Земля, обычно сухая и твердая, раскисла зыбким труднопроходимым болотом, то и дело чавкающим под ногами. Ладно бы ноги тонули в ней по щиколотку, так нет: они по такой грязи еще страшно скользили, только затрудняя передвижение. Ливень страшный лил той злополучной ночью — от него и раскисла земля.
Воздух здесь, горячий и (как автор) бесконечно душный, ощущался странно: будто пропитан он был затхлостью и плесенью. Но Бон еще не сдался и ни за что не сдастся! Вместе с братом — с его рукой помощи, он шел вперед, будто знал эти окутанные тьмой места наизусть.
Он будто был здесь раньше… но не мог сказать наверняка, когда или почему. Он явно видел их — не спроста эти края ощущались такими знакомыми. А братья, мокрые до нитки, все шли вперед по ночной раскисшей дороге, иногда пытаясь что-то друг другу прокричать, но тщетно: ливень так сильно шумел, что разобрать хоть что-то было невозможно.
Откуда они шли было не столь важным, куда направлялись они не знали — только вперед, без оглядки назад, не смотря ни на что. Бон хоть и пытался сдерживать свое желание обернуться, хотя некоторые попытки хоть одним глазком глянуть в ту сторону были. Благо, что его сразу одергивал Шедоу, каждый раз жестами как бы «говоря»: «Нельзя!».
Один раз одернул, второй, третий, пятый… но в шестой парень сдался своему неистребимому искушению: он обернулся. Казалось бы — ничего, кроме отчетливых их с Шедоу следов, уже наполнившихся дождевой водой, непроглядной тьмы и огромных капель, льющихся с мрачных небес. И среди этого «визуального белого шума» в виде ливня, он уловил на доли секунды что-то.
Стояло оно в 20 футах позади от них: худощавая фигура, одетая в белые, местами запачканные чем-то одеяния… и эта голова набекрень. В этом обезображенном образе очень легко узнавалась Мэг. Животный страх, моментально нахлынувший на него от сие видения, сковал его мышцы, от чего поскользнулся на грязи и тотчас же полетел лицом вниз.
Глаза зажмурил, думая, что окунется щас в мягкую мерзкую жижу, задохнется, утонет… Ага, щас! Шлепнулся на твердый пол. Не обратив на столь малозначительную несостыковку никакого внимания, Бон с большим трудом стал подниматься с холодного асфальта. Мышцы в одночасье заломило страшно, ноги особенно, слабость появилась из ниоткуда и воздуха по-прежнему не хватало: все такой же влажный, прелый был его легким, что называется, «не по зубам».
Очутился Бон на слабо освещенной уличными фонарями асфальтированной проезжей части. Тьма стояла кромешная: фонари освещали только дорогу, тротуар еле виднелся, а что дальше было — тайна за семью печатями. Дождя зато больше не было, сухо было, как всегда… Но факт того, что брата рядом нигде не было, на корню перечеркивал данный «приятный бонус».
Бон все так же чувствовал, что он тут был раньше. Тротуар, изношенная желтая разметка, еле видимые силуэты деревьев, особенно очертания того высокого засохшего дуба… Черт возьми! Переезды, работа, из ума выжил, а память то осталась! Это же тот самый частный сектор в одном из маленьких городков на севере Аризоны, где он когда-то счастливо и безбедно проживал.
Вот оно — родимое успокоение. Парень наконец вернулся домой! Слышать в голове у себя начал обрывки его разговоров с Мэгги, воспоминания начали мелькать перед глазами. Позабыл парень все (будто до этого сие дифичент хоть что-то помнил), боль даже прошла. Как раз справа от дуба, что стоял на соседском участке находилось его с девушкой уютное гнездышко. Дорожка к дому, по теории, должна была быть как раз за ближайшим столбом.
