Risvegliarsi

      — Ману, — зовёт Родриго из коридора, — тебе там помочь?       Мануэль смотрит на свои запасы Просекко и Апероля, что сами по себе имеют неплохой вид в холодильнике у него дома.       — Возьми лёд, — отвечает он, беря по бутылке каждого напитка. Родриго появляется за его спиной и берёт чашу со льдом, а потом выходит из кухни вслед за Мануэлем. Гостиная полна гостей. Но надо сказать, что сама комната и так небольшая, и в ней сейчас куча народу. Мара, Леванте и Федез уже с бокалами спритца в руках одобрительно улюлюкают, завидев его с новой партией выпивки. Есть ещё и безалкогольные напитки, чтобы делать себе спритц. В основном содовая, и то преимущественно для того, чтобы добавлять в коктейль, так что, видимо, они настроены бухать, будто завтра не наступит никогда. И наверное это действительно так.       Программа подошла к концу. Личитра, подчинённый Мары, выиграл сезон. Мануэль должен признать, парень хорош. Очень хорош. Но Мануэль всё равно уверен — молодой альфа выиграл только потому, что Дамиано омега, и потому, что они живут в дерьмовом обществе, где все только и делают, что притворяются респектабельными. Если бы Måneskin состояли только из альф или даже из одних бет, Мануэль уверен — они выиграли бы. Но нет, вместо этого у них трое альф и один омега, прекрасный как само солнце, так что голосование удержало их на втором месте, чтобы победа досталась участнику поудобнее.       Все эти ублюдки могут идти на хуй, Мануэль знает, Måneskin способные и перспективные ребята, и ждёт с нетерпением того момента, когда они взберутся на самый верх. Они достойны этого.       По правде говоря, Дамиано достоин абсолютно всего, чего бы не захотел.       И эта его улыбка, когда Мануэль наконец возвращается к нему со свежей порцией коктейля.       — Эй, — шепчет парень, скаля ровные белые зубы в улыбке, сидя на диване в его доме.       — Эй, — отвечает альфа, не в силах отвести взгляд от губ омеги.       Программа закончилась, и Måneskin по результатам голосования пришли вторыми. Публика так решила, и он не может быть счастливее, потому что никто — никто — не посмеет упрекнуть его омегу в чём-либо, когда Мануэль наконец укусит его.       Если, конечно, Дамиано не передумает.       После того раза они не говорили на эту тему.       — Что, не побрезгуешь сесть на диван неудачников? — говорит Дамиано, и Мануэль усмехается.       — Ну, вообще-то это мой диван в моём доме, так что следи за языком.       Дамиано чуть морщится расстроенно, отнимает у Мануэля бокал, делает глоток, а потом возвращает.       — Почему такой крепкий?       — Потому что если я накидаюсь, мне будет плевать на то, что в моём доме такая толпа.       — Сволочь, — получает он в ответ, вместе с очаровательной улыбкой, от которой у Мануэля приятно тяжелеет в паху. — Я могу остаться потом?       Возбуждение нарастает в альфе медленно, как прилив, которому он не в силах противостоять. У них ещё ни разу не было секса после той течки — спасибо Родриго, который каким-то образом сделал так, что они не оказались по уши в дерьме, правда, он самый лучший друг на свете — и ему легко на душе оттого, что парень хочет его, так настойчиво к тому же.       Это всё так ново для него, что мужчине кажется, будто он скинул как минимум лет двадцать. В первый раз за всю жизнь его внутренний альфа чувствует себя счастливым и достаточно свободным, чтобы мурчать от этого переполняющего его чувства, не боясь, не испытывая за это чувство стыда.       — Не задавай глупых вопросов, омега. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочется.       