Фрик-шоу

Джек побарабанил нетерпеливо пальцами по столу и отпил уже почти остывший чай из кружки. Никогда нельзя было понять, где Тим, если это не было связано с тобой, и искать его не было смысла. Вместо этого можно было просто подождать на кужне, где мужчина любил коротать время, играя с кем-нибудь в карты или раскладывая пасьянс в одиночестве и тишине. Взгляд на старенький телевизор в углу под потолком - нет даже помех, наверное Бен дремлет где-то в недрах программы. И Салли где-то не здесь, наверное, снова с Мастером. Любит он ее, как собственную дочь. Если вообще умеет любить, то любит, а если нет - уж точно относится лучше и нежнее, чем к своим прокси. Но вот скрипят половицы под найками образца семидесятых, у них странная подошва - по звуку как будто липнет к полу. Маск обожаит их, но ходит только в особняке из-за их узнаваемости и громкости. Маск, мрачный, как туча, с фингалом под глазом и разбитой губой, обозленный ужасно на весь мир, если судить по выражению лица. И беумно уставший. Ничего нового в нем, в общем, не появилось. Он смотрит на Джека, в ответ ему скалящегося, как на врага народа. Отворачивается, игнорируя, касается костяшками пальцев остывшего чайника, проверяя температуру, доливает из-под крана воды, ставит обратно, чтобы закипел. Некоторое время они молчат. Трое - Маски, Джек и чайник. Чайник начинает что-то бурчать, а мужчина усмехается без веселья уголком губы. -Ну, чего хотел? Секунду Джек молчит, потом отпивает чай - а правда, чего он хотел... -Наверное, извиниться за Джеффа.,- Парень тихо фыркает.,- Он больше так не будет, честно-честно. Тим наконец улыбается искренне такой тупой полушутке, качая головой. Перед тем, как продолжить, наливает себе закипевшую воду в чашку. -Извинения приняты. В ответ прошу прощения за нас с Брайном, проебавших выход Монстра. Джек знает, что его улыбка уродливая, зубастая, злая, но не может ничего с этим поделать - на душе слишком спокойно от собственных слов в ответ: "Извинения приняты" и от рукопожатия мужчины. Дело сделано, и наконец душа спокойна - сейчас уж точно они оба были искренними, никем не принуждались и были собой. Сейчас они могли, как всегда в разговорах любых прокси один на один, не принять извинений друг друга - но приняли. Значит, все хорошо. Тим неожиданно кивнул на кружку Джека, полную уже остывшего чая: -Тебе кипятка долить? -Буду благодарен. Некоторое время они просто молча пили, и парень чувствовал, сколько вопросов у мужчины, сколько он сейчас недоговаривает из элементарной вежливости, сколько у него готово колкостей и непонимания на такую ситуацию. -Выкладывай уже, старик. А то взорвешься. Тим только обезоруживающе разводи руками: -Ладно, ты прекрасно меня знаешь, а вопросов много... Нет, Джеку не противно пить из этой кружки. Да, даже если там была моча. Он ее мыл. Да, он знает, что видео существует. Естественно, ему неприятен факт существования этого видео. Да, Джефф отсасывал ему добровольно. Нет, он не врет. Нет, не всегда. Но это было. Нет, они не сраные голубки. Не больше чем Тим с Брайном. И, конечно, можно попробовать кинуть тапком и посмотреть, что будет. Попытка бросания в Джека случайной ложки закончилась тем, что ложка сгорела снопом искр на середине пути и смехом последнего - искренним наслаждением было наконец использовать весь свой арсенал возможностей, восстановленный за удивительно короткое время. Это происходит, как по щелчку. Джек замирает, прерывисто вздыхая, слышит вопрос Тима - "что с тобой" - как будто сквозь пелену, ему совершенно не нравится то, что он чувствует, а главное - то, что это происходит здесь и сейчас. -Джек, ты меня слышишь? Джек!.. -Отойди. Рвка упирается в чужую грудь, и сейчас задача - не подтянуть к себе, схватив за одежду. Это не похоже на желание, даже не так - это не похоже на е г о желание. Быстро, в душевые, они ближе его комнаты, слава богу - Тим не идет за ним, и в кабинке можно свернуться на полу, часто дыша, и попытаться не думать об этом. Не с Тимом уж