Фредерик, растерянный и глубоко расстроенный, лежал у себя в комнатушке. Голова была пуста, варить что либо отказывалась, а вот душа болела. Он обошел все это место в тщетных попытках найти ее, но ее след простыл: она ушла. Да, он мог бы подорваться и обыскать хоть весь городок, перевернуть все верх дном, пристать к каждому жителю, в участок сходить
чтобы над ним там поглумились и указали ему на дверь, но вероятность ее найти была мизерная. Не стоять же ей на одном месте, верно?
Сколько бы Фредерик не переживал за девушку, но и ее реакция (по охереть какому скромному его мнению) была неадекватной, ведь хотел же как лучше… а хотя ладно, хорош повторяться
у аффтара ведь мозг размером с куриный, вот и не помнит ничего вспять время не повернешь — придется ее ждать, возможно, до завтра. Вот завтра он
абсолютли ТОЧНО встанет рано, специально пойдет к Мэри и извинится, может даже сжалится и мораль не станет за сей эксцесс зачитывать. И без того натерпелась.
Вообще поговорить бы с девушкой следовало. Хорошенько поговорить. Но это тоже завтра. Или может начать записывать все это в дневник? Да, идея хорошая… но найти бы его сначала в этой
свалке на восемь квадратных метров груде бумаг. А это высокую
мусорную кучу разбирать на столе, так не хотелось ему, если честно… Зря он что ли собирал на протяжении всего его пребывания здесь? Своего рода «концептуальное творчество», чем-то напоминавшее ему одну «Гору драконьего логова» из одной из его любимых фэнтезийных книг, что тот любил перечитывать.
Эх, вот бы ему волею судьбы оказаться в том волшебном мире диковинных существ и
сатанинских колдунств магических чудес, где он, как тот самый Избранный Воин — Фредерик Де Кент Соплюи Первый, мечом и щитом сразил бы сильнейшее и опаснейшее существо, что так возжелало подчинить себе все Королевство Фазляндия…
И опять Фредерик забылся в своих мыслях о чудесных мирах на полтора часа. Поиски дневника? Он про это забыл, ведь дела особой важности в этот момент происходили в его
тыкве голове. Хотя ладно, хватит насмехаться над ним, я аффтар добрый, в оправдание парнишки скажу: даже если бы он ту кучку разобрал, а следом за ней и всю комнату перевернул, то дневник бы он все равно не нашел… и вины парня в его исчезновении не было.
***
«
— …а вон там есть пруд, там тележка утопленная лежит! — смеясь сказал Бон, махнув рукой в направлении сие прекрасного водоема — Не спрашивай, откуда я знаю, но как местная фигня для привлечения туристов!
— Ты посмотри на него, а! — раздраженно фыркнула в ответ Мэри — Брата мог угробить, а ему смешно!
— Ну было и было, а… — поднял лапки он кверху — Я даже доказывать тебе ничего не стану…
— Эм… Ребят, о чем вы? — робко решила поинтересоваться Черри, не понимая, о чем шла речь. Более того, эти двое сцепились: того гляди еще пара слов и ссориться начнут. И только заслышав сие вопрос, Мэри и Бон замолкли и такими дикими взглядами ставились на нее:
— Тебе это знать не надо. — в один голос сказали эти двое, отчего те снова перевели взгляды друг на друга, будто те подозревали друг друга в воровстве мыслей
Все-таки Бон тогда сделал поспешные выводы, когда на кухне жрать себе делал. Его, как оказалось, хотели позвать на «светлый праздник заселения», только вот Черри сообщить ему не смогла так как он (цитата): «…сидел за столом, много писал, мысли проговаривал, вот и решила не тревожить». Шедоу, как потом выяснилось, она изначально тоже…»
Неее… стоять, стоять! Это, КаНеШнА, история красивая и не менее охуительная
что я бы за нее стену начал ебать, да жаль, что ее не было. Хотя, как сказать «не было»? Была. В голове Бона была. Хорошо построенная, расписанная его кое-как работающим разумом до мельчайших подробностей, где все действующие лица были гениями мысли: что ни фраза, то остроумная шутка. История, где хорошо всем, всему и вся и ему в том числе.
До того, как снова сесть за писанину, Бон у себя в комнате возлежал, плевал в потолок, да вышеизложенную сценку в голове разыгрывал. Как бы ему ни хотелось думать, что он — сам себе Господь Бог, способный на все, реальность с действительностью, однако, срать с высокой колокольни хотели на его запрещенные фантазии.
