"Что ищешь ты, ветер, в просторах небесных ..."

— А если я не сделаю… — Тогда они устранят тебя, как единственного свидетеля, — Придд не смеётся, не злорадствует. Просто констатирует факт, вполне в своем спрутьем стиле.       Ричард и сам не понимает, почему он всё вывалил именно Валентину. Возможно, просто больше некому было рассказать, а может, сыграла фраза, брошенная Габри: «Если кому и можно верить среди всех, так это ему». Ричард покрутил в руках проклятое кольцо. Словам кансилльера он, разумеется, не поверил. Вот только камни сердито и тревожно гудели вразнобой, будто предупредить пытались. О чём? Это ему только что со всей безжалостностью, свойственной лишь друзьям, поведал Валентин. — Это я понимаю, — вздохнул Дик, бросая на однокорытника мрачный и тяжёлый взгляд, — делать-то что? — Я не знаю, — честно признался граф Васспард, глядя на бурлящие между скалистыми камнями воды Данара.       Место для разговора было выбрано не случайно: шум воды заглушал звуки, так что никакой прознатчик не смог бы разобрать ни слова. Валентина Ричард встретил прямо у дворца, куда оба были направлены своими эрами с поручениями к новому цивильному коменданту. Как раз накануне Ричард был вынужден посетить «старого больного человека», где ему под нос сунули список «кардинала» и перстень «Эпине». Почуяв угрозу, юноша умело изобразил ужас и выторговал несколько дней на размышление. Сутки он сходил с ума, не решаясь рассказать кому бы то ни было о своей проблеме, а увидев Валентина, вдруг осознал, что именно этот человек может дать ему дельный совет.       Выслушав герцога Надора, граф пришёл к тому же заключению, что и сам Окделл: кансилльер врал, список кошки знают откуда взялся, а отказ Ричарда — прямой путь в Рассветные Сады. — Что делать? — задумчиво проговорил Придд, медитируя на белую пену Данарских порогов. — Можно тайно переговорить с кардиналом, но за тобой следят скорее всего. Можно сдать Штанцлера Ворону, но старый ызарг отопрётся от тёплого. А у хрыча неплохая поддержка в лице королевы. Можно выбросить кольцо в Данар, вот только итог всему один — ваш труп, герцог. А можно… — Что? — Рассказать всё вашей даме сердца. Женский ум намного изворотливее мужского.       Ричард сперва даже не понял, что Спрут ему сказал. Когда же смысл сказанного достиг удручённого сознания, он не знал, что сказать. С одной стороны, ему не хотелось впутывать в эту грязь Габриэллу, а вероятно и Барб. С другой, в словах Валентина был определённый резон. Ричард поблагодарил графа за поддержку и совет и тем же вечером поделился своими переживаниями с девушкой.        Алва весьма вовремя уехал к Савиньякам и в доме было тихо. Расположившись привычно в библиотеке у камина, молодые люди вели отнюдь не романтическую беседу. Атмофера была столь напряжённой, что казалось, даже поленья трещали с явным раздражением. Когда Ричард закончил наконец немного неровный от волнения рассказ, на Габри было страшно смотреть. Синие глаза стали почти чёрными и метали молнии, словно она принадлежала к дому Эпине, а не Алвы. Какое-то время она молча сидела, уставившись в камин немигающим взглядом. Ричард тоже молчал, переживая во второй раз все эмоции этого и предыдущего дня. — Значит, этот старый ызарг решил разыграть тебя, как карту, — медленно проговорила девушка, не отрывая взгляда от поленьев. — Разыграть и скинуть в отбой. Он же прекрасно понимает, что тебя ждёт после этого. Одним ударом: избавиться от ненавистного Ворона и заодно от наследника дома Скал. Зная вспыльчивый нрав маркиза Алвасете и характер верных соберано кэналлийцев, от оруженосца Первого маршала остались бы одни копытца, — зло проговорила она, протягивая руку к шнуру от звонка.       