* * *
На следующий день я действительно нигде не заметил Джеймса Поттера и его свиту, что успокоило меня. Однако я видел Розу на сдвоенных занятиях с Гриффиндором. Она бросала на меня взгляды, полные ненависти. А после первого занятия, Альбус отвёл ее в сторону и они о чем-то долго говорили. Я был тронут тем, что на следующее же утро дядя Невилл подошёл ко мне за завтраком и участливо поинтересовался, как я себя чувствую. Чувствовал я себя странно. Неприятное чувство моральной травмы все ещё было со мной, но вместе с тем я также чувствовал подъем оттого, что передо мной открывался новый неизведанный мне мир магии стихий. Той самой магии, дар к которой был лишь у немногих. И я был в числе этих немногих. Профессор О'Маха сообщил мне, что у нас не получится занятий по магии воздуха до конца каникул, что меня немного расстроило. Однако делать было нечего, и я пытался отвлечься на учебу. Также я поймал себя на том, что давно не писал Дэну и Тому. Потому я взял лист бумаги и написал им письмо. Двадцатого числа, за три дня до прощального пира и подведения итогов семестра, я все ещё сидел поздно вечером в библиотеке. Альбус был со мной. Он уже закончил учиться и давно читал что-то не относящееся к учебе. После инцидента с его братом, он наотрез отказывался оставлять меня одного и везде ходил со мной, даже в туалет. Было поздно. Недовольная библиотекарь косилась на нас, одним своим видом красноречиво заявляя, что неприлично заниматься так долго в последние дни перед каникулами. Когда она в сотый раз стала прожигать своими глазами дыру во мне, я, наконец, сдался. Устало вздохнув, я собрал книги, отнес их туда откуда взял; и мы с Альбусом покинули библиотеку. Мы шли по темному коридору замка, как вдруг Альбус, не предупреждая, схватил меня за мантию и резко запихнул в ближайшую нишу за гобеленом. Я оторопел от такого жеста, однако друг приложил палец к губам. Сквозь маленькое отверстие в гобелене, мы могли видеть коридор. Мы услышали, как мимо нас прошёл человек. И я ощутил всем своим существом удивление своего друга. — Это мой отец, — выдохнул Альбус. - Наверное, пришел поговорить на счёт Джеймса. Но почему он явился так поздно вечером, а не днём, например? — Времени другого не было? — Возможно. Давай послушаем, о чем он будет говорить с профессором Долгопупсом. Уверен, это будет про Джеймса. Надеюсь услышать, что его исключили из школы. — Идея хорошая, — согласился я, мне тоже было любопытно. Альбус достал из сумки Мантией-Невидимку, а также ту странную карту, что я видел ранее. — Только как мы это сделаем? Они заметят, если мы зайдём в кабинет за ними, даже если мы будем в этой мантии. — Где-то здесь должен быть один из тайных проходов, — размышлял Альбус, внимательно вглядываясь в карту, — который ведёт к кабинетам трёх деканов: Гриффиндора, Когтеврана и Пуффендуя. Если мой отец пришел к профессору Долгопупсу, нам нужно к его кабинету. — Хорошо, — согласился я. Мы выбрались из одной ниши и тут же вошли в другую. Я следовал за Алом. Во второй нише мы действительно обнаружили тайный проход. Альбус повернул ко мне голову. Даже в темноте, не видя толком его лица, я мог точно сказать, что в данную минуту мой друг взволнован как никогда. — Ну, так что, мы идём узнать, зачем мой отец прибыл в Хогвартс, да ещё так поздно? — Идём, — вздохнул я. — А как ты вообще узнал про тайные ходы и что один из них здесь? — Я изучил карту. И теперь я знаю, где расположены все тайные ходы в замок из него. Ладно, пошли, что ли? — Пошли. Мы спустились вниз, после чего нам открылся достаточно большой коридор. Было жутко и темно. Мы применили Люмос и пошли вперёд. Альбус