My little dream

Наступило утро следующего дня после той ужасной ссоры. Жан, с похмелья проснулся довольно рано на полу в детской комнате. Он ожидал, что упадет с кровати, ведь постель его доченьки для него достаточно мала. Сонно потирая глаза и сладко потянувшись, мужчина заметил, что его любимая жена и драгоценная дочь ещё спят, отвернувшись друг от друга. Обычно, Розалия просыпалась чуть ли ни с восходом солнца, чтобы приготовить завтрак своему возлюбленному, но видать она до сих пор сильно рассержена, да ещё в придачу разнервничалась после вчерашнего скандала. Кирштейн будить их не стал, только минутку полюбовался своими девочками и вышел из спальни. В коридоре, он позволил себе расслабиться и шумно зевнуть. Желания идти в военный штаб не было никакого. Голова гудит от большого количества выпитого алкоголя накануне, а спина откалывается от беспокойного сна на неудобной кровати. Каштановолосый пошел на кухню и первым делом пожарил себе яичницу, да отрезал кусочек хлеба. Глядя на выпечку, он невольно вспомнил, как его несносная подруга Саша любила таскать свежеиспечённый хлеб из кладовой. От таких спокойных и приятных воспоминаний, губы мужчина тронула слабая улыбка. К сожалению, некоторые моменты останутся лишь радостным напоминаем о прошлом. Кстати о нем… Может не стоило мужчине вчера срываться на девчонок? Розалия не виновата в том, что начала рассказывать эту историю. В конце концов, рано или поздно тайна откроется и Жану уже не получится избежать вопросов от дочери. А Лоретт тут тем более не причём. Она всё ещё любознательный ребёнок. Ей просто интересно узнать, что было дальше. Для неё это увлекательная история, а для Кирштейна — кусок его жизни. И ему тяжело принять тот факт, что вся эта «сказка» происходила наяву, причём с ним самим. Так и прошёл завтрак за раздумьями. Краем уха, мужчина услышал, как открылась дверь детской и оттуда вышла его жена. Она также зевнула и потерла сонные глаза. Каштановолосый тут же отметил внешний вид супруги: растрёпанные волосы, синяки под глазами и слегка опухшее лицо. Значит она плакала, причем достаточно много. Разведчик тут же уткнулся в тарелку, лишь бы не видеть вымученную улыбку любимой, которая постарается свести весь этот конфликт на нет и сделает вид, будто ничего и не было. Как же щемит в груди от снедающего чувства вины за содеянное. Она этого не заслужила. Никто из его любимых и близких людей не заслуживал такого отношения к себе. Только он сам во всём виноват… Кареглазый быстро поставил тарелку и чашку в мойку, да собирался покинуть кухню. Розалия все это время стояла в проходе опёршись о косяк и огорчённо смотрела на мужа. Как только мужчина собирался пройти мимо супруги, та резко схватила его за руку, тем самым не дав ему уйти. — Жан…прошу…постой, — голос женщины был слегка хриплым после сна. — Рози, мне некогда, я на работу собираюсь. Сейчас в душ, а потом в штаб бегом. Если опоздаю, Армин с меня шкуру сдерёт, — военный понимал, что она от него хочет, но сейчас он не настроен на выяснение отношений. Вернее, нет, не так. Он боится их выяснять. — Работа никуда не убежит, а Армин, я уверена всё поймёт и не отчитает, — всё ещё не отпускала жена его руку, а Жан так и не осмелился развернутся к ней лицом. — Ч…что ты хочешь от меня? — вопрошает каштановолосый. — Я не хочу ругаться… — шепчет та. — И я! Я тоже этого не хочу, но не могу сдержаться! — резко повернулся к русоволосой супруг и восклицал. — Пожалуйста… только не кричи… — устало прикрыв глаза и закусив губу, прошептала Розалия. — Не могу. Не могу… Я просто не могу, — обречённо, словно в бреду шепчет и Жан, хватаясь за её руку. — Я устал, милая. Я так устал. Розалия понимает, что вчерашний срыв Жана, а теперь причитания до добра не доведут. Он действительно устал. Весь стресс, что он пережил накопился и теперь выходит наружу, через негативные эмоции. Она молча ведет его к столу, а он не сопротивляется. По щеке мужчины катится слеза. Жан тяжело вздыхает и присаживается