Но он не понадобился: Хуан Суавес уже материализовался в комнате, держа в руках корзину с вином и бокалами. Не говоря ни слова, он откупорил бутылку «Слёз» и разлил в два бокала. На немой вопрос Габри, мужчина показал на флягу с касерой. Дик часто заморгал, недоумённо глядя на сие действо, что очень напоминало ему совет маршала в Варасте, но вино принял и выжидательно посмотрел на маркизу и управляющего. — Позволит ли мне дора Габриэлла высказать некоторые соображения на этот счёт? — спросил Хуан. Получив утвердительный кивок, пожилой кэналлиец свёл брови к переносице и, посмотрев прямо на Дикона, изрёк: — Вам опасно оставаться в Олларии, да и вообще в Талиге, дор Рикардо. Но соберано, скорее всего, вас никуда не отпустит, полагая, что сможет вас защитить, как и прежде. — Как и прежде? Значит ли это? — Ричард не верил своим ушам: его монсеньор уже не раз сумел спасти его жизнь? — Да, — утвердительно кивнул Хуан, — и, очевидно вы весьма мешаете кому-то, раз уж они пошли на столь отчаянный шаг. — Значит, они не успокоятся, пока не доведут дело до конца. Но за кансилльером явно стоит кто-то ещё, — рассудительно проговорила Габриэлла, хмуря тонкие брови, — кто-то, кому надо забрать власть себе. Это могут быть или агарисские затворники, или же кто-то при дворе, кому уж очень хочется протянуть руки к трону. — Но соратники Ракана не стали бы убивать Ричарда. Он им нужен, как сын погибшего почти святого Эгмонта, — рассудительно продолжала Габри.       Она виновато посмотрела на юношу, сообразив, что упоминать отца Дика было некрасиво. Но он и бровью не повёл. Больше его занимал совсем другой вопрос. — Но ближе всех к трону стоят родичи королевы, — пробормотал он, крутя в пальцах кубок. — Весьма вероятно, — кивнул Суавес с серьёзным видом, — Но вот как заставить их вылезти из засады. — Они бы явно оживились, если бы решили, что их затея удалась, — протянула Габриэлла, и лицо её приняло очень странное полубезумное выражение, а в глазах загорелся охотничий блеск, как у хищника за мгновение до атаки. — Что ты хочешь этим сказать? — осторожно проговорил Ричард, ёжась от неприятного чувства бегающих по спине мурашек. — Только то, что мы должны заставить их ненадолго почувствовать себя победителями, — проворковала с улыбкой Габри, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.       Так улыбается, наверное, наёмный убийца, зная, что через мгновение он прервёт чью-то жизнь, а жертва даже не подозревает об этом. — Но как мы это сделаем? — Понятия не имею, — весело подмигнула маркиза сверкая синими глазами, — но мы определённо что-то сделаем. Это точно.

*****

Спустя три дня

      Алва потёр глаза и поморгал ими. Чувствовал он себя превосходно: в теле ощущалась приятная лёгкость и расслабленность, голова была ясной, а глаза не ощущали жуткой рези, будто в них щедро насыпали морского песка. Первый маршал с наслаждением потянулся и сел на кровати. Вроде бы всё прекрасно, но необъяснимое беспокойство скребло приспешницей Леворукого внутри. Что-то явно не так, но что конкретно, предстояло выяснить: Рокэ всегда доверял своей интуиции.       Первое — он был одет. Сапоги и камзол, конечно, покоились на отведённых им местах. Но штаны, чулки и рубаха были на нём. Подобное случалось только если он мешал вино с касерой в компании неуёмных «оленей». Но они давно не пили: намечалась очередная военная кампания — тут не до пьянства.       Второе, что сразу привлекло внимание маршала, яркий солнечный свет, настойчиво пробивавшийся в щель между тяжёлых тёмно-синих штор, намекавший, что солнце — явно в зените. Да уж, давненько он так не рассыпа́лся.       Третье — тишина. Обычно в это время дом был полон звуков, сейчас же до чуткого слуха Ворона доносился разве что шум ветра за окном.       Волнение нарастало, слишком много странностей за раз нервировало. А соберано не тот, кто пренебрегает столь явными знаками. Но для начала надо было привести себя в порядок. Стоило ему только подумать об этом, как в дверь постучали: — Войдите! — на пороге возник Хуан с абсолютно невозмутимым лицом. — Соберано желает… — начал было он, но Алва нетерпеливо перебил его: — Желает! Вымыться, переодеться и поесть. А ещё узнать, что в этом кошкином доме происходит! — раздражённо бросил герцог, выходя из комнаты в сопровождении управляющего.       