А дело было так:
— Отмечаете праздник жизни, я гляжу? — громогласно сказал тогда Бон, захлопнув холодильник. Девушки повели не совсем… хотя нет, совсем не так, как ожидал Бон: медленно и молчаливо они повернулись в его сторону, так странно на него посмотрели, будто врасплох их он застал
— Как бы нет… — эта натянутая улыбка на лице Черри… будто наложенная поверх ее настоящего рта — О своем, девичьем говорим…
— Государственными тайнами, небось, обмениваетесь и без тортика? — Бон рассчитывал тогда, что от того «волшебного» последнего слова они подорвутся, примут его к себе, а потом пойдут вместе в кондитерскую, но…
— С братом, как с самым известным политический деятелем во всем западном полушарии, можешь поговорить, например прямо сейчас. Я уверена, что он точно что-то да знает. — этим железным аргументом пальнула уже Мэри
— Он перед тобой извиниться должен, так что притащу… — не договорил парень, как Мэри дала второй очередью:
— Давайте вы представите, что вы…
капрал… — девушка решила ударить по больному — тайный агент и вам нужна секретная информация. Задача узнать необходимую информацию и донести куда следует.
Бон застопорился: его «операционная система» дала сбой. И ведь хрен тут какой контраргумент сработает, ведь его неприкрыто послали наху… извините, очень далеко и совсем надолго.
— Ты, черт возьми, определись, цветы или торт? — пошел он обходным путем,
— А у тебя еда стынет и задание невыполненное висит. — внезапно включилась в дискурс
говна и маразма Черри. Еще так тыкнула та еще пальцем на то, что он сварганил. Очевидно, его план провалился
Так он и оказался у себя в комнате, пишущим что-то за письменным столом в гордом одиночестве. Вот опять он стал жертвой своей ев«гениальности»: он взял ружье, нацелился на цель (тавтология, знаю)… но, сука, опять попал себе в колено, отчего быстро
смылся в унитаз слился от полученных травм.
Вроде бы и ничего, разговоры о (может и не важном, но) о девичьем, сами за себя говорят, но нет! Бону обязательно было впердолиться туда, чтобы его законно оттуда выпихали, а он еще обиделся, хоть и признаваться (даже себе любимому!) не хотел. А всего-то потому, что кто-то не умеет вовремя остановиться. Зато теперь он снова впал в свой хваленый «режим АЭС» и активно что-то писал.
Другие листки он в этот раз надыбал: желтые, меньше чем те листы формата «letter», которые тот использовал под написание Манифеста. Происхождение этих бумаг, равно как и дальнейшее их применение мне, как рассказчику/автору не известно. Единственное, что было известно, так это то, что он каждый символ выводил, а не строчил, продумывал каждую фразу, с одним исписанным листком сверялся постоянно — то-то он наглухо заперся у себя, чтобы никто не поймал его за сие деятельной деятельностью, особенно его родной братишка.
***
«Особенно его родной братишка» между делом сидел в каморке посреди звукозаписывающего оборудования и вел такую продуктивную работу в области звукозаписи, а именно, внаглую распивал пиво. Да, просто так, на пустом месте ему захотелось хряпнуть одну… нет, две… то есть четыре…
Вот почему всегда получается так, что после одной страшной попойки хочется хряпнуть еще? И разговор не про единоразовое похмелье: Шедоу кажись подсел на хмельное, так как нормально жить без него начало получаться не очень… а не ЗППП ли это какое, созданное в лаборатории производителями алкоголя, чтобы люди покупали больше сие товара? В смысле: «Автор, ты че несешь?». А че я сразу — это все Шедоу…
Так и было найдено решение от всех болезней — возьми и придумай теорию заговора, чтобы у тебя была еще одна отговорка, почему тебе лень ее лечить. Вот мистер Клиболд ее себе придумал и другим рассказывать начнет… откуда на его здравомыслие готовилось нападение. А всего-то бытовое пьянство.
Да вот незадача: из ящика осталась одна баночка, (но и то не надолго), а потом все равно пришлось бы переться в ближайший супермаркет за добавкой. Как хотелось тогда парню, чтобы банка с сим чудным эликсиром сама по себе «размножилась» на столе (хотя бы почкованием, я уж молчу про деление), чтоб тащиться за четыре мили не пришлось. Но как гласит одна стоическая хрень (она же мудрость):
«Бог терпел и нам велел»
Дело, понятное дело, благое, но переться на своих двоих так
впадлу лениво было, а там еще ящик таскать… может братца дернуть — он то точно не откажется, может даже подсобит! На том он и решил.
