Повесть о старом Техасе

      После того как осужденных увели, слушатели судебного заседания начали расходиться и разъезжаться. Было очевидно, что случившееся еще долго будет будоражить умы техасцев и не сходить с языков ни в тавернах, ни на балах.       — Дон Хосе! — Генри, на лице которого не осталось и следа печали, обратился к отцу возлюбленной. — Дон Хосе, я должен поговорить с вами!       — Я слушаю вас, юноша, — строгим тоном ответил мексиканец, все еще сердитый на дочь из-за ее безрассудного поведения.       — Исидора, любовь моя, подойди ко мне! — со счастливой улыбкой позвал ее Генри. — И ты, отец, и ты, Луиза, Морис, все-все! Я хочу, чтобы вы слышали это!       Исидора, смущаясь сурового взгляда отца, подошла к возлюбленному и взяла его под локоть, будто прячась под его покровительство.       — Дон Хосе, я при всех прошу руки вашей дочери! — Генри раскраснелся от радости и волнения. — Она дважды спасала мою жизнь, отдавала все силы, чтобы я поправился, всегда была рядом. Мне не хватит жизни, чтобы отблагодарить ее, но теперь настало мое время защищать любимую и оберегать от всех напастей. Я клянусь любить ее до самого смертного часа! Дон Хосе, для меня на свете нет никого дороже Исидоры!       — Что ж… — асьендадо тронула пламенная речь будущего зятя. — Насколько я успел узнать вас, дон Энрике, вы благородный и великодушный человек. Вы, безусловно, достойны стать мужем моей дочери, а я сочту за честь породниться с вашей семьей! Но согласен ли ваш отец на этот брак?..       — Конечно, конечно! — расчувствовался Вудли. — Исидора самая чудесная невестка, о которой только может мечтать любой джентльмен! Я благословляю вас, дети мои!       Сваты обменялись крепкими рукопожатиями, Вудли поцеловал светящихся от счастья сына и будущую невестку в лоб, утирая слезы умиления. Луиза принялась обнимать брата и поздравлять с помолвкой, не забыв расцеловаться с Исидорой. Казалось, в эту радостную минуту девушки совершенно позабыли о мучившей их когда-то взаимной неприязни. Морис подошел к Генри и пожал ему руку, поздравляя со знаменательным событием:       — Будь счастлив, Генри! Ты заслужил этого, как никто другой!       — Спасибо, спасибо, Морис! — горячо поблагодарил его юноша.       — У меня тоже есть, что сказать. Мистер Пойндекстер! — торжественно обратился мустангер к Вудли. — Позвольте мне просить у вас руки Луизы!       — Ах… — растерялся плантатор. — Мистер Джеральд, я, признаться, не ожидал, столько событий в один день…       — Я хотел вначале съездить в Ирландию, чтобы по возвращении предстать перед вами не как безвестный мустангер, а как баронет, потомок древнего и славного рода Джеральдов. Но однажды мое намерение сыграло роковую роль, и я решил не повторять этой ошибки. Я люблю Луизу больше жизни и хочу жениться на ней в ближайшее время.       — Морис!.. — Луиза застыла на несколько мгновений, не смея поверить собственному счастью, а затем бросилась в объятья возлюбленного.       — Я… Я не возражаю! — улыбнулся Вудли. — Ах, как приятно видеть своих детей такими! Мистер Джеральд, я даю отцовское благословение на ваш брак с Луизой, но при одном условии!       — Каком?.. — одновременно спросили влюбленные.       — Обе свадьбы состоятся в один день! — просиял Пойндекстер и раскинул руки, чтобы обнять дочь и будущего зятя.       Исидора крепче сжала локоть жениха и прильнула к его плечу. Они с Генри нежно переглянулись. Неприятное чувство в душе мексиканки, которое она испытала, слушая речь Мориса, исчезло от ласкового взгляда Генри.       — Исидора! — позвал ее отец. — Идем, я хочу сказать тебе пару слов. Дон Энрике, я украду вашу невесту ненадолго.       — Разумеется, дон Хосе! — закивал юноша и отпустил возлюбленную.       — …Исидора, — отойдя на некоторое расстояние, заговорил Хосе, — скажи мне правду, что связывает тебя и этого дона Морисио?       — Ничего, отец! — испуганно ответила Исидора. — Я клянусь, что никогда…       — Я знаю, — перебил ее мексиканец, — знаю, что при всей твоей излишней самостоятельности ты никогда бы не перешла границ дозволенного, но скажи мне ради всего святого, что ты делала ночью в его хижине?       — Отец… — девушка едва не плакала. — Это правда, я была влюблена в него, но все уже в прошлом!       — Значит, все-таки влюблена… А он?       — Он никогда не отвечал мне взаимностью.       — Вот что, дорогая моя, — в голосе асьендадо вновь послышались железные нотки, — ты выходишь замуж потому, что любишь жениха, или просто хочешь забыть несчастную любовь?       — Я люблю Энрике! — возмущенно выкрикнула Исидора. — Люблю так, как никогда никого не любила! Он… Он не похож ни на кого, он такой один на всем свете! Он не сравнится ни с кем, даже… с доном Морисио.       — Девочка моя, — с сочувствием сказал Хосе и заключил дочь в объятья, — как бы ты ни любила своего Энрике, ты будешь страдать, видя этого Морисио с его женой каждый день. Если однажды тебе станет совсем тяжело, помни, что на моей асьенде всегда рады принять тебя и твоего мужа.       — Спасибо, отец! — с благодарными слезами прошептала Исидора и уткнулась в его плечо.

***

      Исидора вместе с будущей золовкой в ее комнате с интересом разглядывала предметы гардероба, обязательные для любой благородной южанки. Луиза решила не только продемонстрировать ей все свои наряды, но и даже облачить в один из них — девушки были одного роста и имели сходную комплекцию.       — Мисса, вдохните поглубже! — попросила Исидору чернокожая служанка, туго затягивая корсет на ее талии.       — Я не могу дышать! Я не могу пошевелиться! — жалобно пробормотала мексиканка. — Пресвятая Дева, как американки ходят в этом?       Луиза звонко рассмеялась.       — Это привычка, Исидора! Мы привыкли ходить в корсетах так же, как вы привыкли к мужской одежде.       — Это вовсе не мужская одежда! — возразила Исидора. — В брюках куда удобнее ездить верхом! В таких тисках, да еще сидя боком… Как же вы не сваливаетесь с седла?       — Я покажу тебе, как мы с Луной прыгаем через барьеры, и ты убедишься, что платье не помеха верховой езде.       Спустя четверть часа Исидора увидела себя в зеркале в темно-фиолетовом атласном платье с кринолином и рюшами. Тонкую изящную талию и плавные линии груди подчеркивал обтягивающий корсет, короткие рукава-фонарики и глубокое декольте обнажали смуглые руки и ключицы. Из образа выбивалась лишь прическа — распущенные по плечам локоны.       — Флоринда, только взгляни, какая красота получилась! — довольно воскликнула Луиза. — Осталось уложить волосы.       — Наверное, не стоит, — Исидора покрутилась на месте, осматривая себя со всех сторон. — Получилось очень красиво, но это не я. Вряд ли я стану носить такую одежду.       — Ах, я могу тебя понять, — креолка присела на пуховую перину. — Если бы я долго носила такой костюм, как у тебя, меня никто бы не заставил залезть в корсет. Кстати, я хочу, чтобы ты научила меня кидать лассо!       — Зачем?       — Это так необычно! В Луизиане я была дружна с племенем мирных индейцев, и они научили меня стрелять из лука, хотя все вокруг твердили, что это мужское занятие! Почему бы мне не освоить лассо?       — Это будет не так уж сложно, — улыбнулась Исидора. — Мы, мексиканцы, владеем этим искусством с детства.       — Флоринда, — сказала Луиза служанке, — спустись и посмотри, чем заняты мой отец с Генри. Адвокат уже ушел или еще нет?       — Какой адвокат? — удивилась мексиканка.       — Они сейчас решают вопрос с наследством Кассия. Он теперь каторжанин до конца дней, имущество ему больше не пригодится, но у него, оказывается, остался сын в Луизиане. Отец заложил Каса-дель-Корво, и ему нечем расплатиться за нее с кузеном, вернее, с его наследником.       — Что?! — поразилась Исидора. — Я ничего не знала, Энрике не говорил мне!       — О, прости… — смутилась Луиза. — Я думала, что тебе об этом известно.       Исидора заметно нахмурилась.       — Мисса! — прибежала обратно Флоринда. — Мисса, там пришел ваш жених, он разговаривает с массой Вудли и массой Генри!       — Я пойду туда! — вскочила Луиза с перины и легким шагом направилась в гостиную, позвав будущую невестку за собой.       Мужчины, сидя внизу, решали важный имущественный вопрос. Они были настолько поглощены делом, что не сразу заметили спустившихся к ним девушек.       — Луиза, и вы здесь! — с улыбкой обернулся к ним Вудли.       Генри восхищенно замер, глядя на невесту в непривычном облике. Исидора нравилась ему любой, даже растрепанной и перепачканной сажей в лачуге у Диаса, но лишь в таком наряде ее красота показалась Пойндекстеру неземной, ослепительной, дурманящей, сводящей с ума.       — Морис! — нежно поприветствовала Луиза жениха. — Я не знала, что ты сегодня зайдешь к нам.       — У меня есть несколько важных новостей, — учтивым, как обычно, тоном проговорил ирландец. — Во-первых, я сказал мистеру Пойндекстеру о том, что собираюсь выкупить Каса-дель-Корво за деньги из своего наследства, а оно немалое.       — Это замечательно, дорогой! — обрадовалась Луиза, чего нельзя было сказать об Исидоре, помрачневшей, словно туча. — Что же еще ты хочешь сообщить нам?       Морис молчал, не решаясь произнести вслух следующее известие. Он сомневался до последнего, но порочное чувство, возникшее в его душе от мимолетного взгляда на Исидору в бальном платье, окончательно укрепило его в судьбоносном решении.       — Луиза, любовь моя! Я хочу, чтобы после свадьбы мы уехали жить в Ирландию в мой родовой замок.       — Что?.. — улыбка тотчас сползла с прелестного лица креолки.       — Но зачем же?.. — растерялся плантатор. — Зачем уезжать? В Каса-дель-Корво места хватит всем, не так ли, Генри?       — Я тоже не хочу, чтобы сестра уезжала! — подтвердил Генри. — Но если она пожелает…       — Когда ты так решил? — сердито спросила Луиза жениха.       — Я… — Морис был смущен неловкой ситуацией. — Я подумал, что жена должна жить в доме мужа, в его семье, так будет правильнее.       Ничего не ответив, Луиза гневно топнула ногой и стремительно ринулась наверх, на асотею. Исидора подобрала неудобные юбки и также проследовала к выходу. Мужчины недоуменно переглянулись.       — Что с ними? — перепугался Генри.       — Я пойду к Луизе и выясню, что случилось, — спокойно ответил Морис и отправился за невестой.       — Да, сынок, тебе предстоит непростое время, — покачал головой Вудли. — Твоя матушка почила так давно, что я уже и забыл, какими несдержанными бывают женщины, а она была очень вспыльчивой, да упокоит Господь ее душу.       — Кажется, Исидора обиделась. Но на что? — удивился юноша. — Я немедленно догоню ее!       Не теряя ни минуты, Генри выбежал из дома вслед за Исидорой.