* * *
Какаши услышал хлопок от техники перемещения дочери в коридоре. — Зайка? — Хатаке встал с дивана в гостиной и пройдя на звук, увидел ее сидящей на полу. Плечи Юмико содрогались. И он отчетливо улавливал на ней чужой запах. — Папа… — она повернулась к нему, и Какаши увидел ее красные глаза, которые она то и время вытирала, пытаясь остановить слезы. Он опустился перед ней на колени и обняв за плечи, притянул к себе. Положил подбородок ей на макушку и молчал. Ее не нужно расспрашивать, она сама расскажет, если сочтет нужным - он знал это очень хорошо. Просто быть рядом. Если она появилась здесь, значит, он ей нужен. Ей нужен отец, который будет рядом, пока она плачет. — Папа, я такая глупая… Я очень устала… — она хрипит, и его сердце сжимается. — Я ощущаю эту ответственность на своих плечах. За всех и все. И я знаю, что вы хотите мне помочь… но не могу.. Прости меня, папа… Я… веду себя так ужасно… Причиняю вам боль, молчу, принимаю решения в одиночку… Наверное, я просто такой плохой человек… Всех подвожу. Она почти лежит на его руках. Спит, иногда содрогаясь, всхлипывает. И все еще плачет. — И правда дурочка… — Хатаке поднимает ее на руки и несет в свою комнату, укладывая дочь на кровать. Укрывает одеялом и ложится рядом, притягивая к себе, обнимая, чтобы она чувствовала тепло во сне. Знает, что это помогает. — Ты очень хороший человек, который пережил много смертей и теперь чувствует ответственность за жизни людей, которые верят в тебя, Юмико. Прости, что я помог тебе справится с этим, когда был нужен…* * *
На утро у меня болела голова. На тумбе рядом любезно была оставлена таблетка, стакан воды и записка. «Сегодня и завтра ты не работаешь, ясно? Вообще из дома не выходишь. Шикамару проведет все собрания и приведет дела в порядок, я уже договорился. Люблю, Папа P.S. Я ушел за едой» — Мне стоит послушаться?.. — Определенно. Я вздрогнула и обернулась. Папа стоял облокотившись о дверной косяк и с улыбкой смотрел на меня. — Не думал, что ты проспишь так долго. Но я уже все сделал. Шикамару согласился и отдал тебя в мои руки. Хокаге я тоже сказал. Мы с тобой вдвоем будем наслаждаться этим временем, так что будь готова к бездельничеству. Одевайся и на кухню. Я принес рамен. И шесть палочек данго, — он ушел.* * *
— Прости. Он поднял голову и недоуменно посмотрел на меня, жуя лапшу. — Ты ничего не сделала, чтобы извинятся. — Я заявилась домой… такой. Не думаю, что тебе было приятно видеть меня в слезах и слушать то, что я говорю. — Ты моя дочь, — папа улыбнулся. — И я люблю тебя любой. Хоть слюнявой, хоть заплаканной. И слушать тебя мне не неприятно, я всегда буду слушать твои слова какими бы они ни были. Хоть ругайся на меня. Все, — закончил он, когда я открыла рот. Мы ели в тишине еще минуты две, и я приступила к данго. — Когда я увидел тебя…. То почувствовал чужой запах. Не говори, если хочешь оставить это в тайне, просто… скажи… тебя никто не обидел? Хотя по твоим слезам сложно сказать, что это не так. — Я поцеловалась.. Папа поперхнулся. — С Итачи. Резкий вдох. Тишина. Я осторожно подняла на него глаза. Папа выглядел растерянно. Укусила шарик, думая, что он может сказать. — И что он сделал, раз ты плакала? — осторожно спросил он, помешивая палочками лапшу. — Он не виноват… я сама… запуталась. — И как тебе? — Что? — я удивленно распахнула глаза. — Поцелуй. Тебе понравилось? — папа снова поднял на меня глаза. Я смутилась. Щеки и уши горели. — Да… понравилось, — я коротко кивнула. — Это было… аккуратно. Красиво. Я прогнала его. — Что, прямо выгнала? — переспросил он, округлив глаза. — Ну да, — неуверенно сказала я. — Определенно в маму.. — Мама тебя тоже выгнала? — Ага. После первого поцелуя. Взяла и выгнала. А потом бегала по всей деревне от меня. Счастье ее недолго продлилось. — Да. Прятаться ото всех ты мастер и, видимо, находить тоже. Немного… смущает говорить с тобой о таком… — Ты выгнала Учиху Итачи, подумать только… И он сразу ушел? — Угу. Просто я подумала, что не сейчас. В данный момент мне интересна работа.. — Но если ты помедлишь, то сделаешь больно вам обоим. Если он любит тебя, то… — Любит, — я кивнула. — Он сказал? — Мои воспоминания. Я же тебе говорила про испытание в озере. Это он