взгляд из пустоты

      Конец ноября принёс морозы, что означало декабрь уже не за горами.       У Гермионы Грейнджер стояла одна чёткая задача: приходить вовремя помешивать настойку по определённым дням и ни во что не вляпываться.       У Драко Малфоя тоже были свои цели: не убить Грейнджер, потому что он не мог описать словами как сильно эта девчонка его бесила.       Двадцатого ноября они снова встретились в заброшенном туалете, где по великой случайно сцепились словами о чистоте крове и в порыве злости Гермиона чуть не уронила котелок с настойкой. Она злилась на него так сильно, что хотела запустить в него каким-нибудь проклятием.       Двадцать первого ноября Гермиона специально пришла раньше, чтобы не пересечься с ним, но промахнулась. Драко пришёл туда пяти минутами позднее и первые пятнадцать минут они игнорировали присутствие друг друга, будто их там и не было. Сделать это было крайне тяжело, особенно Гермионе, за которой Малфой наблюдал слишком внимательно. Он следил за каждым её шагом, контролируя последовательность действий. Она чувствовала злость, закипающую внутри. Он чувствовал тоже самое. В тот день они так и не обмолвились словом и разошлись спустя сорок минут.       Двадцать второго ноября Драко пришёл раньше Грейнджер и думал: придёт ли она сегодня? И она пришла, держала какие-то бумажки, вчитываясь в каждую строчку, но он так и не понял, что это было, потому что как только Гермиона увидела Малфоя, она тут же убрала их в свою сумку. Зато Драко увидел, как она переживала, её глаза метались по подоконнику, будто она забыла, для чего сюда пришла.       — Если ты думаешь, что можно стоять столбом и ничего не делать, то займись уже делом, — прервал их игру в молчанку Драко и Гермиона посмотрела на него. Глаза у неё были красные и заплаканные, но он не знал от чего. Ему было плевать, но было любопытно узнать причину грусти.       Пока Грейнджер готовила, Малфой разглядывал её лицо: каштановые волнистые волосы были плотно заколоты бардовой заколкой, которую он уже видел; длинные от природы ресницы и ровные брови; кажется, у неё карие глаза с отливом на янтарный оттенок. Ему даже на секунду показалось это симпатичным.       Бред какой-то, это же Грейнджер.       И любопытство в его голове все больше и больше игралось с его мыслями. Хотелось перестать думать о Грейнджер, но ему не удавалось по непонятным причинам. Было бы гораздо проще, если бы Грейнджер не встречалась ему на каждом шагу. То она с Паркинсон идёт по коридору и обсуждает с ней какую-то девичью ерунду, то с Ноттом они занимаются физикой, то на зельях им приходится работать в паре. Драко казалось, что Грейнджер была везде.       Он стал чаще ловить себя на мысли, что думает о ней. А это ужасно раздражало.       Двадцать третьего ноября она не пришла, хотя Малфой прождал её около получаса и думал, какого дьявола она не соизволила прийти?       Двадцать четвёртого ноября они снова заговорили. Без пререканий и споров у них даже получился неплохой разговор, из которого Драко узнал, что Грейнджер всегда мечтала покататься на сноуборде (и окончательно он не мог представить, что это такое). Она никогда не пробовала цитрусы, потому что у её матери была жуткая аллергия, поэтому они опасались, что аллергия могла передаться по наследству и не решились рисковать. А её отец учил играть Гермиону в покер, когда мама уходила в ночную смену, потому что была против, чтобы их дочь привила себе любовь к азартным играм. Гермиона же узнала, что у Малфоя есть увлечение к темным артефактам, которые он коллекционирует. У него уже была пурпурная мантия, серебряная табакерка и проклятая музыкальная шкатулка.       Они говорили о чем-то помимо учебы в Хогвартсе. Гермиона мечтала поступить в университет после окончания Хогвартса, а Драко продолжить собирать темные артефакты, вернуть семейное поместье себе, стать его хозяином, заняться бизнесом отца и перевезти маму обратно.       