Мальчишки смогут полюбить

      Арсений только спустя время понял, что шутки Антона про брак были весьма наивными вовсе не шутками. Когда же Оксана и Вера начали на полном серьёзе называть их женатиками, стало понятно, что он что-то упустил. Нет, он не был против, вовсе нет. Просто это было чём-то новым и необычным для него. Раньше серьёзнее отношений, чем с Верой у него не было. После их развода тем более. Сейчас же то, что Антон всегда рядом стало чём-то привычным и взятым за стандарт. Это немного тревожило. Не слишком ли всё быстро? Не слишком ли опасно?       Арсений никогда в этом не признается, но он по своей натуре очень тревожный человек. Таким его сделало родительство. С ребёнком нужно всегда быть начеку, нельзя действовать опрометчиво и идти на риски. Раньше же, наоборот, он только и делал, что рисковал. Пойти за понравившейся девушкой на кружок театрального искусства, в котором он смыслит буквально ничего? Легко. Переехать в другой, такой далёкий и неизвестный, город? Погнали, только вещи соберу. Он шёл туда, куда, как ему казалось, дул благославлённый ветер. Потом осел, остепенился. Понял, что хочется другого совершенно. Нашёл смысл в Алине и издательстве. Понял, что риск больше не для него.       Антон ему этот риск заменил. В своей незабываемой особенной манере. Напомнил тот вкус молодости, если так можно сказать. Впутывал в почти безобидные авантюры, подталкивал к тому, чего хочется, но колится.       Вот и сейчас… Хочется, но колится. Вдруг авантюра не такая уж и безобидная?       Впереди был его день рождения. Такая печальная цифра в паспорте, когда ты становишься ещё на год старше. Арсений себя старым не считал, но годы будто бы действительно отражаются постепенно в его спокойствии, севшем зрении и, как хотелось бы считать, мудрости.       Праздновать не любил, но Алина всегда с воодушевлением планировала этот день, а радость окружающих его близких людей была для Арсений заряжающей энергией. В этот раз у девочки ещё и был помощник. Конечно, они всё держали в тайне, Шастун не рассказывал даже после долгих уговаривающих поцелуев. Хихикал только, что всё сам узнает и твердил: «Наберитесь терпения, Арсений Сергеич». Арсений набирался и старался свой любопытный нос никуда не совать.       Сам день Х выпадает на пятницу, жаль только, не выходной. Он с самого утра затисканный дочерью, с размаху запрыгнувшей к нему в кровать, и Верой, которая пришла слишком рано наводить суету. Она завалилась с кучей цветастых пакетов непонятного содержания. Их шелест громко давил на мозг только проснувшегося брюнета.       — С днём рождения, дорогой. Все подарки вечером. — Женщина чмокнула его в щетинистую щеку и упорхнула на кухню.       Она избавила Арсения от нужды соображать завтрак, и это он уже считает за отличный подарок, но, к его сожалению, он знает, что всё так просто не закончится.       Попов сонно жуёт сладкие вафли, пока Вера не может убрать с лица улыбку.       — Арс, чего такой кислый?       — Вспомнил лимон. — Бурчит мужчина, морально готовясь к тяжёлому дню, но Вера всё равно смеётся искренне.       Прежде чем восстановить своё будничное настроение и выражение лица ему предстояло выпить ещё чашечку ароматного кофе. Утро начинает наполняться красками и жизнью.       — Как дела у Антона?       — Будто ты не знаешь, вы с Алинкой общаетесь с ним в последнее время чаще, чем я. — Вера хихикает на лёгкую иронию в голосе мужчины.       — Тогда, специально для тебя: у него всё отлично.       — Конечно. Он жив после ваших брейнштормов, а значит уже хорошо.       — Ну не бурчи, мы постарались, правда.       — Нет, я не бурчу и не недоволен, как может показаться. Просто… Ты же знаешь, что всё это для меня немного слишком. — Почти шёпотом, скрываясь от дочери, проговаривает Арсений. — Внимание — это не моё.       — Понимаю, милый, но твоим любимым людям просто хочется тебя порадовать. Мы давно не устраивали ничего такого для тебя, а тут появился Антон, он много спрашивал, чем не повод? Тем более, впереди ещё выходные, так что успеешь отдохнуть.       — Ладно. — Легко соглашается Арсений. Он чувство праздника в день рождения потерял давно, но лишний повод побыть с дорогими ему людьми его воодушевлял. В конце концов, это не что-то вроде особого вида пытки для него, скорее он не понимает, чего ждать от этого дня.       — Чтож, я отвезу Алинку в школу, а ты собирайся. — Вера вновь чмокает его в щеку и уходит, дочь также забегает на пару секунд, чтобы обнять, прежде чем они оставляют его в одиночестве.       Приезжает на работу он в более чем приподнятом настроении: успел проскочить до пробок, купил вкусный кофе недалеко и погода выдалась прелестной, в такую бы гулять весь день, а не в офисе тухнуть, поэтому он принимает решение отпустить команду сегодня пораньше.       Оксана встречает Арсения сбивающими с ног обнимашками и кричит:       — С днём рождения! — Вытаскивает откуда то дуделку и оглушает его ненадолго на одно ухо, когда из-за его спины прямо над головой Антон и ребята проворачивают несколько хлопушек и нестройно кричат поздравления.       — С днём рождения, босс!       Брюнет улыбается, обнимает девушку в ответ и шепчет благодарности.       — Спасибо, ребята, всем, — конфетти красивые, расстилаются по полу и Арсений улыбается правда искренне, кивает коллегам в забавных колпаках. Они даже украсили офис цветастыми шариками. — Сегодня уйдём пораньше, хорошо? Пончики и пиццу привезут чуть позже, угощайтесь, и всем хорошего рабочего дня!       Он подходит к Антону, пока окружающие разбредаются по своим делам, а гам от людей затихает, и тот сразу же по-хозяйски распологает руки на его боках. Улыбается так, светит, убирает застрявшие блестящие кусочки с волос и пиджака Арсения.       — Спасибо, — шепчет мужчина и коротко целует в щеку.       — Пока не за что, — пожимает плечами Шастун и притягивает брюнета ближе. Где-то сбоку падает кипа бумаг, и они синхронно оборачиваются на удивленную Ольгу. Она точно не хотела быть замеченной. Антон смеётся и показывает ей язык, пока Арсений строит деловое лицо, будто он не при делах, и помогает собрать бумаги, после чего девушка благодорит и быстро убегает. Он возвращается к веселому Шастуну.       — Доигрался?       — Я думал, все и так знают о том, что мы вместе, — улыбается довольно, притягивая Попова к себе за плечи.       — Бедная Олечка была на дистанционке последние несколько недель. — Разъясняет Арсений, как маленькому ребёнку.       Антон лишь играючи удивлённо прикрывает рот ладонью и шепчет:       — Как неловко вышло. Та самая Оля? Алина мне рассказывала про её фейл с ужином. Чего это ты так о ней заботишься? — Он щурится, искуссно притворяется, что его коллега хоть немного волнует.       — Потому что она моя подчененная.       — А я твой парень. — он показывает на себя пальцем, довольный, как кот.       — А ты мой парень, — Кивает Арсений, улыбаясь. Приятно на душе очень. И тепло очень, но что-то они заигрались в повседневный флирт, — и мы на работе. Так что имей совесть, Шастун, — он хлопает парня по бедру и уже хочет направится к рабочему столу, напоследок шепнув, — работать.       — Конечно, босс. — Антон подмигивает и действительно уходит работать. Дел и вправду ещё много.              Арсения от работы, конечно, дёргают часто. То знакомые, то партнёры звонками с поздравлениями и доставками. Вот это он не любит больше всего. Новая бизнес-этика, черт её дери. Почту разбирать вообще придётся до завтра. По его мнению, обязательное поздравление всех, кого ты встречал хотя бы раз, с днём рождения — излишне. Он, конечно, раз заведено, поздравляет. И то с напоминанием Оксаны, которая все эти даты записала, а чаще и вовсе сама заказывает доставки подарков. Арсению же хватило бы слов от самых близких. Максимум, от тех, с кем в этот день лично встречается, но не более. Он каждый свой день рождения молится — «Забудьте про меня, пожалуйста». Но никто не забывает, а потому он старается просто перетерпеть.       Так, он оказывается загружен и головой, и телом прямо до самого позднего обеда, а потом решает, что ему жизненно необходимо проветрится. Хотя бы сходить выпить кофе и поменять обстановку ненадолго.       