Времена грёз 2 том

— То, что меня нет, не значит, что мимик не подглядывает. — Не понимаю. — Она так и передала, слово в слово. Сжав в руках кулон с каплей непроницаемо черного оникса на длинной золотой цепочке, я попытался вспомнить, кто из ныне живущих мог передать подобное послание, но все известные мне демоны в услужении не имели такой славы. Конечно, среди них было немало тех, кто мог менять форму по желанию хозяина, но они не могли называться мимиками, ни один из них. Единственный знакомый мне экземпляр должен был погибнуть около десяти лет назад, но я сам не мог за это ручаться. Всё, что я знал о хозяйке после возвращения в Сомну, основывалось на чужом честном слове. — А муж твой сейчас где? Поставив локти на столешницу рабочего стола, Ив сцепила пухлые пальцы в замок, нехорошо улыбнувшись. Ее золотые кудряшки упрямо торчали из-под лекарского старомодного чепца, освещаемые солнцем из окна за спиной. Щеки заливал приятный здоровый румянец. Глаза цвета весенней зелени в обрамлении белесых ресниц довершали образ невинной простушки. За всё время ее работы в Кадате люди не раз обманывались миловидной внешностью, слишком поздно замечая то, что за ней кроется. — В венерологии консультирует студентов. Ты, кстати, когда последний раз туда заглядывал? — Ив, не начинай. — Что не начинать? Я всех твоих Кадатских девиц знаю в лицо и не только. Жалоб, конечно, не было, и лекарства от нежелательных последствий давно никто не покупал, но это и настораживает. Завел кого-то еще? В Санктуме, или к Милане в поместье съездить успел? Ощущая привычные мерзкие мурашки по коже от тона Ив, я постарался как можно спокойнее убрать разряженный кулон во внутренний карман пиджака. Уэсты никогда не славились тактичностью, скорее наоборот, были известны ее отсутствием, и каждый раз создавалось впечатление, будто меня собираются препарировать, изучить или, как сейчас, залезть в штаны. Подобные вольности я даже от любовниц не готов был терпеть, но иного выбора не было. Безнравственная семейка была столь же гениальна, сколь и отвратительна в некоторых аспектах. Вновь подняв голову на Ив, я устало посмотрел на нее, мысленно надеясь хотя бы на каплю ее понимания. — Кабинет триста три. От лестницы налево. — Спасибо, Ив. — Не отвлекай его надолго, нам нужно обучить новичков как можно скорее и отправить в Аркхем. Стройка не ждет, и в город уже стекаются будущие ученики, у нас просто не хватает рук. — Я помню, да. — И витаминки попей, ты какой-то бледный. Рецепт возьмешь на первом этаже в регистратуре, скажешь девочкам, что ты от меня, они поймут. Поднявшись с кресла, я поторопился покинуть кабинет, мысленно прокладывая маршрут по запутанным коридорам больницы и перебирая в памяти то немногое, что осталось у меня после знакомства с Азурой. Получилось так, что в предвоенные годы мы почти не общались, хотя она исправно помогала мне, отчасти заменив сестру на ее посту у Ньярла. Разговаривала она неохотно, всегда обиженно, словно упорно ждала извинений, но я был настолько занят, что списывал эти выкрутасы на непростой характер некромантки. К тому же насколько я помню, ее отношение ко мне обострилось после того, как я не ответил взаимностью на ее чувства, хоть и согласился лечь с ней на алтарь. Для меня тогда это было не более чем приятной формальностью. Я хорошо провел время, мне нравилась эта девушка, но обременять себя чужими чувствами откровенно не хотелось. Стоило ли тогда прислушаться к ней и поддержать общение? С какой стати? Даже получив известие о смерти Азуры, я переживал больше о потере сильной магички, а не о потенциальной любовнице. Она была сильна настолько же, насколько и умна, но нелюдима и слегка заносчива. Ее