точно. Господи, почему так трудно представить Джеффа - наверное, потому что фантазии слишком сильно пугают. Через полчаса парень уже может спокойно думать о произошедшем и понимать, что оно, как минимум, нестандартно. Он обычно крайне трудно возбуждался, со своими долгими и странными для других прелюдиями - а сейчас это произошло так, будто... Как будто щелкнул выключатель очень невовремя. Интересно, что как и почти всегда, это было не желание заняться сексом, это было возбуждение при мысли о чужой боли - но о таких способах Джек не думал никогда. Он вообще не был фанатом шибари. И не такого, черт его подери. А это вообще его мысли были?... Он не увидел, а скорее почувствовал присутствие Демона перед ним. Встать - усилие, но необходимостт, голова опущена - знак повиновения. -Подними голову и посмотри на меня, Безглазый Джек. Побороть страх, и он не чувствует движений мышц. Костлявая рука хватает подбородок, вокруг первородная тьма, и в ней нет ничего, только сгусток хтонической энергии перед ним, и взгляд на ней, и невозможно пошевелиться, если тебя не существует. Существует только пульсация энергии и Взгляд. Вечность. Раз. Два. Три. На Джека смотрит высокий альбинос средних лет с зачесанными назад волосами и скульптурными чертами лица. Он зол, это видно, и парализующе страшно от этого. Он Зол. -Кто скрыл от меня твой разум? -Что?! Это же... -Отвечай. Одновременно с этой фразой, этим словом - бьет. Не больно, а страшно. -С кем ты договорился? Ноги подгибаются, Джек чувствует себя человеком, падая на колени, это жутко - его убьют, убьют прямо сейчас, и он ни о чем не думает, только делая то, что, он надеется, может спасти ему жизнь - открывая себяя, свои чувства, будто снимая с себя одежду, кожу, мышцы, кости - все до души, сейчас пульсирующей первозданным, животным ужасом - он не сможет соврать сейчас, это будет легко увидеть. -Я ни с кем ни о чем не договаривался, я не заключал ни с кем сделок, я не контактировал ни с кем, подобным вам, Мастер, я клянусь... -Не контактировал? Слюна катится по горлу тяжелым комом. -Если это и происходило, то не по моей воле. Если это и происходило, то я не помню этого. Боль захлестывает все тело, заставляя упасть на пол, свернувшись в позу эмбриона, мышцы сводит судорогой, а горло рвет крик, и больше ничего вокруг никогда не было, нет и не будет, протому что во всем мире осталась только Боль. От этой боли хочется разорвать собственные глаза, оно жжет, жжет, жжет огнем, и не становится легче, когда он царапает лицо, ведь глаз нет... Есть только воспоминания о боли. Но в настоящем ее нет. Есть чужие руки, заботливо поднимающие и несущие куда-то. Есть теплая ткань на лице и мягкая постель. Есть еще один человек, садящийся на кровать в ногах у Джека, под ним прогибается матрас. Раньше, случись такое, он бы нашел себя на том же месте, что и до того - и счастье, если бы не изменилось ничего. А теперь он просыпается от дремы, когда находит в себе силы, и первое, что видит - Джефф сидит у него в ногах, облокотившись на стену, и задумчиво пялит в потолок, рассеянно поглаживая чужую икру, спрятанную под одеялом. -Утра, Джефф. Парень тут же оборачивается на него и счастливо - и когда Джек научился различать такой спектр эмоций на изуродованном лице - улыбается. -Утра. Сейчас четыре часа как раз. -Сколько я лежал? -С одиннадцати. Сам считай. Губы трогает нежная улыбка, чужая забота заставляет таять, думая - неужели... -...