Время наверняка было позднее — Бону следовало бы вести себя потише, без лишнего шума проникнуть в дом, прокрасться в спальню, лишь бы не потревожить столь хрупкий сон своей любимой. Пошел он в сторону дома, не ожидая ничего…
— Позорище! Поплачься мне! — опять она! Появилась крысой за спиной, чтобы как обычно тявкать громче беззубой шавки. Парень, едва ли заслышав сие звуки, развернулся,ожидая… да хоть маслину в глаз словить
Свернутая шея, растрепанные блондинистые волосы, злая улыба от уха до уха… да, этот изуродованный образ явно был Мэгги, кто бы мог сомневаться. Рука правая, оттопыренная в неестественной позиции, держала объект какой-то мелкий, явно металлический. Узнаваемый металлический звон прозвучал — бензиновая зажигалка типо «Зиппо».
— Сгинь, сволочь! Сгинь из нашей жизни! — девушка неистово зарычала, судорожно пытаясь зажечь пламя, но кроме искр от кремня она больше не получала. Бон попятился в страхе назад, так как эта сумасшедшая видимо хотела его сжечь.
Чиркала она кремнем, а огонь предательски не разжигался. Ноготь отломился у нее, но та все чиркала и чиркала. Палец соскользнул с кремниевого колесика, полила струей из него алая кровь — рассекла себе его. Тогда-то и начала та иди навстречу парню, не оставляя попыток добыть огня. И вдруг: крупный огненный шар вырвался оттуда, заставив фитиль зажечься. Мэг встала как вкопанная, смеяться злобно начала так еще.
— …безграмотный душный хомяк! Давай, убей… — не договорила та, как прямо ей на голову упало что-то, со звуками ломающихся костей и рвущихся тканей размазав бедняжку в «фарш домашний». А хотя не, почему сразу «что-то»? Это был… Мэри?
— ИЗДЕВАЕШЬСЯ!? — рявкнула та, все так же сидя пятой точкой на раздавленной ей же девушке — Идиот!
***
Бон в холодном поту вскочил пола. Это снова был дурной сон. Сердце пульсировало так,что его стуки отдавали по всему телу — парень даже слышал, как оно бешено колотилось в груди. Дышалось в этой заброшенной лачуге все так же тяжело. Проснулся он вроде там же, где и заснул прошлой ночью, брат сопел сном невинности неподалеку. За окном уже день был: воздух прогрелся довольно сильно и голубое небо было абсолютно чистым.
Это второй день пошел, как они с Шедоу были в бегах… Да, своими веселыми покатушками братья устроили тот еще переполох в их дыре цивилизации. После того, как им вроде как удалось уйти от погони, срезав путь через парк, панк-водитель, как и обещался, помчал к ближайшему известному мосту через реку, чтобы там, сбив заграждения, заставить «железного коня» почувствовать себя земноводным.
И что тут сказать… очередные алко-развлечения с риском для здоровья и жизни: эти пьяные дифиченты едва ли не
стали заложниками своего же педо-капкана затонули вместе с их угнанной машиной. Но так как это все таки была машина, а не судно, то и они «частью корабля» не стали, вот и выжили. Всплыли они так из под воды, пиво даже кое как спасли вместе с пригоршней долларов и поплыли спасаться.
К слову, тогда совсем стемнеть уже успело, хоть глаза выколи. А то место было довольно далеко от ближайшей цивилизации: одна двухполосная дорога без какого либо освещения, с ближайшим городком в паре десятков миль оттуда. Естественно, когда братья один за другим всплыли, нашли они друг друга только по голосу, так как ничего дальше своего носа было не видать.
Несколько миль по течению спустя они таки решили остановиться хоть где нибудь на ночлег, заприметив для этого небольшой заросший бурьяном островок. Ладно бы они просто вышли, улеглись посреди поросли, змей и прочих местных неведомых зверушек, так нет: берег оказался илистым, топким и зыбким. Шедоу там чуть ботинок свой не потерял. Страшное было впереди: бурьян из колючих кустарников, через который тем пришлось пробиваться.