жуткий мимик довершал неприятный образ, отпугивая случайных знакомых. Свернув с лестницы в левый коридор, я запоздало увернулся от старика, едва доходившего мне до плеч. Придерживая дрожащими руками какие-то склянки, он поправил очки в толстой оправе и, подняв голову, вздрогнул, чуть не уронив свою ношу. — Господин Авель! — Что?! Вы в своем уме?! — Гос… ой… вы не… но как? Глаза, и без того увеличенные толстыми стеклами, в удивлении распахнулись. Из грязных пробирок на белый халат доктора что-то вытекло, разлившись по ткани неприятным пятном. — Вы как он… — Вон отсюда! Нечего глазеть! — Но вы… вы же как он… как такое может быть?! Поджав губы, я отвернулся и направился к нужному кабинету, желая поскорее избавиться от сумасшедшего практиканта. Старик, дернувшись в мою сторону, брякнул стеклом, но не пошел следом, застыв, словно изваяние. Неизвестный реагент на его одежде чуть зашипел, разъедая ткань. Стоит намекнуть Ив, что этот человек больше не должен связываться с целестинцами и уж тем более вернуться на родину. Подобная огласка сейчас будет не к месту. — Посмотрите, посмотрите внимательнее, вот эта сыпь, вы видите? Вот здесь уже полноценная язвочка образовалась, ее очень легко заметить. Запомните, пожалуйста, этот пример, подобная беда может посетить каждого из вас. Сия болезнь происходит от предпочтения незнакомых постелей и затыкания дыр, кои лучше оставить в покое. Из приоткрытой двери кабинета триста три явственно доносился голос Герберта. Заглянув внутрь, я оказался в небольшой комнате, предбаннике, где обычно медсестры занимались документами больных. Сейчас тут никого не было, но в проеме чуть дальше за письменными столами была видна белая ширма и головы нескольких учеников. Оттуда же послышалось невнятное бормотание и вновь голос доктора. — Не волнуйтесь, голубчик, вылечим, и хорошо бы узнать имя вашей пассии, ей тоже не помешает помощь. В ответ прозвучало что-то стыдливое и разочарованное. Воспользовавшись моментом, я негромко постучал костяшками по дверному косяку, ожидая Герберта в приемной. Выглянув на мгновение в проем и завидев меня, он быстро раздал задания ученикам. Нестройный ряд недовольных и усталых голосов попрощался с доктором, отпустив его из процедурной. — Рад видеть тебя, Каин, как бы странно это не звучало. Надеюсь, ты не за профессиональной помощью заглянул сюда? — И да, и нет, на самом деле. — О-о-о, какая интрига. Прикрыв двери от любопытствующих, Герб подвинул бумаги на одном из столов и не стесняясь, словно подросток, сел на столешницу, приготовившись слушать. На его лице не было ни тени серьезности, и сколько я его помнил, в жизнерадостном некроманте никогда не угасал огонек нездорового азарта и поистине детского любопытства ко всему новому. Словно годы, проведенные среди чужой боли, потерь и страданий, не могли сломить его целеустремленность и желание помогать людям, а прошедшее время отразилось лишь сединой в светлых волосах и сеточкой морщин у век. С долей вины, с горечью я подумал о том, что Август, его старший сын, наверняка вырос бы копией Герба. — Насколько знаю, всеми мертвыми в Кадате занимался ты, собирал списки и организовывал захоронения. В взгляде бледно-голубых глаз мелькнуло что-то нечитаемое, но Уэст с готовностью ответил. — Конечно. Кто еще мог бы это сделать, кроме меня. — Ты помнишь Азуру? — Азуру? — Некромантку из Храма, она помогала мне некоторое время. — Ах, ту с мимиком. Помню, славная девчушка, жаль у вас тогда ничего не получилось, Ив советовала ей попробовать еще. Азура тогда частенько бывала у нас, предоставляя слабые яды для лекарств, лучше нее в этом деле никто не разбирался. — Да-да, славная, ты занимался ее погребением? Помнишь, что