вместе с возлюбленной за стол. Та не отпускает его руку. Наоборот, она взяла своими нежными, хрупкими кистями его большие ладони и стала легонько массировать каждый пальчик. — Жанусик… любимый мой, я рядом с тобой. Всегда. Чтобы не происходило, я тебя люблю. И у нас всё будет хорошо. Просто… просто мы все устали, особенно ты, — как Жан и предполагал Розалия поддерживала его, хотя сама была не в лучшем состоянии. — Я не достоин вас… Не заслуживаю вашей любви. Я слаб… Тебе нужен муж, который будет оберегать тебя и ценить, а не обвинять во всех смертных грехах, как это сделал я вчера. А Лоретт нуждается в сильном и любящем отце, а не тиране, что из-за какой-то глупой сказки готов срываться на собственную дочь. — Кирштейн поведал ей, что у него творится на душе. — Сколько лет прошло, а ты всё также принижаешь себя… Прекрати…не надо. Отчего в тебе столько неуверенности? Посмотри на себя…какой ты… прекрасный. Ты руководил экспедициями за морем в свои двадцать лет. В двадцать три ты стал капитаном. Между прочем, самым молодым капитаном в корпусе. В двадцать пять у тебя есть семья, собственный дом. Ты очень уважаемый человек. Кто бы ещё так смог? Кто бы ещё смог всего этого добиться, если не ты? И ты дурак, раз говоришь, что не достоин нас, — пытается донести до него мысль Роз. — Может я и смог всего этого достичь. Но…но моё отношение к вам… ни в какие рамки не лезет. Я ненавижу себя за это. Я клятву на свадьбе говорил, что буду беречь тебя. Что буду чудесным мужем, ответственным отцом. Буду стараться для семьи… А в итоге… —не унимался каштановолосый. —В итоге ты это и делаешь. Ло любит тебя и о другом папе она и думать не посмеет. Да и я тоже. Мне не нужен другой мужчина, я люблю тебя и лишь тебя. То, что ты единично сорвался, да это неправильно, и мы были на тебя обижены, но… но не стоит так категорично относиться к себе, — пыталась женщина вразумить мужчину. — Она плакала…из-за меня… Я мечтал, что построю идеальную семью. Без склоков, без ссор. Я хочу, чтобы мой ребёнок был счастлив… Хочу дать ей то, чего не было у нас. — Жанусик, — поцеловав тыльную сторону ладони своего мужа, произнесла Роз. — Идеала нет… Я и Ло с самого детства к этому приучаю. Ты делаешь всё возможное для этого. О большем ни я, ни она и мечтать не могли. — Не знаю, что на меня нашло вчера… Возможно, я всё ещё не могу смириться с потерями. Саша…Эрен…Ханджи…и…и особенно Марко. — голос мужчины дрожал. — Жан… — сочувствующе посмотрела на него жена. — Тяжело принять то, что эта история для Лоретт всего лишь какая-то небылица, продолжение которой ей хочется услышать каждый вечер. Но для меня это не сказка. Я всё ещё помню их голоса, их лица. И каждый эпизод, что ты рассказывала дочери всплывал у меня перед глазами. Я помню отчетливо все события, что ты ей пересказываешь, словно это было вчера. Всё это…бередит мои раны, которые никак не могут затянутся. — пока Жан рассказывал возлюбленной о своих душевных переживаниях, Розалия еле сдерживала слёзы глядя на удручённый вид своего супруга. —Я…я и предположить не могла, как тебе плохо. Какая тяжесть у тебя на душе. Прости меня, любовь моя. Прости…прости, — уже не сдерживая слёз, плачет Роз. — Не стоит, — Жан тут же стал вытирать пальцами щёчки русоволосой. — Не извиняйся… это я должен просить у вас прощения. — Я как дура начала рассказывать ей это всё, не удосужившись спросить твоего мнения. Ведь действительно, ключевой герой всех событий ты. На твою долю столько выпало. И…и…и… — девушку стала одолевать истерика. Мужчина встал из-за стола и подошёл к жене. — Давай, иди сюда. Иди ко мне, родная. Прошу тебя, не плачь. Я всё что угодно сделаю, только не плачь. — и Рози прижалась к его груди. — Т-ш-ш, т-ш-ш, тише-тише, милая. Я рядом, я с тобой. Успокаивайся. Не лей слёзы по мне, дураку такому. А от его нежных поглаживаний, Розалии ещё сильнее хотелось зареветь. Как же тепло и уютно в тёплых объятиях Жана. — Ты простишь меня, солнце? — шепчет мужчина. — Конечно, — прижимаясь к