Он проходится по слишком тихому офису и не видит Антона за рабочим столом, хмурится, пытаясь понять, куда тот мог дется, а на самой кухне встречает Оксану с Серёжей.       — Кто-нибудь видел Антона?       Как бы невзначай бросает Арсений, пока подставляет кружку и тычет в кнопки кофемашины. Серёжа даже бровью не ведёт, всё печатает что-то в телефоне, беззвучно матерясь одними губами. Оксана улыбается умиленно с Арсения и на Серёжу тоже внимания не обращает, лишь отвечает:       — Он уехал на встречу с тем небольшим издательством, помнишь? Тут недалеко, им осталось только подписать контракт. Юристы всё проверили и внесли правки. Так что, он скоро вернётся.       Попов кивает и вздыхает ароматный запах кофе из кружки. Бодрит и голову очищает.       — Через пол часика, я думаю, можно будет отправить всех по домам.       Оксана радостно хлопает в ладоши, предвкушая сегодняшний вечер. Арсений лишь улыбается ласково.       Серый сидит темнее тучи, но молчит. Арсения это начинает даженемного раздражать, потому что такая мина у друга не светит ничем хорошим.       — Сереж, ну что случилось?       — Ничего хорошего, Арс. — Мужчина продолжает что-то быстро печатать и зло корчить губы.       — Да брось, давай, выкладывай, решим все, а потом пойдем по домам… — Рассудительно произносит брюнет, но быстро поправляется. — Ну или какой у вас там всех план.       — Нужно сгонять в печать, там какие-то проблемы. Опять! Хотят тебя видеть. Я их не устраиваю. У нас вообще то план другой, а эти недоумки вечно ничего нормально сделать не могут. У нас сдача, а у них видите ли печать встала. Придурки, блин.       — Ну, ладно тебе, ничего страшного, сейчас съезжу, — пожимает плечами Арсений, отпивая из своей кружки, — не тухни, я быстро. Просто скиньте мне адрес вашего плана, либо я могу вернуться в офис.       — Возвращайся сюда, потом решим по ходу дела.       Арсений улыбается, приобнимает Серёжу за плечи и тресет легонько.       — Я быстро, сработает ещё ваш план. Отпустите ребят сами, ладно?       Уходит Попов необычайно весёлым, ведь он, наконец, за весь день может сделать хоть что-то полезное и обычное для своей будничной работы. Он торопливо накидывает короткое весеннее пальто, садится в машину и уматывает в сторону их типографии.       Скорее всего, всё как всегда, у них что-нибудь сломалось, а без руководства решать отказываются. Арсений, правда, не понимает каждый раз, каким местом он там нужен, не полезет же он сам чинить станок? Но терпеливо приезжает раз за разом. Контроль лишним не будет, а ему не сложно.       — Добрый день, — он пожимает руки управляющей, — ну, что у Вас тут?       — Ой, Арсений Сергеевич, здравствуйте! Хорошо, что вы приехали, да у нас тут как всегда одни беды…       Как оказалось, у них что-то с поставками исходников. Плюс накопились вопросы по замене оборудования, в общем, загрузили Арсения по полной.       Спустя час и кучу болтовни, они с Марией всё же договариваются о примерном плане действий и он доверяет его в её чуткие руки. Проблема, как и подразумевалось, не стоит и выеденного яйца, но специалист она хорошая, просто нерешительная. Арсений знал на что шёл, когда брал её на руководящий пост. Многому нужно обучить, но за то в практических вопросах она спец и мелкие проблемы на производстве решает на отлично.       К тому же, он внепланово навестил их, получил экскурсию по нововведениям и проконтролировал поставки нового оборудования. Чем не продуктивный день?       — Арсений Сергеевич, — окликает Мария, когда брюнет уже надевает снова своё пальто, он лишь бросает заинтересованный взгляд, поправляя верхнюю одежду, — у вас же сегодня день рождения, да?       Арсений улыбается почти неловко и кивает.              — Извините, что вырвала вас с работы, — глаза, как у кота из Шрека и мужчина не может не улыбнуться, но уже искренне.       — Ни откуда ты меня не вырвала, не забивай свою голову этим.       — Сергей Борисович тиранит меня сообщениями.       — Серёжа? Я его сам сейчас затираню.       Девушка подхватывает тихий смех и подходит ближе. У Арсения же в голове загорается красная лампочка.       — Арсений Сергеевич, — она произносит это так неловко, судорожно вздыхая, проходится взглядом по его лицу. — Я давно хотела вам сказать кое-что.       «Ну, нет!» — проносится у Арсения в мыслях и в следующий момент он вовремя перехватывает Марию за плечи, когда та тянется к нему уж слишком близко.       — Маш, ну ты чего делаешь? — Искренне удивляется, хлопает по плечам, — говорю же, не забивай свою прекрасную голову всякой ерундой. — Пытается подобрать слова, чтобы по корректнее отшить, но останавливается по стандарту на честности. Да, может быть не очень гуманно, за то действенно. — У меня есть любимый человек, к сожалению.       — Что? Арсений Сергеевич! — Она то ли напугана, то ли возмущена и мужчина только хмурится не понимая реакцию. — Я хотела сказать, что мы с Серёжей встречаемся!       — О, — Арсений думает, что выражение его лица сейчас невероятно глупое, но отбрасывает эти мысли на потом. — Вот как? А зачем ты так придвинулась?       — Никуда я не придвигалась! Вы чего? — Девушка показательно делает два шага назад и скрещивает руки на груди.       — Извини! — Защищается Арсений, покашливая.       — Да, ничего! — По тону и не скажешь. По нахмуренным бровям тоже. Да уж, неловко вышло.       В целом, это он и констатирует:       — Неловко вышло. Чтож, приезжай сегодня к нам, думаю, Серёжа будет рад.       — Да вот собиралась, поэтому и хотела сказать заранее. Ну, чтобы не было неловкости.       Арсений улыбается и пожимает плечами, мол, не вышло. Девушка тоже улыбается. Ситуация бредовая донельзя. Они смеются, переглядываясь, и брюнет решает, что в целом, инцидент себя исчерпал.       — Прости ещё раз, я всё неправильно понял. — Девушка машет рукой, мол, ничего, бывает. — Ну, я поехал, ещё увидимся.       — С днём рождения! — Напоследок окликает мужчину Мария.       Он убирается оттуда максимально быстро, но ненастолько, чтобы потерять лицо. Вот, Серый удружил, хоть бы словом намекнул.       Арсений хихикает, сам не понимает почему, наверное, защитный механизм. Заводит мотор и направляется в сторону офиса.       Старается не отвлекаться на телефон, в конце концов, Маша скорее всего уже отписалась Серёже, что он выехал.       Дорога проходит весьма благополучно и быстро, Арсений специально не торопится сильно. На часах ещё не так много времени и он чётко успевает к концу рабочего дня, паркуется напротив здания и спешит перейти дорогу, когда слышит громкую трель, а сердце останавливается на секунду. Он чувствует удар в левый бок, а открывает глаза уже лёжа на земле, перед ним лишь голубое небо, яркость которого режет глаза, а в ушах оглушающий звон.       Тут же подбегают люди, загораживая синеву и будто бы высасывая воздух, а рядом присаживается Серёжа. Арсений узнаёт его по блеску металла в ухе. Что-то кричит, но Попов насколько может мотает головой, безмолвно прося дать ему минуту. Глаза закрываются сами.       Минуты тянутся целыми вечностями, а в голове мечутся страшные мысли. Арсению хочется увидеть Алину с Антоном, прямо сейчас. Ему вообще всех хочется увидеть: Окс, Веру, Диму. Сказать, что он в порядке и, что всё будет хорошо. Успокоить их и себя. Чтож, он немного драматичен и потому вспоминает всё, что не успел сделать. Откладывал встречи, давно не обнимал Алину (ну как давно, уже целый день — это кажется сейчас слишком длинным сроком), не сидел просто за чашечкой чая с Верой. Хочется услышать шутки Антона, посмотреть в зелёные глаза и успокоить паникующий мозг. Ему необходимо оказаться дома прямо сейчас, нельзя сдаваться.       Он пытается оценить ситуацию, что болит, что вообще произошло, но чувствует мало что. Сам себя не слышит, но проговаривает:       — Всё нормально.       На пробу шевелит ногами по очереди, вроде бы, всё хорошо, а потом руками и вот тут то и собака зарыта. Он дергается, когда болью простреливает левую руку в самый локоть. Неприятненько. Настолько, что он жмурится, а потому не видит, как испуганно Серёжа мечется рядом с ним.       