Первая или единственная.

С седьмого этажа, где находился номер Третьяковой, открывался потрясающий вид на море. Солнце уже село, но запад все еще светился оранжево-алым. Где-то далеко, почти у самого горизонта, плыл большой белый корабль. Над морем парили чайки. Вот одна птица подлетела к другой, и обе стали опускаться к воде. Едва коснувшись водной глади лапами, чайки вновь взмыли вверх. Похоже, и у этих хищных птиц с неприятными резкими голосами есть свои игры. Вполне возможно, романтические. Маша наблюдала за происходящим, и в голове ее рождались ассоциации: вот она и Лаура. Сначала летали порознь друг от друга, а теперь… Теперь стали близки. — Ужин будет через полчаса, — остановила бег мыслей девушка и положила руку на плечо шатенке. — Ты такая напряженная. Лукина повернулась к ней, нахмурив брови. — Чему ты удивляешься? Весь день я только тем и занималась, что отгоняла от тебя любителей поживиться. — Лаура усмехнулась. — Подумать только: я — и на страже женской добродетели! — Лар, спасибо тебе. Я серьезно. Маша вышла на балкон. Слушая музыку, доносящуюся откуда-то снизу, она начала двигать бедрами в том же медлительном ритме. — Помнишь, как мы впервые увидели друг друга в магазине? Смешная старушка Наталья… Она ведь кокетничала с тобой. А потом сказала мне, что ты похожа на ее первую любовь. С тех пор мне так и не довелось потанцевать… Не хочешь присоединиться? Я так благодарна тебе за то, что вытащила меня из этой порноавантюры… — Не стоит благодарности. Ты ведь меня не просила это делать. — Да. Ну ладно. А знаешь, — голос Марии стал томным, — эти красавцы и красавицы так сексапильно крутились передо мной, что… — покачивая бедрами, Маша подошла к шатенке и едва коснулась пальцем её груди, — что… — она сделала вперед еще один маленький шаг, — я дико хочу тебя. Лукина фыркнула. — Ты вроде бы говорила, что между нами все кончено… Маша, не в силах противиться искушению, положила руки себе на грудь, чуть сжав соски. — Да, помню, никаких интрижек, — выдохнула она, вновь начав двигаться. — Маша, если ты не прекратишь танцевать, дело кончится постелью! Слегка прищурив глаза и глядя на Лауру сквозь ресницы, Маша провела руками по животу, по бедрам… — А если ты сейчас же меня не приласкаешь, я умру от разочарования. Лаура, пробурчав что-то себе под нос, сделала шаг вперед и сжала блондинку в объятиях. — Ты меня просто с ума сводишь! — выдохнула она, опрокинув Третьякову на кровать и впившись в ее губы. Пока Лаура терзала ее рот, её руки ласкали грудь блондинки сквозь тонкую ткань, отчего Третьякову бросало то в жар, то в холод. Постепенно пальцы Лукиной перешли на шею: шатенка пыталась расстегнуть застежку платья. Маша помогла ей, и Лаура спустила зеленое платье на талию Марии, обнажив грудь девушки. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, а потом шатенка опустила голову и взяла в рот розовый сосок. Маша застонала, ощущая прилив жара между бедер. — Ох, как это чудесно! Не переставая лизать ее грудь, Лаура опустила руку на ее бедра. Запустив пальцы под резинку трусиков, она стала играть с ее входом. — Ты такая влажная, я обожаю это… И шатенка поцеловала ее в губы: язык блондинки и её пальцы двигались в одном ритме, покуда она проникала в ее влажное тепло, то отступая, то погружаясь еще глубже. — Я хочу тебя… полностью… — выдохнула Маша ей в губы. Лаура стащила трусики со своей девочки. Третьякова откинулась на подушки, пытаясь выровнять дыхание и унять быстро бьющееся сердце. Соски Марии горели, и она ощущала, как внутри пульсирует кровь. Она умирала от желания почувствовать