нему ещё крепче, отвечает Рози. — Я люблю тебя, — утыкаясь в её макушку, признаётся мужчина. — А я тебя люблю, — и на душе девушки становится спокойно. Но лишь на долю секунды. Затем ею вновь одолевает страх. Как же ему сказать о том, что дочь знает, что «сказка» на самом деле-то и не «сказка» вовсе. Она отходит от супруга и её выражение лица с улыбчивого меняется на печальное. Муж не понимает, что же внезапно так могло огорчить его любимую. Казалось бы, они примирились… — Ж…Жан, — неуверенно начинает та. — Мне нужно тебе кое-что сказать. — Ты меня уже пугаешь, — держа за плечи супругу и заглядывая ей в глаза произносит Кирштейн, — И касаемо чего? — Это касается Лоретт, — закусив губу, — Что…что с ней? — разведчик тут же напрягся. Розалия вдыхает и выдыхает. Сжимает и разжимает кулаки. Губы дрожат, а в уголках глаз скапливаются новые слёзы. Решая не томить, Роз выпаливает информацию на одном дыхании. — Ло знает правду. Кареглазый сначала не верит в услышанное и усмехается. Затем он видит, что Рози не шутит… Первая стадия: отрицание. Он повторял лишь одно слово: нет. Затем он гневался, по большей части на себя. Далее он замолчал и смирился. Когда военный уже подуспокоился, он сел за стол и стал задавать жене вопросы. Та всё эта время стояла молча и наблюдала за ним. — Когда она об этом узнала? — Когда я уехала к матери, и ты остался с ней, — присев напротив него, ответила зеленоглазая. — Как? — скрестив руки и откинувшиь на спинку стула вопросил мужчина. — Плохо эмоции скрывал. Много пробалтывался. Она у нас может и маленькая, но девочка далеко не глупая, сам знаешь, — спокойно поясняет та, сама придя в себя. — Где я так прокололся? Дурак ты, Жан, дурак, — стукнул себя по лбу разведчик. — Чего уже причитать? Мы с ней вчера это уже обсудили. И…Жан… если ты опасался того, что вскроется правда, то ты это делал зря. Ло хоть и малышка, но говорит очень умные вещи. Ретт сказала мне, что она тоже вырастит, и несмотря на все наши предостережения у неё будут ошибки. Мы все не без греха и от всех бед её мы не оградим, как бы не старались. И она не хочет, чтобы ты стыдился себя и своих поступков в прошлом. Ло любит нас, а не осуждает за то, что мы совершали. Ло гордится нами, а не разочаровывается. Рано или поздно, это бы случилось, и может хорошо, что это произошло сейчас. По крайней мере мы будем честны по отношению к ней и самим себе. Я решила, что наша дочь должна знать о нас правду, — пыталась зеленоглазая достучаться до него. Кирштейн переваривал полученную информацию. Немного обмозговав слова жены, он задался вопросом. — Она действительно так сказала? — Абсолютно. Я не вру. И более того, это её не напугало, а раззадорило ещё больше. Она сказала: «Раз это история про моих родителей, то я точно хочу знать, что было дальше». И я ей расскажу, независимо от того против ты или нет, — настроена решительна жена. Вот теперь на душе легко, оттого, что она рассказала всё Жану. Мужчина почесал нос, посмотрел в окно, а затем на супругу. Как бы ему не было тяжело это признавать, но Розалия во всём права. Он сложил руки в замок, оперся на них, шумно выдохнул и произнес: — Так уж и быть. Рассказывай. — Серьезно? — приподняла брови в изумлении русоволосая. — Я думала ты опять начнешь бесноваться. — Бесновался я вчера и на этом хватит. А во-вторых, поздно уже метаться. Правду она знает, смысл отмазываться. Да и к тому же ты права, если бы мы продолжили от неё всё утаивать, то были бы полными лицемерами по отношению к своей дочери. Как бы это не давило по больному, нужно с этим смириться. С потерями и в целом, с тем, что это моё прошлое. Да, я убивал, но кто из нас этого не делал? — дал вразумительный ответ военный. — Ну, даже я парочку душ загубила. Хоть и дрожали руки потом от отдачи, — горько усмехнулась девица. — Ты жизни спасала. Мою в том числе, — сказал Жан. — Хах, чтобы ты без меня делал? — Помер бы давно, — и от этого парочка стала смеяться. Тем временем Лоретт слышала из своей комнаты смех