Лакомый кусочек

POV Барон Рейн Ландау

      — Ты просто обязан присутствовать на сегодняшнем вечере, и мы не потерпим от тебя очередного отказа.       Никто другой, кроме маркиза Эркского, не мог позволить себе разговаривать со мной в подобном тоне. Каждый свадебный сезон альфа бросался на меня, что собака на кость, в попытках приобщить к столичным развлечениям. За свои долгие годы я более чем насмотрелся на балы, танцы, салоны, театры и прочие атрибуты придворной жизни, но Найджел был непреклонен.       У альфы была привычка находить юных, обделенных вниманием молодых омег и делать из них завидных женихов и невест, но в последние годы Найджел решил изменить своим принципам, раз столь плотно взялся именно за меня, представителя имперского совета, да еще и редчайшего для Тетраны свободного вампира.       Маркиз, как и все его родовитые предки, был на редкость упрям. Ему пришло в голову, что я должен закончить свое «заточение» на задворках империи и наконец найти нового супруга, и мое мнение Найджела волновало исключительно слабо.       — А если я все же рискну отказаться, м?       Найджел возвел глаза к небу и печально вздохнул. В ноздри ударил присущий альфе исключительный аромат чистого жасмина: этот запах до сих пор кружил головы молоденьким омегам имперского двора.       — Рейн, Рейн… Ты уже дал мне согласие, решив провести эти недели своего столичного посещения в моем имении. А тем более сегодня первый вечер сезона! Твой долг засвидетельствовать свое почтение императору на его торжественном вечере…       — Я уже засвидетельствовал свое почтение, прибыв на совет.       — …люди будут меньше сторониться тебя, если ты соизволишь иногда появляться среди нас, смертных, — с энтузиазмом продолжил маркиз. — Ты скорбишь уже так долго, сколько люди-то и не живут… Те отношения были давно, и разве можно поставить на своей жизни крест? Марк уже простил тебя.       — Время для меня течет иначе.       — Прошла почти сотня лет! Я помню твою историю еще сопливым мальчишкой, и ее мне рассказывал мой дед.       Приходилось признать, что Найджел прав.       Мой первый и единственный человеческий супруг был выбран для меня дедушкой нынешнего императора, и пусть это был брак по расчету и доброй воле владыки, я успел привязаться к своему суженому. Марк был свободен в нравах, энергичен и весел, и, хотя вероятность потомства от такого брака стремилась к нулю, было интересно попытать судьбу в столь приятном деле. Как жаль, что эти отношения окончилось столь быстро.       Воздух в Лианне был влажным и холодным, и всего лишь спустя несколько месяцев после бракосочетания Марк тяжело заболел бумажной хворью. Та удивительно быстро добралась до молодого сердца, и раньше срока омеге пришлось занять свое место в фамильном склепе. Родители юноши были безутешны, и виноват во всех их бедах оказался я, хотя именно я бросил все деньги на врачей и привез обратно в столицу тело их сына…       Милость и прощение императора велико, но даже оно не способно было управлять людскими чувствами.       Я пообещал родителям Марка, что, пока те живы и пока память об их сыне жива, я буду скорбеть, как скорбели они, и не возьму себе другого супруга. Проблем не было ни с тем, ни с другим. Даже с имперской милостью обычный люд предпочитал не иметь со мной дел, ну а боль сожаления могла терзать мой народ многие десятилетия, если и не века.       Все эти годы в своем имении я жил один. Когда долг не звал меня на имперский совет, я проводил время занятый улучшением выделенных мне владений. Болотистая и гористая местность Лианны представляла слабую ценность для знающих землевладельцев: люди жили впроголодь, страдая от многочисленных хворей и моров. Часть болот требовалось осушить, но технология эта стоила и времени, и денег. Учитывая мое положение при дворе, и того, и другого у меня было в избытке, и вот, спустя десятки лет я мог с уверенностью сказать, что мой план сработал. Урожаи множились, замковый город рос, привлекая мастеровых и художников.       С тем временем, что было мне дано, я сделал что мог.       Возможно, принимать приглашение Найджела «погостить» было не самой умной затеей, но подобное оживление могло пойти мне на пользу. Долг и неумолимый, вечный ход времени начинали тяготить, а для моего рода мечта о смерти — почти такой же грех, как и для свято верующих приверженцев единого бога. Я больше не тэец, но некоторые правила Тэи столь трудно забыть.       Пришлось склонить голову, признавая собственное поражение.       — Возможно, ты прав. Меня связывает вежливость перед Его Величеством, да и я слишком привык к Лианне и ее землям. Некоторая перемена может пойти мне на пользу. Я давно не бывал на балу… Этот раз будет исключением, но изволь не ставить в омежьи танцевальные карточки мое имя без моего на то согласия.       — Да брось, то было всего лишь дважды! Один раз от моего деда, а второй — от отца. Да и, по их словам, ты не столь сильно жаловался.       — Мой муж, неужели ты опять досаждаешь нашему гостю?..       В дверном проеме возникла тонкая фигура супруга маркиза. Кай был обольстительным омегой и роковым красавцем, прославившемся не одной столичной дуэлью за свою честь.       — Никогда, мой дорогой!       Вскочивший с кресла Найджел подошел к супругу и обошел того кругом, словно ценитель искусства, изучающий дорогую скульптуру. Его ладонь почти незаметно скользнула по лишь слегка округлившемуся животу Кая. Чета ждала уже третьего ребенка в добавку к их непоседливым двойняшкам.       — Как ты чувствуешь себя?       — Пока прекрасно, но кто знает, что станется со мной на балу, — недовольство омеги можно было понять, но родовитым супружеским парам отклонить приглашение на первый вечер сезона не представлялось возможным. — Рейн, ты присоединишься к нам сегодня? Если тебе безынтересен свадебный сезон и сопутствующие ему драмы и сплетни, то, возможно, удастся завести новые дружеские знакомства? Найджел говорит, что тебе не достает компании.       Похоже, что нападение на привычный мне уклад жизни сегодня велось со всех сторон.       — Что же… Как ваш гость я, пожалуй, обязан присоединиться к веселью.       Я мог бы провести этот вечер c пользой, в имперской библиотеке, но у подлунного мира были свои планы. Пришлось подняться с уже полюбившегося мне мягкого кресла в гостиной маркиза и наконец откланяться, дабы заняться своим туалетом на вечер. Сиюминутные и прихотливые веяния имперской моды интересовали меня мало, но по статусу мне было положено возить с собой и парадный костюм, и мантию.       Карета уже остановилась у парадного входа столичного дома маркиза, когда я в последний раз поправил складки на чисто-белой рубашке и завершил наряд затемненными очками — подобный странный аксессуар был необходим вампиру в присутствии не привычных к его взгляду людей — и спустился вниз в холл.       — Ну вот, совсем другое дело! — Найджел заулыбался и с силой хлопнул меня по плечу. — И когда я в последний раз видел тебя на вечере, уже и не припомню.       Засвидетельствовать свое почтение Его Величеству было неплохой идеей, но, учитывая характер молодого императора и его двор, вряд ли от вечера я получу так уж много удовольствия. Непосредственные члены высшего совета и магическая знать столицы относились ко мне тепло, но простой люд не горел желанием заводить серьезное знакомство с пусть и прощенным, но все же «иномирным отродьем».       Время поездки удалось скоротать, слушая от супруга маркиза последние новости и слухи имперского двора, и, когда пришел момент наконец ступить на белый аволирский песок, я был уже досконально осведомлен обо всех придворных новостях этого года. Удержать в голове бесконечное количество интриг, связей и сплетен для людей могло стать серьезной задачей, но на моей стороне был многовековой опыт.       У парадного крыльца замка-дворца царило праздничное оживление, а бальный зал и вовсе оглушил блеском нарядов и феромонами взволнованных альф и омег. В эти дни мода более не предполагала полного сокрытия ароматной точки на шее, и многие омеги щеголяли в кружевных воротничках, ничуть не скрывавших, а подчеркивающих возбуждающую глубину натурального запаха. Я еще хорошо помнил времена, когда тетранские омеги, по обычаям их единого бога, носили плотные шарфы на шеях, и, как вампиру, мне та, старая мода, нравилась значительно больше. Меньше соблазнов.       В толпе быстро удалось отыскать высокую фигуру Камила, имперского мага и магистра воды. Тот был еще молод, но темнокожего выходца Этьи отличал холодный ум и почти военная выдержка. Так или иначе, если дело доходило до подсчета голосов в совете, и он, и я часто становились на одну сторону, и как-то незаметно схожесть политических взглядов породнила нас и по другим вопросам. Камил был холост, но отказывался брать супруга чужой ему веры, так что, как и для меня, подобные светские выходы были для альфы весьма относительным развлечением.       Мы обменялись рукопожатиями и расположились возле одного из столов в углу бального зала, где завели вежливый разговор о последних орденских новостях и о политике юга. Коренные жители Тетраны всегда сторонились меня, даже сейчас обходя стороной, а Камил, несмотря на долгую историю территориальных войн между его и моей родиной, не находил в своем близком знакомстве с вампиром ничего предосудительного. Этиец был верен имперским решениям, и если когда-то Роман Защитник посчитал, что я достоин и титула, и земель, и вечного прощения — значит так оно и было.       Хотелось, чтобы все отношения с людьми были столь же стройны и понятны.       — И вот, вы вновь нашли друг друга…       Столь легко отделаться от общества Найджела в этот праздничный вечер не представлялось возможным.       — Ясного вам вечера, маркиз. Как ваш супруг? В здравии? — вежливо осведомился Камил.       — В здравии и сейчас отдыхает. Полный совет собирается так редко, и ему не терпелось подарить по танцу каждому из его представителей. Особенно вам, Камил. По словам Кая, с вами в танце «словно паришь», и это даже наводит меня на мысли о том, что я вовремя успел на нем жениться…       Найджел приподнял бровь, изображая ревнивое хвастовство, ну а Камил сдержанно хмыкнул в ответ на то ли похвалу, то ли шутку разгоряченного вином маркиза.       — Рейн, кстати, раз уж ты все же осчастливил стены Аволира своим присутствием, то, боюсь, что от танцев тебе не отделаться…       — Отделываться я и не собирался.       — Прекрасно! Тогда я буду рад представить тебя…       — Не стоит, — Найджел обиженно надул щеки, что ничуть не вязалось с его имиджем альфы-красавца и сердцееда, но на меня подобные фокусы не действовали. — Я знаю, как и кому мне стоит уделить внимание, и не думаю, что этим вниманием стоит пугать молодых…       — А вот, кстати, и они.       Оживление, царившее в бальном зале, достигло своего апогея, когда к политикам, придворным и приближенным к имперскому трону начали присоединяться прибывающие семейные группы юных омег. Более взрослые, замужние и свободные омеги быстро собрались для обсуждения прибывших.       «Ах вот же, самый первый, сын маркиза Фиркского… Говорят, прекрасно играет на фортепиано, но голос — просто как ножом по стеклу».       «Джой с маменькой! Весь дрожит, бедняжка. С такими данными — да, немудрено…»       «Как графу не стыдно являться в люди после скандала с его братом…»       Заходившие в зал и ничего не подозревающие молодые омеги кланялись, стреляли глазами и старались не вертеть головами, дабы не выдать радостное возбуждение, сопутствовавшее их первому взрослому выходу в свет. Горячий румянец на светлых щеках, впрочем, говорил сам за себя.       — …я знаю, что при дворе вы не сможете подобрать себе супруга, Камил, но согласитесь, что этот год удался на славу!       — Да, пожалуй. Многие станут украшением двора, — этиец был привычно сдержан в выражениях.       — …или чьей-то постели.       Появление Лана, имперского мага пространств, было, как и всегда, неожиданно и, как обычно, заставило говоривших вздрогнуть.       — Лан, ты невыносим, и твой рот стоит мыть с мылом.       — Да разве? Пока никто не жаловался.       Незапланированное собрание нескольких представителей высшей магической и политической знати государства не оставило омег равнодушными. Те, что посмелее, кидали блестящие восхищением взгляды прямо в сторону начавших шутливую перепалку альф; те, что поскромнее, обмахивались веерами, но подбирались поближе. Тут как тут были отцы, матери и папеньки взволнованных дебютантов, готовые подступиться с любым возможным предлогом. Единственное, что сдерживало самых смелых от последнего шага — это мое присутствие.       — Господа, я оставлю вас.       — Рейн, куда же ты? Разве ты не считаешь, что Лану стоит знать свое место?..       — Я думаю, что Лан разберется без меня, — я поклонился и отошел в сторону, наконец давая и одиноким молодым омегам, и озабоченным их будущим родителям ход.       Все громче звучал гомон взволнованных голосов, все громче играла музыка. Я медленно прошел сквозь толпу, раздавая приветствия знакомым в совете и их семьям. Некоторые принимали меня радушно, но большинство почти сразу деревенело, издалека завидев мою фигуру. Альфы нервничали, пожимая мне руку, а омеги свои руки для поцелуев подавали весьма неохотно. Родители почти никогда не отступали в сторону, чтобы позволить своим молодым отпрыскам произвести со мной формальное знакомство.       Никто, кроме близких друзей и знакомых, не захочет танцевать со мной.       — О, погляди-ка, овдовевший супруг виконта Шиммери… Это их первый выход в свет после кончины Лео. Теперь Гейл остался один, ну и такая орава, целых пятеро детей…       Я мог читать мысли, но на балу подобные таланты были излишни. Если те не были написаны на лицах, то тут же срывались прямо с языка.       Я развернулся, изучая вплывшую в бальный зал группу во главе с моложавым омегой — где-то я уже видел такое лицо. Омегу сопровождала пара взрослых альф — прекрасный трофей для дебютантов — и молодой омега в светлом наряде, гость на своем первом балу. Сын северных гор, юноша носил снежные волосы стриженными коротко, чуть выше плеч. Выглядел скорее не взволнованным, а смущенным, но спину держал прямо, ровно отвечая на незаметные приветствия семейных знакомых короткой улыбкой или небольшим поклоном.       — Красавец…       — А ты видел его глаза?       — А все остальное?..       Глаза у омеги действительно были знатные: даже не голубые, а васильковые — древний признак северной знати. Юноша чуть улыбнулся и быстро отвел взгляд, пряча смущение.       Эти волосы, эти глаза, этот профиль… Я уже видел их раньше.