с ней случилось? — Каин, ты меня несколько переоцениваешь, навскидку я едва ли припомню кого-то конкретного из тех времен, но уверен, в нашем архиве хранятся все сведения, если тело попадало в мои руки, то я точно делал запись об этом. — Ты можешь это проверить? — Конечно, и прямо сейчас если нужно, но откуда такой интерес? — Мне пришло сообщение из Санктума, будто от нее. — Хах, если она действительно отмечена в архиве, то это навряд ли. Спрыгнув со столешницы, Герберт легко скинул халат, оставив его на спинке одного из кресел и вытащив из кармана ключи. Я с удивлением оглядел старую потрепанную кофту с высоким горлом, явно не подходящую владельцу больницы по статусу, но Уэст, ничуть не смутившись, повел меня из кабинета обратно в коридор, кивая проходящим мимо коллегам. — Заодно покажу тебе свое последнее приобретение, если можно так выразиться. С каталогизацией документов у нас всегда было туго, а мои скорые записи во время войны расшифровывали лишь единицы. Потому, приняв ответственное решение, я дождался очередного каравана и пошел кланяться кочевницам на рынок, умоляя выделить хотя бы временную работницу. Не первый раз уже кстати. До этого мне, конечно, отказывали, кто-то даже грозился порчу наслать, поколотили разок, а тут внезапно согласились, говорят, девушка специально за этим в Кадат приехала, захотела посмотреть, найдется ли что-то нужное ее семье в наших архивах. Они у нее тоже лекари, не один десяток поколений занимаются врачеванием, да вот сама зарчанка страсть как не любит с людьми возиться, а с бумажками наоборот. — И ты выхлопотал ее себе? — Конечно! Жильё подготовили, питание предоставляем как и остальным работникам, а она, знай, запирается у нас в архивах и целыми днями папки разбирает. Только недавно начала пускать персонал с запросами, так что имей в виду. Все сведения у нее хранятся в строгости, сам ничего не вздумай трогать. — Да, я понял. Преодолев всё расстояние из больничного крыла в административное здание, мы спустились к регистратуре, где за обширным островом из добротного дерева в зале растревоженным ульем переговаривались работники и пациенты. На скамьях со стороны входа, собрались больные в ожидании срочного приёма, там же где-то плакал ребенок, кто-то тихо охал от боли, а у стойки среди переговоров выделялось едкое шипение женщины, требующей очередную справку. Стараясь не попадаться посетителям на глаза, мы тут же скользнули к стене за лестницу и, свернув в почти незаметный проём, оказались перед толстой дверью со скромной табличкой «Архив». — И не спорь с ней, умоляю. Не дожидаясь моего ответа, Герберт дёрнул ручку и вошёл внутрь, в обширный, хорошо освещенный зал с множеством аккуратных стеллажей, стоящих так ровно, что невольно рябило в глазах. В воздухе почти не пахло пылью или миндалем, как бывает в старых библиотеках, наоборот, в помещении чуть пахло лаком, деревом и типографскими чернилами новых книг. До ушей донеслось клацанье печатной машинки и скрип отодвигаемого стула. — Доктор Уэст? — Мерием, дорогая, нам нужна ваша помощь, найдите пожалуйста информацию… Из-за широкого стола с сеткой мелких ящиков по стенке поднялась миниатюрная южанка в непривычном для кочевниц строгом костюме оливкового цвета. Ткань явно была привезена с родины девушки, но перешита на наш манер, удивительно подчеркивая светло-карие глаза, растерянно смотревшие на Уэста, и изящную талию, перехваченную кожаным ремнем. Стоя за Гербертом без надобности поддерживать разговор, я невольно засмотрелся на архивистку. Мерием что-то уточняла, переспрашивала и искала среди множества ящичков, пока в моей голове крутилась только одна мысль: какая же она ладная, словно искусная статуэтка, ничего