Лукину там. Влажными поцелуями шатенка стала опускаться к заветному месту, которое изрядно требовало ласки. Бедра подались на встречу, ища язычок и пальцы желанной дамы. Шатенка же ртом накрывает горячие губки, втягивая их, для Маши же это как удар током. Ладони крепко сжимают бедра блондинки, язычок исследует её изнутри, сердце бьется так, словно готовится выскочить из груди. Пальчики раздвигают нижние губки, аккуратно входя в заждавшуюся пещерку, приподняв тело любовницы, сажая её на постели. Крепко обняв за талию, Лаура кладёт её голову к себе на плечо, губы Маши касаются шеи Лукиной так, что она чувствует кожей глубокое и прерывистое дыхание. Средний и указательный пальцы быстро, но очень аккуратно двигаются в девушке, большой палец круговыми движениями поглаживает возбужденный клитор, не давая ни одному участку её тела и души отдыха. Проведя ладонью по влажной спинке, Лаура погладила шейку. Запустила пальцы в волосы, слегка откинув голову назад, шатенка посмотрела на блаженное личико блондинки, полуоткрытые губки и закрытые глаза. Сама Маша забыла обо всем на свете, кроме этой женщины и желания, которое она разожгла в ней. Ее сердце стучало, как колеса поезда, тело было подобно натянутой струне, а потом наступила головокружительная развязка, и она забилась под Лукиной. Аккуратно опустив Третьякову на кровать, шатенка легла рядом и притянула в объятья. Маша приникла щекой к её груди, слушая биение сердца. Чуть поостыв, блондинка взглянула на их переплетенные тела и хихикнула. Ну и зрелище! Ее платье закрутилось и сбилось вокруг талии, Лаура вообще одета. — В следующий раз надо не забыть раздеться, — сказала Маша и потянула вверх рубашку Лауры. Её чувственный рот изогнулся в улыбке. — Извини. Но только ты сама виновата — так завела меня! Она уже было приготовилась снять рубашку, но тут в дверь постучали. Ужин в номер, — донеслось из коридора. Маша прикрыла платьем грудь и подтолкнула шатенку к двери. — Я хочу поужинать в постели. А на десерт будешь ты. Яркий свет, просочившись между сомкнутыми веками Марии, вырвал ее из сна. Сквозь довольно тяжелые гардины пробивались солнечные лучи. Они как будто говорили: просыпайся, жизнь так хороша! Маша зевнула и потянулась. Тепло, ласкавшее ее спину, и рука любимой женщины, лежавшая на бедре, заставили ее вспомнить вчерашний вечер и ночь. Кто бы мог подумать, что она способна вести себя так бесстыдно? Похоже, Лаура действует на нее как наркотик, заставляя ее делать такие вещи и произносить такие слова, о которых в обыденной жизни она и помыслить не могла. Маша покраснела и перевернулась на другой бок, лицом к шатенке. Та пробормотала что-то сквозь сон и теснее прижала к себе блондинку. В неторопливые сладостные мысли вдруг ворвалась одна очень неприятная. «Ты же отдала свою девственность лучшей подруге своей сестры, закоренелой бабнице, чуть ли не Казанове! А теперь влюбляешься в неё и, похоже, этот процесс уже неостановим!» Маша поежилась. Страх потерять этого человека, страх быть брошенной потряс ее с новой силой. Как она могла поверить, что Лаура о ней заботится? Конечно, одиночество и тоска заставили ее принять желаемое за действительное. — Что это ты нынче утром такая серьезная? Сердце Марии дрогнуло: Лаура смотрела на нее своими светлыми мечтательными глазами. Маша заставила себя улыбнуться. — Вот, задумалась, уж не собираешься ли ты дрыхнуть до ужина. Ладонь Лукиной легла на ее грудь. — Мне снилось, как мы занимаемся любовью. Маша ощутила ком в горле. Нет, невозможно заниматься с ней сексом, когда она чувствует себя такой беззащитной, когда