Звуки постепенно возвращаются и окружающий гам давит на мозг, он присаживается, не без помощи, удерживая, теперь точно понятно, повреждённую руку.       — Арс, ты как?       Арс лишь качает головой, дышит часто пытаясь справиться с тянущей болью. Хотя бы её пережить. Голова гудит по-прежнему.       — Нормально. Всё хорошо. Серый, разгони всех, пожалуйста.       — Ща, сиди, скорая уже едет.       — Сижу, — бурчит Арсений, потирая висок. Вот это он, конечно, вляпался.       Когда Серёжа разгоняет зевак по возможности, уверяя, что он его друг и сам разберётся, присаживается рядом на корточки и смотрит своими глазами напуганными.       — А, что случилось вообще?       — Велосипедист тебя сбил, — он тычет пальцем куда-то в сторону и Арсений и вправду натыкается взглядом на парнишу с великом под боком. Тот смотрит виновато, уже открывает рот, чтобы что-то сказать, скорее всего извинится, когда Попов отмахивается:       — Всё нормально, езжай куда ехал, только не гони больше так.       — Ты что, с ума сошёл? — Восклицает Матвеенко и грозит пальцем виновнику, — стой, где стоишь.       — Извините, пожалуйста, я вас не заметил. Вы так резко выскочили, простите!       Арсений уверен, жизнь отвечает ему неловкостью на неловкость. Его это даже забавит. Парень совсем молодой. Школьник, наверное, ещё.       — Всё нормально, правда, рука немного болит, а так всё в порядке.       — Арс, давай врачи решат, нормально или нет? Вдруг у тебя что-то повредилось, а ты и не заметил? Вот голова точно получила, по-моему.       — Ха-ха. Забавно тебе? Проверюсь я, не боись. Отпусти пацана. Если хочешь, возьми номер или данные какие-нибудь, но смысл его держать? Только пугаешь. Он и так этот урок на всю жизнь запомнит.       — Конечно запомнит, если с тобой что-то случится. — По-настоящему зло фыркает Серёжа. Арсений же понимает, тот просто напуган. Он сам испугался до дрожи в пальцах.       — Хватит ему угражать. Руки, ноги на месте, крови нет. Всё нормально. — Серёжа, конечно, хочет перебить, да сообщить о нехилой такой ссадине на скуле, но перебарывает себя и молчит. Та навряд ли угрозу представляет, а потрясения о пострадавшем красивом лице его хозяину вовсе не нужны. Арсений обращается уже к велосипедисту, — как звать то тебя?       — Андрей, — белеет парень, переминаясь с ноги на ногу.       — Арсений, — кивает брюнет, — сам-то как? Цел?       — Цел! — Парень кивает много-много раз в подтверждение своих слов. — Я даже с велика не упал, а вот вы…       — Да, что вы заладили. Жив я! — Бубнит Арсений, неловко поднимаясь с холодной земли. Замёрз уже, в первые минуты десять он этого не ощущал, мозг был занят другим, а сейчас понял, что асфальт жуть какой холодный.       Парень подходит ближе, стягивая шарф с шеи и завызявает два конца в узел.       — Давайте руку зафиксируем, я это на ОБЖ проходил. И держать не придётся. — Арсений кивает мягко, наклоняется, чтобы парень накинул ему на шею импровизированную петлю, как шутит сам про себя Попов, потому что кары от близких ему не избежать за то, что был невнимателен, да и переживать будут точно. Он осторожно отстраняет руку, чтобы всунуть её в этот мягкий держатель. — Деревяшку бы найти, но думаю, это хоть что-то.       — Спасибо, — улыбается Арсений искренне, — не переживай. Уверен, всё будет хорошо.       — Да хватит его успокаивать! О себе подумай! — Ворчит Серёжа, набирая что-то в телефоне.       — Я о себе и думаю, Серёженька-пироженка, и мне будет спокойнее, если все поймут, что я не умираю, блин! — Смеётся Арсений. Руку, конечно, карательной простреливает, но терпеть можно.       «В этом весь Арсений» — думает Серёжа. Успокаивает окружающих вне зависимости от собственного состояния.       Подъезжает скорая, и брюнет про себя рассуждает, что это немного излишняя мера, когда садится в карету. Да и карету определённо не из этого века он заслужил. Его осматривают и проводят бесконечные тесты, чтобы в больнице пустить его по второму кругу тех же пыток. Этот вечер будет долгим.       