотрение деталей чужого лица, как бы сильно этого не хотелось, Чонгук опять захватывает губы Тэхена, на что тот нетерпеливо отвечает, приоткрыв рот и позволяя их языкам коснуться друг друга. Ладонь Чонгука начала двигаться вниз, скользя вдоль талии Тэхена, заставляя его извиваться и оторваться от губ для горячего выдоха, а затем к бедрам, исследуя каждую частичку, каждый сантиметр. Чонгук остановил свои движения, когда Тэхен крепче обхватил руками его шею, не в силах терпеть, заставляя Чонгука поднять подбородок и снова прижаться к его губам в ответ с большей силой, что заставило чувства Тэхена колебаться во всех областях. Тэхен обнаружил, что жмется к Чонгуку, когда губы того спускаются все ниже и ниже, пока он не коснулся ими ключиц Тэхена, его хватка на одеяле усилилась. Когда он был прижат к матрасу, он мог ощущать под одеждой пах Чонгука, и сначала он не чувствовал ничего, кроме давления и тепла во всем теле, но когда Чонгук начал двигать бедрами вниз, это вызвало вспышку удовольствия, которая выстрелила прямо в его член, и его дыхание прервалось с заикающимся стоном. Его бедра резко дернулись вверх в руках Чонгука, он отчаянно нуждался в еще большем трении. Чонгук попеременно оставлял поцелуи и слегка посасывал кожу другого прямо у основания шеи, что вызвало непроизвольный звук у рта Тэхена, который он не осознавал, пока Чонгук не сделал это снова, на этот раз дольше и резче, и звук снова вырвался, громче, но приглушенно, когда он прикусил губу. — Чонгук, — захныкал он, отчаянно прижимаясь к бедру Чонгука. Он дрожал от удовольствия, грудь сжималась. Тэхен держался, чтобы не начать просить, потому что не хотел чувствовать себя еще более унизительно, как пару дней назад. Это чувство темнее его желаний. Когда из его рта вырывается жалобный, просящий стон, Тэхен совершенно ошеломлен и сразу же прячется под телом Чонгука в его шее. Он хватается за все, что может, неохотно дергаясь с все еще плотно закрытыми глазами. Он не может узнать себя; неконтролируемый стон никак не может быть его. Не в его силах перестать поглощать каждое прикосновение Чонгука, как и контролировать свое тело. Его желание слишком долго было сдержанным, оно почти разрывает его. Рука Чонгука переместилась с бедра Тэхена на верхнюю пуговицу его брюк, и он остановился, подняв глаза вверх. Тэхен встретил его пристальный взгляд, глаза были большими и медленно моргали, прежде чем он торопливо отвел их. — Просто... Просто продолжай, — отвечает на немой вопрос. Он становится нетерпеливым, почти жадным, но все еще находящимся под другим альфой. Чонгук все равно делает паузу, и Тэхен не способен больше терпеть. Он высвобождается из резко ослабевших рук Чонгука и обхватывает своими руками талию другого, отталкивая его в сторону, прежде чем перекатиться на него сверху, заставив Чонгука ахнуть, когда он седлает его торс. Прежде чем наклониться и прижаться губами к шее Чонгука, он громко сглотнул, пытаясь скопировать то, что было сделано с ним раньше. Чонгук снова ахнул, на этот раз громче, и его руки инстинктивно взметнулись к талии Тэхена, когда он мокрыми губами со всех сил прижался к его шее, слегка покусывая, пока не оставил синяк. Кожа Чонгука была горячей под его языком, и звука, издающего Чонгуком было достаточно, чтобы свести его с ума. Он продолжал сосать и грызть плоть, пока по всей коже того не остались следы, раскаленные докрасна. Чонгук обхватил ладонями лицо Тэхена и оторвал его от шеи для еще одного поцелуя, его дыхание стало более резким, чем раньше, и все тело Тэхена снова вспыхнуло от возбуждения в ответ. Он лениво покачал бедрами, и Чонгук прервал поцелуй, издав низкий стон, опять. Он оттолкнулся торсом от кровати, чтобы сесть, схватил Тэхена за бедра и притянул его ближе, пока тот полностью не оказался