Двадцать пятого ноября пошёл первый снег. Драко не пришёл в тот день.       Снег растаял на следующее утро.       Двадцать шестого числа Гермиона получила письмо от Рона, в котором говорилось, что они с Джессикой начали встречаться. Гермиона даже не стала дочитывать, решив, что ей достаточно этой информации. Ночью в заброшенный туалет заявился Малфой и, кажется, слегка пьяный.       Он сжимал в руке горлышко от бутылки огневиски. Рубашка расстегнута аж на три верхние пуговицы, а волосы растрепанны в разные стороны. Гермиона настоятельно просила его вернуться обратно в гостиную и Малфой ушёл только спустя двадцать минут.       Двадцать седьмого числа они снова работали вместе, что-то обсуждая. Гермиона рассказала, что ей внезапно захотелось оказаться в театре в центре Лондона, куда они с родителями ходили все детство. Малфой захотел, чтобы она помолчала, потому что голова до сих пор раскалывалась после похмелья, но решил просто промолчать.       Двадцать восьмого ноября снова повалил снег. Гермиона наблюдала за тем, как густой снег покрывал траву белым одеялом. С форточки поддувало, так что пришлось теплее укутаться в мантию.       Драко внезапно рассказал, что Нарцисса во время первого снега всегда переводила огромные фамильные часы на зимнее время. Не подпускала к такому важному делу ни Люциуса, ни Драко, ни даже эльфов. Он подумал, что сегодня она сделала также.       Двадцать девятого числа Гермиона не пришла, потому что уснула за чтением и совсем забыла, что у неё ещё были дела, однако Драко все равно пришёл и сделал то, что должна была делать она.       В последний день ноября они встретились в библиотеке. Гермиона писала доклад по травологии, когда Малфой нашёл её за столом между стеллажами. Как выяснилось, ему тоже нужна была книга, которую Гермиона заняла первой. И Драко не собирался ждать, поэтому сел рядом с ней, достал перо, пергамент и принялся писать.       — Что это? — спросил Малфой, когда заметил, чем она пишет.       — Это? — Гермиона посмотрела на предмет в своей руке, — Ручка.       — Ручка?       — Ну… внутри уже есть чернила, поэтому можно писать, пока они не закончатся.       — А потом?       — Взять новую.       — Это ещё раз доказывает, что в тебе ни единой капли магической крови, Грейнджер.       — Ты серьезно решил вспомнить об этом прямо сейчас?       — Твоя магия — чистая ошибка, Грейнджер, когда ты уже это поймёшь? — он улыбнулся уголком губы, а она снова разозлилась.       — И что ты предлагаешь? — спросила Гермиона, пытаясь не поддаться гневу, — Сломать палочку и уйти из магического мира?       — Знаешь, да, было бы прекрасно.       — Мечтай, Малфой, — она прищурилась и продолжила писать.       Драко продолжал ухмыляться, смотря на то, как Грейнджер бесится. Её щеки против её воли покраснели, как и губы, которые она кусала.       — Знаешь, забавно получается, Малфой, — она отвлеклась, — Ты так грамотно умеешь все испортить, что тебе просто можно премию выдать за такое мастерство! Только я могу подумать, что с тобой можно хоть о чем-то поговорить, ты тут же одной фразой умудряешься все испортить.       — На правду не обижаются, Грейнджер.       — Я не обижаюсь, не обольщайся. Ты такой идиот, Малфой.       — Повтори.       — Говорю, ты идиот.       Малфой тут же оказался рядом с её лицом, схватив за щеки. Она даже не дёрнулась. Да как… как она смеет? Чертова сука. Малфой смотрел в её глаза и сжимал горячие щёки одной рукой.       — Повтори это ещё раз.       — Идиот, — она даже не выжидала паузы, прежде чем такое сказать, но Малфой и правда вышел из себя.       Не мог придумать, чтобы такого с ней сделать. Он тяжело задышал, когда пытался заставить её бояться. Малфой пилил её взглядом, сжимая ладонь на её лице сильнее. Драко не понимал, что раздражает его сильнее: что Грейнджер так спокойна, или безобидное оскорбление.       — Тогда я скажу тебе, кто ты, Грейнджер.       — Но учти, грязнокровкой ты меня больше не удивишь, — она улыбнулась.       