В тот момент они были напуганные, уставшие и все еще, выразимся так, подшофе. Лишь наутро выяснилось, что эти гении в кустах порвали себе футболки, посадили заметные зацепки на штанах, по колено были в грязи, все изцарапанные… и гвоздь программы: всего в паре метров от их ночлега был нормальный песчаный заход в воду без кустов. (Как говорил один «коричневый карлик»: Обломов сделал
бум обломись)
Тем же утром, прокляв весь мир за то, во что они себя сами втянули, братья мало того, что пошли, как они тогда думали, «в сторону их города», ореинтируясь на чуйку, так еще и запасы оставшейся жидкой провизии выпили. Ближе к вечеру, голодные, измученные жаждой, они набрели на старую заброшенную лачугу, где сразу же улеглись спать. Так,собственно, мы (кто МЫ блять!?) и приходим к моменту, когда Бон проснулся…
Бон, прийдя в себя, прилег обратно на пригретое им место. Что это за бред щас такой был? Мэгги снова вторглась в его сон насиловать ему разум и дальше, это понятно… но почему он увидел там Мэри? Всего день не видел, а уже приходить начала, будто она парню что-то значила. Нет, для Бона не значила (как он сам себя пытался убедить).
Ну нееет… значила-не значила, а Бон не мог здесь больше отсиживаться — это внутренний монстр в нем сильно негодовал, требовал вернуться к Мэри во что бы то ни стало. Все же так гладко с ней шло, до сияющих вершин того гляди мог дорваться! А нет, он отсиживается здесь, вдали от нее. ЭТОТ ПИДЕРИК явно резину не тянул, обрабатывать наверняка свою ненаглядную начал, против него настраивать тоже. Неее… не допустит Бон этого, не в свою, сука, смену!
И да, касательно ее «кавалера»: говорят, что некоторые лекарства иногда бывают страшнее самих болезней, которые те призваны исцелять. Имелась у Бона одна такая «панацея» от патологической тирании Фредерика. Если хочешь разрушить башню, бей в фундамент — тирания может быть повержена, только сломав самого Фредерика. Плохо будет ему, может быть достанется и Мэри слегонца, но болезнь то пройдет!
Прямо сейчас, не важно как, но он разбудит Шедоу и потащит за собой по жаре. Однажды тот его дотащил, значит и в этот раз допрет. Пешком ли топать по обочине или автостопом будь то
за пригоршню баксов или
на несколько долларов больше — вернуться во что бы то ни стало и точка! Копы наверняка списали их со счетов, быть может записали их как пропавших без вести (вспоминаем про идею Шедоу затопить авто в реке). Может он и родился неудачником, но он пойдет на все, чтобы умереть победителем! Бон встал и полный решимости пошел будить своего панк-водителя.
***
А пока сие «утомленный плесенью» пытался разбудить такого же урода семьи, отмотаем, пожалуй, время да день назад и переместимся обратно с далеких ебеней в пиццерию. Как ни странно, пропажу братьев почти никто не заметил, а если и заметил, то только с облегчением выдохнул (ведь с их отъездом и воздух очистился)
и понадеялся, что это навсегда, как сделал Спринг.
С самого там утра возобновились долбежно-деструктивные работы, рабочие мешки с мусором выносить наконец начали, чем, однако сделали только хуже, разнеся и без того летевшую во все щели пыль и грязь по всему зданию. Инженеры в этот раз пришли,аркадные автоматы с единственным уцелевшим аттракционом вывозить активно начали. В принципе, на этом все — клоуны укатили в закат, а без них и
посредственный аналоговый цирк загнулся.
Фредерик, впрочем, напрочь позабывший горечь вчерашних ошибок, проснулся в шесть по будильнику с хорошим настроением и большими планами на день. Среди сие «мегапроектов по изменению будущего» значились: пойти в книжный купить себе еще книгу в коллекцию, в комнате убраться, дневничок наконец отрыть… и что то еще, что он забыл. «Значит не так важно, если забыл» — как гласит народная мудрость. Вспомнится,может быть,
никогда чуточку попозже.
Умыться, почистить зубы, в порядок себя привести… Да вы чего, издеваетесь? Что естественно, то не отвратительно, а сие бредятина — для закомплексованных и стеснительных граждан, к коим Фредерик себя не причислял. Именно по этим причинам парень твердо и четко пропустил вопросы гигиены, сразу оделся и, возбуждающе растрясывая своими лишними килограммами, бегом спустился на кухню поесть.