в ней бурлят столь противоречивые эмоции. Она заставила себя растянуть губы в улыбке и слезла с кровати, на ходу обматываясь простыней. — Нельзя же весь день провести в постели. Погода чудесная, я хочу на пляж. Лаура удивленно приподняла брови. Да, она явно не привыкла встречать отказ. — Пляж может подождать? Шатенка протянула руку, но Маша увернулась. — Что с тобой? — нахмурилась Лаура. Маша выпрямилась. — Ничего. Просто подумала… Вчера я была так благодарна тебе, что ты вытащила меня из этой… передряги, что я… — Благодарна? — Лаура села. — Что за ерунда? Я ничего не понимаю. Маша вздохнула. — Скажи, зачем ты пришла за мной в бар? Зачем ты вообще села на самолет, зачем последовала за мной? И Маша затаила дыхание: а вдруг она была права вчера? Вдруг Лаура и впрямь заботится о ней? Лаура, помолчав, кашлянула. — Ну, у меня было — и есть — такое чувство, что я за тебя отвечаю. Ты же сама сказала, что благодарна мне… сама знаешь, за что. Кроме того, я должница Поляковой. — Лаура сощурилась. — И вообще тебе необходим какой-то защитник. Губы Марии задрожали. — И все? Лаура, недоумевая, развела руками: — Я должна была так поступить. Не понимаю, чего ты хочешь. — Я ничего не хочу, — ответила Маша, пытаясь побороть гнев и боль. Дура, дура! Сто раз дура! Вовсе Лаура не заботился о ней. Просто чувствовала свою ответственность и долг перед ее сестрой. Сморгнув слезы, Маша сказала: — Просто хочу довести до твоего сведения, что между нами ничего нет. Ничего! Минуту царило мертвое молчание. — Та-ак… — протянула Лаура. — Я это должна понимать так, что ты опять отправишься охотиться на мужчин? Маша вспыхнула. Ей показалось, что Лукина провоцирует ссору. И потому ее ответ прозвучал достаточно жестко и иронично: — Сегодня воскресенье. Боюсь, я опоздала. Однако Лаура вовсе не обиделась, а, наоборот улыбнулась своей самой широкой улыбкой. Судя по всему, она решила ее успокоить. — Ладно. Тогда я пойду к себе в номер и приведу себя в порядок. Ты позавтракаешь со мной внизу? — Хорошо, — сказала Маша, сразу же почувствовав облегчение. — Завтрак — это можно. Лукина прижала ко лбу стакан чая со льдом и мысленно обозвала себя дурой. Стоило первым же рейсом возвращаться, но Маша была такая расстроенная сегодня утром… Лаура не понимала, в чем дело, но боялась, что стала причиной ее плохого настроения. Как бы там ни было, просто нельзя оставлять девушку в таком состоянии. Лаура удивилась самой себе: раньше она никогда не задумывалась о том, что чувствуют её партнерши. Ей казалось достаточным, когда они стонали в её объятиях. Между нами ничего нет. Как Маша может закрывать глаза на их очевидное взаимное влечение, на то, что им хорошо не только в постели, но и во время бесед, было выше её понимания. К счастью, когда Лаура вернулась за Марией, чтобы отвести ее к завтраку, она открыла ей дверь улыбающаяся и оживленная, как будто никакой ссоры не было. Лаура покачала головой. Эта блондинка выводила её из равновесия: она одновременно и наслаждалась ею, и казнила себя за то, что не может противиться ее чарам, и не знала, какой она предстанет перед ней уже в следующую минуту — и от этого волновалась еще больше. Ожидая, пока Маша соберется, Лаура вспоминала вчерашнюю сцену в баре. Влад, бармен, подробно описал компанию, в которой оказалась Маша. Лаура в жизни не паниковала так, как тогда, когда увидела ее в окружении этих типов, с расширенными от испуга глазами. А теперь Маша улыбалась ей как сама невинность — она явно успела забыть, что вчера она спасла её от оргии. Лукину передернуло. А если бы продюсер все же заманил ее