их запечатал. Когда мне было шесть, то я подслушала их разговор с Шисуи. Он любит меня с моих пяти лет. — Это… странно. Извращенец. Я рассмеялась. — В этом вы похожи. — И все же… тебе стоит поговорить с ним, если ты хочешь решить этот вопрос. — Какой вопрос? — Ты любишь его? — папа посмотрел в мои глаза. — Не знаешь. Скажи, что тебе нужно время. Разберись в себе. Я помогу тебе, ты ведь знаешь. Могу даже ходить на встречи вместо тебя. — Нет. Я не маленькая девочка, чтобы сбегать. — Ты ответила на поцелуй? — Да, — я начинала снова смущаться. — Ты ведь еще девственница? — Папа! — воскликнула я. — Что? Должен же я понять стоит мне говорить тебе о средствах защиты. — У меня стоит медицинская печать. Я не могу забеременеть, пока не сниму ее. Об этом можешь не беспокоится. И рассказывать о своем первом сексе с мамой тоже не стоит, если ты хотел. — Тогда я спокоен. Подожди хотя бы до того момента, пока не убедишься, что у тебя и правда есть чувства к Итачи. Иначе это будет выглядеть так, будто ты им пользуешься. — А я думала, что ты запретишь мне до двадцатилетия? — Не вижу смысла. Если ты у меня такая ответственная и умная. К тому же, чем больше человеку запрещаешь, тем больше ему хочется это сделать. Я не хочу чтобы ты занималась сексом просто «для галочки в списке целей». Если мы закончили обедать, то давай посмотрим что-нибудь. Закуски на мне. Иди приготовь место и ложись отдыхать, я скоро приду. — Но… — Без твои «но». Отдыхать. Сейчас же.* * *
— Мне жарко, — я надула губы. — Потерпишь. Папа закутал меня в одеяло как рулет и сидел на второй половине кровати читая книжку и параллельно кушая шоколад, который где-то нашел. — Мгм… Дай кусочек… Я открыла рот и папа дал мне небольшой кусочек. — Угощайся. — Какаши-сенссей! — мы услышали голос Сакуры и стук в дверь. — Я двигаться не могу, — показала ему язык. Папа вздохнул и встал с кровати, натягивая маску. — Почему я не могу провести эти выходные с дочерью? — он провел рукой в волосах. — Потому что у тебя еще трое детишек, — громко сказала я ему, чтобы меня было слышно из коридора. — Юмико, — розоволосая, очевидно, прошла мимо папы и властно встала в дверном проеме, уперев руки в бока. — Какаши-сенсей, — она повернулась к нему, и я почти ощущала негодование внутри нее. — Что Вы с ней сделали? — Заставил отдыхать? — предположил он, растерянно смотря на девушку. — Так ты пришла ко мне? — спросила я, заворочавшись. — Не двигайся, — посмотрел на меня папа. — Какаши-сенсей. Харуно грозно посмотрела на него. — Кажется, она моя дочь, Сакура, а не твоя, — папа скрестил руки на груди. — Вы ведь заперли ее здесь. А еще ей может быть жарко. — Вот-вот, — поддакнула я. Они синхронно повернули ко мне головы. — Так что ты хотела? — Я заберу ее у Вас, Какаши-сенсей, — розоволосая мило улыбнулась ему и зайдя в комнату, подошла ко мне, начиная распутывать одеяло. — Куда это? — пусть папа и возмущался, но не мешал ей, хотя мог бы. Значит, согласен. — Вы слышали, что недавно в Конохе открылось кафе? Там еще будут Наруто, Шикамару, Неджи-сан, Ли, Тен-Тен, Ино, Чоуджи, Хината, Киба и Шино. А еще деревню посетил Гаара вместе с Канкуро и Темари. Они на один день, поэтому я подумала, что было бы неплохо собраться вместе. К тому же, Гаара-кун спрашивал о Юмико. Папа посмотрел на меня выгнув бровь. Я невинно улыбнулась и размяла шею, вставая на ноги. Подойдя к нему легко припускаю маску на щеке и целую, а потом бегу в свою комнату. — Сакура. — Да, Какаши-сенсей? — Присмотри за ней, пожалуйста. Юмико очень нужно быть с кем-то близким и… не заводите разговора об Учихах или о том, где она пропадает. Доверяю ее тебе, — Какаши кивнул и потрепав Харуно по голове, ушел на кухню. — Я готова! Пока, папа! Обещаю не пьянеть. — Повеселись, зайка, — он выглянул и махнув нам рукой, снова скрылся. — Я не знаю где это кафе, поэтому веди, — я взяла Сакуру за руку, улыбнувшись. — А-ага…* * *