А поесть там было много чего — не зря ж он в магазин бегал за продуктами пару дней назад. Открыл холодильник и душа аж запела: сочный бекон, отборные яйца, молоко (не хухер-мухер, а ручного надоя), сыр Чеддер, кексик клубничный, зефир в шоколаде… и это все ему! Может быть и с ненаглядной своей поделится, если попросит.
Ах да… с Мэри поделиться… он вообще-то обещался извиниться перед ней за свое поведение. По хорошему, ему бы следовало сразу к ней пойти, может даже разбудить ради этого. А хотя, с другой стороны, он был же на кухне, может стоило бы принести завтрак в постель? Просто плюшку с чашкой чая? Откажется наверняка. Сварганить что-нибудь? А что он сделает? Спалит чего, как один недоумок пару дней назад, а ему еще нагоняй получать?
Думал он так, размышлял,
массировал свой рак мозга ватной палочкой придумывая самый правильный способ извиниться. Не, безусловно, даже подгоревшая яишенка все равно будет значить для нее многое: с любо
ФФью ж сделано! Нужен был такой подход,чтобы точно все простила да полюбила его сильнее… а нет, он пошел с пустыми руками к ней, надеясь, что она сама догадается попросить принести ей завтрак в постель.
Мэри точно была в комнате, дверь в ее комнату закрыта была. Привычка закрываться от остального мира — это была одна из тех немногих, которой Фредерик смог свою возлюбленную заразить, так что в своих прогнозах тот был уверен на все сто.
Прям как мыш
Ъ, на цыпочках подкрался, прильнул к двери, вслушался «в каждый шорох». Занавески шевелись, судя по характерному звуку карниза, но больше ничего. Видно, спала Мэри сном младенца и проснется только в полседьмого, как будильник прозвенит. И тут встал у него вопрос насущный: «Будить или не будить?». Можно дождаться выше указанного времени и там сразу подойти, но с риском быть посланным, либо разбудить прямо сейчас…
— Точно! — непроизвольно вырвалось из Фредерика, отчего сам встрепенулся. Сложился пазл в его голове: значит, прокрадывается он в комнату, по-тихому отключает будильник и в нужное время сам будит девушку. Все гениальное — просто!
Открыть дверь, не создав лишнего шума, не составило труда, (какой все-таки Фредерик молодец, что год назад смог пролоббировать свои интересы и скрутить с ее двери щеколду, но оставить ее на своей), прокрался настолько бесшумно, насколько
одышка позволяла смог, едва ли сие
Толстяк не плюхнулся бомбой на Нагаса… ой, то есть стул, отключать принялся он будильник.
Ну, будильник и будильник, что с него взять? Вон на нем рычажок небольшой есть, который дернуть надо влево, чтобы все отключилось. По крайней мере, подобной системой обладал его экземпляр, а этот, что в его руках был, силами другого производителя и светлыми умами других инженеров был делан… да жаль, что столь простую истину этот гений «романтической науки» усвоил, когда на всю комнату раздался раздражающий звенящий звук.
Представляете, каких кирпичей наложил тогда Фредерик, который был абсолюто уверенным в правильности своих действий? Он подскочил, из рук его выронил, металлический удар об пол, будильник замолчал навсегда. Ладно бы этот кусок металла с шестеренками, так он принадлежал Мэри, а она от созданных горе романтиком шумов проснулась, переворачиваться начала.
Фредерик был всего в нескольких секундах от полного слития в унитаз. Вчерашнего провала и последовавших за ним угрызений совести ему хватило сполна, а тут еще второй.
А теперь, дорогой мой Читатель, объявляется внеочередная викторина имени Бяки-Блеяки с телеканала «РакомСерь»:
Вопрос последний:
Как будет выкручиваться Фредерик из этой ситуации?