***
— Бон! — вскрикнул Шедоу, постучавшись в дверь. Перед этим он ручку дверную дернул, но дверь, как на зло, не открылась. — Капрал Клиболд, есть дело на пять баксов, дверь отопри, а!
Но брат предательски не отвечал, а ведь сидел он там — Шедоу чуял его страх и мерзость сквозь дверь, бумажками шерудил активно. Но молчал, сволочь, не отзывался.
— Открывай давай! Не буду я в бумаги твои лезть, обещаю! — Шедоу начал колотить в дверь настойчивее. Тут дверь затряслась немного, звук щеколды послышался и открылась наконец.
— Хуй я клал на ваши обещания! — высунулась из за двери недовольная харя Бона, которого застали только что врасплох — Я за вас, наебщиков, в сенате не голосовал и вообще!
— Пошли за пивом! — инициатор данной «сходки» сразу потянул его из комнаты за собой — Щас последнюю бахнешь и со мной за догонкой!
— Может я спать хочу? — Бон сделал лицо «кирпичом»
— Я тебе оставил для чего последнюю? Затерпел ради тебя, чтоб самому не бахнуть!
— Пять баксов на лапу! — Бон не сменил своего тона, лишь прищурился и руку протянул
— Каких еще баксов!? Не смеши меня! Хряпнешь, прозреешь, поймешь, что незачем они тебе! Идеи пива нам снизошли и с тех пор мы им беззаветно верны! — в своей авторской манере попытался он убедить брата пойти с ним
— Пиздец, вообще я здесь главный алкаш! — парень не сдержал своего смеха
***
Зубы скрипят, уже готовы раскрошиться от давления. Торс вжат в спинку сидения, а на руках проступили вены и сухожилия — настолько сильно они сжимали баранку. Глаза теперь не зеркало души — они чёртовы топки, из которых валит пламя. Сердце колотится барабаном, а кровь полна адреналином как никогда раньше. Он и пробуждает тот первобытный страх... ну и жажду скорости, естественно.
Знаки метеорным потоком проносятся мимо. Быстрее молнии, скоростной, как фотон, он рассекал пространство. И нет ощущения лучше на свете, чем запах топлива и рев мотора, отдающий звоном в ушах. Меж тем железный конь все ускоряется, оставляя за собой светящийся хвост.
В полном распоряжении полный бак бензина, пачка денег в бардачке, ящик пива на заднем сидении… а еще не какое-то жалкое "направление", а участок I-40, пролегающий по Богом забытым (почти) землям и пустыням — самое оно для весёлых покатушек.
«С какого перепуга у сие товарищей внезапно появилась машина, если до этого о ней не было ни единого слова?» — спросит автор у своего отражения в зеркале. Была раньше у Шедоу. Ключевое слово: БЫЛА. Он был вынужден ее продать, когда внезапно потребовалось замять дело Бона, но права и опыт вождения остались.
Но это не отвечает на вопрос откуда взялась эта. Началось все с того, что Бон, высосав причитавшуюся ему банку, таки поперся с братом за ящиком в те ебеня. Ящик то они взяли без проблем и лишних вопросов, но когда дело зашло за перетаскивание оного до пункта назначения, так оба «перданули» и задолбались.
Зашли в подворотню, залпанули по две баночки, чтоб таскалось легче, отчего лишь обмякли сильнее и идти дальше (даже, сука, на легке) отказывались. Так Шедоу и пришла в голову одна здравая мысля: позаимствовать машину на пару минут, чтобы в багажнике донести груз, а потом вернуть все взад. Бон выше озвученную идею поддержал и пополз искать тачку.
И таки нашел, что искал: неподалеку стояла машинка, ну пусть и немного поржавела, побитая слегка была, но все же. Более того, стояла она как раз там, где практически никто не ходил — угоняй себе на здоровье. Шедоу на третий зов таки соизволил притащить туда свою жопу, вскрыл и без проблем завел. В смысле «как»? Стереотипным способом из кино с замыканием проводков, конечно же!
Так они и ехали посреди безлюдных пустынь по I-40 на восток в сторону Феникса, то и дело обгоняя редкие машины и фуры. То, что поначалу должно было быть перевозкой «груза 200» на три минуты, в итоге с легкой руки и опьяненного разума Шедоу стало свободным заездом
с летаТЕльным исходом. Куда они ехали — панк водитель говорить не хотел и не мог, когда планировали возвращаться — видимо, пока спиртное не изничтожат.
