"Что ищешь ты, ветер, в просторах небесных ..."

      Эстебан даже не злился, он вообще не находил себе места, метался в ярости по комнате в апартаментах коменданта, раздираемый неуёмной энергией и возмущением по поводу действий, а точнее сказать — бездействия цивильного коменданта Олларии. Волнения и погромы распространялись по столице со скоростью пожара в ветреный день, а гарнизон маялся в казармах. Кардинал приказал? Да к кошкам такого кардинала! По уставу комендант подчиняется королю, Первому маршалу и Совету Меча, но уж никак не церковнику.       Колиньяр стиснул зубы и с размаху сел на кровать. Уперев локти в колени, он схватился за голову, запуская пальцы в лохматую шевелюру, словно опасаясь, что череп взорвётся от переполнявшего гнева. Разрубленый Змей! Очередная попытка поговорить с эром Людвигом не увенчалась успехом. Комендант ссылался на распоряжение Дорака и наотрез отказывался выводить гвардейцев. Тоже, Люди Чести — прыгают перед кардиналом, как королевские болонки, только что не повизгивают. Даже помешанные на своей пресловутой чести Окделлы вызывали больше уважения. Окделл! Воспоминание о нём кольнуло слева, под рёбрами. Эстебан грустно улыбнулся: где-то он сейчас? «Хотя что гадать, наверняка этот несносный вепрь уже в самой заварухе, поди рядом с Первым маршалом», — с завистью подумал он. А маркиз Сабве, как последняя крыса, отсиживается с трусом-комендантом. Злость затопила его, как паводок заливные луга. С него хватит, он — оруженосец, Леворукий их всех побери, а не паж!       Вскочив, Колиньяр прицепил шпагу, короткий кинжал, сунул за пояс пару пистолетов и направился в казармы. Слугам он сказал, что будет там на случай поступления распоряжений маршала, который, как выяснилось накануне, вернулся в столицу раньше назначенного срока.       В казармах ожидаемо не спали. Полковники Ансел и Морен старались скрыть недовольство поведением Килеана, но молчали, как положено подчинённым. Они было с надеждой посмотрели на появившегося Эстебана, но, разглядев тень отчаянной злости на его лице, всё поняли верно и беззвучно выругались. Колиньяр подошёл к столу коменданта и вытащил Устав: в который раз он искал хоть малейшую зацепку, пояснение, особое указание, позволившее бы Анселу или Морену всё же вывести солдат на улицы и прекратить кровавый кошмар. Закатные твари! Ничего! Только Первый маршал или некто, прибывший по его поручению и предъявивший перстень с маршальской печатью, мог переназначить ответственного по гарнизону. Эсте в сердцах хлопнул книгой и швырнул её в стол! — Я понимаю вас, господин Колиньяр. Сидим, как крысы в норе. — Полковник Ансел, неужели ничего нельзя сделать? — скрипнул зубами юноша, в отчаянии вглядываясь через окно в светящуюся заревом костров ночь. Ещё немного — и он один бросится туда, пусть на смерть — но всё ж лучше, чем вот так позорно наблюдать, как ызарги в человеческих обличиях, кем-то науськанные, изничтожают город.       