Ты сидел здесь все это время? Голос выходит недоверчивым, как будто насмешливым - но Джефф не замечает этого или делает вид, что не замечает, кивая. -Конечно. После того, как сильно Мастер ударил по тебе - мне нужно было проследить. Сдох бы еще - и без моей помощи. Видит и Бог, и Дьявол, и все остальные - Джефф сидел с парнем не поэтому. Потому что в голове пять часов назад прозвучали знакомые интонации: "Забери Джека из душевых, он не дойдет сам. И не впутывай его больше в свои авантюры." И поэтому Джефф хотел удостовериться, что проснется именно Джек, и никто другой в его теле, которое никто права занимать не имел никогда. Потому что Джефф его ни во что не впутывал вообще-то, и Мастер сам виноват, что отказывается давать парню метку, не дал ее за столько времени. Потому что Господин взял Джека под свою опеку, и тот еще поблагодарит обоих - и его, и Джеффа. И вообще... Это не он сделал. Это не он виноват. Разумеется, не он. -Дашь закурить? Джефф протягивает поджавшему ноги парню сначала сигарету, потом, когда тот, повинуясь чужому кивку, садится рядом - дает из своих рук огня. Они курят вдвоем, а парень любуется своим домашним демоном. Всклокоченным, трогательно-взволнованным, кажется - напуганным тем, чего пугаться совершенно не стоит. Даже, можно сказать, красивым. Не таким, как он сам, но все же. Из-за этого в голову пришла идея, заставившая усмехнуться, оскалившись собственным мыслям. Нечто внутри него, что не голоса и не он сам - третий житель - идею одобрил. Так что он посмотрел оценивающе на Джека: -Встать-ходить можешь? -Я выспался. Если не нужно снова неделю таскаться по мокрому лесу - что угодно. -Вот и отлично. Где в этом особняке есть зеркало до пола, не знаешь? Зеркала до пола, судя по воспоминаниям обоих, не было нигде, так что пришлось довольствоваться тем, что есть - на столе Джеффа стояло одно. Явно настенное, в подгнившей местами деревянной раме. -Надевай цепь. Джек глядит на него, как на предателя всего святого, что есть в мире, но встает с кровати и отцепляет от кольца в стене ту цепь, что покороче, старую. Цепляет на ошейник, щелкает небольшой амбарный замок, и ключ парень уже протягивает Джеффу, глядя с недоумением. -Держи... Зачем цепь все же? Тот только раздраженно вздыхает, движение - ключ у него в руках. -Я думал, ты стазу понял. Движение - цепь намотана на кулак, за который обеими ладонями держится Джек, смотрящий теперь, поняв чужой взгляд, совсем иначе. Теперь он точно понял, и губы трогает улыбка. А Джеффа ли губы? Он наслаждается тем, как вздрагивает парень, когда рука ложится на его талию. Как чужое дыхание становится прерывистым, когда тела прижимаются друг к другу. Кивок - и Джек опускается на колени, и натянутая цепь заставляет его тянуттся вверх. И от этого крышу сносит. От того, как хорош и как красив Его демон, как он ебически изящен, как нежен и робок рядом со своим хозяином. -Ты хочешь отсосать мне, Джек? -Да... Да, хозяин. -Попроси. Огонь в чужих глазах, в черных смоляных омутах, и это даже приятно - знать, что если бы Джек захотел - он бы освободился легко, без труда, и что он выбрал подчиниться, потому что хочет этого сам. Потому что... -Я прошу, хозяин, дай мне отсосать твой член. Я умоляю тебя. Джефф под этим взглядом испытывает множество эмоций разом, у него такого никогда не было - и он многое упустил, кажется. Это так странно, когда Джек обхватывает его за задницу, сам прижимается щекой к промежности, трется об нее, глядя в глаза, когда расстегивает зубами молнию ширинки - выходит не с первого раза - и улыбается зачарованно, глядя на вставший под бельем член. Трется подбородком и щеками, и хватает губами яйца, сквозь боксеры - все равно Джеффу сносит башню, и он стонет развратно, по-человечески, нормально, потому что сейчас - это уж точно можно, никто не посмеется над этим и не осудит. Джек сам не верит в то, что парень может быть таким. Сейчас в нем не чувствовалось ничуть ни жестокости, ни обычной злобы, желания боли - такой редкий момент, один из тех, когда Джефф забывал наверняка о том, кто они и где они, и ради этого стоит стараться и избегать касаний зубами, побарывать рвотный рефлекс не из-за угроз, а для того, чтобы сделать приятно. Раньше Джек уничтожил бы и цепь, и ошейник, и наглеца, и комнату - да весь особняк, он бы испугался и возненавидел это. Но не сейчас, нет. Дергает шею цепь, и парень поднимает голову, смотрит в чужие глаза, по подбородку стекает прохладная слюна. По чужому приказу он встает, смотрит на то, как Джефф усаживается на стул перед зеркалом, как хлопает себя по внутренней стороне