смотрел на карту, а я шел за ним. Через некоторое время он остановился. — Здесь. — Твердо сказал Ал. — Что именно? — Здесь должен быть тайный вход в кабинет декана Гриффиндора. Мы прошли чуть вперёд и увидели что-то вроде окна с замысловатой решеткой, только без стекла. Сквозь решетку сочился слабый свет. Мы, не сговариваясь, синхронно потушили наши Люмосы и приблизились к окну. Я заметил, что дядя Невилл сидел за своим рабочим столом и что-то писал. Затем я жестом показал Альбусу надеть на нас Мантию-Невидимку. Он понял меня, достал ее и укрыл нас обоих. Мы ближе подошли к окну и стали ждать. По-видимому, отец Альбуса ещё не дошел до его кабинета. Или же наши предположения неверны, и Гарри Поттер собирался так поздно встретиться с кем-то другим. Неожиданный стук в дверь прервал мои размышления. — Войдите, — ровным голосом ответил дядя Невилл, а я затаил дыхание. Мы видели, как в его кабинет вошёл отец Альбуса. — Профессор Долгопупс. — Холодно поздоровался визитер. — Добрый вечер, мистер Поттер. Рад, что вы нашли время посетить меня, — тем же холодным тоном ответил дядя Невилл. — Пожалуйста, присаживайтесь. Я увидел, как мистер Поттер сел в кресло напротив, нетерпеливо сложив руки в замок. — Итак, вы пригласили меня, потому что, по вашему мнению, мой старший сын не отвечает вашим требованиям. — Я пригласил вас потому, что ваш старший сын, Джеймс Поттер, проявляет насилие, чего я, как декан Гриффиндора, терпеть не намерен, — железным тоном, какого я никогда раньше не слышал от него, ответил дядя Невилл. — Вы уверены в том, что говорите? — Абсолютно, — сухим тоном, с едва уловимой ноткой высокомерия, подтвердил он. — Что же, если это действительно так, я поговорю со своим сыном. Но, если позволите, я выражу долю скепсиса относительно подобных обвинений. У вас есть доказательства? — Разумеется. — Невозмутимо ответил дядя Невилл. — И какие же, позвольте уточнить? Кто конкретно видел моего сына, совершающего что-то насильственное? — Профессор О'Маха — преподаватель защиты от темных искусств и зельеварения. — Это тот, который декан Слизерина? — неприязненным тоном спросил мистер Поттер. — Да, — коротко подтвердил дядя Невилл, от чего отец Альбуса громко фыркнул. — Простите? — требовательно спросил своего собеседника профессор Долгопупс. — Я позволю себе не согласиться с данными обвинениями. Я считаю их надуманными. — И почему же? — Боюсь, я склонен не доверять декану Слизерина. Как, впрочем, и Слизерину в целом. Я неожиданно оторвался от сцены, разыгрывающийся передо мной и случайно посмотрел на Альбуса. Его лицо казалось возмущенным. — Поверьте, мистер Поттер, ни у кого из профессоров Хогвартса нет предубеждений против вашего сына. — Конечно! — иронично возразил мистер Поттер. — А то ведь декан Слизерина не может быть пристрастным, мы ведь с вами знаем об этом совершенно точно, не так ли? — Если вы имеете ввиду профессора Снейпа, то не вижу связи между ним и профессором О'Маха. И я достаточно хорошо знаю своего коллегу, чтобы понять, что он не станет играть в подобные игры. — А вы, профессор? Услышав подобное, мы с Альбусом удивлённо переглянулись. — И мне это тоже без надобности. Я всего лишь хочу обеспечить детям безопасность. Это мой долг и моя работа, мистер Поттер. — Насколько я знаю, мой сын Джеймс боготворит Гриффиндор. — Помимо Гриффиндора в Хогвартсе есть ещё три факультета. Боюсь, ваш сын реагирует на них довольно остро; настолько остро, что я вынужден был связаться с вами. — Вы уверены, что там действительно все настолько серьезно, как вы говорите? Может, двое студентов просто устроили безобидную дуэль? В этом же нет ничего