Антон же навеселе заносится в полупустой офис и пытается найти Оксану. Та сидит, обеспокоенная на диване в холе и такая бледная, что сливается со стеной позади нее. Антону страшно становится:       — Окс, что случилось?       — Ты не переживай только… — Она пытается говорит спокойно, но толку от этого ноль. Головой понимает, что всё хорошо, а сердцем пока нет.       — Когда так говорят, не переживать не получается, — хоть голос и звучит ровно, у Антона же руки подрагивают, он садится около девушки на корточки и заглядывает в глаза, — давай, Окс, не томи. Страшно, жуть просто.       — Я не знаю, как начать, — она перебирает пальцы, прикусывает губу, — в общем, Арсения тут у офиса велосипедист сбил, — и Антон чуть на пол не плюхается, успевает только схватится за край диванчика, когда Оксана тут же добавляет, — но всё вроде хорошо, они сейчас с Серёжей в больнице, ты не переживай, ладно? Пока ничего не понятно.       А как Антону не переживать? Страшно. В смысле, ничего не понятно? Что вообще происходит? Матерится хочется жутко — это его защита. Но парень всё же старается мысли формулировать цензурно и по делу:       — Почему не понятно? Он что, без сознания?       — Не-ет! — Машет руками Оксана. — В сознании, всё хорошо, просто Серёжа сказал, что он от удара как раз сознание и потерял, потом накрутил меня, мол, мало ли что, поэтому обследуют. Вот сижу, перевариваю. Арс говорит, что болит только рука.       — Серый сказал в какой они больнице? — Шастун поднимается с твёрдым решением направится прямо туда, но его останавливает тёплая рука поверх кисти. Оксана качает головой.       — Не сказал, но Арсений написал и просил не приезжать, лучше езжай к Алине, он просил. Она на нервах, наверное, жутко. Серёжа всем немногословные смс-ки кинул, так что мне самой пришлось выуживать подробности, чтобы в обморок не грохнуться. Сам понимаешь, он человек капец тактичный.       Антон лишь усмехается, доставая телефон из кармана:       — И драматичный. — Удивляется, когда смс всё же находит. Как он не заметил? Когда видит содержание, благодорит всех богов, что не заметил, потому что содержание, мягко говоря, пугающее. Серёженька-пироженка: Арса сбил велосипедист, мы в больнице.       Очень многословно. Антону хочется ругаться. Так доносит информацию просто должно быть запрещено. Он вздыхает, понимая, что ситуацию цензурно описать не получается. Однако, мысли улетают совсем далеко, представь его сознание мелкую сейчас:       — Черт, Алинка!        Антон хватает рюкзак, треплет Оксану по плечу и просит ехать домой:       — Прости, мне нужно бежать. План перенесем на чуть позже, хорошо? Тирань этого партизана дальше. Пиши, если будут новости, я тоже напишу.       Пока он добирается до дома Арсения, коротко пишет Алине, что скоро будет и что всё хорошо, хотя сам, конечно, в этом не уверен, учитывая мутную формулировку Матвеенко и недостаток информации. В сообщениях последнему он, кстати, в выражениях себя не ограничивает и прозрачно доносит, какой Серёжа придурок. Телефон Арсения же недоступен, поэтому придурок остаётся единственной возможной связью.       Когда он открывает дверь своим ключем, который ему давно, на всякий случай, всучил Арсений, Алина тут же вешается парню на шею, хнычет едва заметно. Больше даже носом шмыгает. Шастун прижимает её к себе крепко-крепко, покачивает из стороны в сторону. Шепчет, что всё хорошо. Что переживать не стоит.       Вера выходит к ним незамедлительно такая же тревожная и нервная, но вид создаёт будто спокойная.       — Всё нормально, — уверяет он женщину, поудобнее перехватывая девочку, чтобы пройти вглубь квартиры.       — Я знаю, уже добилась от Серёжи нормального объяснения. — Она впервые выглядит такой раздраженной, и Антон ее, блин, понимает. — Ты как?       — Нормально, телефон недоступен, но хорошо, что узнал от Окс.       — Да, хорошо. Я то привыкла, знаю Матвеенко столько же, сколько Арсения. Он не со зла, скорее от нервов. Он же видел всё.       