the party. the kingdom. the fall.

ронан должен был его забрать. адам каждый раз говорил «я приеду сам, не мотайся», ронан каждый раз отвечал «хочу прокатиться». эта увлекательная игра пока не надоедала ни тому, ни другому. адам признавался себе, что ему нравилось, когда ронан приезжал за ним. ронан не признавался, что делал это частью из-за того, чтобы напомнить друзьям адама, насколько его парень пугающий и грозный. а еще и дико ревнивый. но это он отрицал даже в разговоре с самим собой. ронан должен был забрать его, но, выйдя после занятий из кампуса на парковку, адам не обнаруживает там никаких черных бмв с царапанными боками, никаких потасовок с участием бритоголового парня — ничего, на что линч мог бы отвлечься со скуки. на телефон тот тоже ожидаемо не отвечает. ладно. нагреженый додж челленджер адама и так достаточно долго прозябает без дела. зря он что ли за парковочное место платит? добирается до барнс он быстро. почти не замечает, как восемь часов дороги схлопываются в ощущение теплой кожи руля под ладонями, в запах кофе, становящегося все слаще с каждым новым стаканчиком, сменяющим в держателе предыдущий, в осенние, горящие желтым и красным деревья, что опутывают дорогу там, где она не касается серых, промозглых городов. не доезжая генриетты, адам сворачивает с шоссе на дорогу поменьше. остается всего ничего — еще один поворот, почти незаметный, спрятанный между деревьев. он минует его. ему всегда нравилось здесь проезжать — будто дорога в волшебный мир: деревья с низкими ветками, которые тянутся к зажатой со всех сторон машине, словно останавливая, уговаривая не ехать дальше, потому что дальше лежат сказочные владения сонного принца. адам почти уверен, что ронан неосознанно менял окружающие ферму лес и поля, отрыв от реальности здесь чувствуется особенно сильно. он едет дальше. на каком-то участке дороги ветки склоняются к самому стеклу, и адам притормаживает, пробираясь сквозь них. кажется, такого в прошлый раз все же не было, он бы запомнил. выезд из леса становится ближе — мутный просвет сонной системы безопасности ронана, в котором видна уходящая волнами через поле дорога к ферме. вместе с ним адам замечает черный бмв с вывернутыми колесами, почти полностью перегородивший дорогу, как будто машина так и не решила, продолжать ей путь или, может, все же стоит вернуться обратно. зависший во времени и своем выборе бмв ронана линча в данный момент существует словно сам по себе, и адаму не нравится, как это ощущается. крыша и капот авто густо усыпаны опавшими листьями. каждое желтое пятно на черном металле заставляет сердце адама глуше стучать от волнения и тревоги. знал бы он еще, что страшит его сильнее: сюрреалистичный вид бмв, стоящего тут явно не первый час, отсутствие ронана рядом с любимой машиной или мало-мальское понимание происходящего. адам бесшумно ругается и выходит из доджа. шаг за шагом пробирается к заваленной листьями машине, готовый, что этот дикий и грозный зверь вдруг откроет глаза. откуда такие мысли, в самом деле, пэрриш? просто свернув с дороги и заехав во владения сонного принца надо быть готовым ко всему. возникает острое желание позвонить кавински. вот уж кто никогда не пасует во всяких стремных ситуациях вроде этой. факт, что большую часть из них сам кавински и устраивает, лучше опустить. адам нащупывает в кармане телефон. вообще, они должны встретиться только завтра. «я не виноват, что моя работа начинается, как только хорошие и правильные мальчики снимают наконец свои долбаные галстуки в конце рабочей недели, адам», — сказал как-то кавински, озорно подмигнув. адам почти уверен, что здесь замешано что-то незаконное. джозеф был не принцем, но королем своего мира, такого же сонного, как и у ронана, но напрочь лишенного даже крупиц непрактичности. метафорическая корона на голове кавински сидела как влитая — он знал, что нужно делать, чтобы система никогда не ломалась. его мир работал на него. джозеф кавински и его фабрика грез — много металла, гудящих басов, острых деталей, ярких вспышек и черт знает чего еще. никаких очаровательных зверей, чарующего леса и желтых листьев на капоте его белоснежной машины. но эти листья самые настоящие. адам подходит вплотную к бмв и сгребает в охапку несколько из них. тихое шуршание, ничего больше. он кладет руку на капот — ожидаемо холодный. ему нужно заглянуть внутрь. в самом деле, какова вероятность, что ронан оставит любимую тачку посреди леса? нулевая. он должен быть тут. тогда почему адам медлит? его заполошно бьющееся сердце говорит само за себя: элементарный страх того, что он увидит в машине, не дает ему даже вздохнуть. ужас внезапно окатывает его с головы до ног — он только сейчас по-настоящему понимает, что ронан все это время был здесь, и раз он не вышел, когда подъехал адам… переступая вмиг ставшими ватными ногами, адам осторожно огибает корпус бмв и