такого. — Уверен. – Твердо ответил дядя Невилл. - Нападение со спины, Инканцерно и унижение. — Серьезно? И ради этого вы меня вызвали? Какое-то там унижение и Инканцерно? — Да, мистер Поттер, это серьезно. Когда рядом с вашим сыном ещё двое человек, а тот, кого они собираются обидеть, связан. Кроме того, никаких безобидных дуэлей вне дуэльного клуба не существует. — Вы делаете из них неженок, профессор! Если мой сын немного поругался с кем-то, это ещё не повод квалифицировать его действия как насилие. Вы здесь со своей бабской моралью совсем переходите все границы! Студенты не обязаны любить друг друга. — Вы меня с кем-то путаете, мистер Поттер. Человек, который поощрял насилие в этой школе, был убит в девяносто шестом году. А я — не он и мириться с подобным не намерен. Разумеется, студенты не обязаны любить друг друга, но корректное ненасильственное отношение — это обязательное условие для всех без исключения. Я прошу вас поговорить об этом с сыном, тем более, что подобное поведение совершенно не в духе Гриффиндора. — Вы забываете, профессор, что я тоже был студентом факультета Гриффиндор; и я без вас сделаю вывод, что является гриффиндорским поведением, а что нет. Но раз вы настаиваете, я поговорю с сыном. Заодно узнаю у него подробности этого происшествия. Кстати, могу я узнать, по отношению к кому мой сын применил так называемое насилие. — Нет. — Уверенно ответил дядя Невилл. — Нет? И почему же? — Я обязан блюсти безопасность студентов. — От меня? — Прошу вас не переводить стрелки на себя, мистер Поттер. — Я не могу быть уверенным, что вы были объективны. Вы понимаете меня? — вкрадчиво спросил отец Альбуса. — Разумеется, как же не понять? Я реалист и понимаю, что вы - глава Отдела Мракоборцев и занятой человек, особенно в свете того, что случилось в Соединенных Штатах недавно. Ну, вы ведь помните, что там чуть не случилась революция, когда мракоборец нарушил гражданские права отдельно взятого человека. Уверен, что в вашем Отделе ведется работа по предотвращению инцидентов превышения власти мракоборцами, потому что вы, как разумный человек, совершенно не заинтересованы в скандалах и социальной напряжённости в обществе. Конечно, я полностью осознаю, что оторвал вас от важного дела, мистер Поттер. И мне искренне жаль. В кабинете повисло молчание. Двое мужчин пристально смотрели друг на друга, не двигаясь и не отрывая глаз. — Когда-то ты был героем и примером для меня, Гарри, — сказал дядя Невилл, нарушив молчание, показавшееся мне довольно долгим. — Я и сейчас герой, — уверенно отец Альбуса. — Нет, — разочарованно выдохнул друг моей семьи. — Ты уже давно не герой. По крайней мере, для меня. — Весь мир считает меня... — Мне насрать, кем считает тебя весь мир, — перебил дядя Невилл. - Знаешь, когда мне было одиннадцать, двенадцать, четырнадцать и семнадцать лет, я бы ни за что не подумал, что ты так поступишь с ней. Ведь я считал тебя на редкость хорошим человеком. Я мечтал быть твоим другом. Что с тобой случилось? Почему ты сделал то, что сделал? Я увидел, как мистер Поттер сильно сжал рукоятки кресла своими ладонями. Он и дядя Невилл снова смотрели друг на друга, не отрывая своих взглядов. Они молчали. Это походило на своеобразную дуэль. — Ты ничего не знаешь, — ответил мистер Поттер после долгого молчания. — Ты встал на ее сторону, и я не собираюсь давать тебе отчёт о своих действиях. — Знаешь, — задумчиво выдохнул дядя Невилл, — я совсем недавно снова вытащил меч из Шляпы. Тот самый, которым ты убил василиска, а я — Нагайну. Попробуй сделать тоже самое. Отец Ала ничего на это не ответил, лишь резко поднялся из кресла и холодно бросил: — Думаю, мы