у него на коленях. Тэхен почувствовал, как что-то ткнулось ему в зад, и его глаза расширились. — Ч-черт, — это слишком для него. Он попытался скрыть покрасневшее выражение лица, опустив голову к толстовке Чонгука, потянув ее за подол. Чонгук, чему он не удивляется, не так тверд, как он сам. Этого он боялся. Секса с ним, на который он совершенно не готов. Не сейчас. — Все в порядке, — прошептал Чонгук, как будто знал метания Тэхена, читал его мысли. Голосом успокаивает, заставляет довериться, а Тэхен уже не может иначе, вновь отстраняясь, теперь быстрее и легче, от ненужных мыслей благодаря альфе, к которому он опять хочет прижаться, чтобы снова почувствовать все и сразу. Он отстранился от Чонгука на миллиметры, его широко раскрытые глаза осматривали проделанную собой работу, пока не опустились вниз. Щеки все еще горели нестерпимо, но теперь он также ощущал, как жар тянется к кончикам ушей. Чонгук проследил за его взглядом и понял, что они оба были твердыми. Он поджал губы, по-видимому, раздумывая, прежде чем его рука опустилась к пряжке брюк Тэхена, отчего тот слегка подпрыгнул из-за неожиданности. Чонгук снова целует его, их губы соприкасаются, пока он расстегивает молнию на чужих штанах. Тэхен шипит от резкости и внезапности, когда Чонгук, наконец, приспускает боксеры и вынимает нежным захватом его член, начиная медленно поглаживать, теперь уже без преграды в виде ненужной и бессмысленной одежды. Из-за капель предэякулята движения мягче и легче, именно так, как хочет Тэхен. Он тихо стонет в рот напротив, чувствуя, как его язык касается влажных губ. Облегчение охватывает тело, вызывая непристойный вздох — его пульсирующее ноющее возбуждение наконец-то улажено. Это было так хорошо, Тэхен чувствует себя растопленным маслом рядом с Чонгуком, когда тот качает кулаком вверх и вниз по всей его длине. Все тревоги и мысли исчезли, и единственное, что осталось в голове — образ альфы перед ним и то, как он заставлял его тело чувствовать, словно оно в огне. Тэхен пытается не подтягивать таз к прикосновению Чонгука, уже чувствуя себя чрезмерно чувствительным. Его бедра задрожали, и он откинул голову назад, издав мягкое шипение, когда Чонгук провел большим пальцем по головке. Как только он почувствовал, как удовольствие зашевелилось внизу живота, его рука взлетела вверх и схватила запястье Чонгука, останавливая его от продолжения. Он поднял голову, чтобы посмотреть на Чонгука, который хмурился в замешательстве. Когда Тэхен открыл рот, чтобы заговорить, вместо этого вырвался тихий стон, так как рука другого все еще была сильно сжата вокруг его члена. Он закусил губы и уставился на нее, полуприкрыв веки. — Т-Ты тоже. Лицо Чонгука выровнялось и его глаза потемнели. Он ослабил хватку и свободной рукой потянул Тэхена так, чтобы тот еще больше прижался к нему. Тэхен прикоснулся лбом к виску Чонгука, слегка покусывая мочку его уха и потянулся к завязанному узлу из шнурков его спортивных штанов. Как только забытый член Чонгука был освобожден, он цепко сжал его длину, отчего тот застонал. Тэхен не сдержался от того, чтобы слегка прикусить его челюсть, после чего потянулся к искусанной и обнюханной им шеи Чонгука, обхватывая её свободной рукой и снова крепко прижимаясь к уже готовым и ждущим мокрого прикосновения губам, жадно целуя их. Чонгук прикусывает нижнюю губу, слегка оттягивая ее, прежде чем отпустить. Поцелуи показывали, как сильно они скучали по тому, чего до этого не было. Разжигали огонь глубоко внутри, который затем разветвлялся от их груди, вдоль рук и ног до самых кончиков их тел. Язык Чонгука скользнул в рот Тэхена, на секунду ослабляя хватку Тэхена на себе, но этого хватило, чтобы до Чонгука дошло, что удовольствие можно получать одновременно. Он возобновляет движение рукой по все