Тот спокойно начал: — Кончита готовит обед, Пако чистит лошадей, Луис… — Хуан, — предостерегающе прорычал Рокэ, — не прикидывайся, ты же понял, что я спрашиваю. Что? Здесь? Произошло? И сколько сейчас времени? — Соберано, — примирительно произнес Суавес, умело пряча в усах улыбку, — думаю, ваш гость ответит на все ваши вопросы. — Какой ещё к Леворукому гость, — уже просто взревел, выходя из себя, Ворон. — Не думаю, что стоит поминать сейчас этого… Хм. Кардинал вряд ли одобрит, — строго сказал кэналлиец с самым серьёзным видом.       Брови маршала взлетели чуть не до линии роста волос, да так там и остались. — Что он здесь делает? — прошипел он. — Ждёт. Вас. С утра. — Меня, — совершенно по-идиотски уточнил, Алва, так и стоя перед входом в купальню. — Вас, — утвердительно кивнул головой управляющий так, словно кардинал регулярно ожидает днём разоспавшегося Алву. — Прекрасно. Ладно. Хорошо. Принеси кардиналу шадди и выпечки Кончиты, он всегда её хвалит. Я скоро буду.       В столовую Первый маршал вошёл практически спокойным и даже почти приветливо улыбнулся, хотя точнее было бы сказать — оскалился. Кардинал же излучал редкостное и подозрительное радушие, что не ускользнуло от внимательного взгляда Алвы. Оглядевшись, он недовольно нахмурился и обернулся к маячившему в дверях Хуану: — А где, собственно, герцог Окделл? Неужели совсем обратился в сову и спит днём? Если это так — разрешаю его пнуть для пробуждения, — раздражение вновь закипело в нём. — Рокэ, — неожиданно мягко обратился к нему Сильвестр, — давайте всё же для начала пообедаем. На сытый желудок беседа как-то легче идёт, — при всей гладкости речи, что-то в интонации Дорака заставило Ворона немного укротить жажду разрушения, клокотавшую в нём. — Вы совершенно правы. Что ж, пусть потом мой оруженосец не жалуется, — зло скривился маршал и сел за стол.       После отменного обеда кардинал и Алва переместились в кабинет. Налив себе вина, Рокэ зло уставился на гостя. Ричард так и не соизволил явиться. «Ну и кошки с ним. Завтра три шкуры спущу на тренировке. И даже Габри не поможет», — продолжал строить планы мести соберано. — Итак, — начал кардинал и немного поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее, что означало одно: беседа будет длинной.       Маршал придирчиво окинул взглядом корзину, принесённую Хуаном, пересчитал бутылки: количество его устроило. Затем он обречённо повернулся к кардиналу. — Я — весь внимание, — саркастично выдохнул он, отпивая из кубка. — Во-первых, я рад видеть вас в добром здравии. Рад, что опасения, короля и мои, оказались беспочвенны, и всё дело лишь в вашей усталости от непрестанного радения о благе Талига. — Квентин, — тихо спросил Ворон, ошарашенно глядя на друга, — что вы несёте? — Ну так, шутка ли: проспать двое суток. Я уж, грешным делом, решил, что старый ызарг вас и правда того…       Рокэ дёрнулся и пролил вино на себя. Выругавшись, он схватился за шнур звонка и бросил нарисовавшемуся на пороге Суавесу: — Позовите герцога Окделла! Немедленно! — Эмм. Соберано… — Что? Его что, нет вообще? — Рокэ, — голос кардинала приобрел привычную жёсткость, а глубоко посаженные глаза смотрели со знакомой холодной уверенностью.       Как ни странно, это немного успокоило маршала. Всё же, отметил про себя он, это не сумасшествие. — Рокэ, — повторил кардинал, отставляя чашку с травяным настоем в сторону, — успокойтесь и выслушайте наконец меня. Герцога Окделла здесь нет, и не предвидится. Сей благородный и отважный юноша уже довольно далеко от Олларии. В ближайшее время вам придется обходиться без него. Вынужден признать, что заблуждался на его счёт. Хотя, если бы не мой запрет — вряд ли бы вы его взяли на службу. И кто знает — что бы из него вышло. — Постойте-постойте, ваше… Высокопреосвященство, — нет, пожалуй, насчёт нормальности ещё рано говорить, — это вы сейчас про Ричарда? — А вы знаете ещё одного