— Сука, Шед, ты ебанулся 86 миль в час гнать!? — испуганно воскликнул Бон, случайно подглядев сей значение на спидометре — Уебать нас решил, бля!
— Я профе… пофи… порфиси… сианальный… — у водилы явно заплетался язык — Я с правами могу ездить так! Вишь, тачка ровно идет, вот и все! Гляди какие виды вокруг, ГОРДИСЬ!
— МЫ С ТОБОЙ СДОХНЕМ НАХУЙ, ТЫ ПОНИМАЕШЬ, БЛЯТЬ, НЕТ!? — Бон уже нервничать начал, даже запивать страх пивом начал
— Вось…месят шесть… и плевать! — Шедоу был непреклонен. Эта неуверенность пассажира в его способностях глубоко задела его — Пустыня, городов нет, копов тоже, че какать мне?
— Куда ты, блять едешь? В Феникс? Нахуй нам туда!?
— Твою ж дивизию! Не хочешь гордиться видами СВОЕЙ СТРАНЫ! Услышал, понял!!! — прорычал Шедоу, после чего резким движением поднял ногу с педали газа, отчего ударился коленом об руль. Машину сильно дернуло, но в этот раз он смог совладать с ней. И сразу же он ударил по тормозам.
Но в этот раз все пошло не так: тормоза завизжали, машину начало неконтролируемо заносить, отчего уж и сам Шедоу закричал вместе с Боном. Запах жженой резины ударил обоим в носы. Водила крутил руль из стороны в сторону, но это только делало ситуацию хуже.
— СУКА, ГАЗУ, ГАЗУ ДАВАЙ! — прокричал Бон в истерике, приготовившись отправиться к создателю. И брат попытался вроде исправить ситуацию, убрав ногу с тормоза. Тогда машина на радость им
и на зло читателю вроде как выровнялась и продолжила катиться по инерции.
— Пиздец… — выдал Шедоу, охреневая от произошедшего — Пиво дай сюда…
В пару больших глотков спустя банка отправилась в свободном полете на заднее сиденье, а он, будто забыв, что только что с ним случилось, развернул машину и снова сделав «тапку в пол», под визг шин помчал… в итоге снова добив скорость до 80 с лишним миль в час. Да, ничему жизнь алкашей не учит.
Бон теперь уже молчал, лишь продолжал пить, чтобы забыться, ничего не знать и не видеть. Шедоу иногда отбирал банку у брата, чтобы у самого смелость не пропадала от столь нежеланного протрезвения. Так братья и мчали на свой страх и риск, горя не знали, машинки другие обгоняли одну за другой, нужду (
НЕ извиняюсь за подробности) справляли прямо в пустые банки, чтобы в окно выкидывать уже наплненные «бомбы», а то останавливаться ой как не хотелось.
Но прошел где-то час, Солнце уже красное было, садилось по-тихоньку, да и постройки всяческие появляться начали чаще: скоро трасса упрется в городок, название которого никто уже не помнит
потому, что нахуй надо. А дальше из этого городка надо было свернуть на дорогу чуть менее значимую, что шла на северо-запад, которая вела прямиком в их с братом место обитания.
Городок тот Шедоу миновал вроде как без приключений, даже в нужную развязку попасть смог, большую часть дороги преодолел после этого и вот, вроде, уже на финишной прямой… если бы только он знал, что внимание копов все-таки там привлек.
Знаете, есть на дорогах такая малозначительная мелочь (которую даже в голову брать не стоит) под сложным названием «светофор». Они так, стоят на перекрестках или куда правительству еще вздумается их поставить, веселыми огоньками мигают, чтобы людям жить было весело и радостно, ибо не каждый день — Новый Год с Рождеством. В теории, человек здорового человека
(нет, не имеет в жопу, что вы несете!?) должен под Красный его сигнал встать и ждать зеленый.
А Шедоу? Он не здоровый человек — он ИСТИННЫЙ ПАТРИОТ Страны Свободы, перед цветами коммунистов вставать не будет из принципа! Да, он проехал один из перекрестков на запрещающий сигнал, вот и привлек внимание к своей персоне и не совсем своей машине.
Поначалу тот светящиеся мигалки и соответствующее звуковое сопровождение не воспринимал от слова совсем, но одну минуту спустя:
— ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЭТО КОПЫ! — внезапно встрепенулся спокойный до этого момента водитель, отчего у того дернулся руль в руках, а вместе с ним и машина.
