Мальчишки смогут полюбить

      Чтож. Алина долго бесилась, но говорить отцу боялась. Он выглядел таким счастливым рядом с этим обманщиком, что ей было страшно представить, как тот отреагирует. Если ситуацию можно разрулить максимально безболезненно, она постарается. Однако, то, что она не делала пока абсолютно ничего, её тревожило.       Что касается Антона… Что ж, Алина злилась жутко. Злилась больше с каждым днем, потому что было больно и неприятно, но она никогда в этом не признается. Будет и дальше утверждать, что эмоции накрывают из-за отца, она сама тут не причем.       В планах была поездка к маме на выходные и проработка плана. В конце концов, если она не может попросить совета у одного из самых мудрых людей в её жизни, потому что тот непосредственно участник всей это трагедии в трёх актах, она может спросить у второго человека из этого списка — у мамы.       П.С. места расставлены в произвольном порядке.       Дима также занимал местечко в этом топе, но Алина пока не смогла решить, заинтересованное ли он лицо.       Сразу после школы в пятницу, девочка направляется в квартиру недалеко от дома, чтобы конкретно так загрузить родительницу. В идеале, разработать план скам и «прихлопнуть эту назойливую муху». Последнее больше для пафоса и красоты угрозы было сказано, конечно.       Разгружает с плеч тяжёлый портфель и обнимает маму так крепко, как может. Вера улыбается и тянет дочь на кухню, чтобы поскорее обсудить всё новые новости. Они соскучились друг по другу безумно. Обычно, Алина регулярно проводила выходные или вечера с мамой, но иногда та уезжала на целые месяцы, а девочка переписки не воспринимает совсем. Лишь редкие звонки, которые создают некоторые проблемы из-за разницы часовых поясов.       — Ну, что, принцесса, как дела? Рассказывай всё-всё. Как учёба? — Щебетала блондинка, пока заваривала потрясающе пахнущую на всю кухню заварку. Такая красивая, загорелая. Алина просто минутку выделила на то, чтобы порадоваться за неё и улыбнуться ярко-ярко, впитать это счастье.       Они с мамой совсем отличались друг от друга. Вера была тёплым августовским солнцем со своими светлыми кудрями, кучей веснушек и подтянутой фигурой медового отлива даже без загара, когда как дочь пошла почти полностью в отца — острые черты лица, бледный тон кожи, родинки и тёмные волосы. Женщина была необычайно активной, душой компании, авантюристкой, которая первая вписывалась в любой активный отдых.       Отец, конечно, перенял эту привычку от неё за годы брака, когда как Алина не получила в наследство ничего подобного. Она любила тюленить дома, по минимуму контактировать с незнакомцами, хотя к природе и тянуло чуть-чуть. Никакого экстрима по типу гор, глухого леса и ночёвок в палатке; только цивилизованный отдых, желательно с интернетом или, как минимум, доступом к нему в ближайшие восемь часов после начала такого «отдыха». Да, отдыхом она это не обозначала даже в мыслях, скорее приключением. Мама смеялась и называла её «ребёнком своего поколения». Очень терпеливо и бережно посвящала в походы, кемпинги и творчество, но только последнее по-настоящему зацепило девочку. Хотя даже не в том виде, который подразумевала родительница, но и этим та уже была довольна.       — Всё супер, готовят к экзаменам в следующем году. Запугивают, конечно, знатно, но у меня всё получается. А ты как слетала?       Вера облокотилась на высокий барный стол, умиляясь с дочери. Ласково поправила непослушные темные пряди у её лица.       — Ой, отлично, поснимали и отдохнуть даже успели. Всё прошло отлично. Олег, наш оператор, правда, обгорел знатно, но пока сидели за ним приглядывали, я даже успела кое-что набросать. Сейчас покажу. — Уходит буквально на минуту, чтобы принести холст с весьма абстрактным нечто бежево-голубого цвета. Показывает дочери. Алина, конечно, в искусстве мало что понимает и честно это признаёт, но эта картина ей нравится — похоже на пейзаж пляжа очень широкими мазками. — Твоему отцу подарю.       