Крылья

— Есть зажигалка? Курогане вздрогнул, голос незнакомца застал его врасплох. Он повернул голову, рассматривая высокого блондина со слишком дружелюбной улыбкой. Тут у них всех так: улыбаются почём зря, даже если не знакомы. Даже если видят недоброе лицо Курогане. — Нет, — покачал он головой. — Я не курю. Незнакомец удивлённо вздёрнул брови. — Тогда что ты делаешь в курилке? Курогане огляделся. Он стоял на улице, за углом здания, и здесь ничего, пожалуй, кроме узкой и высокой металлической урны, не указывало на то, что это было место для курения. Он зашёл сюда, потому что тут была тень, да и тусоваться у входа не хотелось — на него пялились входящие и выходящие люди, пусть их и было не много. А ещё была хоть и небольшая, но надежда, что за углом его не найдут так быстро. Хотелось немного воздуха; менеджер, которого к ним прикрепили, был слишком суетлив и надоел Курогане уже к полудню. — Не знал, что здесь курилка, — пробормотал Курогане. — Могу уйти, если мешаю тебе. — Не беспокойся, — махнул рукой парень, — ты мне нисколько не мешаешь. К тому же мне вряд ли удастся покурить, ведь зажигалки-то нет. Он неловко улыбнулся и засунул сигарету назад в пачку. — Что ж, может, ты тогда подскажешь, где тут студия номер 7? — спросил парень, задирая голову и осматривая редкие окна. — Я первый раз в этом корпусе. Курогане подозрительно уставился на незнакомца. Студия номер 7 — это та, где они обосновались на ближайшее время. — Это ты, что ли, временный гитарист? — уточнил он, хотя гитарный чехол за плечом парня не оставлял большого простора для вариантов. Тот удивлённо глянул на Курогане, поморгал рассеянно и вновь натянул улыбку, оттаивая. — Так ты меня ждёшь! — обрадовался он. — Я Фай, — он протянул руку. Курогане сжал его холодную ладонь. — Курогане, — представился он. — Куро… аааа, — застонал Фай, — я никогда не смогу это выговорить. Курогане слегка опешил от такого заявления. Он понимал, что иностранцам непривычны были японские имена, но его имя не было таким уж сложным. — Я буду звать тебя Куро! — объявил Фай. От этого Курогане охренел ещё сильнее. — Моё имя Курогане! — прорычал он негромко. Фай будто и не заметил его недовольства, продолжая болтать и глядеть на него неотрывно своими огромными голубыми глазами. Курогане бы сказал, что они похожи на столетние ледники, если бы тот не улыбался так приветливо и солнечно. — Никогда не работал с японскими группами! Уверен, будет круто! Вы надолго прилетели? Давно? — Тебе разве не сказали? — Да, сказали, снимаете видео и потом короткий тур, так? — Да, — подтвердил Курогане. — У нас скоро выходит новый альбом. Нам ещё нужно записать две песни. И видео. После выхода — промо-тур тут, на западе. Вообще Курогане был не очень обрадован этой поездкой. Он хотел закончить всё в Японии, а потом уже поехать в тур, по-нормальному, с привычной командой. Но ведьма-продюсер настаивала, что музыкальное видео должен снимать какой-то крутой американский режиссёр. И это, конечно, было здорово и всё такое, но они так спешили, что даже не успели записать альбом целиком. Теперь Курогане придётся искать общий язык с совершенно незнакомыми звукарями, которые на этом самом языке, к которому он привык, не разговаривали. Да ещё Мокона: ведьма раскрутила её на сольный проект, и естественно, та с ними никуда не полетела. Курогане не знал, как там повернётся дальше: взлетит Мокона соло или нет, уйдёт ли из группы с концами, но пока всё оставалось в подвешенном состоянии — они остались без гитариста. Поэтому им и подогнали сессионного музыканта. Чёрт, отыгрывать весь репертуар с новичком почти перед самым туром — дело дрянь. Чёртова ведьма с её заморочками! Курогане злился на Юко, пусть и не мог не признать, что её ходы ещё ни разу их не подводили, а то, что он с ней лично был на ножах, никак не отражалось на карьере. Но он всё равно злился из-за всей ситуации, и новичку доставалась порция этой злости просто по инерции. Тем более, что тот, кажется, собирался сталь занозой в заднице ничуть не меньше, чем Юко. — Как, напомни, называется ваша группа? — «Крылья». — «Крылья», — задумчиво повторил Фай. — Любопытно. А почему? — Не знаю, — пожал плечами Курогане. — Это Сакура с Шаораном придумали, я пришёл позже. На самом деле он никогда не интересовался, был ли глубокий смысл в этом названии или ребята выбрали наобум. Ему нравилась их музыка и голос Сакуры, он был рад быть частью этого. Даже чёртова Мокона с вечным двигателем в одном месте не бесила Курогане, когда они все просто сливались в одно целое с помощью музыки. — А ты?.. — протянул Фай. — Я ударник. — О, круто! Я слушал вас, обожаю твои барабаны! Курогане даже слегка смутился от этой внезапной похвалы. Не то чтобы ему никогда не говорили, что он хорош, — фанаты или коллеги по цеху — но такой искренности, не пищащей фанатской, а такой, вдохновлённой, он давненько не встречал. — Чёрт, хочу срочно познакомиться со всей