Дамиано закусывает губу. Он знает, что чертовски сексуален, когда делает так, и не испытывает проблем с демонстрацией этого.       — Боюсь, что кому-то придётся отвезти моих друзей домой.       — Родриго позаботится о них. А я позабочусь о тебе.       Мануэль отчётливо замечает, как после этих слов по телу парня проходится дрожь, но это совсем не от холода. Его запах тоже вдруг меняется, совсем чуть-чуть, но это свидетельствует о его возбуждении при мысли о близости со своим альфой.       О близости с ним — Мануэлем.       Аньелли всё никак не может поверить в то, что этот красивый, талантливый и независимый парень может желать от него чего-то настолько важного, как честь быть его альфой. Правда, в это крайне трудно, почти невозможно поверить.       Так нелепо, что Мануэль сам почти перестал верить в такое, после долгих лет агонии.       Оказывается, жизнь любит удивлять, когда ты меньше всего ожидаешь этого.       — Кстати о друзьях, ты говорил с ними?       Дамиано кивает, чуть поворачивая голову в сторону своей группы. Томас попивает колу, и если Мануэль знает мальчишку достаточно хорошо, то в ней немереное количество рома. Виктория возбуждённо жестикулирует, разговаривая о чём-то с Федезем, пока Итан рядом с ней только вежливо кивает. Парень не сводит с неё глаз, и Мануэль улыбается, вспоминая, как Итан говорил ему, что ему нравятся альфы. Ну, одна конкретная, видимо, нравится больше остальных.       — Они не в восторге. Они убеждены, что ты уведешь меня у них, — говорит Дамиано, хмурясь. — Но ты же не уведёшь, да?       — И куда же я должен тебя «увести»? — спрашивает Мануэль, склонив голову вбок.       — Ну… — парень краснеет и пожимает плечами, — обычно альфы не в восторге, когда их омеги вертятся в кругу других альф.       — Ну, они же не «другие альфы», они — твоя семья.       Дамиано смотрит на него повеселевшим взглядом и качает головой.       — Послушай, у меня есть семья, знаешь ли. Я не сирота, а мои родители не сволочи. Разве я тебе уже не говорил? Они всегда поддерживают меня во всём.       Да, точно, Дамиано говорил об этом столько месяцев назад, когда Мануэль смотрел на парня и всё, что он видел, это ненормальный омега, отказывавшийся принимать подавители.       — Да, но эти трое — семья, которую ты выбрал сам, и поверь, тебе всегда будет хотеться, чтобы они были рядом, — инстинктивно он бросает взгляд в сторону Родриго, который смеётся, пьёт и даже делает несколько танцевальных па, чем заставляет Томаса, Мару и Леванте засмеяться в ответ. — И если ты выбрал правильно, то они будут с тобой всю жизнь.       — Эй, ты сейчас обо мне говоришь или о себе? — Дамиано смотрит на него с озорством в глазах.       Мануэль подаётся вперёд, чтобы поцеловать его, но останавливается. От шеи омеги исходит просто умопомрачительный запах. Но едва ощутимо. Ну, он надеется на это, иначе ему придётся объясняться перед всеми. Он выпрямляется.       — Может, и про тебя, и про себя. А может, и нет.       — Ох, ну что за философ, — Дамиано закатывает глаза. — Но ты так и не ответил на мой вопрос.       — Потому что мне нечего отвечать. Ты можешь быть моим омегой, но это не означает, что ты моя собственность.       Дамиано смотрит на него с минуту, а потом кидается ему на шею, атакуя рот. Он целует и кусает губы Мануэля, а тот позволяет ему это, игнорируя удивлённые возгласы и даже один крайне возмущённый. И выкидывает в форточку все претензии, которые могли появиться у его мозга.       Шоу закончилось, Måneskin заняли второе место, а у Мануэля даже не было права голоса, так что пусть идут все на хуй.       Он теснее прижимает омегу к себе за шею, а тот только удовлетворённо стонет ему в губы.       