Драко вскинул подбородок. Она устанавливает свои правила, вот как. Он её недооценил. Драко ухмыльнулся.       — Ты такая сука, Грейнджер…       — Прости, кто? — спокойно переспросила Гермиона. Ей снова показалось, что в воздухе заискрилось электричество, снова. Малфой бесился, а ей это нравилось.       Драко наклонился к её уху и еле-еле прошептал:       — Ты… — короткая пауза, — …чертова сука.       А она громко засмеялась. Малфой разжал руку. Гермиона продолжала хохотать на весь читальный зал, пока мадам Пинс не сделала ей замечание. Она словно уничтожила его в тот момент. Морально оказалась выше его.       Гермиона прикрыв рот ладонью, поднялась с места и взяла книгу в руки.       — Знаешь, Малфой, ты так оригинален.       — Все для тебя.       — Боже, как приятно! — она сложила ладонь на груди и отвернулась, чтобы положить книгу обратно на полку.       Однако не успела Гермиона повернуть голову, чтобы забрать свой лист с докладом, Драко уже возвышался над ней. Грейнджер застыла на месте, задержав дыхание. Малфой будто специально прижал её к полкам, угрожающе пиля взглядом. Она испугалась, но виду не подала.       — Что, страшно стало? — шепнул он, нагло натянув улыбку.       — Надейся… — она подняла подбородок и привстала на носочки, чтобы её рост хотя бы немного совпал с его. Они пилили друг друга взглядами, прорезая душу на осколки. Повисла мертвая тишина, пока Гермиона не решилась спросить, — Тебе не кажется, что мы находимся слишком… близко?..       — Правда? Близко, говоришь…       Его слова ударились в её губы.       Гермиона распахнула глаза. Ей не страшно, ей не страшно, ей не… страшно. Правда ли это все происходит на самом деле? Или у неё галлюцинации? Но ощущения почему-то слишком реальны. Она чувствует горячее и сбитое дыхание Малфоя возле своего носа и то, как он сжимает её губы своими.       Он поддался вперёд и проник языком в её рот. Поцелуй был легким, нежным, но таким жарким, что её ноги затряслись от волнения. Малфой коснулся ладонью её щеки, притягивая к себе. Ток пробежался по всему телу, скапливаясь внизу живота.       Твою мать. Твою мать.       Они поцеловались. Малфой отстранился буквально через тридцать секунд, подавив в себе желание закончить начатое. Гермиона коснулась пальцами губ и ощутила легкое жжение. Она видела, как его грудь вздымалась от сбитого дыхания. Драко вытер рот тыльной стороной ладони, что-то пробурчал себе под нос и тут же сбежал.       Первое, что сделала Гермиона — сразу же осмотрела: никто ли не видел того, что здесь произошло? Кажется, никого.       Вторым действием было осознание того, что Малфой её поцеловал. Черт возьми, поцеловал! В губы. Она попыталась вспомнить, как это было. Не так, как она до этого целовалась с Роном. Её губы все ещё горели, когда она касалась их холодными пальцами. Гермиона не сразу поняла, но это было так мягко и нежно, что для Драко это было совсем не свойственно.       Гермиона не знала, что делать. Что ей, черт возьми, делать?!       Пэнси. Ей нужно найти Пэнси.       Гермиона собрала вещи в сумку и выскочила из библиотеки. В коридорах было как-то людно, но она пыталась пробиться в подземелья, надеясь, что по пути не наткнётся на Малфоя или Нотта.       На входе в гостиную её встретила Дафна, перегородив путь. Она важно скрестила руки на груди и спросила, что Грейнджер забыла в подземельях, выделив ключевое слово «опять».       Гермиона лишь просто попросила позвать Пэнси.       — Эй, Пэнс! — крикнула Дафна, подойдя к винтовой лестнице, — Тут твоя… подружка, — теперь блондинка скривила лицо, выговорив это слово с сочащимся ядом. Паркинсон выскочила из своей комнаты, накидывая мантию.       — Грейнджер? — слизеринка собрала короткие волосы в низкий хвост, — Что-то произошло? Кто-то умирает?       — Нет, нет, просто… мы можем поговорить?       И Пэнси почему-то сразу все поняла без лишних слов. Она кивнула головой, поднялась в комнату, по всей видимости, забрала свой портсигар, завязала шарф на шее и они вместе ушли из подземелий.       