бедра с ухмылкой. И Джек тоже улыбается, садясь и устраиваясь ровно так, чтобы чужой возбужденный член упирался снизу в ягодицы. Цепь перекинута назад, через плечо Джеффа, чужие руки обхватывают грудь, пальцы скользят по ней... Джек не может сдержать дрожи по телу, когда любовник касается пирсинга. Заметить это легко, и новые прикосновения - все смелее, но не болезненные, аккуратные, парень надрачивает свой уже давно вставший член, глядя через зеркало напротив них в глаза Джеффа, играющего с его сосками. Пара дразнящих движений ягодицами, явное чужое одобрение... В этот раз они оба действительно осторожны. Джефф осторожно входит в него, стараясь бвть медленнее, а Джек расслабляет готовый принять в себя член ментально, но не физически, анус, так сильно, как может. -Не больно? -Нет... Черт, заломи мне руки. Это срабатывает - позвоночник странно изгибается, заставляя выгнуться и со стоном боли насадить себя полностью на член. Напряжение мышц, сокращение кишечника, чуть сместиться - стон становится сладким, переходящим в скулеж, еще-еще-еще, член попал по простате. -Все хорошо? Живой? -Нет, блять, мертвый. Да, все хорошо. В зеркало видно, что Джефф не издевается - он действиткельно взволнован, и такая забота делает мысли теплыми и ватными, очень спокойными. Они уже не сидят, и лежащий торсом на столе Джек просит сначала наращивать темп небыстро, постепенно, глядит на них двоих в зеркало, и в голове целый вихрь чувств, но одно - главное: я люблю его, люблю, люблю. И уже просто Хочется, и плевать, будет ему больно или нет. Пожалуйста... -Хозяин, г~аах~глубже, прошу! -Стонешь, как..,- В Джека входят даже глубже, чем до того, выбивая крик удовольствия, и Джефф продолдает стандартный темп.,- Как девчонка. Продолжай, малышка. Они занимаются любовью перед зеркалом, но вот что странно - Джефф надеялся смотреть на себя, но все мысли сейчас заняты другим. Заняты тем, как - резче! - заставить Джека стонать, как сучку, как не причинить при этом боли, и понять, все ли нормально. Боже, Джефф не узнает себя в этой неестественной для него заботе, не узнает себя - но ему нравится тот, кого он видит вместо себя, потому что этот человек не вредит и не ломает Джека, любимого, ласкового, нежного, как кружево. И Нечто внутри Джеффа тоже довольно, мурчит, как большая кошка, помогает шепотом о том, как двигаться, куда ставить руки и как провести по чужой спине отросшими ногтями так, чтобы демон, вздрогнув, выгнулся и не был против повтора. Скоро они лежат на кровати рядом друг с другом, Джефф смотрит в потолок, и в голове туман - не верится, что бывает так хорошо. В голове пусто, спокойно, тихо, ни единой мысли - как будто после мегаполиса вдруг попал в лес поздно ночью. Ухнет иногда сова, пробежит мышь - да и только. И эта тишина чарует, не хочется совершат ни одного движения - только бы оставалось так же иихо, как и сейчас. Парень нежно гладит любовника по плечу, тому, где уже заросшая белым метка. У него такая же, только от зубов другой формы - тоже белая, излеченная Джеком. И чертовски любимая. -Джекки. Вместо ответа над ним теперь чужое серое лицо, теплая смола капает на покрытую засохшей уже сто лет назад кровью толстовку. -Чего? -Тебе было хорошо? -Да. Мне было... Очень хорошо. Джефф улыбается и гладит демона по щеке, вытягивая руку вверх и все равно едва доставая. Но Джек отстраняется с задумчивостью на лице, и пропадает из поля зрения. -Я хочу причинить тебе боль, Джефф. Чтобы ты кричал и плакал, как маленькая девочка. Можно? Джефф несколбко секунд молчит, приоткрыв от шока рот. Слюна стекает на матрас. Движение - он перевернулся и теперь сидит, нависая над лежащим Джеком и упираясь в его грудь руками. -У тебя от радости крыша съехала, ублюдок?! Кто твой хозяин?! После этих слов тишина, по чужому лицу медленно, как бензиновое пятно по воде, расплывается зубастая улыбка. Здесь есть помимо них кто-то третий. Это чувствуется. -Верни мне Джека, упырь. То, что находится в теле любовника, хмыкает. -Не говори глупости, глупыш, это