все решили. До свидания, профессор. — Всего наилучшего, мистер Поттер, — устало ответил дядя Невилл, и мы услышали, как Гарри Поттер уходит. Я посмотрел на своего друга, тот был задумчив. Я показал ему рукой в противоположную сторону, давая понять, что нам нужно идти. Ал кивнул. Отойдя немного, мы остановились; нужно было передохнуть и обсудить только что услышанное. Мы скинули мантию и уселись прямо на пол. — Вот это да! — воскликнул я, не сдержавшись. — Никогда ещё не видел дядю Невилла таким. — Не думал, что мой отец и профессор Долгопупс когда-то общались. Отец никогда не упоминал об этом. — Ага, — поддакнул я. — А я знаю дядю Невилла с детства, и он никогда не говорил, что был знаком с твоим отцом. Впрочем, он и не говорил, что может быть таким. — Интересно, кто такая «она»? —протянул Альбус. — Мне тоже интересно, — ответил я. — Может, это тетя Луна? — Может, загадочная «она» — это возлюбленная моего отца? — предположил Альбус. — С чего ты так решил? — осторожно спросил я его. — Не знаю. Ну, то есть, отец любит мать, но... — Но?.. — Но их отношения совсем не те, что у дяди Билла или дяди Чарли с женами. Это чувствуется. Да и вообще, мало ли что там в молодости было. — Не знаю, — смущённо пробормотал я, удивляясь тому, что Ал так спокойно может рассуждать о таких вещах. Мне было бы тяжело принять, если бы отец был влюблен в кого-то до моей матери. — Как думаешь, твой отец поговорит с Джеймсом? — Наверное, — пожал плечами Альбус. — Но я бы не рассчитывал, что мой дурной братец изменится. — Почему? — Потому что он дурной, — ответил Ал и тут же задумчиво продолжил: — Знаешь, если присмотреться на первый взгляд, отношение родителей к нам троим как будто бы одинаковое. Но это на первый взгляд. Потому что Джеймс все же в любимчиках у отца. Этого не видно, но это прям чувствуется. Несправедливости как будто бы нет, но все-таки Джеймса отец делает особенным. Не знаю, почему. — Ясно. — Коротко ответил я. Мы посидели ещё немного, а затем поднялись и вернулись в общежитие своего факультета. Разумеется, мы попали в свою спальню после отбоя. Но, учитывая то, что возвращались мы под Мантией-Неведимкой, нас никто не заметил. Лёжа в кровати, я долго ворочался и не мог уснуть. За последние месяцы мне столько всего открылось. Вот сегодня я увидел дядю Невилла, человека, близкого мне, совершенно по-другому. И услышал этот странный разговор с отцом Альбуса.* * *
Двадцать первого числа у нас был последний день занятий, а двадцать второго днём мы должны были ехать домой. Вечером нас ждал предрождественской пир. Мы с Альбусом укладывали вещи в чемодан. Я повернулся, чтобы взять стопку вещей с кровати и случайно задел бедром книгу Хагрида о гиппогрифах, лежавшую на прикроватной тумбочке. Книга упала на пол. Я потянулся, чтобы поднять ее и уложить в чемодан. Хагрид разрешил мне взять ее с собой на каникулы. Я схватил ее за корешок и заметил, как из нее выпало какое-то фото. Я поднял и его. А когда посмотрел, не смог сдержать изумлённый вздох. — Что там? — озадаченно спросил меня Альбус. — Смотри, — я протянул ему фото. На волшебной фотографии были изображены три студента Хогвартса: двое юношей и девушка. Судя по их виду, старшекурсники. Они были на несколько лет старше нас с Альбусом. — Ого, это же мой отец в юности, — удивлённо проговорил Ал. — Да, а рядом моя мама, — потрясенно вторил я. — Твоя мама? Это твоя мама? – спросил Ал, кивая на единственную девочку на фото. — Да. И хотя мама была моложе, чем на том фото, где они изображены с отцом, не узнать её было невозможно. Оказывается, в то время у нее были длинные пышные волосы, а не короткие, как сейчас. Те