Дверь задрожала от тяжёлых ударов. От неожиданности все, находящиеся в комнате, вздрогнули и на секунду замерли. — Именем Первого маршала Талига! Откройте эту треклятую дверь! — рявкнул знакомый голос. Опомнившись, один из присутствующих солдат бросился и отпер дверь. Эстебан, онемев, уставился на ввалившегося с улицы Ричарда Окделла: покрытого копотью, кровью и ужасно разозлённого. За его спиной чёрными призраками маячили двое кэналлийцев, словно закатные стражи, мрачно взирающие на солдат. — Первый маршал послал меня узнать, каких кошек гарнизон до сих пор в казармах? — прорычал Ричард, нехорошо сверкая глазами. Он бросил взгляд на отмершего Эстебана и с минуту внимательно смотрел на него, но уже не сердито, а словно спрашивая, обращаясь к нему за помощью. — Господин Сабве. Я не имею удовольствия видеть здесь господина цивильного коменданта столицы. Неужели с ним что-то случилось? — проговорил Дик, изображая на лице крайнюю озабоченность. — Как себя чувствует эр Людвиг? Его не свалил случаем какой-то недуг? Лихорадка, например, — Ансел и Морен недоумённо переводили взгляды с одного оруженосца на другого. Каким-то десятым чувством, но Эстебан понял игру Ричарда. И это же чувство настойчиво приказывало послушать и принять его правила этой игры: — Когда я собирался идти сюда, господин цивильный комендант был немного не в себе, кажется, у него и правда лихорадка, — он медленно, с расстановкой, произносил слова, при этом в упор глядя на Окделла, будто сверяясь: верно ли он понял, что от него требуется. Ричард кивнул, и по перепачканному лицу проскочило нечто подобное улыбке. Ободрённый Колиньяр продолжил вещать к всеобщему удивлению: — По-моему, от горячки у него даже открылся бред. — Это может быть заразно, — словно в раздумьи произнёс Дик, бросая хитрый взгляд на бывшего однокорытника, — Эстебан, пошлите за врачом для эра и заодно приставьте пару-тройку солдат к дверям. А то мало ли, в бреду больной может уйти куда-нибудь. — С радостью, — глаза юноши загорелись. Дик ухмыльнулся в ответ: — В таком случае, распорядитесь прямо сейчас и сразу возвращайтесь, ночь будет длинной. — Служу Первому маршалу! — Колиньяр незамедлительно выполнил всё указанное и тут же вернулся назад, в комнату, где опешивший Ансел слушал Ричарда, белея всё больше. — Это же трибунал! Нас расстреляют или повесят! — Вам он не грозит точно, а вот если мы не поторопимся — нас тем более повесят: или выжившие горожане, или висельники, или Первый маршал. — веско отрезал Ричард, предъявляя перстень с печатью, — Маркиз. Вас не затруднит написать под диктовку, что именем Первого маршала комендант по состоянию здоровья временно отстранён от выполнения обязанностей, а руководство гарнизоном на себя принимает полковник Ансел? — С удовольствием, — Эстебан расплылся в хищной улыбке и тут же принялся строчить приказ. Написав, он растопил воск, и Дик с чувством припечатал документ. — Как видите, полковник, трибунал будет грозить разве что нам с господином Колиньяром. А теперь поторопите солдат. Форма — парадная, и боевые кирасы и шлемы. Два отряда, один со мной и полковником Мореном, второй с вами и моими людьми. Пробьёмся отсюда и двинемся к площади Блаженного Хьюберта с двух сторон. Господин Первый маршал сейчас вместе с капитаном гвардии графом Савиньяком разбирается с беспорядками в западной части города. Эстебан, вы со мной?       На мгновение, маркиз Сабве замер, неверяще всматриваясь в лицо Ричарда. Он звал его с собой? Туда, в этот ад, где за каждым поворотом, из-под каждой крыши за ними следила сама смерть. Значит, доверяет?! Готов забыть всё: и ту злосчастную дуэль, и отвратительную сцену в парке, и Лаик?! Поражённый, он только и смог кивнуть, поправляя перевязь. Дик вдруг озорно улыбнулся, блестя серыми глазами: — Не забудьте порох, маркиз, и пули. Вперед, господа! Маршал требует изловить эту пакость, — с этими словами Окделл вышел из помещения.