подходит к водительской дверце. он и правда видит ронана за рулем. и очень боится увидеть что-то красное на его теле. или что-то черное вокруг носа и ушей. что-то, с чем он точно не справится. водительское сидение откинуто, и адам облегченно выдыхает — навряд ли при опасности ронан сделал бы это. он лежит в кресле, скрестив руки на груди и отвернув голову. он просто спит. адам упирается руками и лбом в дверцу и просто дышит. ронан спит, всего-лишь спит. хотя в случае с ронаном это чуть ли не самое опасное времяпрепровождение для него. адам снова заглядывает внутрь и тихо стучит костяшкой пальца по стеклу, чтобы не напугать. когда ронан не реагирует, адам открывает дверцу и мягко трогает его за плечо. за неделю он дико соскучился. это чувство напрочь вытеснилось недавней тревогой, но теперь снова вернулось. ронан так близко, он определенно жив и как будто ничего опасного не происходит. адам не удерживается и перемещает руку на шею ронана, проводит пальцами до лица. оглаживает брови, как всегда хмурые, даже во сне, подбородок и легко касается губ. ронан не реагирует на прикосновения, но это, наверное, потому что они были почти невесомыми. адам снова трясет его. — ронан, — шепчет он, наклонившись. реакции по-прежнему нет. иногда линча и правда сложно разбудить. особенно тогда, когда он сам не хочет просыпаться… или когда не может. адам пробует еще, уже двумя руками. он трясет его за плечи, поворачивает голову и несильно хлопает по щеке. ничего. адам выпрямляется и выуживает из кармана телефон. кавински отвечает почти сразу же. — никак не можешь справиться без меня, детка? — хмыкает он, не утруждая себя никакими предисловиями. — линч опять упирается и не хочет исполнять то твое желание? извини, пэрриш, но придется потерпеть до завтра, я не в… — что делать, если он не просыпается? — резко обрывает его адам. — полагаю, вариант «трахнуть» тебя не устроит. — джози. — да что там с ним? — заснул в машине на выезде из барнс. — реагирует на что-нибудь? — нет. — обычно я его просто сильно бью. ладно, если серьезно, зажми ему нос и рот. никому не нравится быть без воздуха, даже во сне. дышать как ежик из анекдота он не умеет, я проверял. — я же могу убить его. — убьешь, я нагрежу тебе нового. милого и пушистого, сможешь выгуливать его на поводке. адам вздыхает. — ты сегодня отвратителен, джозеф. — позвони потом, — хмыкает кавински и отключается. адам убирает телефон и снова заглядывает в салон. ладно. надо всего лишь лишить линча дыхания. звучит страшно, но ничего не поделать. он аккуратно обхватывает ладонями лицо ронана. безмятежное выражение на нем сбивает с толку. почему он не просыпается? адам медлит, а затем зажимает ронану нос. его рот инстинктивно раскрывается, и он дышит теперь через него. адам чувствует его теплое, тихое дыхание. рассматривает сухие на вид губы, которые удивительным образом всегда оказываются такими мягкими, когда целуешь их. он скучал. нет ведь никакой разницы, как он перекроет ронану кислород? кажется, что нет. наклонившись ниже, адам осторожно касается губ ронана своими. следующая порция воздуха, вырвавшаяся из линча, попадает в рот к адаму, и он целует его, прижимаясь плотнее и не давая больше вдохнуть. чувствуется податливость и долгожданная сладость, пусть и без ответа. еще немного тревоги, потому что ронан и не думает просыпаться. выгуливать на поводке его копию адаму совершенно не хочется, так что он достаточно ощутимо прикусывает его нижнюю губу. ронан наконец-то дергается. по телу пробегает судорога, он издает тихий стон. адам отстраняется и всматривается в лицо линча. тот морщится, трогает пальцами место укуса, и, открыв один глаз, хрипло произносит: — пэрриш, какого хрена?.. еще пять минут, я тебя почти раздел. ронан снова скрещивает руки на груди и как будто действительно собирается заснуть обратно. адам не знает, что сказать. он безмерно рад, что с линчем все в порядке, но озадачен он не меньше. — ты забыл меня забрать из универа, — говорит он. — нихуя подобного, — бубнит ронан в ответ, не открывая глаз. — ты спишь посреди дороги. машина закидана листьями. я думал, ты умер. — ты что-то путаешь. я тебя забрал, мы трахнулись прямо в машине, приехали домой и теперь я пытаюсь тебя снова раздеть, а ты мешаешь. — ронан. — да что? — в машине заниматься сексом очень неудобно. я тебе говорил это тысячу раз. ронан хмурится. затем открывает оба глаза. осматривается. и разочарованно вздыхает: — блин… то-то ты так быстро согласился! ну бли-и-и-и-и-и-н… он растирает лицо ладонями и зевает. совершенно оглушительный звук ревущего двигателя, работающего на полных оборотах, заставляет их повернуть голову по направлению к шоссе. белая машина проскакивает мимо, резко тормозит и дает задний ход, плюя на все правила. как только нос машины, минуя поворот, показывается из-за деревьев, сразу становится понятно, кому принадлежит