— Юми-чан! — Наруто заметил нас первыми. Они стояли перед зданием и все разговаривали, ожидая нас. — Не ори, — попросила Сакура, когда заметила, что я свела брови к переносице, почувствовав легкую боль в голове от его громкого восклика. — Какаши-сан рассказал мне, что вчера было, — ко мне подошел Шикамару, когда мы оказались около друзей. — Ты в порядке? — Спасибо, — я обняла его. — Что взял всю работу на себя. — Да ладно. Что не сделаешь ради тебя, — он погладил меня по голове. — Хотя многим не понравилось мое главенство на эти два дня. — Но лучше тебя никто не справится, — я отстранилась от него и повернулась к остальным. — Так как вы вытащили меня с уютной постели, то вам придется сделать все, чтобы это было не напрасно, а я осталась довольна. Простите, что почти не видите меня. — Уверен, ты делаешь это не просто так, — Неджи улыбнулся мне. — В общем, ты никогда не делаешь что-то просто так, не имея плана или хотя бы его наброска. — Помнится, Вы обещали мне прогулку, Казекаге-сама. — Возможно, у меня будет немного времени, — ответил Гаара, соглашаясь. — Идемте уже! — попросил Узумаки и схватил меня за руку, таща внутрь. — Я слышал, что здесь очень вкусное онигири.* * *
— Я все же могу отправится за место тебя, — папа наблюдал за моими сборами. Прошла неделя. Те два дня я провела в кругу близких мне людей и очень им благодарна за поддержку. Но все же вернулась в строй и успокоила всех, появившись на собрании. — Справлюсь. Не беспокойся, пап, я буду в порядке. — Я буду тебя ждать. — Хорошо, — я сложила печати. — Мгновенное перемещение. Я оказалась в комнате, но Итачи не было. Зато была другая чакра. Я резко обернулась и подняла руку для удара, но он перехватил ее, сжав запястье. — Обито, — процедила я. — Пусти. — Госпожа, что Вы делаете с Итачи встречаясь здесь? — А догадаться не можешь? Учиха симпатичный, а я падка на мужчин вашего клана. — Только ли в этом причина? Тень Конохи встречается с членом Акацуки, серьезно? — Думаешь, Итачи разболтает ваши планы? — я усмехнулась. Он впервые показался мне без маски. В его правом глазу светился мангеке. — Я была бы рада, но жаль это не так. Я и без этого хорошо осведомлена. — Ты уже проигрываешь. — Уверен? — я делаю подножку и когда он падает, сажусь сверху, прижимая кунай к его горлу. — Кажется, все наоборот. Тебе не получить Узумаки Наруто. И с Восьмихвостым у тебя тоже будут проблемы. Эй защитит своего брата, а я защищу своего джинчурики. — А получится? — Не сомневайся, — я встала с него, убирая кунай и отошла. — Уходи. — Если мы будем сражаться, думаешь, сможешь победить? — он подошел к окну. — Мы увидим.* * *
— А нельзя было раньше прийти? — спросила я. — Здесь остаток чужой чакры. Я посмотрела на Итачи. — Скажи, ты действительно оставляешь клона у вас? И больше половины чакры. Иначе я не понимаю каким образом он узнал о твоих исчезновениях по вторникам. И так легко поверил мне… — я резко выдохнула, поняв, почему Обито поверил в мою отмазку про любовные встречи. Видел. Нас. Поцелуй. — Что случилось? — Учиха сел на кресло, что стояло у стены напротив кровати. — Подожди, — я вскинула руку и поднялась с кровати, на которой сидела, ожидая его. Подойдя к двери, на который была установлена печать-барьер, коснулась ладонью и влила немного чакры. Она засветилась и комната тут же стала освещаться разными символами и кандзи, с помощью которых я составляла эту печать. Я прошлась по комнате, выискивая брешь. — Ну-ну, я же знаю, что ты что-то сделал… Я подошла к окну и сделала шаг вправо, наконец заметив. — Да! Я знала! Хитрый черт, — я коснулась указательным пальцем символа, в котором были смещены черточки. Кандзи «направление». Пальцем я поменяла его на правильное и снова пройдясь, нашла кандзи «щит». Точнее то, что от него осталось. Обито стер его почти полностью. Наверное, я зря ему тогда объясняла принцип своих печатей. Он обошел защиту печати и изменил ее, дав себе пройти в комнату. — Я могу гордится собой. Хорошо обучаю детей. Хотя у него даже предрасположенности у фууину нет, а так искусно провернул. Я даже не заметила. Надо поменять печать, — я кивнула чему-то своему и начала копаться в сумке на бедре. Кинула плащ на кровать и разложила свиток на полу, взяв в руку кисточку, а рядом еще положив баночку чернил. — Я слушаю тебя, если тебе есть что сказать мне. — Прости. — Дай мне время, — я посмотрела на него. Итачи наблюдал за моей работой, а после поднял глаза, посмотрев в мои. — Я должна разобраться с работой, с прошлым, с Акацуки… и в себе. Сейчас я должна