******

      Количество убитых Эстебан уже не считал. Просто автоматически колол и стрелял, вместе с Ричардом продвигаясь во главе отряда гвардейцев. Вырвались они из первого кольца довольно быстро: пара выстрелов картечью из небольшой мортиры заставила нападающих разбежаться. Затем отряды разделились: Ричард уверенно повёл своих людей какими-то закоулками, и солдаты шли за ним, не выказывая ни тени недовольства. Даже полковник Морен то и дело оглядывался на хмурого юношу, будто уточняя — всё ли он верно понял. Тот лишь кивал и указывал жестами направление движения.       Перемахнув через стены монастыря, Колиньяр даже не задумывался, почему они выбирают столь своеобразный путь. Скорее всего Алва дал кое-какие указания Ричарду, так как тот не колебался ни секунды. На мгновение лишь запнулся перед тем, как сорвать замки на двери церкви. Всё ж набожность не оставила надорского «праведника», как за глаза дразнили его в Лаик. Но почти сразу вернул себе стальной блеск в глазах и устремился под церковные своды. Было странно, непонятно и упоительно идти быстрым шагом рядом, касаясь мимоходом чужого плеча. Опасность щекотала нервы, будоражила кровь, а присутствие рядом предмета тайного обожания усиливало ощущения стократ. Эстебан чувствовал странный прилив сил, когда кажется, что ты бессмертен и всесилен, что можешь справиться с любым врагом.       Перед тем как распахнуть двери святилища, что вели на улицу, Ричард внезапно опустился на колени и коснулся ладонью холодного каменного пола, прикрыв глаза. Колиньяру вдруг показалось, что губы герцога шевельнулись, словно он разговаривал с кем-то. Все молчали, ожидая, когда Окделл скомандует идти. Глаза надорца резко распахнулись, полыхнув ледяным серебристым светом, он быстро поднялся и скомандовал: — Вперёд!       Они свалились на озверевшую толпу внезапно. Из ниоткуда появились. В темноте бесчинствующие не сообразили, что произошло, когда на них обрушился свинцовый дождь, а следом устремились ощетинившиеся алебардами гвардейцы. Но даже не это повергло разгулявшуюся толпу в ужас, а возглавлявший отряд человек, чьи глаза источали странный, пугающий ледяной свет. На мгновение земля под ногами дрогнула, всего миг, но его хватило, чтобы хмель от дармового вина выветрился из дурных голов. Люди бежали, но лишь затем, чтобы попасть в капкан: отряд полковника Ансела заблокировал выход с площади.

*****

      Ричард почуял камни. Они сердито гудели, возмущённые невинно проливавшейся на них кровью, но повторять Дарамский эксперимент он не желал: по словам Алвы, он устроил такое, что в городе делать было попросту опасно. А ну как дома повалятся, чего доброго, и похоронят под собой и врагов, и друзей. Но камни были недовольны, они взывали к Повелителю Скал, требуя вмешаться. В какой-то момент он даже опустился наземь и прикоснулся к полу в церкви, успокаивая детей Лита, сразу ощутив непривычное покалывание в пальцах. А следом горячая волна заструилась по руке, наполняя тело странной силой. Это было пугающе и прекрасно одновременно. Перед глазами развернулась картина города, охваченного пламенем, ненавистью и страхом. Он на миг увидел, как спешит отряд полковника, как в западной части Рокэ и Лионель сминают толпу обезумевших людей. Затем он отогнал видение и скомандовал солдатам атаку.       