герцога Окделла? — кардинал изобразил искреннее удивление. — Нет. — Ну значит мы имеем в виду одного и того же человека. Так вот, этот замечательный и достойный во всех отношениях молодой человек сейчас наверное уже почти на границе с Талигом. — Каких закатных тварей он там забыл? И почему без моего ведома? — возмутился Рокэ. — Потому, что он выполняет моё поручение, — важно заявил кардинал, отхлёбывая из чашки. — Простите, я не ослышался? — уточнил Алва, наливая вина, — ваше поручение? Окделл? — Если честно, этот план разработан не только и не столько мной. Я лишь внёс необходимые коррективы. А так, вся слава по праву принадлежит вашей дочери! О! Через пару лет мне не страшно и оставить этот бренный мир. Двор будет в надёжных руках Габриэллы. — Что?! — Ворон вскочил с кресла.       Он был вне себя. Ладно Ричард: с его умением находить неприятности на свою филейную часть все уже смирились. Но втягивать в опасные интриги дочь он не позволит. Вот только что-то подсказывало, что Зимородок уже увяз по самый хохолок в этой треклятой возне. — То самое. Вот поэтому мы и вывели вас из строя на пару дней. В противном случае — вы бы попутали нам все карты. А так, Рокэ, вы как раз успели к «десерту». Думаю, что ваше сегодняшнее появление во дворце пройдёт с триумфом. Жаль, кансилльер не увидит. Он внезапно слёг в нервной горячке. Слуги говорят, что ему явился некто в чёрном, на пегой кобыле и заставил выпить вина. Впрочем, подробности вы можете узнать у маркизы. Но слухи, слухи… К делу, как говорится, не пришьёшь. Вот разве что кольцо… — Какое ещё к кошкам кольцо? — насторожился Алва, окончательно теряя нить повествования. — То самое, что всучил Ричарду наш «старый больной человек», — недобро усмехнулся Сильвестр и бросил на стол перстень.       Рокэ внимательно посмотрел на него, нажал на молнию: в открывшемся углублении мерцала белая крупинка. Яд? Он вопросительно взглянул на кардинала: — Это то, о чем я думаю? — Верно, — довольно кивнул Дорак, — кстати, их было две. Одну мы отдали в коллекцию Барб, вернее обменяли, на отменное снотворное. Как вам спалось? Она уверяла, что сон после него ничем не отличается от природного и дарует необыкновенную лёгкость. — Бб… Барб? — от удивления Алва поперхнулся вином и закашлялся.       Память услужливо подкинула ему картину вечера, как теперь получается, двухдневной давности: Ричард, наливающий ему «Дурную кровь», а сам… Точно! Они с Габриэллой пили «Слёзы». Паршивцы! Спелись на его голову! И кардинал туда же! Старый интриган! — То есть… — герцог взял паузу и, откашлявшись, продолжил, — моя дочь, сговорившись с Окделлом и вами, напоила меня снотворным, которое дала моя вторая дочь. И за это время, пока я отсыпался, кансилльер впал в горячку, а во дворце меня считают почившем в бозе? Я ничего не упустил? — с невинным видом поинтересовался он. — Всё верно. А ещё я имею счастье вам сообщить, что нас очень ждут в Багерлее, куда не далее, как пару часов назад, препроводили основных заговорщиков: братьев королевы, господина бывшего цивильного коменданта и этого… родича Приддов. Никак не могу запомнить его фамилию, — поморщился кардинал. — А… Это как? — Ваша старшая дочь верно всё просчитала: когда вы не явились на приём к королеве, а днём позже разнеслась весть об исчезновении вашего оруженосца, двор встал на уши. Вышеупомянутые господа проявили неуёмную активность, пытаясь проникнуть в ваш кабинет. На вопрос капитана королевской гвардии — с чего такая прыть, они недвусмысленно намекнули, что вам бумаги уже не понадобятся. На второй вопрос графа Савиньяка, откуда же такая оведомлённость, они растерялись и стали нести какую-то чушь. Ну Лионель не стал долго разбираться, да и препроводил их всех в тюрьму. — Да уж. Поспал называется, — выдохнул Алва, закрывая глаза руками.       Отняв руки от лица он долго смотрел на кардинала, пока наконец не высказал то, на что ещё не получил ответ. — Так где же всё-таки Окделл? — Едет в Агарис. К Альдо Ракану.