тачка. — г-о-о-о-о-споди, только не говори, что ты позвонил кавински. нет-нет-нет, блядский боже, только не в пятницу, — ронан со стоном стукается лбом о руль. — а что происходит по пятницам? адам никогда не задавался вопросом, чем именно бывал занят джозеф. он почему-то предполагал, что тот не ушел далеко от своего образа жизни, что вел в школе. видимо, стоило поинтересоваться раньше. раньше, чем обреченное выражение на лице ронана окончательно сбивает его с толку. он молча смотрит, как белый мицубиси не спеша катит к ним, пока ронан, очень спеша и отчаянно ругаясь, пытается завести машину. очевидно, сел аккумулятор. ронан рычит и, захлопнув дверцу, блокирует ее, оставляя адама один на один… да с чем?.. мицубиси останавливается рядом с доджем адама. кавински выбирается из машины. адам моргает два раза, а потом еще и третий. нет, корона на голове джозефа абсолютно точно ему не мерещится. совершенно не метафорическая. как и волосы, выкрашенные в серебряный. как и красная мантия, которую кавински грациозно перекидывает назад, чтобы не мешалась. как и черные кожаные ремни по всему телу, черные перчатки до локтя, меч в портупее, висящий на бедрах, явно призванный переключить внимание с противозаконно низко сидящих на этих же бедрах белоснежных штанах. адам много раз видел джозефа без одежды. голым. в неглиже. распластанным на смятых простынях. он видел его перед сексом, во время и после, в любых позах, в очень неприличных позах, он трахал его в этих неприличных позах. и все равно то, что он сейчас наблюдает перед собой, заставляет его густо покраснеть. это какая-то новая, внезапно волнующая степень разврата, к которой адам оказывается совершенно не готов. он наконец переводит взгляд с облачения кавински на его лицо. подведенные глаза, тени, накрашенные ярко-красным губы вызывают легкую тахикардию. у адама в голове мгновенно возникают тысяча и один вопрос, и так же быстро исчезают без следа, потому что он в шоке. определенно, это шок. — ты разбудил сонного принца? — спрашивает кавински. адам оборачивается. потому что вот с этой фразой все делается совершенно нереальным. он во сне? он умер по дороге сюда и теперь он в коме, а его сознание пытается хоть как-то выехать? адам смотрит на лес и деревья, на машины, на землю под ногами. все кажется настоящим. он сглатывает. его хватает только на: — а?.. кавински закатывает глаза и цокает языком. вытаскивает из-под ободка короны сигарету, зажигалку и закуривает. — отомри! — велит он адаму. — пиздюка, говорю, придурочного растолкал? — джозеф наклоняет голову и пытается разглядеть через плечо адама что творится в салоне бмв. — а, да. — адам, сам не зная почему, наклоняется тоже, мешая кавински. — и что с ним было? — я пока не знаю. — ладненько. джозеф делает последнюю затяжку и тушит сигарету о капот бмв. адам все еще ошарашенно рассматривает кавински — все эти ремни, корону, серебряные волосы и подведенные глаза. у него уже нет внутренних ресурсов, чтобы удивляться. и совершенно нет желания противиться, когда джозеф, подойдя вплотную, жадно целует его, выдыхая остатки дыма прямо ему в рот. адам сперва давится от неожиданности и хочет отстраниться, но кавински кладет руку ему на затылок, не позволяя. адам чувствует, как дым проникает в его горло, а затем и легкие. как джозеф крепко держит. как его шеи и щеки касается прохладный шелк перчатки. как его окутывает знакомый запах джозефа, уже ставший родным. но сам поцелуй — жесткий, дикий, болезненный — совершенно ему не знаком. так же как и его действия, парализующие своей властностью. кавински отстраняется с улыбкой. красная помада размазана вокруг его рта, делая теперь весь его вид еще более сумасшедшим. он тихо произносит: — передай это линчу. и скажи, что я предупреждал. — сладость его голоса тревожит. — до завтра, пэрриш. кавински убирает руку с затылка адама и, мельком взглянув через его плечо, уходит. развевающаяся красная мантия — это все, что адам видит, пока джозеф не садится в машину. мицубиси срывается с места, и через десяток секунд рев мотора затихает вдали. адам проводит пальцами по губам. они оказываются окрашенными в красный, когда он отнимает руку. это помада или кровь? губы горят огнем. скорее всего, и то, и другое. он чувствует металлический привкус, когда сглатывает. — нам пиздец, — говорит внезапно подошедший ронан. — у тебя есть загранпаспорт? возможно, потребуется сбежать из страны. адам продолжает отстраненно рассматривать свои пальцы. происходящее уже не кажется ему нереальным. а все больше интригующим. образ джозефа не идет у него из головы. что будет, когда они завтра встретятся? он вспоминает его последние слова. он поднимает руку и проводит пальцами по щеке ронана, щедро размазывая красное. — тебе просили передать, — еле слышно говорит он. адам целует ронана так же, как джозеф его пять минут назад — дико, жадно, ошеломительно.