Эстебан неожиданно охотно подчинялся приказам, ни разу не оспорив его решения. И это было тоже странно. От бывшего врага не шла привычная волна злости и сарказма. Напротив, каждый раз, когда они случайно соприкасались руками, он ощущал сильный и горячий поток поддержки. Времени на осознание подобной резкой перемены в поведении однокорытника не было, и они, просто шагая бок о бок, вгрызались в толпу мародёров. Гвардейцы попеременно стреляли, давая товарищам время перезаряжать мушкеты, часть солдат мужественно бросилась в бой с алебардами наперевес. Сам же неожиданный командир чёрно-синей Закатной Тварью налетел на сопротивлявшихся врагов. «Для него это, похоже, привычно», — мелькнуло в голове Эстебана, пока он ловко орудовал двумя шпагами, насаживая на них противников, как цыплят на вертел. Окделл отдал ему свою, а сам вооружился двумя короткими, чуть более двух бье, мечами, чьи гарды надёжно закрывали кисть. Надорские северные мечи, сообразил Колиньяр, отворачиваясь: уж больно это походило на бойню. Но с данными гражданами иначе нельзя: они не брезговали топорами и ножами, так что родовые клинки герцога пришлись весьма кстати.       Бой был коротким. Вскоре они оцепили площадь, преступников согнали в кучу и окружили солдаты. Ричард и полковники разговаривали с горожанами. Эстебан, заслышав цокот копыт, встретил въезжающего на площадь капитана королевской гвардии. Он бодро отрапортовал графу Савиньяку о выполнении задания, на что тут же раздалось лениво-смешливое: — Неужели мой оруженосец наконец научился сносно врать? Или это ваша заслуга, господин Колиньяр? — Никак нет, господин Первый маршал, — Эсте щёлкнул каблуками и одёрнул некогда аквамариновый колет. — Я всего лишь подтвердил догадку герцога Окделла о состоянии здоровья эра Людвига. — И что же вы подтвердили? — Рокэ откровенно веселила эта комедия посреди драмы, и он с нескрываемым интересом разглядывал бывшего злобного волчонка, что щерился когда-то на Окделла. — Мне показалось, что у эра Килеана горячка, — с невинным видом сообщил маркиз Сабве. — Услышав это, ваш оруженосец отрядил к нему охрану и послал за лекарем. А командование гарнизоном передал полковнику Анселу. — Вот как. Как тебе это нравится, Лионель! Ричард всё же воспользовался печатью. Но каковы юнцы, этак они нас перещеголяют в безумствах. Похвально!       Алва спешился, и в этот момент его заметил Дик. Выглядел его оруженосец, прямо скажем, устрашающе. Покрытый пеплом костров, кровью убитых им людей, в порванном местами колете. Лохматый, с горящими возбуждением от только что завершённой атаки глазами, он так отличался от привычного Дикона. Довольно ухмыльнувшись, маршал направился к нему, попутно кивая солдатам и оценивая обстановку. Ричард тут же подошёл и преклонил колено: — Прошу простить меня, монсеньор. Мне пришлось пойти на обман, воспользоваться вашим именем. Господин Колиньяр помог мне, но ответственность за произошедшее в казармах я беру на себя. — Юноша, вы с потрясающим упорством норовите влезть в петлю. Даже там, где это совсем невозможно, а главное — не нужно. Спешу вас огорчить: героическое самоубийство придется отложить. Отдых в Багерлее вам тем более не светит. Вы поступили в кои-то веки разумно. Врач оценит: насколько здоров или нет цивильный комендант. Хотя лично я полагаю, что после его бездействия ему место или в приюте для душевнобольных, или в той же Багерлее. Он или трус, или предатель, или дурак. А то и всё сразу. Так что лучше бы ваши слова о его заболевании оказались пророческими. Для его же блага. Да поднимитесь вы уже, — раздражённо бросил Ворон и машинально потрепал по голове.       Дик облегчённо вздохнул, поднимаясь и возвращая перстень с печатью. Но Рокэ покачал головой. — Оставьте пока, вы неплохо им распорядились. Как знать, он ещё может вам понадобиться.       Будто в подтверждение его слов, на площади показался взмыленный вестовой. Он подлетел к маршалу и выкрикнул: — В восточной части пожары, они врываются в особняки! Нужен ещё отряд.       