— ЧТО, БЛЯТЬ!? — Бон оторвался от разглядывания горных пейзажей. Посмотрел в зеркало заднего вида и увидел весь масштаб трагедии — ЕБАНЫЙ РОТ, КАК ТАК, НАХУЙ!
— Нам кранты, братиш… — Шедоу уже готовился смириться с неизбежным — Нам точно светит 502 и 503.
— ТЫ, БЛЯТЬ, О ЧЕМ!? КАКОЙ ТОРМОЗИТЬ? ГАЗУЙ, ПРИДУРОК! — Бон все не мог уняться, но в этот раз он рукой надавил на ногу брата, чтобы тот не мог переставить ее. Машина начала ускоряться. Пути назад больше не было
— Хер с тобой, бля… Но тогда с нас точно шкуру спустят! И за ужратого меня, он же код 502, и за тачку, он же 503… забеися мы живем!
***
— Нет, я ни в коем случае не говорю, что это бесполезно… Это, наоборот, очень замечательно, что ты его пишешь! – нарочито взволнованно сказала Черри
В то время, как некоторые в пяти (а может и меньше) милях от города пытались скрыться, но при этом не вскрыться, другие, как, к примеру, Мэри и Черри, наслаждались жизнью в спокойствии, сидя в местном парке. Вечернее затишье как раз было подстать их времяпрепровождению. Туда эти подружки пришли еще ранним вечером, почти сразу после того, как прогнали одного сильно приставучего «кадра». А сейчас Солнце уже село, небо темнеть начало, а они все сидели и
трещали вели дискуссии на самые разные темы.
— Для тебя это может и быть «замечательно», но для меня это часть меня, часть моей жизни. Мой отец, может быть, гордился бы мной, если бы увидел мои записи… Я ради этого его печатную машинку перевезла с собой через всю страну, починила…
— Даже машинку перевезла с собой?
— Да. Это единственное оставшееся живое воспоминание о нем. Он мог разбудить меня поздней ночью, привести к себе в кабинет, чтобы я, сидя у него на коленках смотрела, как он печатал мне рассказы и сказки… Если бы я только смогла тогда их найти…
— Понимаю, каково это, потерять и не найти…
— Но с другой стороны, если чего-то нет, то это можно восполнить самой! В том числе поэтому я и пишу этот роман, чтобы все те воспоминания закрепить на бумаге. Да, выйдет далеко не то, что было изначально, но это хоть что-то. Я его потом сдам в редактуру, выпущу ее пока что небольшим тиражом…
— Как и я хотела обратиться в звукозаписывающую студию, свою музыку выпустить на виниле… но не вышло, к сожалению.
— Еще один музыкант… — Мэри посмеялась — Писатель бы хоть один к нам приехал. У нас музыкантов четверо, куда пятый? Какое направление музыки у тебя?
— Я когда только училась по классу пианино, очень любила смотреть фильмы, особенно боевики, там такие цепляющие саундтреки были! На синтезаторах еще! Тогда я поняла, что хочу себе синтезатор, чтобы писать подобную музыку… Ну, а знала бы я, что тебе писатель нужен, могла бы убедить одну девушку поехать сюда с нами…
И как по всем законам чтива с отрицательным бюджетом, примерно в этот самый момент, на улице начал усиливаться гул, будто вдали что-то ревело. Но когда этот гул стал ближе, стало понятно, что это рев мотора, а вместе с ним начали слышаться сирены полицейской машины. Вроде как очередная погоня — ничего интересного. Подруги изначально бы и не обратили внимания на это, если бы не странный звук переворачивающихся баков и этот звук автомобиля, будто едущего в их сторону.
Они повернулись, чтобы понять, что это вообще было… Батюшки! Уродливого вида машина на высокой скорости всего с одной рабочей фарой неслась по пешеходной дорожке напролом через парк, сбивая на своем пути все, что не двигалось, откуда, видимо пассажир, выкидывал из окна банки и прочий мусор. А ведь девушки сидели почти в самом центре парка... а в парке проезд машинам был строго запрещен.
Но в конце концов, машина, снеся еще один бак, выехала с другой стороны и исчезла так же внезапно, как и появилась. Как же повезло тогда им, что ни Мэри, ни Черри в тех нарушителях закона не узнали братьев Клиболдов.
— Кажется, оторвались! — прокричал Бон, осматривая окрестности на наличие преследования — Кстати, там наши девчонки на скамье были!
— Срать на баб! Деньги из бардачка доставай и готовь пиво! — скомандовал водитель — Щас мы выедем к реке, машину затопим, а дальше по ситуации!
