Условие Милко, или Возвращение в "Голубой огонек"

      – Андрей… Павлович, можно вас на пару минут?       Все еще улыбаясь, Жданов обернулся к несмело окликнувшей его Катерине, не сразу и расслышав ее голос сквозь звучащую в зале музыку: Ираклий как раз начал свое выступление.       И достаточно было одного взгляда на Катю, чтобы понять, что она чем-то всерьез обеспокоена, если не сказать расстроена. И это после триумфального-то показа, всех поздравлений и комплиментов в свой адрес, которые ей довелось услышать в этот вечер.       – Да, конечно, – разом напрягшись, сказал ей Андрей. – Простите, я вас ненадолго покину, – а это уже Надежде и Анастасии, которые, увлеченные обсуждением новой балетной постановки, едва ему кивнули.       Он озадаченно последовал за Катей, которая, пройдя за кулисы, растерянно огляделась в поисках Милко:       – Только что был здесь…       Однако гримерная уже пустовала, и Кате ничего не оставалось, как повернуться к не понимающему, что происходит, но терпеливо ждущему разъяснений Андрею и глубоко вздохнуть, прежде чем начать.       – Я сейчас говорила с Милко. Он согласился подумать о том, чтобы остаться, но у него есть несколько условий. Во-первых, мы решили, что ему будет предоставлен отпуск, на неопределенное время, все расходы на который возьмет на себя компания…       – Представляю, что это будут за расходы, – предчувствуя недоброе, нахмурился Андрей.       – Да, но это еще не все, – помедлив, снова вздохнула Катя, сама не замечая, как принялась нервно теребить спинку дивана, возле которого стояла. – Он хочет… хочет, чтобы ты… вы… опять пришли в "Голубой огонек". Как тогда, в платье и…       – Что?! Он совсем рехнулся?! – не веря своим ушам, вспылил Андрей. – Где этот доморощенный гений? Сейчас я так с ним поговорю, что он туда дорогу забудет!       – Я пыталась его переубедить, предложить другие варианты, но он стоял на своем, – печально покачала головой Катя. – Заявил, что это его окончательное слово и решение за нами. Что если я хочу уговорить его, то сначала должна уговорить вас… – Она запнулась, но все же после паузы, во время которой Жданов тоже сумрачно хранил молчание, продолжила: – Он будет в клубе послезавтра. После девяти… И вот, еще он оставил это, – Катя неловко протянула Андрею какую-то карточку. – Сказал, вы знаете.       "Визажист Захарко", – прочитал тот и со злостью смял визитку в кулаке.       – Да ему лишь бы поиздеваться! Мало того, что он сегодня тут устроил! – принявшись расхаживать по комнате, сердился Жданов, представляя довольную физиономию потешающегося над ними модельера. – Весело ему! А ничего пооригинальнее он не придумал? Он не в курсе, что шутка, повторенная дважды…       – …становится глупостью, – удрученно закончила Катя. – Думаю, он специально выдвинул такое условие, зная, что ты… как ты к этому отнесешься, – ее голос дрогнул, и она поспешила отвернуться, пока Андрей не заметил, как у нее в глазах заблестели бессильные слезы.       Хороши же итоги всего-то пары месяцев ее президентства! И как ей теперь сообщить Павлу Олеговичу, так на нее рассчитывающему, что компанию покидает ее единственный дизайнер? Страшно даже представить, сколько времени уйдет на поиски нового, какая шумиха поднимется в прессе и как это отразится на продажах новой коллекции, не говоря уж о и без того неустойчивом финансовом положении "Зималетто".       – Кать…       Не в состоянии видеть ее такой, Андрей легонько коснулся ее плеча. Но прежде чем сказать, что согласен на все, лишь бы она не расстраивалась, уточнил, почти добродушно:       – Что, и в перьях?       Катя кивнула, едва не плача.       – Черт с ним, "Огонек" так "Огонек"! – махнул рукой Жданов. – Только у меня тоже есть условие… – И когда Катя недоверчиво подняла на него глаза, решительно произнес: – Ты пойдешь со мной.