Неожиданность

Полюшка была не слишком рада видеть Хартфилию второй раз за день, тем более так поздно. На часах девять вечера, а Полюшка из интереса решила впустить девушку с мальчиком, как только увидела, что проступил шрам. Повторный осмотр подтвердил, что Лексус вырос на пять лет. Лакрима была, как и шрам, как и паршивый характер, который начал формироваться, по словам Полюшки, с рождения. Десятилетний пацан сидел на кушетке и смотрел в ответ сначала на Хартфилию, а потом на Полюшку. — Как это произошло? — спросила целительница, обращаясь к Люси. — Я не знаю. — коротко ответила она, после чего получила гневный взгляд от Полюшки. Та явно требовала более развëрнутый ответ, так что златовласка начала. — Я просто позвала Локи, чтобы он сходил в магазин вместо меня, Лексусу он не понравился. Когда я рассказала Локи, что это Дреяр, он рассмеялся на всю кухню. Лексус выстрелил в него молнией. Как всë успокоилось, Локи всë таки сходил в магазин и я приготовила перекус. Он поел и у него начало жечь глаза. Он убежал в ванну, когда я уже прибежала, у него появился шрам. Я его обняла, чтобы успокоить его и себя заодно. Но он вырос в это. — златовласка кивнула в сторону Лексуса, а тот лишь ехидно улыбнулся. От прежнего ребëнка остался только цвет глаз. В остальном замечалась часть от его настоящего. Или даже прошлого, когда он громил гильдию... Полюшка тяжело вздохнула и продолжила смотреть то на него, то на Люси. — Что-нибудь было странное, как только вы вышли от меня? — решила уточнить целительница. Хартфилия задумалась. — Ну, особо ничего. Мы вышли, пошли гулять в парк, он бегал, прыгал, следил за белками. Много спрашивал всякого, по типу " Какая рыба в озере плавает? " или " Почему небо синее, если воздух прозрачный". — И ты ответила? — старуха сощурила глаза. — Конечно! Я ж не совсем дура. — ключница закатила глаза на идиотский вопрос Полюшки, а потом осуждающе посмотрела. — Лексус ещë вспомнил, как он с Фридом нашëл белку, прячущую в дупло орехи. Больше ничего. Полюшка думала всего секунду, а после в еë глазах появилась некая осознанность. — Ему было где-то пять. — начала она. — С Фридом он встретился в восемь. Сейчас ему лет 10. На лице ключницы появилось удивление. — То есть взрослеть он начал ещë в парке. — уточнила она. — Возможно. — заключила Полюшка. — Следи за его словами. Он может говорить не на свой возраст. А лучше привяжи к себе кого-то из Громовержцев, они его лучше всего знают. Так как о проклятии не было много известно, а Макаров вернëтся ещë дай бог к завтрашнему вечеру, то было решено оставить так, как есть. Хартфилия с Лексусом двинулись к ней домой, а целительница осталась размышлять над произошедшим. Закат давно уже прошëл, давая место темноте. Небольшие улочки освещались фонарями, редкие прохожие ещë проходили мимо, а Люси шла с осознанием того, что она совершенно не знает о чëм поговорить с мальчиком сейчас. Хотя, вряд ли ему вообще хотелось разговаривать. Единственный вопрос, который он задал, так это "где дед? ". Девушка сказала, что ушëл по делам Совета. Кареглазка подумала, что он всë равно ей не поверит, если она расскажет правду, хотя, он даже ей не интересовался. Напялил наушники ещë у Полюшки, пропуская мимо ушей всë, о чëм они говорили. Может защитная реакция.. Может ещë что.. Златовласка устала гадать. Она вымоталась за день и ей всë больше казалось, что помощь ей не помешает. Так что завтра она твëрдо решила отвести Лексуса к его команде. — Сегодня переночуешь у меня. Завтра к вечеру мастер Макаров должен вернуться. В ответ Хартфилия получила кивок. Диван был застелен, чтобы парню было удобно спать. На часах пробило 12 и все решили, что пора ложиться. Не было произнесено ни одного слова. Но по глазам Люси увидела, как парень растерян. Она не знала, как ему помочь и решила отложить до завтра, когда пойдëт к Громовержцам, разберëтся. Златовласка легла в кровать и сразу почувствовала облегчение. Мягкая постель расслабляла, давала покой на душе. Спать - любимое занятие девушки. Она может спать сколько угодно. А особенно ей нравится видеть сны. Многие из них помогали писать ей свой роман. Отрывки событий превращались в последовательные истории в рукописи, которую Хартфилия выводила аккуратным почерком. Тайные желания превращались в реальность на страницах, а главное, что любой прочитавший не поймëт, где его желания, а где желания автора. Это нечто тайное и непостижимое, то что каждый знает про себя, но не смогут разгадать другие, если им, конечно, не намекнуть. Ночь всегда расскрывает людей с другой стороны. Молчаливые начинают говорить, разговорчивые молчать. Ночь не обычное время. Это нечто сакральное для верующих и интригующее для атеистов. Ночью мир другой. Главное посмотреть на него с нужной стороны. Но для Лексуса сегодняшняя ночь была чем-то вроде пытки. Он не понимал что происходит. Воспоминания начали атаковать его голову одно за другим. Всë было вперемежку: детство, юность, последние годы. В голове всë шло кругом. Он не понимал это сон или явь. Всë, что он чувствовал, это пустоту, гнев, боль. Было чувство, что голова сейчас взорвëтся, рассыпется на мелкие кусочки. Казалось кровь внутри пульсирует с такой силой, что может запросто пробить виски и вырваться наружу. Всë перед глазами крутилось, приходя в норму лишь на секунду. И в одну из таких секунд он увидел взволнованное лицо Люси. — Лексус! — отдалëнно слышал он еë голос. — Лекс! Люси проснулась от того, что Лексус ворочался на диване. Сначала хотела плюнуть, с кем не бывает, однако сердце почуяло что-то не то, когда она услышала глухой стон. Кошмар? Возник вопрос у златовласки. Она подошла к нему и поняла, что нечто по хуже. Он был в сознании, температура поднялась градусов до 38, ему было плохо. Что делать она не знала, по этому попыталась вывести его из этого состояния. Время, казалось, остановилось. Сердце билось как бешеное, а на глаза начали наворачиваться слëзы. Хартфилия позлопала себя по щекам, чтобы привести себя немного в чувства. — Кружится. — прошептал Лексус. Люси ели расслышала слова. — Воспоминания. Кружатся. Страшно. Люси обняла мальчика так крепко, как смогла и шептала " тише", " всë будет хорошо", " я рядом". Лекс крепко держался за руку Люси, уткнулся носом ей в шею. Ключница не знала, как ему ещë помочь, однако этого вроде хватило. Тяжёлое дыхание начало по тихоньку успокаиваться, а Дреяра перестало штормить. На глазах проступили слëзы у обоих. Но каждый видел только свои. В объятьях они просидели ещë долго. Никто не хотел никого отпускать. Это был как гарант того, что всë будет хорошо, что приступ не повториться. — Спасибо. — прошептал Лексус. Люси лишь кивнула и сказала: — Я буду рядом, если тебе это будет нужно.