Варианты ответов:
Вариант Н: Сказать все как есть, извиниться за такое недоразумение и починить;
Вариант А: Прибегнуть к особой уличной магии;
Вариант Х: Выкинуть в окно;
Вариант У: Поставить на место и сказать, что «оно само так сделало»;
Вариант Z: Обвинить Черри, Бона, Альфреда, Рейгана, голодного африканца (нужное подчеркнуть)
На размышление дается определенное, (но не настолько) количество времени. За правильный ответ Вы, дорогой мой Читатель, получите от меня фуфло подарок ручной работы: пакетик (нет) с волшебным голубым дымом (нет), вышедшим (нет) из ноутбука автора (нет). Правильный ответ будет озвучен позже.
— С добрым утром, Солнце моей жизни! — воодушевленно произнес Фредерик, взяв за руку Мэри. А она, спросонья не понимая, что это вообще было, сразу одернула руку, недовольно угукнула и перевернулась обратно к стене лицом. Видать, посчитала, что замолчавший будильник был лишь плодом ее снов
Тут то парень и понял, что не все уж и потеряно для него: взял железный трупик с пола и аккуратно поставил на его первоначальное место, будто ничего с ним не происходило… не считая минутной стрелки, которая начала свободно болтаться, постоянно норовя указать на «шесть» и пары мелких деталек, которые начали греметь внутри (видимо отвалившихся за ненадобностью).
— Королева Мэри! Народ королевства ждет Вашего пробуждения! — прибегнул этот фентезийщик к другой тактике, уже положив руку на ее плечо. Ответ ее красноречиво намекал на то, что она: А - не спала, Б - видеть его рядом с собой не горела желанием, а если русским языком: обиделась.
— Прости меня… — полушепотом произнес паренек, который уж в трех минутах от литья
крокодиловых слез был — Прости меня за мои грехи. Я ранил тебя в порывах гнева, от намерений благих моих. Хотел предостеречь, во имя твоего же счастья, а что…
Да пролились ливни горячих слез раскаяния. Фредерик, бедняжка, излияниями своими Великий потоп так мог наслать на мир, лишь Мэри могла это не допустить — достаточно было простить. Это все чего желал Фредерик, чтобы душа жила его свободно, чтобы совесть не грызла.
Мэри отыгрывала «живой труп» как могла — в ней самой буйство эмоций то еще началось. С одной стороны девушка готова уж была его простить, в объятия свои принять,ведь урок то он извлек (извлек, верно?). А там, уже на более благополучной ноте и поговорить можно было бы. Быть может, наладить отношения удалось.
А с другой стороны так и хотелось насладиться его мучениями быть непрощенным. Почему? Нечего потому, что ее до слез доводить! Унесет свои ноги, а лучше побыстрее — и слава яйцам! Пускай прочувствует на своей шкуре, каково это — быть под неистовым давлением. Полное игнорирование вместо тысячи ругательств всегда было оружием более эффективным.
Более того, поймала девушка себя предыдущим вечером на скверной мысли, появившейся, к слову, не без помощи Черри, что жизнь ее застоялась водой в бессточном озере. То, что начиналось, как недобрые происки ее внутренних бесов, пытавшихся вселить в нее гнетущее чувство, что что-то не так, продолжилось их неопровержимым подтверждением. Подтверждением, которое щас сидело напротив нее и ныло, как сопля.
— ПРОШУ ТЕБЯ, ПРОСТИ ГРЕШНОГО!! — все захлебывался в собственных флюидах сие фэнтезийщик. Унижаться уже готов был начать перед ней, лишь бы совесть не грызла
— Приятно, не так ли? — сказала та язвительно, наконец повернувшись обратно к стене задом, лицом к парнишке — Нравится ощущение?
— Нет! НИ ЗА ЧТО НЕ! — уставился тот заплаканным ликом на нее — Я получил, что заслужил! Простишь ты меня, негодяя!?
Девушка промолчала, черными очами хлопала, как ни в чем ни бывало. Почувствовала она кошкой, которой подвернулся случай поиграться с перепуганной беззащитной мышкой.