же большие решительные глаза, тот же носик и те же губы. Она была очень юной и улыбалась двум парням, что были изображены на том же снимке. А они улыбались ей. Эти трое студентов выглядели как друзья. И на всех троих были надеты гриффиндорские шарфы. Я всегда узнал бы свою маму. — Неразлучная троица, — протянул Альбус, и я вынырнул из своих размышлений. — Что? — спросил я. — Здесь на обороте написано, — пояснил Ал, показывая мне надпись. Я взял у него фото. На обороте и правда было написано: «Неразлучная троица». — Твоя мама и мой отец в юности были друзьями? — Альбус первым озвучил вопрос, который вертелся в моей голове с того времени, как я увидел эту фотографию. — Видимо, так. Здесь же написано: «Неразлучная троица». Да они и выглядят как друзья. — Но я никогда не слышал от родителей: ни о вашей маме, ни о вашей семье. — Я тоже. Это странно, согласись. Обычно люди посылают друг другу открытки на Рождество... Мама постоянно отправляет эти открытки друзьям семьи и родственникам. А эта надпись говорит о том, что эти трое были близкими друзьями. Но я ни разу в жизни не слышал от матери упоминаний о твоём отце или об этом парне. — Да, — задумчиво согласился со мной Ал. — А этот третий, скорее всего, дядя Рон. Похож на него. Они с отцом были близкими друзьями в детстве и юности. — И ещё моя мама тут. Какое вообще отношение имеет моя мама ко всему этому? И сколько ей здесь лет? Мой друг пожал плечами. — Меня другое интересует: что же случилось такого, что раньше они дружили, а потом перестали? — Не знаю. Но и мне любопытно узнать. — Так давай узнаем! — горячо воскликнул Альбус. — Давай раскрутил этот клубок! Я посмотрел на него. Ал молчал, но его лицо было таким воодушевленным. Он всем своим видом словно говорил: «Ну, давай же! Эта тайна как будто прямо для нас». Я был согласен все выяснить, но опыт прошлого говорил мне, что иногда тайны и скелеты в шкафу совсем не увлекательны. Я заговорил: — Слушай, если мы докопаемся до правды, то может случиться так, что эта правда нам не понравится. Когда я жил в Нью-Йорке, и мне было интересно изучать историю моей семьи; я и представить себе не мог, что обнаружу то, что мой отец и дед были Пожирателями смерти. Так что... В общем, есть шанс, что все окажется не настолько радужным. Конечно, может быть, там и нет никакой особой тайны. И все очень просто. Но... Но, возможно, мы обнаружим что-то не очень классное. Мой друг серьезно посмотрел на меня. Я видел его решимость, которая уже не была простым любопытством. — Я понимаю, - серьезно сказал он. - Все может быть. Однако я точно уверен, что очень сильно пожалею, если так и не узнаю, что произошло в прошлом. Моя семья что-то скрывает, я вижу это. Потому, что существуют запретные разговоры; и потому, что отец не все рассказывает о прошлом; и по тому, как они с мамой иногда ведут себя. Они говорят, что ничего нет, хотя на самом деле есть, я абсолютно точно уверен в этом. И мне нужно знать больше. Мне просто нужно это знать. Я пораженно слушал его. В этот момент я отчётливо понял, насколько мы двое были похожи. Альбус тоже стремится узнать что-то не из простого праздного любопытства, а потому что ему это действительно необходимо. Нужно так же, как мне в то время, когда я искал информацию о своей семье. Я нашел ее, и она чуть не убила меня. Все оказалось совсем не таким, как я себе представлял изначально. Какую тайну мы откроем, если займёмся этим делом? Что же там произошло в том далёком прошлом? Что пережили наши родители и кем были друг другу? — Да, я согласен, давай узнаем, — сказал я в тишине слизеринской спальни, вызвав широкую улыбку на лице у моего друга.