родителей, отчего ей стало радостно. Она встала с кровати и тихонечко вышла из своей комнаты. Медленно ступая, девочка двигалась на кухню. Там, она увидела за столом беседующих мать и отца. Мама улыбалась, а папино лицо было расслабленное. Пусть разговор и был на бытовые темы, но от такой спокойной обстановки на душе девочки воцарилось умиротворение. Она ещё недолго понаблюдала за ними, пока Рози не обернулась и не увидела её. Мать ещё шире заулыбалась, увидав растрёпанную дочку после сна. — Доброе утро, моя девочка. Выспалась? Розалия протянула к ней руку и малышка тут же подошла к маме, чтобы заключить её в объятия. — Доброе, мамочка. Да, выспалась, с тобой так хорошо спать, — отвечает дитятко, прижавшись к маминому боку. Детиночка тут же устремила свой взор на отца и шумно сглотнула. Она боялась, что папа на неё всё ещё сердится, но взгляд его отнюдь был не суровый, как вчера, а полный любви и нежности. — Привет, принцесса, — поздоровался с ней Жан. От этих слов, девчонка испытала облегчение и выдохнула. Ведь до этого, малышка была так напряжена. — Доброе утро, папочка, — уже улыбаясь, отвечает ему Ло. И на этом всё. Ло уселась на стул рядом с матерью и о чём-то с ней беседовала, а Жан молча наблюдал за ними, в частности за дочкой. С женой они недомолвки все решили, но почему же ему так сложно подобрать слова и поговорить с собственным ребёнком? Неужели он боится её реакции? Это же просто нелепо, он взрослый мужик, а как дело доходит до разговора с дитём, то сразу тушуется. Так дело не пойдёт. Нужно взять себя в руки и просто извиниться перед ней. Он прокашлялся и начал свою исповедь. — Ло… милая. — М? – промычала заинтересованно девочка в ответ. — Ты…ты прости меня, что я вчера сорвался на тебя. Твоя мама мне уже всё сегодня утром рассказала. И я знаю, что тебе уже известна вся правда. Я…я…я просто хочу сказать, что мне стыдно за своё поведение и что я не должен был ругаться на тебя. — Всё нормально папа, я тоже «умница». Колупала вас этой историей и не могла догадаться, что она для вас так много значит, — выкатив нижнюю губу вперёд, отвечает Ло. — Ты не знала… – ответил Жан и подошел к дочке, присев на корточки. — Пап, ты для меня герой, просто знай это, — утешает его дочка. — И чтобы там не произошло, я хочу узнать продолжение истории о трёх отважных друзьях, — погладив Жана по макушке, произнесла дочь. — Непременно узнаешь. Я уже с ним договорилась, — встряла мать и хихикнула со своих же слов. — Ура! Спасибо, папулечка, — на радостях, чадо бросилось к родителю на шею. — Не за что, моя сладкая, — чмокнув малышку в щёчку, ответил Жан.       И вот, наступила идиллия, что царила в их доме до этого. Слышен детских смех, разговоры двух влюбленных людей. Мир и покой. Девочка опрянула от отца и наигранно пригрозила ему пальчиком. — Больше мы не будем ссориться, папа! Клянешься? — Клянусь! — уверенно ответил он. — Тогда... клятва на мизинчиках! — и Ло протянула Жану пальчик. — Ну, давай, клятва на мизинцах, — Жан по - доброму усмехнулся, и протянул палец в ответ.       Они скрепили пальчики и проговорили клятву. — Мирись, мирись, мирись. И больше не дерись. А если будешь драться, то я буду кусаться. А кусаться ни при чем, будем драться кирпичом. А кирпич сломается, дружба начинается! — в унисон произнесли отец с дочкой.       Розалия разбила в шутку их "связь" мизинцами. Семья посмеялась и обнялась. Жан посмотрел на часы и спохватился, ему нужно бежать на работу. Розалия помогла мужу собраться и положила обед на работу. Сказала ему, чтобы не отмазывался перед Армином, а сказал все как есть. Тот кивнул и пошел по своим делам. Девочки остались вдвоем и принялись готовить. Розалия делала обед и Ло ей помогала, обучаясь и беря пример с матери. Затем Розалия села с дочерью за уроки, а вечером Лоретт ждёт приятный бонус в виде истории о трёх друзьях перед сном. Малышка очень счастлива, поэтому усердно трудилась, чтобы заслуженно получить свою награду. Эх, вот бы поскорее наступил вечер.