Алина в руках Антона дёргается и сжимает его крепче.       — Ладно, давай потом, — он едва заметно указывает на девочку на своих руках и Вера кивает, — солнце, как ты? — Алина только качает головой, — пойдём успокоимся и выпьем чаю? Все хорошо, Арс скоро вернется.       Арсений же ну действительно хочет уже домой. Его обследовали со всех сторон и кроме сотрясения и трещины ничего не нашли, а его всё ещё держат тут, будто он вот-вот скончается. Они с Серёжей сидят и ждут, когда травмотолог позовёт, а Попову настолько скучно и тоскливо от сложившейся ситуации, что он решает пристать к другу:       — Когда планировал сказать мне, что вы с Машей встречаетесь?       — Вечером, — бурчит нисколько не удивлённый Матвеенко. Желанной реакции Арсений не получает, потому продолжает.       — А чего молчал раньше?       — Не было подходящего момента…       — Ой, да чего ты заливаешь?       — Думал ты будешь против. — Звучит обезоруживающе честно, Арсения аж передёргивает.       — Чего? В каком смысле? Почему?       — Ну, отношения на работе и всё такое?       — И что? — Продолжает Арсений игру вопросом на вопрос, — если ты не заметил, я с Антоном встречаюсь.       Серёжа фыркает насмешливо, отпивая какао из картонного стаканчика:       — Как тут не заметить!       Арсений не улыбнуться не может просто. Раньше он не задумывался о том, нормально это или нет. Главное, чтобы на работу не влияло и драм не было.       — Ну вот и решили. Странный ты, Серёг, влюбился прям, что ли? Бережешь счастье в тишине?       — Считай так, — Серёжа пожимает плечами, хотя и понимает, что Арсений отчасти прав. Всё слишком призрачно и неясно, чтобы разглашать, поэтому и молчал, наверное.       Арсению накладывают пластмассовый гипс, слава богам, потому что запах влажной белой массы он терпеть не мог ещё с детства. До сих пор пробирает муражками, когда он вспоминает свои детские травмы.       Серёжа настаивает на том, чтобы проводить его до подъезда минимум, потому что хоть ничего серьёзного, как считал сам Попов, у него и не обнаружили, головокружение и тошнота от сотрясение не самое приятное, и лишнее плечо рядом не помешает.       Уже в такси, пока Серёжа доходчиво объясняет, что вести нужно максимально аккуратно и не важно, как это отразится на времени пути, Арсений достает, наконец, разбитый мобильный. Трещины по всему экрану разраслись серебрянной паутиной и на это больно смотреть. Он то ли упал на него сверху, то ли пришёлся удар велосипедиста, но, в общем, телефону хана.       Попов не успевает по нему погрустить, потому что его начинает мутить, он прикрывает глаза и откидывается на подголовник. Рука тянет, синяки и ссадины тянут, сознание даже с закрытыми глазами вертит, как на диком атракционе. Хочется домой сильно-сильно.       Серёжа помогает ему выбраться из машины, потому что усталось организма даёт о себе знать и его практически шатает. Доводит прямо до квартиры и открывает ключом Арсения. Конечно же, звуки не остаются без внимания, и всё домашние выходят встречать. Арсений даже улыбается, хотя и вымучено, от того, как называет их у себя в голове, когда к нему бросаются Алина с Антоном чуть ли не на перегонки. Вера семинит следом, а всё на что хватает Арсения это сказать:       — Я в порядке.       Шастун молчит, темный, как туча, глаза такие несчастные, осторожно снимает накинутое на плечи пальто и помогает справится с ботинками, а Арсений не выдерживает и проводит пальцами почти целой руки по его волосам. Алина же стоит на расстоянии и смотрит такими глазами, что сердце разрывается. Припухлые, красные, мокрые. Плакала, наверное. Он подзывает дочь движением и обнимает крепко, насколько может, чмокает куда-то в волосы, а девочка боится сделать лишнее движение, поэтому действует максимально осторожно.       — Испугалась, наверное, — мужчина гладит дочь по спине, прикладывается щекой к голове, которая кивает быстро-быстро, — всё правда хорошо, обещают три недели на восстановление. Я уже дома, так что беспокоится не о чем.       — Дай немного поволноваться, пап.       — Хорошо, — тихо смеётся Арсений, прикрывая глаза на минутку, — только немного, клубничка.       — Пойдём, тебе нужно прилечь. — Проговаривает Антон, когда видит, как мужчину немного заваливает, а после придерживает его под руку, и Арсений ему очень сильно за это благодарен.       Вера привычно в таких ситуациях молчит, потому что переживания захлестывают, даже после того, как она уверилась, что всё в порядке. Лишь обнимает разок, перед тем, как заняться делами. Собирает вещи в стирку, провожает Серёжу, который спешит к своей девушке; сам хочет поскорее оказаться в комфорте. День был правда тяжёлым и эмоциональным. Хочется спокойствия. Завтра будет лучше, а на сегодня он всё, что мог, сделал.       Антон тоже отправляет всех спать, после того, как усадил Арсения на постель и вышел за водой для таблеток. Возвращается буквально через минуту. Арсений откинулся назад и смотрит так открыто, спокойно и сильно устало.       — Спасибо, что приехал.       — Как же иначе, Арс… — Антон подходит ближе, наклоняется, чтобы осмотреть бледное лицо и осторожно провести пальцами по щеке, стараясь незадеть ранку на скуле. — Давай переоденемся и спать, хорошо?       Попов хоть и старается держать глаза открытыми, но после обезболивающего рубит ужасно, плюс прикосновения Шастуна убаюкивают. Он кивает запоздало и хватается за руку, когда Антон его поднимает. Рукав рубашки бесповоротно испортили, разрезав вдоль, но за то парню проще стянуть её с брюнета. Он также осторожно натягивает на Арсения бледно-красную футболку из своей коллекции, потому что там проймы шире и помогает сменить брюки на лёгкие спальные штаны.       Попов старается вести себя бодро по началу, но Антон тихо шепчет, что понимает, что тот устал, поэтому не стоит бодрится для вида. Арсений устраивается удобнее на подушке, а Шастун рядом на бок, но так осторожно, будто боится даже дышать, только рассматривает длинные ресницы на прикрытых глазах, изящный нос и красивые губы.       — Рёбра у меня целы, так что иди сюда. — Проговаривает Арсений, протягивая с Антону руку, тот послушно подминается под бок, укладывая голову на его грудь и перекидывает руку, обнимая. — Я люблю тебя.       — И я тебя люблю, Арс. Я так испугался.       — Я тоже, если честно, но всё обошлось. Хотя бы не тачка.       — Я тебя сейчас стукну! Не говори так, — подрывается Антон, — это не смешно.       — Прости. Я устал и сам не понимаю, что говорю. — Арсений строит виноватую мину и находит чужие пальцы, сжимая. — Пацан тоже перепугался, он, наверное, ровесник Алинке. Мне ещё пришлось его от Серёжи отбивать, — Антон удивлённо поднимает брови, — ну, фигурально, бить он его не лез, вроде. О, а ты знал, что наш сереженька-пироженка встречается с Машей из типографии.       — Ага, — лыбится Антон, а Арсению становится даже немного обидно, — я спалил их случайно.       — А почему мне не сказал? — Антон пожимает плечами, на что Арсений неловко бурчит, — она так неловко пыталась мне рассказать, что я подумал, что она хочет меня поцеловать.       — Ты подумал что? — Антона разрывает, он смеётся и утыкается Арсению в грудь. — Бог ты мой, Арс.       Арсений хихикает и продолжает, с удовольствием отмечает, что напряжённая атмосфера постепенно расстворяется:       — Да, да, я сказал что-то вроде: «прости, у меня есть любимый человек», а она такая «что?», — и Антон наблюдает, как Арсений пародирует Марию. Немного вяло, но Шастуну и этого привычного поведения мужчины для успокоения души хватает.       — Такой ты, конечно, поэт, Арс, «любимый человек».       — Ну, а что?       — Ничего, — качает головой Антон, — мне кажется, всё, что я смог бы выдавить это твоё имя, в ступор бы точно поставил.       — Тоже своего рода тактика. — Арсений пожимает плечами и тянет хижикающего парня обратно на себя. Хочется спать жутко. — За то я понял, что есть что-то куда более опасное, чем брак с тобой, Шастун.       — А?       — А? — Пародирует Антона, хотя и понимает, что тот всё прекрасно слышал. — Говорю, опасно быть без тебя.       — Ну ты романтик, конечно.