Паркинсон привела Гермиону на мост в тот же самый пролёт, где они уже бывали. Они уселись на холодные деревяшки. Первым делом Пэнси достала тоненькую сигарету и подожгла её. Изо рта повалил дым, который растворялся с ветром.       — Рассказывай.       — Мы с Малфоем поцеловались.       Пэнси закашляла, подавившись дымом. Она приложила ладонь к груди и выпучила глаза. Гермиона похлопала ей по спине и как только Паркинсон откашлялась, она тут же выкрикнула.       — Вы… сделали что?!       — Поцеловались.       — Салазар великий. Я думала, мне послышалось. Y una pollo! — выругалась Паркинсон, вытирая глаза, которые заслезились от кашля, — Ладно, как это произошло? Хочу знать все в подробностях.       — Я писала доклад в библиотеке, а потом пришёл Малфой. Мы начали спорить, но в этом не было ничего необычного. Мы всегда много спорим. А потом… все произошло так быстро, что у меня мозг не успевал сообразить! Он сам меня поцеловал.       — Тебе понравилось?       — Что? — Гермиона вскинула бровями и посмотрела на ухмыляющуюся Пэнси.       — Тебе понравилось, — это звучало как констатация факта, а не прямой вопрос, поэтому теперь Гермиона нахмурилась и впала в ступор, — Слушай, Грейнджер, его хотят поцеловать половина девчонок школы, а он сам тебя поцеловал. Не говори, что тебе не понравилось. Я в это не поверю.       — Это была случайность! Он просто… видимо, был не в себе!       Пэнси засмеялась.       — Я к тебе вообще-то за советом пришла!       — Хорошо, и что ты хочешь услышать, Грейнджер? — спросила Пэнси и приподняла одну бровь. Гермиона замолчала, — Тогда спрошу ещё раз, тебе понравилось?       И Гермиона не нашла ничего такого, что утолило бы любопытство Пэнси.       — Раз уж ты по-прежнему молчишь, смею предположить, что тебе понравилось. Оно и ясно, Малфой круто целуется, — она стряхнула пепел с сигареты, — Хочешь совета, Грейнджер? Так вот, считай, что ты самая везучая девушка во всей школе, потому что Драко сам полез тебя целовать. Узнай об этом… ну скажем, какая-нибудь шестикурсница Эми Джонсон из Когтеврана, вероятнее всего, она бы вырвала тебе волосы. Так что… прими это, отнесись спокойно. Малфой все равно будет вести себя так, будто ничего не было. Поступай точно также.       Гермиона вздохнула и посмотрела прямо.       — Опять снег.       Пэнси согласно кивнула и кинула окурок сигареты куда-то вниз.       — Помнишь, ты обещала устроить мне новогодний подарок в виде рождественской ярмарки в центре Лондона? — спросила Пэнси. Гермиона кивнула головой, — Осталось недели три до Рождества.       — Я не совсем понимаю твои намёки, но если ты пытаешься намекнуть на ярмарку, то я все помню. Мы обязательно сходим туда. Я же обещала.       Пэнси в миг развеселилась. Словно ребёнок, которому подарили конфету.       — Расскажи мне побольше о мире магглов. Все-таки… я не должна выделяться.       — Ну, во-первых, нам нужна будет другая одежда, — Паркинсон кивнула и Гермиона почему-то сразу подумала, что она обязательно перелистает все маггловские журналы красоты, чтобы не только выделяться из толпы, но и быть самой красивой, — Ярмарки — это такое место, где люди торгуют разной рождественской атрибутикой, можно купить напитки вроде горячего шоколада, какао или глинтвейна.       — Что такое глинтвейн?       — Это разогретое вино со всякими пряностями. На ярмарках ещё можно покататься на коньках. О, а ещё продаются имбирные пряники и карамельные леденцы. Когда темнеет, обычно запускают фейерверки.       — Помню, в какой-то новый год Филч запускал фейерверки. Я тогда осталась в Хогвартсе, потому что Тео не поехал домой. Наверно, это был единственный год. Возможно, были ещё фейерверки, но я их не видела, потому что была в поместье у родителей… — и дальше Пэнси замолчала.       — Знаешь, когда я была с родителями на ярмарках каждые метров двести стояли будки. Будучи маленькой я не понимала для чего они, но мне до безумия нравилось смотреть, что люди оттуда выходят такими счастливыми. В двенадцать я поняла, что это фото будки. Внутри встроена камера, у тебя есть буквально по три секунды между каждыми кадрами, а потом выходят готовые цветные фотографии.       — Ну а на твоих этих… ярмарках продаются игрушки?       — Разумеется. Только зачем тебе игрушки?       — Аннет любила Рождество. Не знаю откуда и почему я помню это. Я хотела купить что-то красивое и самое дорогое, чтобы отнести на её могилу. Уизли любила Рождество?       — Не поверишь как сильно… ***       25 декабря, 1996 год:       — Гермиона, умоляю тебя, торопись! Мы не можем опоздать к горячему, иначе Рон на пару с Гарри все съедят и ничего нам не оставят! — Джинни бежала через сугробы. В одной руке она держала три пакета с подарками для мамы, папы и Рона в другой руке ещё три для Фреда, Джорджа и Гарри.       — Мы почти пришли. Зачем бежать? — спросила Гермиона, задыхаясь от нехватки кислорода, которое пыталась восполнить морозным воздухом с улицы. Уже виднелась Нора, которая светилась разноцветными огоньками, — Джинни, я сейчас легкие выплюну, давай передохнём!       — Вот что значит неспортивный человек. Если бы играла в квиддич, то мы бы уже были дома. Ну хорошо, пойдём пешком! — Джинни остановилась, дожидаясь Гермиону, которая проваливалась в сугробах. Грейнджер поправила шапку на голове и догнала подругу.       Почему-то именно в самый последний день Джинни вспомнила, что не докупила всех подарков и с самого утра потащила Гермиону по магазинам в Хогсмид. Вообще-то Уизли не планировала возвращаться обратно к рождественскому ужину, но так уж вышло, что выбор подарков занял слишком много времени.       Гермиона почувствовала приятный запах пирога с брусникой, который миссис Уизли наверняка только что вытащила из духовки, поэтому сама ускорила шаг. Джинни распахнула дверь и ввалилась на порог, на ходу снимая шапку и куртку. Рон поёжился от холода, когда подошел к двери:       — Ну и где вас носит? Мы с Гарри не можем сесть за стол уже сорок минут и то лишь потому, что вы ходите черт пойми где! — он негодуя, помог Грейнджер снять куртку и повесил её на крючок.       — Не злись. Я, между прочим, выбирала тебе самый лучший подарок! — Джинни улыбнулась, — Мама, мы пришли!!       — Лучшим подарком на данный момент будет, наконец-таки, сесть за стол, — фыркнул Рон и уже занял своё место за праздничным столом, который буквально ломился от разнообразной еды. Гарри сел рядом с ним.       Миссис Уизли выскочила из кухни, вытирая руки полотенцем, и заметив, что Рон пытается утащить что-то со стола, предупредительно хлопнула тем же полотенцем по его руке и сказала, что пока все не сядут за стол, никто не будет есть.       Гермиона села рядом с Джинни напротив Фреда и Джорджа. Во главе сидел мистер Уизли.       — Он злится, потому что не ел, — шепнула Джинни и засмеялась.       — Вообще-то я все слышу! — отозвался Рон.       Миссис Уизли поставила на стол огромное блюдо, на которой была запечённая индейка с картошкой, и тогда Рон мгновенно повеселел.       Гермиона в последний раз чувствовала себя на своём месте дома у родителей. И сейчас. Будто так и должно быть и она часть семейства Уизли. За столом Джинни спорила с Фредом и шутила. Она смеялась громче всех и с нетерпением ждала момента, когда можно будет дарить подарки. Джинни утверждала, она купила такие подарки, что Гарри и Рон попадают от удивления.       Часы пробили одиннадцать вечера, когда Джинни уселась возле огромной елки и позвала всех к себе, чтобы открывать подарки.       — Если ты забыла, то подарки открывают утром, — напомнил Джордж, усаживаясь на диван.       — Я помню, но зачем ждать до утра, когда можно не ждать? — Джинни схватила пакет, перевязанный лентой, и протянула его Джорджу, — Это, кстати, твое. С Рождеством! Так, мама, это твой подарок. Рональд, а это твой! Ну же, открывай скорее. Хочу увидеть твою реакцию!       