Ни один мускул не дрогнул на красивом лице Алвы, но Ричард знал, о чём он думал в этот миг. В восточной части находились улицы Мимоз и Акаций. И это означало одно… — Ричард! — Монсеньор! Слова вырвались одновременно. Им не нужно было ничего объяснять друг другу. — Я выделю несколько солдат, надо успеть, — глухо проговорил Рокэ. — Я успею, — бросил оруженосец и поискал глазами Эстебана, чтобы забрать шпагу. Но тот уже сам нашёл его и, заметив перемену во взгляде, сразу направился к нему. — Монсеньор! Маркиз Сабве помог мне и в казармах, и на площади. Смею ли я просить вас отметить его заслуги! — Отмечать будем, когда вся эта гадость наконец прекратится, — скривился Рокэ, — спешите, Ричард. Вряд ли на улицу Акаций прорвётся столько же, сколько сюда. Но… — Я понял, разрешите идти? — по-военному выпалил юноша. — Ступайте. — Господин Первый маршал, — Эстебан вытянулся в струнку и вперился яростным взглядом в лицо Алвы. — Что вам, маркиз? — приподнял бровь герцог. — Позвольте мне помочь Ричарду? Смею полагать, от меня больше будет пользы там, где сражаются. — Как вам угодно, тем более противников там будет достаточно. Так что, надеюсь, не устроите дуэль. — Служу Талигу! — выкрикнул Колиньяр и взглянул на Окделла. Тот со смесью радости и удивления посмотрел в ответ и кивнул.       Отряд они направили по улицам, в обход забаррикадированных кострами и грудами награбленного добра площадей, а сами, следуя тропами хвостатых друзей Леворукого, устремились напрямик на улицу Акаций. В защите дома на улице Мимоз Дик и его монсеньор были уверены. Ведь там Хуан, а тот стоит самого Леворукого. А вот безопасность жительниц маленького сиреневого особняка за коваными воротами вызывала опасения.       Прыгать по крышам в сапогах было тяжело. Один раз Дик даже сорвался, но вовремя схватившая за шиворот сильная рука не дала ему преждевременно отправиться в Закат. Когда они, опередив солдат под командованием Морена, добежали до нужной улицы, до их слуха донёсся лязг металла и крики. Сверху им было видно, как кэналлийцы во главе с Серхио Каррадой сдерживали натиск пьяной черни. Из-за ограды то и дело раздавались выстрелы. Ричард нахмурился, значит Габри не в доме. Разрубленный Змей! Он обернулся на Эстебана. — Маркиз! Не знаю, чем сейчас закончится это всё. Но если отправляться на тот свет, я бы предпочёл это сделать в компании друга, а не врага. — Согласен! Вот только в Закат нам рановато. Но можно отправить туда пару-тройку зарвавшихся болванов.       Он весело подмигнул Ричарду и стал ловко спускаться, хватаясь за балконы. Дик следовал за ним. Внезапные друзья набросились на тылы противника, отвлекая часть нападавших от Серхио и его людей. Со стороны дома продолжали то и дело стрелять. И Окделл про себя отметил, что выстрелы раздавались с разных сторон. Видимо Зимородок всё время меняла позиции, не позволяя вычислить себя. Он усмехнулся: вот же несносная прелесть. Ясное дело, эта не усидит за стенами.        Подоспели солдаты, и сражение почти тут же окончилось. Часть успела сбежать, остальные оказались зажаты в ловушке между бойцами Каррады и гвардейцами гарнизона. С «флангов» их теснили Колиньяр и Окделл.       Казалось, всё закончилось, когда резкий тревожный крик Эсте вынудил Ричарда обернуться. Удар топора перерубил меч, Дик метнулся взглядом по сторонам и отступил, уклоняясь от удара. И тут произошло нечто совсем странное: раздался звон разбивающегося стекла, а здоровенный детина, занёсший было топор над герцогом, зашатался, уронил оружие и схватился за шею, из которой торчала короткая стрела. Через мгновение лицо его начало стремительно синеть, изо рта пошла пена, и он рухнул ничком под ноги Ричарда. — Разрубленный Змей! Вот это выстрел! — восхищённо выдохнул Эстебан, глядя куда-то вверх.       Проследив за его взглядом, юноша застыл в изумлении. У окна верхнего этажа стояла бледная Барб. Она так и не опустила рук, сжимающих маленький арбалет.