— Сам как думаешь? — наконец выдала, предвосхищая в качестве ответа еще больше хлюпаний носоми слез
— Я? Я… не знаю… — шмыгнул тот носом, стыдливо опустив глаза в пол. Весь из себя раздавленный и оскорбленный, стоило (на законных основаниях) упрекнуть его в ошибках, как уже жертву из себя изображать поспешил. С какого перепуга Мэри отчитывать его посмела? Ей ли не знать, то у него, господина
безгрешного вообще-то чувства в наличии?
— Что значит твое «не знаю»? Слезы льешь по чем? Потому, что так надо или другая причина тому служит, скажи мне, Фредичка.
— Так в романе
«Ром из соловья» главный герой убедил жену в том, что ее начальник ведет себя неподобающе, что она… — плакса переобулся в ботаника
— Дай угадаю: не имеет право думать своей головой и делать, что считает правильным? Это ты хотел сказать?
— НЕЕЕТ! Нет! Я сказал нет! Что она должна быть осторожнее, иначе быть беде! — пена у рта уж образоваться готова была, так упорно он отстоять свою
и без того смытую в унитаз честь спасти
как здницу от порки — Не знаю другого метода, я тебе честно говорю!
Слов у Мэри на такое не нашлось. Точно взрослый ребенок под ее боком был, которого оставалось лишь пожалеть. Мэри до этого замечала в нем некую наивность и детскость, но узнав, что тот, начитавшись книг (между прочим, автора, произведения которого та не любила) пошел повторять — нонсенс, ни больше, ни меньше.
— Так, дружок… — девушка глубоко вздохнула — Предлагаю начать сначала: с чего ты решил, что… они? Хотят мне вреда? И кто такие - эти «они»?
— Тебе ли не знать самой!? — возмутился парнишка — Вечно пьяный и немытый алкоголик со шваброй на голове! Та новенькая, развратница ничуть не лучше того!
— Они? Не, про первого я еще понять тебя могу… — начала рассуждать Мэри — Дров он нарубил будь здоров, повторюсь, понимаю. Но а что тебе Черри сделала, что она заслужила такое обращение? Ты же…
— Посмотри на нее! Видно ясно, что за одно с тем иродом, чтоб его! — бесцеремонно перебил ее Фредерик
— Ты ее один раз виедел! ОДИН!! — для наглядности девушка пальцами указала нужное число, чтобы суженный ее все понял верно — Ни единого раза с ней не общался, голоса даже не слышал, не знаешь ее толком! Почему после всего этого ты еще смеешь о ней что-либо говорить! Милейшей души она человек, между прочим, очень зря ты так о ней!
— Вчера, сегодня, завтра… А через неделю что с нее станется? Ты знаешь? Вот именно — нет! Видала, сладенько беседовали они вчера, как замышляли чего! Нет разве?
— Если утверждаешь, будь добр, докажи. — девушка все настаивала на своем — А у тебя этого наверняка нет, значит утверждение не правда.
— Не считаю, что она хорошо на тебя повлияет! Она сломать тебя может навсегда…
— Не сломает меня, обещаю. — поспешила она его заверить в обратном
— Да!? — с придыханием спросил паренек, наконец услышавший то, что хотел услышать
— Я могу обещать тебе… может даже клятву. Но если ты в ответ мне тоже дашь мне клятву.
— Я готов!
— Пойми меня правильно, ты ведешь себя как мальчик маленький, надо повзрослеть, понимаешь? Может это звучит невозможно, но это так. Пойми, жизнь не равно романы про драконов и подземелья. Может тебе вылезти из книг и с людьми начать общаться? Это к чему:
я прошу уважения. К себе и ко мне. Хорошо?
— Только ради тебя! — Фредерик не на шутку воодушевился,
поняв подумав, что его наконец простили. Слезы исчезли с лица, с лица краснота уходить начала от нахлынувшего счастья.
Так, не зная, что еще бы ему такого сказать, полез к Мэри с объятиями — настолько он счастлив тогда был. И она таки обняла паренька в ответ.
Да воцарился мир у этой пары.