Последнее вызывает тревожный смех.       — Это месть или что? — Женщина тоже смеётся, отставляя картину на соседний стул. О вкусах не спорят, но она знает, что зла в этих словах не было. Алина улыбается широко, потому что сумела вызвать такой родной смех и произносит искренне. — На самом деле, очень красиво, мам.       — Спасибо, зайка.       — Кстати, о папе. — Вера смотрит внимательно, отпивая из собственной кружки ароматный чай. — Тут такая ситуация… Не знаю, как описать, но он встретил кое-кого. — Видит кивок. Она в курсе, а значит секретом не было. Это хорошо, потому что можно будет упустить начало истории.       Вера ждёт продолжения, пока дочь соберётся с мыслями, когда Алинкин телефон разрывается какой-то популярной мелодией из тик-тока и та принимает звонок от Арсения. Подбородком утыкается в руку, отпивает чай, пока девочка разговаривает. Об Антоне Попов рассказал, как только понял, что намечается что-то серьёзное. Просто чтобы она была в курсе. Так что о парне Вера была наслышана только хорошего.       — Да, всё хорошо, пап. Я у мамы уже, пьем чай, да. А ты где?       Вера заинтересованно поглядывает на дочь. Они никогда не обсуждали всерьёз ориентацию её отца. Просто объяснили общими чертами, что это — нормально, несмотря на то что и кто говорит. Общество эволюционирует очень мелкими шажками, но гомофобов стало куда меньше, чем во времена их собственной молодости. Сейчас на людей не смотрят косо за то, кого они предпочитают любить. Не идеально, но даже этого уже достаточно.       — Что? — Алина дёргается, но даже сама не может сообразить, что собирается сделать, просто хватается за стол, а Вере кажется, будто она сейчас сорвётся на бег на дистанцию. Такой встревоженный вид дочери Веру пугает. — Нет, пап, это плохая идея. У мамы появились дела, и я вернусь домой сейчас, ты же не оставишь меня одну?       — Зайка, что ты…? — Вера пытается понять, что происходит, но девочка машет руками, а потому женщина терпеливо ждёт объяснений.       — Да-да, сейчас уже собираюсь, не волнуйся. — И сбрасывает вызов.       — Что это было?       — Мам, я потом всё объясню, это очень важно, я боюсь за папу. Ничего не случилось, но может! Мне надо бежать!       Глядя на своего испуганного ребёнка, принимает единственно правильное решение:       — Я не хочу тебя отпускать, почему ты так напугана? — Она берёт дочь ща руку, мягко удерживая на месте. — Я пойду с тобой, хорошо? Расскажешь по дороге.       Девочка кивает и уносится в прихожую, чтобы обуться, пока Вера хватает телефон, набрасывает на себя первую попавшуюся куртку. Так они и выбегают на улицу. Сам дом старый, но атмосферный и малоэтажный, поэтому чтобы спуститься, им пришлось устроить марафон по лестнице. Женщина надеялась, что никто из них не споткнется и не разобьёт голову, но догнать дочь не смогла ещё около двух коротких поворотов:       — Зайка, не беги так. Что случилось?       — Этот Антон полный придурок, а они собираются уехать куда-то на все выходные! Он обманывает его, а сам встречается в тайне со своей невестой! Я не знаю, что делать! Мам, что делать? — Алина сначала звучит очень обозленно, но постепенно голос срывается на шёпот, который едва слышно.       Вера, наконец, настигает и останавливает дочь за плечи и разворачивает к себе, гладит аккуратно по ним, чтобы хоть немного успокоить. Даже не знает, с чего начать:       — Принцесса, откуда ты знаешь?       — Я видела их! Она даже поцеловала его в щеку! Потом я нашла её инсту и увидела там фото с кольцом! — В глазах паника, а голос продолжает срываться.       — Тише-тише, — женщина тянет Алину на себя, крепко обнимая. Звонит её телефон, и Вера осторожно достаёт его из кармана, чтобы посмотреть, кто звонящий.       — Это твой отец, — она оборачивает телефон экраном дочери.       — Не бери! — Алина дёргается, проводит пальцем по экрану и сбрасывает вызов.       — Солнце, тебе нужно успокоится, — Вера дочери доверяет, но также понимает, что ревнивое детское сознание может всё перевернуть и усугубить. К тому же, Алина ещё слишком молода, чтобы понимать, какие взрослые проблемные и во что иногда впутываются по собственной же воли. Нужно подойти к ситуации с холодной головой. — Давай я напишу папе, что мы идём, чтобы он не волновался, а я буду рядом и посмотрю на вашего Антона, хорошо? Попробуем разобраться во всём.       Алина искренне считает ситуацию трагедией, также думает, что решения нет, но кивает. Заторможенно и с полным недоверием, но кивает. Может быть, получится? Мама обнимает её крепко, чмокает куда-то в макушку и берёт за руку, когда отпускает, чтобы проводить дочь до дома.       Уже в прихожей та бросается, едва разувшись, на шею к растерянному Арсению, пока Вера снимает кроссовки и верхнюю одежду. Она проходит ближе, проводит рукой по спине дочери, успокаивая. Оглядывается по сторонам в поисках того самого парня и натыкается на высокого, кудрявого шатена.       — Вера, — она кивает такому же растерянному Антону, — мама Алины.       — Антон. — Он очень неловко переминается с ноги на ногу и кивает, тут же поправляется, как ему кажется, для надёжности, — Антон Шастун.       Парень выглядит милым, сконфуженным и определённо создаёт положительное первое впечатление своими милыми волнами волос, лезущих в глаза и по прелестному нелепой розовой толстовке. От него не ожидаешь чего-то по-настоящему подлого, как, например, измену. Однако, как сказал бы классик, чужие ожидания — чужие проблемы, поэтому Вера старается держаться сдержанно.       — Наслышана, — вновь кивает женщина.       Алина даже не реагирует на всю ситуацию, виснет на Попове и отпускать отказывается.       — Вер, что происходит? Какие дела, ты же только прилетела?       — Я без понятия, ты мне скажи.       Они переговариваются почти шёпотом ещё пару минут, пытаясь вникнуть в ситуацию, Арсений в недоумении лишь взглядом спрашивает у бывшей жены «что?», а Антону жутко неловко, он не понимает: ему уйти или остаться? Что вообще делать?       — Антон, можно на минутку?       — Что? Зачем? — Арсений поднимает голову, перехватывая дочь удобнее.       — Не бойся, я его не съем, — Вера хихикает больше, чтобы успокоить бывшего мужа, чем её на самом деле веселит ситуация. Просто, потому что ситуацию и не веселая вовсе. Перехватывает Шастуна под руку, — ты пока пообщайся с дочерью. Она очень хотела тебя увидеть. Мы так бежали, кошмар. Я заодно поставлю чайник.       Вера с Антона удаляются, а Арсений пытается заглянуть Алинке в глаза и тихо-тихо и очень ласково спрашивает:       — Клубничка, давай присядем?       Та кивает, понимая намёк и, что разговора не избежать. Осторожно отпускает, но в глаза смотреть отказывается. Чтобы не показать свои эмоции, и чтобы не расстроить папу.       Когда они всё же располагаются на диване, дистанция между ними как-то резко увеличивается, от чего Арсений начинает переживать. Перехватывает маленькую ладонь и осторожно сжимает поверх пальцев.       — Поговорим? — В ответ лишь кивок, а брюнет понятия не имеет с чего начать и о чем они собираются говорить.       Вера же проводит Антона на кухню и прикрывает за ними дверь, сразу движется к шкафчикам, чтобы достать заварку и кофе. Шастун, буквально, плюхается на один из стульев и наблюдает, как женщина поочерёдно заглядывает в ящики совершенно точно зная расположения всего в этом доме. Он немного много паникует. Женщина наливает стакан воды и облокачивается о столешницу.       — Воды?       Антон качает головой и тихо спрашивает:       — У Алины что-то случилось?       Вера кивает, отпивая из стакана. Она не уверена, как стоит начать, но начать всё равно придётся. Беспокоится, конечно, что Арсений будет зол, что она лезет в его личную жизнь, но он никогда не был и никогда не станет ей чужим человеком.       — Антон, я не буду ходить вокруг да около. Я обещала Алинке помочь, поэтому спрошу прямо: у тебя есть невеста?       — Что? — Антон, качает головой, как бы отрицая вообще весь сегодняшний день. Он бы предпочёл и себя отрицать, если честно.       — Я не знаю всю суть, Алина просто сказала, что видела вас в ТЦ и какие-то фото в сети. Так, есть?       — Ну, что-то вроде того, да.       Вера вздыхает, не ожидала чистосердечного признания, если честно. Однако, Антон всё равно выглядит растерянным. Блондинка аккуратно уточняет:       — Долгая история?       — Очень. Но это не то, чем кажется, правда. Мы не вместе.       — Меня, в целом, не сильно это волнует. Это ваши с Арсением дела, и я не хочу лезть, потому что он вполне может за себя постоять, а ты не кажешься плохим человеком. Меня беспокоит, что Алина стала свидетелем этой драмы. Она никогда не признаёт, но похоже действительно привязалась к тебе, а всё это, — Вера неопределённо обводит «ситуацию» рукой в воздухе, — сильно её расстроило. Столько слез у неё я в жизни не видела. Только когда она была совсем малюткой.       — Мне правда жаль. Я не подумал.       Вера кивает, мол, понимаю. Парень молод ещё совсем. Она никогда бы не сказала, что поняла эту жизнь, но его понимает точно. Они с Арсением тоже когда-то были молоды и глупы, наивны даже.       — Я не хочу учить тебя жизни, но когда отношения двух взрослых непосредственно касаются детей, стоит думать несколько раз, потому что обычно дети лишь невольные участники, когда как ты или, например, Арсений осознанно на это шли. Дети ранимы больше нашего и то, на что ты бы не обратил внимание задевает их куда сильнее. Но это так, размышления в слух. Возможно, совет на будущее.       Антон кивает, как школьник и тихо благодарит. Понимает, что Вера права и не понимает, как мог быть настолько слепым. Он сам был в таком же положении, как и Алина, и всё равно совершил ошибку. Ранил. Неприятно всё это осознавать, конечно, но он конкретно так накосячил своими недомолвками и «взрослыми» поступками.       — Тебе нужно поговорить с Арсением. Говори правду. Он многое может понять, поверь мне. Просто не зарывайся во враньё ещё больше. Пытаться обелить одну ложь другой — очень плохой план. Особенно с Арсом.       — Я знаю, — Антон кивает, дёргает ногой тревожно и грызёт сухие губы, пока женщина разливает горячий напиток по тем самым красивым прозрачным чашкам. — Мне очень жаль, что я сделал Алине больно.       — Скажи ей об этом позже. — Вера улыбается тепло и ставит чай перед ним. Иногда кажется, будто чай — лекарство от всего в их семье. — Я не буду обещать, что она тебя простит, какой бы не была твоя ситуация, но ты постарайся, может что-то и выйдет. Я в тебя верю.       — Почему вы так добры? Не считаете меня лгуном?       — Не знаю, — женщина легко пожимает плечами, — лгуном считаю, да. Однако, твою историю я не знаю, судить не могу, а спрашивать не хочу. Просто Арсений говорил о тебе, как о хорошем человеке. Да, его мнение не истина в последней инстанции, как бы он этого не хотел, — Вера смеётся тихо, улыбается тепло в кружку, Антон понимающе кривит губы. Хочется улыбнуться, но груз вины пока не позволяет, — но он хорошо читает людей. Как и Алина. И если она подпустила тебя к себе и отцу, то, наверное, узнала тебя настолько, чтобы судить о чем-либо.       