на свою яхту? — Почему ты такая хмурая? — Я думала о том, что было бы, если бы этот извращенец заставил тебя… — А, ты про вчерашнее… Ничего такого бы не случилось. Владислав и в самом деле расстроился, это было просто недоразумение. — Маша покраснела. — Видишь ли, я сказала ему, что ищу приключений. Но он не так меня понял. Лаура фыркнула: — Что ж, ты свое получила, — и застонала: — Если Таня узнает… — Сестрице придется учиться не совать нос в чужие дела, — отрезала Маша. Весь этот разговор происходил, пока парочка спускалась в ресторацию. По просьбе Марии завтрак должен был состояться на открытой террасе над самым морем. Ели почти что молча. Иногда улыбались друг другу, любовались волнами, набегавшими на белый песок, обменивались незначительными замечаниями, но к острым вопросам не возвращались… После завтрака Маша, теребя лямку купальника, предложила: — Пойдем купаться. Тебе, наверное, жарко? Первым порывом Лаура было согласилась, но рассмеялась и тут же одернула себя. Купленная вчера новая одежда оказалась чуть плотнее, чем она ожидала. Обливаясь потом, Лукина чувствовала себя неловко, но резвиться с блондинкой в прибое? Нет, это не самая лучшая идея: ей опять захочется уложить сексапильную красотку в постель, а самолюбие, задетое ее утренним отказом, все еще давало о себе знать. — Нет, пусть сначала завтрак уляжется в желудке. — И Лаура сжала губы при виде мужчины, который, проходя мимо, окинул Третьякову оценивающим взглядом и подмигнул. Маша отодвинула стул и поднялась. — Ну тогда давай хотя бы пройдемся вдоль пляжа, ножки помочим. — Давай, — согласилась Лаура после короткого раздумья. Маша, просияв, стала спускаться по деревянной лестнице, которая вела на пляж. Светило жаркое солнце, под ногами хрустел песок. Лаура сняла ветровку, сбросила сандалии и свалила все кучей на песок. Маша последовала её примеру, сняв сандалии и развязав платок, затем пошарила в сумочке и достала баночку с солнцезащитным кремом. — Мне надо намазаться. Я быстро. Лаура, отвернувшись, изучала сине-зеленую гладь воды. Над морем кружили чайки, где-то в отдалении смеялись дети и играло радио. — Я готова, теперь твоя очередь, — сказала Маша и положила руку ей на плечо. — Не шевелись. Лаура хотела сказать Маше, что в жизни не обгорала, но пальчики блондинки уже гладили её спину, приятно холодя горячую кожу. Руки Марии скользили все ниже, кончики ее пальцев задели пояс шорт шатенки. Потом Маша перешла к плечам — сначала левому, потом правому. Будь на ее месте любая другая женщина, Лаура бы решила, что она пытается её соблазнить. Но Маша просто изо всех сил старалась, проявляя заботу о другом человеке. Когда Маша коснулась предплечья, Лаура остановила ее и забрала баночку с кремом. — Дальше я сама, — сказала она и, небрежно размазав крем, спросила: — Ну что, пойдем? Маша вошла в воду по щиколотку и побрела вдоль берега. — Ты правда не хочешь искупаться? Вода чудесная. — И она плеснула себе в лицо и на плечи воды. — Может, попозже? Некоторое время они молча шли вдоль берега. — Смотри, — сказала Маша, указывая на выстроенную из песка модель гоночной машины в натуральную величину. — Да уж, кто-то постарался, — заметила Лаура, подойдя поближе и рассматривая детали: сиденье водителя, приборную доску и руль. К ним подбежала маленькая девочка с косичками и пластиковым совочком в руке. — Хотите покататься? — спросила она. Маша — ее лицо осветила улыбка — наклонилась к малышке. — Это ты сделала машину? Девочка сморщила носик. — Я подносила песок. Мы тут с утра. — И она указала на зонтик, под которым устроились мужчина и