защитить Наруто и Коноху. И лучше тебе в следующий раз сначала спросить меня, — я снова отвернулась и продолжила вырисовывать символы на свитке. — Прежде, чем целовать. — Что ты делаешь? — он склонил голову в бок. — Очевидно… рисую еще одну печать. Сюда попал чужой человек, который является одним из тех, против кого я сражаюсь и работаю. Ему примерно тридцать… Вроде столько лет, а для меня несколько месяцев. В общем, ему было двенадцать, когда я впервые увидела его. Неуклюжий, со стремлением стать Хокаге, помогающий людям и, в конце концов, член клана Учиха. Пару раз он заставал меня за работай над печатями, и я просто рассказывала как я работаю, объясняла принцип и процесс. У него даже нет предрасположенности к фууиндзюцу, но если ты внимательно смотрел на символы и что я с ними делала, то понять несложно. Уничтожил кандзи, которое выполняло функцию защиты печати, а после изменил кандзи «направление», дав себе возможность зайти в комнату. Печать была настроена только на нашу чакру, — я хмыкнула. — Он ждал меня здесь. Я даже восхищена. Сразу бы почувствовала чужого в пространстве, на которое настроена печать, — села поудобнее и передернув плечами, посмотрела в свиток. — Наверное… стоило бы рассказать ему… Но Мадара уже запутал его, вмешавшись в его жизнь, пусть и спас. Обмануть меня и Тобираму, скрыв свою чакру.. Сделать вид, что мертв, хотя дышал и выждать момента, пока я не уйду… Раздражает. Я прокрутила сухую кисточку между пальцев и убрала в сумку. Туда же отправились чернила. — Юмисей: уничтожение, — я сложила руки в печать тигра и печать-барьер, которую я ранее восстановила, исчезла и открепившись от двери, плавно упала на пол. Я подошла и подняла ее с пола, убирая в сумку. — Подойди, пожалуйста. Когда Итачи приблизился ко мне, я не глядя нашла его ладонь, подняла выше и приложила к своей. Я выпустила поток своей чакры, которая начала смешиваться с его. — Может быть немного неприятно. По крайней мере, так было с другими, исключая папу. Чувствуешь что-нибудь? — Покалывание в ладони. — Хм, — я в удивлении приподняла брови, но ничего не сказала. Когда я начинала ощущать легкую слабость, то остановила процесс и убрала руку, подойдя к кровати, на которой оставила свиток, взяла его и вернувшись на прежнее место, снова взяла ладонь Итачи. Сделав легкий порез на его указательном пальце, прижимаю его к кругловатому символу в центре. Я наблюдала за тем, как его кровь кровь растекается в круге, а после вспыхает белым неярким светом. — Вроде… да? — неуверенно сказала я. Надписи на свитке становится голубыми и разлетаются по комнате, после исчезая. — А я уже испугалась… — я отшатнулась, когда поняла, что мы стоим слишком близко. — Не нужно. Он молча сделал шаг назад. — Теперь не пройдет. Печати на прямую связаны с твоей кровью и чакрой, которую я смешала со своей. Катон: искра пламени. Использованный свиток вспыхнул в моих руках и сгорел. — Хотя я уже не уверена, — размяла плечи. — Ты хочешь что-то узнать? Наверное, у тебя нет ничего полезного для меня сейчас, так что я могу сама рассказать что-то. — Саске сейчас в тюрьме Конохи, ведь так? — Он самовольно покинул деревню, хоть и не был признан отступником, но заслужил наказание. Я навещаю его каждые два дня и тайком приношу помидоры. Папа, кажется, так и не понимает куда они пропадают. А еще я заставляю Саске есть сладости, хотя он не очень-то против, если так подумать. А ведь не любит их. Папа стал слишком часто покупать мне данго, а девать его некуда. Я почти не бываю дома, но выкидывать их так не хочется, такие вкусные ведь… Я собиралась тебе принести, но забыла. Еще у нас завалялся йокан* и… кажется, коробочка с тайяки*, — я вспоминала все сладости, что папа притащил домой за последнюю неделю, но внезапно за моей спиной послышался смешок. Я резко обернулась и увидела улыбающегося Учиху. — Я тебя накормить хочу, чтобы у тебя живот от сладкого заболел, а ты смеешься. — От тебя я съем все, что захочешь. — Оно пролежало у нас дома, как минимум, неделю, — с сомнением протянула я. — Тебе не стоит мне так доверять. — Стоит, — он подошел ко мне, и я напряглась. Итачи протянул ко мне руку и положив ее за шею, чуть потянул меня к себе, целуя в лоб. — Я очень хочу.