Рон покачал головой и сел рядом с Джорджем и раскрыл пакет. В следующий момент его рот открылся в изумлении. Рон закрыл его и уставился на Джинни. Такую реакцию она и предполагала.       — Это… то, о чем я подумал? — ошарашено спросил Рональд, пока Джинни раздавала остальные подарки.       — Я не знаю, о чем ты подумал.       — Что там, Рон? — спросил Гарри, прожевав брусничный пирог. Рон вытащил из пакета квиддичный мяч, расписанный чёрным маркёром. Гарри выпучил глаза, — Мяч с автографами всех игроков "Холлихедский гарпий"?! Мерлин Святой, как ты его достала?       — Фирма не раскрывает своих тайн.       — Погоди, тут… — Рон пригляделся, — Твой автограф? — Молли и Артур поняли всю ситуацию первыми. Они уставились на дочь, — Я не совсем понимаю…       — А я, кажется, понял… — Джордж забрал мяч в свои руки и улыбнулся, — Нашу сестрёнку приняли в команду?       — Пока что не приняли. Но мое заявление первое в списке из тех, кто хочет попасть туда в качестве ловца.       — Это же… потрясающе! — воскликнул Гарри и сел рядом с Джинни, положив руку ей на плечо, — Ты молодец! ***       Утро первого декабря началось со снегопада.       Лаванда разбудила Гермиону, чтобы та посмотрела в окно. Снег валил густыми комками, закрывая ещё тёмное небо. Земля полностью покрылась белыми хлопьями. Гермиона вспомнила, что снег начал идти ещё вчера вечером, когда они с Пэнси сидели на мосту. Гермиона внезапно вспомнила, что в первый день зимы у неё с родителями была традиция: папа отводил их в кафе и Гермиона могла заказывать все, что угодно. В последний раз она была в том кафе в пятнадцать лет. Больше у неё не было возможности попасть туда.       Гермиона оделась, вышла из гостиной и сразу же столкнулась с Теодором. Он, видимо, ждал её здесь уже давно. Тео сжимал учебник в руке.       — Доброе утро, — он улыбнулся, — Я подумал… почему бы нам не пройтись до Общего зала? — сказал Тео, прежде чем на последних словах его голос осип. Нотт тут же тихо прокашлялся.       — Почему нет? — она улыбнулась ему в ответ. Тео забрал у Гермионы сумку, — Как проект? Есть что-то…       — Вообще-то да. Я отыскал книгу с полным алфавитом болгарских рун, — заговорил Тео и Гермиона вспомнила, что была слишком занята своими делами, чтобы помогать другим. Кажется, она обещала Теодору книгу, — А вот с номерами наших дел все ещё трудности.       — Я могу помочь?       — Только если ты тайно проникнешь в Министерство, выкрадешь наши личные дела и сожжешь их на ритуальном костре, — Нотт засмеялся. Гермиона заметила, что лицо Теодора приняло крайне болезненный вид.       — Сколько дней ты не спал?       Он изменился в лице.       — Дня два. Я изучал руны. Сравнивал. Искал похожие и мне даже что-то удалось, но пока что…       — Тео, тебе нужен отдых.       — Я не могу.       — Твой проект никуда не убежит. От того, что ты беспрерывно работаешь, ничего не изменится. Ты лишь мучаешь себя, понимаешь? — Гермиона говорила через чур серьезно, надеясь на то, что Теодор послушает её.       — И что ты предлагаешь?       — Как вы — слизеринцы — обычно отдыхаете?       — Блейз закатывает вечеринку в подземельях.       — Вот! — она вскинула рукой, — Хоть я не совсем поддерживаю раннюю стадию алкоголизма Блейза, но именно вечеринка тебе сейчас нужна. Тебе только намекнуть, а Забини уже закупает виски, — Гермиона снова посмотрела на Тео, — Поверь, тебе нужен отдых.       — Мы все время говорим обо мне. Почему мы никогда не говорим о тебе, Грейнджер? — он хитро прищурил глаза и улыбнулся уголком губы, — Поговаривают, что ты работаешь над поисковым зельем? И как успехи?       — Поговаривают… ты имеешь в виду Малфоя? — Грейнджер усмехнулась. Разумеется, Малфой не мог не поделиться такой новостью с друзьями. Ввиду событий вчерашнего дня, Гермиона бы предпочла избегать компанию Малфоя ещё несколько дней, пока не разберётся во всем сама, — Все отлично, я думаю…       Теодор распахнул двери в Общий зал, пропустив Гермиону вперёд. Она остановилась через пару шагов, невольно столкнувшись со взглядом Малфоя. Драко сидел за слизеринским столом, держа в правой руке чашку кофе. Его глаза оглядели её с головы до ног, а затем взгляд прошёлся по Теодору, который держал сумку Грейнджер.       