женщина с младенцем. — А строили два мальчика, они потом ушли. Маша снова улыбнулась девочке, и что-то в выражении ее лица заставило сердце Лауры сжаться. — Меня зовут Маша. А тебя? — Алиса. Мне шесть лет. А моего маленького братика зовут Саша. Он ест из бутылочки, потому что у него еще нет зубов. Вслед за Марией Лаура перевела взгляд на Сашу и его мать, которая, держа сына на руках, подошла к ним. Маша улыбнулась женщине, но в ее глазах стояла печаль. — Здравствуйте. Алиса показывает нам машину. — Она вас еще не заболтала? — И мать ласково потрепала девчушку по голове. — Посмотрите на Сашу! Он уже на человечка похож! — похвасталась Алиса, поднимаясь на цыпочки и глядя на брата. Лаура подошла поближе: младенец смотрел на Марию темными глазами, а его розовый ротик разошелся в беззубой улыбке. Лаура улыбнулась, но её улыбки никто не видел: братик Алисы полностью приковал внимание Марии — ее глаза светились нежностью и теплом. Лаура вдруг поняла: Маша хочет ребёнка. Или даже нет: ей нужен ребёнок, просто необходим. — Сашенька — душка, — прошептала Маша и, повернувшись к Лауре, как будто только что вспомнив о её существовании, добавила: — Ангелочек, правда? Лаура прочистила горло и через ее плечо посмотрела на младенца, пытаясь прогнать одолевшее его беспокойство. — Просто маленький мальчик. И Лаура легонько ткнула младенца в животик. Но тут пять крохотных пальчиков сомкнулись вокруг её пальца, и Лаура ощутила прилив странного тепла. Она посмотрела на мать малыша. — Сколько ему? — Завтра исполнится пять недель. — Мать покачала малыша, но тот продолжал крепко цепляться за палец Лукиной. — Счастливая вы, — сказала Маша прерывающимся голосом, несколько раз мигнув. На ее глазах выступили слезы, которых она не хотела показывать. Лауру затопило сожаление: она не могла дать Маше даже серьезных чувств, не говоря уж о ребёнке. Её привлекает эта женщина — и только. Она не годится в жёны. Ну, на самом деле какая из неё жена? Высвободив палец, Лаура сказала Маше: — Пойдем? Маша сглотнула (ей явно не хотелось уходить, вид детишек грел сердце), но тем не менее кивнула ей. — Как следует заботься о своем братике, ладно? — сказала она Алисе. — Угу! — откликнулась та и весело помахала им на прощание рукой. Лукина ответила тем же. — Славная девчушка, — сказала Лаура, когда они прошли пару метров. Но Маша не стала поддерживать разговор, а только кивнула. И еще долго шла, опустив голову и изредка тихонько вздыхая. Лаура все лучше понимала, что Маша обманывает себя, думая, что ей нужна «интрижка». На самом деле ей нужны дети, муж и дом. И потому Лаура должна отвезти ее домой, чем скорее — тем лучше, а потом проститься с ней. Это будет честно. Она заглянула блондинке в глаза: Маша была по-прежнему печальна. Конечно, рано или поздно она встретит подходящего мужчину и заведет парочку своих ребятишек. Лаура окинула взглядом ее фигуру: нет, такая женщина одна не останется, вообще непонятно, как ее еще никто не захапал. Лаура сглотнула и уставилась на белый песок под ногами. Кем бы этот парень ни оказался, пусть обращается с Марией надлежащим образом, ведь она достойна всего самого лучшего. Она заслуживает мужчину, который станет ее надеждой и опорой. Чертовски жаль, что Лаура к таковым не относится. Она снова посмотрела на блондинку, и та улыбнулась. Но у Лукиной захолонуло сердце, когда она увидела, как быстро погасла эта улыбка. Не говоря ни слова, она взял Машу за руку. Теперь они шли бок о бок, держась за руки, по-прежнему молча. Шатенка вздохнула про себя: как все-таки жаль, что быть надежным тылом не по её части.