Вдруг слышится рычание, а потом ещё одно, а потом ещё. И Дамиано наконец отрывается от него, глаза сияют, приоткрытые губы блестят от слюны.       — Эй, какого хрена ты творишь?!       До троих юных альф, кажется, наконец доходит, что это Дамиано поцеловал Мануэля, что это Дамиано накинулся на него, что это Дамиано чуть ли не лежал на альфе, обернув руки вокруг его шеи.       — Извиняемся. Это по старой привычке, — говорит Итан, осмотревшись вокруг, потом оглядывая своих друзей.       Виктория корчит гримасу, Томас опускает глаза на свою колу, а Дамиано хмыкает:       — Что? Может быть, вы наконец избавитесь от меня.       После этих слов Томас вскидывает голову, злой как чёрт.       — Ты ни хрена не понимаешь, Дамиа! — выплёвывает он и уносится прочь.       — Чёрт, — под нос ругается Дамиано, вставая с места. Но потом он, видимо, вспоминает, что он делал, где он это делал и с кем, и замирает глядя на Мануэля неуверенно. — Я…       Мануэль вздыхает, а потом смягчается, улыбается и согласно кивает.       — Иди. Я не убегу никуда.       Дамиано снова целует его, на этот раз мимолётно, и бежит за другом. Виктория было дёргается вслед за ним, но Итан останавливает её, удержав за запястье. Они смотрят друг другу в глаза, басистка морщит нос, неуверенная, но всё же кивает. Она остаётся стоять рядом с ним. Очень близко.       Ну, Мануэль рад за них.       Теперь до него начинает доходить, в чём проблема Томаса. Наверное, неприятно чувствовать себя оставленным тремя членами группы разом. Наверное, им с Дамиано стоило подождать.       На свободное место рядом плюхается Родриго с беззаботной улыбкой на губах и полупустым бокалом в руке.       — Ну и?       Ну началось...       — Что «ну и»?       Родриго улыбается шире, а Мануэль раздражённо вздыхает.       — Давай уже, выкладывай поскорее. Чего ты хочешь за то, что прикрывал мою задницу?       — Хммм, — наглец даже делает вид, будто раздумывает над ответом, задумчиво барабаня пальцами о подбородок. — Давай так, я скажу тебе, когда придёт время.       Мануэль откидывает голову на спинку дивана и обречённо стонет:       — Уф, только не это. Ты повесишь на меня что-то сложновыполнимое, я тебя знаю.       — Ну, — Родриго радостно ухмыляется, — я же сделал тебе большое одолжение, нет?       Ну, что правда, то правда.       Мануэль понятия не имеет, как бета сделал так, что ни одна душа не раскрыла их, он, наверное, и не хочет этого знать. Самое главное сейчас это то, что теперь он может быть с Дамиано, ничего не опасаясь.       — Огромное одолжение.       — Ну, думаю, это стоило того… Я первый раз в жизни вижу тебя счастливым, — Родриго хлопает его по бедру и переводит глаза в сторону Дамиано на другом конце гостиной. Тот оживлённо говорит с явно сердитым Томасом — Мануэль не слышит их из-за громкой музыки, но уверен, мальчишка нервно хнычет — в конце концов омега делает шаг вперёд, притягивает маленького альфу к себе и крепко обнимает.       — Разве ты не ревнуешь? — спрашивает Родриго. — Иногда вы ведёте себя как какие-то звери.       Мануэль улыбается и отрицательно качает головой.       — Неа. Видно же — они как братья. Пацан наверняка думает, что я собираюсь похитить Дамиано и заточить его в подземелье. Вот только он не понимает, что увидится с ним уже завтра утром. Нельзя терять время.       — А? Ах, да, ты про запись альбома?       — Эх. Наивный мальчишка, не понимает ведь, что я буду их ночным кошмаром и буду мучить их, пока они не выиграют Санремо.       — Поглядите-ка на него, да ты строишь грандиозные планы.       Мануэль подносит бокал с коктейлем к губам и улыбается.       — Скажем так, я просто очень в них верю.

Конец…?