ещё нуждающемуся в стимуляции члену Тэхена, вновь крепко сжимает его, на что Тэхен реагирует таким же сжатием, более жестким, этим вызывая у себя и у Чонгука резкие стоны. Теперь стесняться нечего, звуки друг друга приносят не меньшее удовольствие, чем руки. Чонгук качает рукой в мучительном, медленном темпе, бесшумно постанывая от удовольствия. Он вырабатывает ритм, к которому Тэхен привыкает слишком быстро. Тот сжимает основание члена Чонгука, медленно надавливая все сильнее, пока он не увидел, как его рот открывается в стоне. Тэхен чувствует, как рука на его члене ускорилась и он выдыхает, стараясь следовать быстро меняющемуся темпу Чонгука, тоже начиная быстро поглаживать его. — Тебе хорошо? — Чонгук почти задыхается, важность вопроса тает на губах. Да, все это определённо стоило бессонных ночей. — Хорошо, — со стоном выдыхает, чувствуя искры в груди. Чонгук смотрит на его дрожащие ресницы, на трепетно открытый рот и все, что он хочет видеть — Тэхен, испытывающий оргазм. — Так хорошо. Он прижимается своим лбом ко лбу Чонгука, смотря с полуоткрытыми, затуманенными глазами на их оголенные части тела и то, как они мастурбируют друг другу. Сейчас Тэхен может думать только о том, как хорошо это выглядит, как хорошо они подходят друг другу и как красиво его член лежит в руке Чонгука. — Если бы я мог, я бы никогда не убирал твою руку от себя, — хватка другой руки Тэхена на его плече крепче его собственной хватки. Чонгуку приходится сдерживаться, чтобы не сжать свой кулак сильнее под ее натиском и не навредить. Дышать в унисон одним воздухом, разделенным между ними двумя едва соприкасающимися ртами и чувствовать удовольствие друг друга от прикосновений — лучшая награда за недели метаний и самоистязающих мыслей. О большем только мечтать. Тэхен поднимает взгляд и почти в оцепенении наблюдает за Чонгуком, чьи глаза на мгновение закрылись, а нижняя губа прикушена между зубами. Он следит за каждым движением его бровей, прислушивается к каждому тихому, почти неслышному стону, сдавленному в горле. Оргазм Тэхена неожиданно обрушивается на него, его бедра напрягаются, когда удовольствие проходит через него. Он делает рывок в руку Чонгука, которая милосердно избегает чрезмерно чувствительной головки, и кончает так неожиданно, что Тэхен не может не подавиться стоном, зажмурив глаза. Радужки Чонгука темнеют, когда он открывает глаза и безмолвно наблюдает за ним. Его рука движется почти бездумно. Тэхен все еще дрожал, когда Чонгук продержался еще несколько секунд, прежде чем достиг своей кульминации, со стоном выплеснувшись ему в руку, который смешался со стоном Тэхена. Голова Тэхена упала на его плечо. Он чувствовал, как Чонгук тяжело дышит и то, как он медленно выскальзывает из своего кайфа. Он чувствовал, как Чонгук впивается поцелуями в его волосы. Хватка Чонгука ослабла, и Тэхен отстранился, глядя вниз, чтобы увидеть белую жидкость, покрывающую их кожу. Он невинно захлопал ресницами, оценивая то, что они только что сделали. — Если бы я мог, я бы никогда не отпускал тебя, — шепчет обмякшему после оргазма Тэхену и наклоняется, чтобы на мгновение запечатлеть мягкий поцелуй на его воспаленных губах, прежде чем откинуться назад и потереться носом о его нос. От того, как Чонгук произносит слова, от мягкости его тона, у Тэхена кружится голова. Происходит короткое замыкание. — Не отпускай, — глаза Тэхена плавно закрываются от усталости, он снова опускает голову на удобное плечо и чувствует мягкое прикосновение губ к своему виску. Их тяжелое дыхание в настоящее время является единственным звуком, который слышен, когда они оба погружаются в тихую атмосферу. Только когда запах возбуждения Тэхена смягчается, Чонгук убирает руки, вместо этого кладя их на его талию, поддерживая. Он тоже устал. — Никогда.