командой! — выдал Фай и схватил его за рукав, бесцеремонно таща в сторону входных дверей. — Пойдём скорее, Куро-рин! — Какого хрена?! — едва ли на самом деле сопротивляясь, возмутился тот. — Меня зовут Курогане! Он был уже почти готов смириться с «Куро», но «Куро-рин» — это перебор! — Расслабься, мы же почти друзья. Фай обернулся, не отпуская его руку, и Курогане зажмурился от ярких лучей солнца, золотом подсвечивающих разметавшиеся светлые волосы. На мгновение Курогане почудилось, будто это сцена из проходного дешёвого фильма, где они в замедленной съёмке под приглушённый, словно эхом звучащий в коридоре, смех бегут куда-то, держась за руки, — к морю, к будущему, к приключениям, к финальным титрам. Ему даже захотелось прибавить шагу. Курогане тряхнул головой, освобождая рукав от чужих пальцев, а мысли от странных фантазий. Фай вызывал в нём реакции, не привычные телу, неожиданные, почти неконтролируемые, и Курогане захотелось поскорее избавиться от этого чувства. Они ввалились в репетиционную студию так шумно, что все взгляды разом обратились к ним. — Фай! — обрадовался его появлению менеджер. Фай сдержанно улыбнулся, заправляя длинную прядь за ухо. Курогане показалось, что улыбка его потускнела в помещении; Фай выглядел сдержанней и благородней. Курогане бы сказал: выглядел скромным и вежливым, если бы не сомневался, что вежливость это вообще про Фая. — Добрый день, — поздоровался со всеми тот. — Меня зовут Фай. — Это тот гитарист, о котором я вам рассказывал, — подхватил менеджер. — Он крутой профессионал, уверен, вы в этом быстро убедитесь. С Курогане вы, кажется, уже познакомились, а это Сакура и Шаоран. Шаоран поднялся со своего места и подошёл к Фаю, чтобы поприветствовать его. Он как всегда был слишком серьёзен, и пусть Шаоран не улыбался, Курогане заметил, что Фай сразу расслабился в его присутствии, потому что не ощутил недоверия или подозрений. — Очень приятно познакомиться, Фай-сан, — улыбнулась Сакура. — «Сан» это что-то уважительное, да? — догадался Фай. — Не стоит этих формальностей, принцесса, зови меня просто Фай. Принцесса? Курогане тихонько цыкнул. Вот уж кому точно плевать на формальности, так это Фаю. Курогане был уже близок к тому, чтобы неформально звать его придурком. Сакура же только сильнее заулыбалась, немного смутившись. — Ох, я сильно задержался, — засуетился Фай, пристраивая чехол с гитарой у стены. — Так что давайте поскорее начнём. Какая программа? Он резво стянул с себя мешковатое чёрное худи и бросил его на подлокотник дивана, какие-то побрякушки на его шее звякнули, ударяясь друг о друга. Курогане с удивлением отметил бледные плечи в довольно открытой майке; как он умудрился почти не загореть на побережье? В подвале, что ли, отсиживался всё время? Фай пригладил растрепавшиеся волосы, достал свою гитару из чехла и стал разматывать провод, чтобы подключиться. — На следующей неделе нам нужно записать две песни, — сказал Шаоран, — и нам понадобится твоя помощь. Так что их нужно довести до идеала, ты понимаешь? Он был предельно серьёзен, как будто от этого зависела его жизнь, и Фай кивнул. Он тоже был серьёзен, и Курогане сразу как-то расслабился: отчего-то показалось, что он может этому парню доверять. — Я получил демку и репетировал, — рассказал Фай. — С которой начнём? Шаоран вопросительно глянул на Сакуру. — «Весенний гром», — произнёс он. — Что ж, — встрял менеджер, — я надеюсь, вы тут справитесь, а я пока сбегаю чего-нибудь куплю. Чай? Кофе? Выслушав пожелания, он резво скрылся за дверью. — Начнём? — Шаоран подёргал струны баса. — Курогане? Курогане сел за установку, размял шею, покрутил палочки. И поднял взгляд на новенького. Фай смотрел на него внимательно и выжидающе, и Курогане вдруг окатило жаром. Он был профессионалом уже очень давно, и очень давно его не смущали ни толпы на концертных площадках, ни сессии наедине со звукорём, ни новые незнакомые коллеги-музыканты, что появлялись в репетиционках вместе с Юко время от времени, но теперь он будто вновь ощутил волнение. Не то волнение, что он, конечно, все ещё испытывал перед выступлениями — будоражащее, бодрящее и приятное. Не то, когда боишься налажать, ведь иногда лажают все. А такое, когда хочешь показать всё, на что способен, вывернуть душу на первых нотах, заворожить каждым движением. Адреналиновое волнение, которое туманит разум и заставляет дышать неровно. Курогане вцепился взглядом в Фая, натянуто, зло, самодовольно приподнял уголок губ. Раз, два, раз-два-три. Он градом обрушился на натянутые барабаны, жёстко отбивая ритм педалью, будто настоящая гроза ворвалась в замкнутую комнатку и в тарелки и правда ударила молния. Он видел, как глаза Фая потемнели, словно свет крали серые тучи, и как тот довольно растянул губы в улыбке. Он коснулся струн, прижимая их к ладам до побелевших ногтей, и от следующего его движения Курогане пронзило, будто в этот раз молния попала в него, спаивая позвонки.