Антон кивает и молчит. Греет похолодевшие от стресса ладони о кружку и ждёт.       Арсений же терпеливо ждёт, пока дочь заговорит, но которую минуту та молчит. Он думает, может подтолкнуть чуть-чуть, потому что ещё немного и он надумает себе самого страшного.       — Что-то случилось в школе? — Он спрашивает тихо-тихо, чтобы не напугать ни в коем случае.       Алина качает головой всё ещё пытаясь сообразить, что сказать и как начать. Из головы выдуло всё мысли.       — Тебя… кто-то обидел?       Арсений выглядит испуганным, а тон голоса дёргается едва заметно, что заставляет Алину всё же посмотреть ему в глаза:       — Нет, пап, со мной всё хорошо, просто…       Это немного успокаивает, но то, что он всё ещё находится в ситуации, которую не понимает, тревожит брюнета. Всё равно терпеливо ждёт, пока дочь соберётся с мыслями.       — Помнишь, я ходила за бисером? — Видит кивок, — Я встретила там Антона, — Тёмная бровь мужчины едва дёргается удивлённо, он вновь кивает, мол, хорошо, продолжай, — и его подругу.       — Вот как… — Шепчет мужчина на выдохе, — Поэтому ты в последнее время вела себя так отречено?       Алина угукает тихо.       — Ты злишься?       — Да.       — Почему? Мы могли бы вместе попросить Антона рассказать о своей подруге, — Арсений Шастуну доверял. Доверил сердце своё буквально. Он, почему-то, и сейчас доверяет, верит, что это недоразумение, как в тех романтических фильмах, что они смотрели с Алиной.       — Я нашла её в инстаграме. — Лёгкая улыбка появляется на мужском лице, узнаёт свою дочь, но та быстро меркнет после следующих слов, — она, кажется, его невеста.       Арсений молчит. Сердце немного ёкнуло, но он держится спокойно. Не хочет грузить Алину и заставлять беспокоится. Понимает, конечно, что это неправильно — дети всё равно чувствуют эмоции своих родителей, а от несоответствия этих чувств и внешних реакций, только путаются сильнее, но Алина уже взрослая. Она и так понимает. Поэтому и не говорила ничего. Если Арсений сможет хоть немного сгладить для неё этот стресс, он постарается. Однако, быстро понимает, что его молчание может показаться чём-то другим, поэтому вновь сжимает руку на пальцах дочери, чтобы показать, что он рядом и он в порядке.       — Клубничка, ты в этом не виновата. Я благодарен тебе за то, что сказала, — «раз у Антона не хватило смелости или совести» ворчливо добавляет его сознание. Чтож, уже ничего не изменить, ему нужно просто принять последствия. Он тянет дочь на себя, такую маленькую, разбитую, обнимает крепко. — Всё будет хорошо, зайка. Я люблю тебя. И мама любит.       Они так и обнимаются, пока Арсений не дает себе удостовериться, что Алина успокаивается и её потихоньку тянет в сон от пережитых эмоций. Гладит по волосам долго-долго и очень ласково перебирая пряди.       — Вдруг он не захочет меня слушать? — Антон, наконец, подаёт голос. Вера этого ждала. Судя по тому, что она слышала о парне, тот молчать ой как не любит, поэтому она лишь терпеливо ждала, наслаждаясь закатным солнцем и рассматриванием пышного и явно довольного растения на столе, которое она вырастила из маленького ростка много лет назад.       Она фыркает и переспрашивает:       — Арсений? — Антон кивает, явно обеспокоенный, а Вере правда хочется рассмеяться по-доброму, да не к месту. — О, дорогой, поверь мне, он не успокоится, пока не поговорит и не выяснит всё. Он такой человек, — старается подобраться подходящее слово, которое описывало бы этого мужчину в полной мере, но находит лишь, — человек разговоров, знаешь. — Она улыбается Антону тепло, успокаивающе даже. — Будет чувствовать себя оскорблённым ещё примерно вечность, если не услышит объяснений. Тихо он никогда не уходит.       