И это ему не понравилось.       Малфой приподнял одну бровь и с грохотом поставил чашку обратно на блюдце. Какого черта Нотт расхаживает с Грейнджер? Или Грейнджер с Ноттом. Да какая нафиг разница, если они вдвоём уже зашли в Общий зал.       Гермиона чувствовала, что Малфой злится. Нет, он не просто злится, он в ярости. Но почему? Этого она пока не понимала. Гарри, который наблюдал за немой сценой, приоткрыв рот, задержал ложку с черничным вареньем возле рта и смотрел то на Гермиону, то на Тео, то на Малфоя. И он точно также не понимал, какого дьявола тут творится? В какой момент он упустил ревность Малфоя?       Ревность.       Кажется, даже Малфой обжегся от этих слов. Никакая это не ревность. Тогда что? Обычный гнев, видимо. Зато было очевидно одно: Драко жутко бесился, когда видел Грейнджер рядом с Тео.       Теодор с еле заметной улыбкой отдал Грейнджер сумку. Гермиона, не проронив ни слова, ушла за свой стол, пока кто-то кого-то не убил. Нотт уселся рядом с Драко.       — Доброе утро, — улыбнулся Тео и потянулся за свободной чашкой.       — Угу.       Драко был недоволен. Он сжал чашку в руке, думая, что она может лопнуть. Драко прекрасно знал, что Теодор все понимает, поэтому кучерявый черт никогда не упустит возможности вывести Малфоя из себя.       Тео спокойно взял поджаренный тост и ножик. Малфой бесился от каждого его движения.       К великому счастью самого Теодора, которого Драко был готов растерзать, в Общем зале объявился Забини. Он раздвинул Драко и Теодора, усевшись между ними.       — Да подвиньте вы свои булки. Хорош жрать, Нотт, у нас скоро матч, если ты забыл! — предъявил Блейз, но Теодор специально откусил больше половины тоста и с аппетитом прожевал. Затем Забини посмотрел на Малфоя. Злой, как Сатана в аду, — Тааак… и что я пропустил? Вы опять что-то не поделили? А может кого-то? — Забини поиграл бровями, коварно улыбнувшись. Он сложил локти на столе и по очереди посмотрел на друзей.       Малфой и Нотт молчали.       — Малфой ревнует душеньку-Грейнджер? — шепнул Забини Нотту и тут же получил пинок в ногу от Драко, — Так я прав?       — Никого я не ревную, — прошипел Драко, — Просто картину противнее той, что была пару минут назад, я в жизни не видал.       — Ууу… — мулат улыбнулся, — Так вы, барышни, не можете девчонку поделить? Тогда все понятно.       — Забини, завали уже Мерлина ради.       Итальянец посмотрел на гриффиндорский стол, а именно на спину Грейнджер, которая оживлённо болтала с Поттером.       — Accade più in un’ora che in cent’anni, — коварная улыбка с лица Блейза никак не хотела сходить, но ему также нравилось, что итальянский кроме него самого больше никто не понимает, — Кстати, donne adorabili я тут краем уха услышал, как наша кучерявая душенька с львиного факультета предложила другому кучерявому душеньке закатить вечеринку в подземельях. Я надеюсь, мой слух меня не подвёл, Нотт?       — Если ты думаешь, что я совсем итальянского не понимаю, это не значит, что можно называть меня барышней, — вспыхнул Малфой, — Ещё раз так скажешь, нос сломаю.       — Не бесись, — Забини похлопал по плечу Малфоя, — Так что, Нотт? Наша львиная сердцеедка перенимает мои самые лучшие качества?       — Да, она предложила тебе устроить вечеринку. Расслабиться.       — Я так и знал, что гриффиндорцы умеют веселиться. В таком случае, вечеринке быть, — твёрдо решил Забини, постучав пальцами по столу, набивая какой-то ритм. Он встал из-за стола, — У меня кое-какие дела… появились неожиданно. А вы двое…— Блейз указал на Драко и Тео пальцем, — …если придёте сегодня с кислыми минами, выгоню из подземелий.       Забини распахнул двери в Общий зал, и словно главный во всем Хогвартсе, покинул помещение, скрывшись в коридоре.