я. Просто у демонов не бывает хозяев. Разве я не говорил тебе? Первая мысль - сказать, что он ничего об этом не говорил - прервана чужим движением, мгновенным, молниеносным, едва заметным глазу. Ошейник слетает с Джека, дужка замка разорвана, как картон. Джефф вскакивает, а в голове пульсирует мысль - он никогда не делал так, он не должен мочь, он ведь... Он скалится, как акула, наткнувшаяся на мелкую рыбешку - не поесть, а поразвлечься. Парень не понимает, как оказывается вплотную к демону, неспособный дернуться в чужой стальной хватке. Воспоминания проносятся в голове жутким кровавым потоком - он не хочет, чтобы это повторялось, блядский боже, это было слишком больно, и в этот раз ничего не изменится, потому что никто здесь не собирается поддаваться, если не хочет. -Отпусти, сука. Джефф хрипит это сиплым напуганным голосом, не узнавая самого себя. Царапает чужие руки, ухватившие мягко, не душаще, за шею, а Джек будто не замечает, будто не чувствует, что чужие когти рвут кожу до мяса, хоть все это и заживает тут же. -Отпусти меня, слышишь?! На крик нет совершенно никакой реакции. Джек держит его за шею одной рукой, костяшками второй гладя нежно лицо, заставляя проходить по телу мурашки прикосновениями к обожженным губам. Джефф замирает от странного чувства внутри, когда демон открывает рот. Это нечто между удивлением, ужасом, шоком, возбуждением на грани сознания - парень и не думал, что вместо языка может быть букет толстых темных щупалец, покрытых прозрачной слизью, падающей на пол густыми каплями. Это не Джек, если он целуется. Но это Джек, если щупальца лезут в самое горло, заставляя выгибаться от рвотного рефлекса, вдыхать судорожно и рвано носом, выть, зная, что это без толку, от вибраций голоса только приятнее тому, что сейчас внутри него. Что медленно, смакуя, вытаскивает тентакли из его глотки и любуется нитями слизи или слюны между собственными языками. -Джек никогда не целуется, тварь! Пятка влетает в колено чужака, но то - словно каменное, никакой реакции на удар, то, что в теле демона, только смеется в ответ и большим пальцем смахивает слюну с его подбородка, зачарованно улыбаясь. -Значит, сегодня это произошло впервые. Ощущения восхитительные... Опустись на колени. -Да ни в жизнь, урод чертов! Его никто не спращивает - тело сковывает, не он управляет сейчас мышцами, опускаясь на колени, и в голове голос Мастера: "Подчинись ему и дай мне время. Это приказ." Джек хихикает, будто слыша эти слова, а Джеффа парализует, но уже не чужое желание, а обыкновенный шок - вмешался Мастер. Уже второй раз за сутки он говорил с парнем - значит, дело серьезное - по-настоящему, не в шутку. Он не знает точно, но может быть ему становится страшно - в первый раз в жизни. Губы трогает пьяная улыбка - забавно, как на него действует страх. Вместо того, чтобы пугаться, как адекватные люди, Джефф осознает вдруг свою вседозволенность, ему страшно до плача, до истерики, но все равно сейчас ему будет плохо - так почему бы не проверить, сколько терпения у этого существа, у того, о чьей личности Джефф уже подозревает? Если он правильно думает, то это надолго, либо пока они не придумают решения этой проблемы. А может быть, Он просто готовит плацдарм для последующих планов? И пугающая мысль - когда Джефф начал думать так здраво? Неужели... Нет, приступ был не так уж и давно! Он на коленях перед этим сузеством, чем бы оно ни было, беспомощный, скалящийся безнадежно и пьяно. Существо ему в ответ маниакально улыбается. -Какой хороший мальчик. Давай поиграем, пока все заняты? -А нахуй не пойдешь? Джеффу всего лишь интересно - он не верит, что Существо просто заткнет его. Это же слишком скучно - нужна боль, нужно сопротивление - Джефф точно знает, потому что сам в точности такой - не интересно, когда все согласны, когда нет азарта - ты или тебя, когда не слышно плача и криков, мольбы о прекращении. Он точно знает, что увидело Оно, пока было рядом с ним, знает, что Оно полюбило то, что он делает. Оно не затыкает.