Антона последнее предложение, конечно, смущает, но всё сказанное успокаивает.       Телефон Веры на столе пиликает о входящем сообщении, она поднимает его, чтобы взглянуть на сообщение. Арсений, на кого же ещё у неё стоят звуковые оповещения.       — О, я же говорила! — Хихикает и пишет ответное «будь терпеливее», — Я пойду к Алинке, сейчас Арс придёт. Ты главное не поседей раньше времени.       Она пытается разбавить напряжение шуткой и треплет его по плечу, совсем по-матерински, но Антон не против, он весь превратился в концентрированный стресс сейчас и поддержка очень кстати.       Вера незамедлительно уходит, чтобы забрать дочь в ее комнату и там побыть с ней. Арсений приходит буквально через пару минут. Антон весь сжимается, строит из себя котёнка невольно, хотя и понимает, что сам накосячил. Мужчина присаживается на расстоянии вытянутой руки. Слишком далеко, но Антон вновь напоминает себе, что виноват и что Арсений имеет право на злость и дистанцию. Его уже радует то, что тот действительно решил поговорить, а не просто попросил уйти.       — Арс… — Антон проводит ладонями по коленям. — Ира, да, она моя невеста, но…       — Ирина, — вздыхает Арсений, он, наконец, услышал её имя. — С начала. Начни с самого начала.       — Хорошо. — Антон взглядом цепляется за опустившего глаза в стол Арсения и кивает. — Она моя одноклассница, учились вместе, с класса шестого, кажется. Дружили очень близко.       Мужчина кивает периодически в знак того, что слушает.       — Встречались какое-то время ближе к выпуску. Потом, как мне кажется, оба поняли, что это совсем никуда не движется, да и наши чувства будто и не были любовью, знаешь?       Брюнет поднимает взгляд, удивлённый тому, что слышит. Да, он понимает. Антон тихо продолжает. От воспоминаний даже успокаивается немного. Улыбается сам себе.       — Да, такие у нас были мысли. Слишком наивные. Откуда мы могли вообще знать, как работают отношения? Из фильмов разве что, а тогда казалось, что всё совсем не как в фильмах.       Антон поджимает губы и даёт себе пару минут, чтобы передохнуть, унять дрожь и собраться с мыслями.       — Но, всё это продолжили. Скорее даже не остановили. Вот. Пустили на самотёк. Потом универ был. Мы поступили в разные. Никак не обговаривали наши отношения, просто встречались, как обычно, по привычке, проводили время вместе после учёбы иногда, выходные, каникулы там. — Парень хмурится, вспоминая тот интересный период своей жизни. Учёба занимала всё время у каждого. Редкие встречи казались нормой, а в конец скатившихся в платонические отношения — закономерностью. Антону кажется это неуместным произносить вслух, но они даже перестали затрагивать интим, поцелуи уже были редкостью. Разве что в щечку, лоб, волосы или короткие на прощание чмоки в губы. — Это прозвучит странно, но нам правда было хорошо друг с другом. Мы расслаблялись в компании друг друга. В тишине занимались своими делами, конспектами, например, или молча смотрели фильмы. Я очень сильно боялся её потерять, знаю, что она тоже. Думал, что если спрошу Иру «давай расстанемся», то потеряю её. Как друга и как самого близкого мне человека. На тот момент.       У Арсения сердце щемит, насколько всё это звучит знакомо. Какой-то ночной кошмар. Он снимает очки и проводит ладонями по лицу. Вздыхает глубоко и садится равнее. Антон, наверное, беспокоится, что выразился как-то не так, что Арсений понял его иначе, а потому так распереживался, но успокаивается, когда видит кивок с просьбой продолжить.       — После выпуска что-то стукнуло меня по голове. Я насмотрелся видео об отношениях и всё такое. Пытался понять, что не так и, как это исправить? В общем, не хочу вдаваться в подробности, но я сделал Ире предложение. Думал, так мы всё наладим. Второе дыхание, — Антон пальцами показывает кавычки, — или типа того. Ира согласилась. А меня воротило от мысли стать «семьёй» в полном понимании этого слова. С детьми там, бытом и всё такое. Мы не жили даже вместе никогда. Разве что в поездках редких или каникулах где-нибудь на даче. До предложения я об этом и не думал. Был воодушевлен идеей нового букетно-конфетного периода, наверное.       — А что случилось потом? — Арсений впервые подаёт голос и у Антона от этой хрипотцы сердце екает. Он улыбается, хотя глаза и немного грустные. Всё же, это не самый радостный период его жизни.       — А потом, через несколько месяцев, Ира приняла единственное верное решение. Горжусь её смелостью, правда, не думаю, что у меня хватило бы силенок. — Антон улыбается ярче, правда горд, Арсению даже тепло становится от этих чувств, лёгкая улыбка трогает и его губы. — Она уехала в Питер. Бросила меня и уехала. Сказала: «Прости, Шаст, но ты и сам понимаешь, что брак не то, что нам нужно». И я правда понимал, боялся только, что на этом всё и кончится, поэтому не действовал. Боялся перемен, наверное. — Антон пожимает плечами, пытаясь сформулировать свои чувства максимально понятным образом, чтобы потом не было недомолвок. — Мы спутали дружбу с любовью и так и вели её сквозь года. Для меня была только одна истинно-правильная цепочка: расставание = конец любому общению. Ира дала мне понять, что ни у одного из нас не разбито сердце, чтобы была необходимость закончить всё с концами. Она сказала мне тогда, что навсегда останется моим другом.       — Тебе больно от этого? — Уточняет Арсений и это то, чего Антон и боялся, что его поймут неправильно, поэтому он судорожно поправляет сам себя.       — Нет! Нет, правда. Я рад. Ира очень смелая и сильная, поэтому я её и люблю. — Четко уточняет, с улыбочкой, — как друга. Только, как друга. Единственное, что меня расстроило — она уехала от меня очень далеко. А перед этим переехал и Дима, почему мне и было немного одиноко. Я погрузился в работу с головой. Да, мы чатились иногда, но, наверное, сам понимаешь, этого часто бывает мало.       Арсений вновь кивает, рассуждая про себя.       — Вот это вроде и всё, конец истории. Спрашивай, если тебя что-то интересует. — Подталкивает Антон, потому что, зная мужчину уже столько времени, понимает, что у того в голове может происходить все, что угодно.       — Ты приехал в Питер из-за неё?       Антон улыбается этой ревности Арсения.       — Нет, из-за работы. Дима же позвал. Конечно, это было небольшим бонусом, я написал, что еду в Питере, написал, что приехал, мы договорились встретится, поболтать. В суматохе переезда, новой работы, тебя, я и забыл об этом. Между нами, только дружба, Арс, всегда была. — Антон вдруг понимает, что, наверное, бесполезно пытаться донести последнее, как истину, лучше показать другую, безоговорочную. — Я люблю тебя, как никого в своей жизни. Той самой романтичной чокнутой любовью, понимаешь?       Антон придвигается ближе, шаркая ножками стула по полу комично и Арсений просто не может не хихикнуть. Вкладывает руку в призывно раскрытую на столе и сжимает. Понимает, правда понимает.       — Скучаешь по ней?       — Всегда, если честно. Она же мой друг. В тот день мы как раз и пересеклись в ТЦ. Прости, что ты узнал обо всем таким образом, я решил, что эта история не стоит внимания, но не подумал, как это может выглядеть со стороны. И мне жаль, что я расстроил Алину.       — Я знаю. Попробую поговорить с ней, но ничего не обещаю. Надеюсь, она простит тебя когда-нибудь.       Антон выглядит очень расстроенным, ему правда жаль. Он злится на себя и понятия не имеет, что делать дальше.