лишнего нет, и всё так гармонично выглядит, что образ в целом рассматривать можно как картину. Запястья тонкие, пальчики шустрые, одна прядка волнистых, почти черных, но заметно выгоревших волос выбилась из аккуратного низкого пучка, и, наверное, только это я хотел бы изменить в ней. Распустить локоны, позволить им упасть на плечи, и запустить руку в этот мягкий водопад. Девушка ушла вглубь собственного лабиринта из шкафов, скрывшись из виду. Герберт, ткнув меня локтем в бок, кивнул в ее сторону. — Ты выглядишь так, будто собрался ее расчленить. — Я просто задумался. — А-а, ну тогда понятно, откуда у тебя столько любовниц, они просто боятся, что в ответ на отказ ты их придушишь. Нахмурившись сильнее, я посмотрел на доктора и, дождавшись, пока он первый отвернется, прислонился к столу. Шутливость Уэста начала, мягко говоря, раздражать. Вместо раскопок в архиве я бы сейчас с радостью уехал в поместье, потратив минимум неделю, чтобы перебрать вещи из Храма. Сколько лет прошло, а я так этим и не занялся. Даже Софи там уже была, но не я. — Вот, пожалуйста, Азура, она же Хазура. Сирота, была подброшена к старейшине Лисмора в возрасте трех лет и спасена от цинги. После переправки в Храм получила должный уход и была определена в… — Позвольте мне самому посмотреть документы, так будет проще. Мерием остановилась рядом с рабочим местом и, воинственно сдвинув брови, покачала головой. — Боюсь, это невозможно. Вы повредите бумаги. Лучше уточните, что именно вы ищете в ее досье. Герберт, заметив, что я собираюсь препираться, замахал руками, пользуясь тем, что архивистка повернулась к нему спиной. Не спорить с ней, точно, как же. Хотелось гаркнуть, приказав зарчанке подчиниться, но многолетний опыт в переговорах подсказывал, что это действительно будет иметь обратный эффект. Вместо этого сдержав недовольство, я наклонился к темноволосой макушке и протянул руки ненавязчиво касаясь чужих прохладных пальцев. — Вы проделали огромную работу здесь, и я, честно говоря, поражен тем, как умело и совершенно вы выстроили систему документов в таком сложном и беспокойном месте. — Ох, что вы, какие глупости, у нас, в исконных землях, с детства учат… Девушка оборвала себя на полуслове, будто испугавшись, что скажет лишнее. Воспользовавшись заминкой, я продолжил уговоры, стараясь сделать голос как можно мягче и тише, чтобы Мерием сама хотела потянуться ко мне, ощущая наш диалог более интимным. — Прошу, разрешите мне воспользоваться этим ценным трудом? Обещаю, что не сделаю ничего предосудительного, и бумаги вернутся к вам в полном порядке. Мне жизненно важна ваша помощь, и только в вашей власти мне помочь. Ненавязчиво обхватив ее запястья, я чуть сжал их всего на миг, подарив частицу своего тепла, и тут же скользнул по кистям вверх, возвращаясь к папке, словно опасаясь даже такой близости. Темные ресницы девушки чуть дрогнули, прикрывая глаза. Смуглые щеки залил румянец, подтверждая мой успех. — Господин Каин. — Я нуждаюсь в вас, Мерием. — Раз вы так настаиваете… — Благодарю. Вы очень великодушны. Не спеша забрав документы, напоследок я подарил девушке благодарную улыбку в ответ на ее мимолетный смущенный взгляд. Герберт осуждающе покачал головой, едва не цокнув языком на мою выходку. На это я мог лишь молча пожать плечами. Он просил меня не спорить, и я честно выполнил это условие. Вернувшись к письменному столу, я пролистал бумаги до конца в поисках свидетельства о смерти. Среди множества исследований, анализов и заметок о болезнях показался простой набросок тушью с портретом Азуры и отдельный, самый последний, особенно пожелтевший лист с неровным, дерганным почерком Уэста. — Ты можешь расшифровать свои каракули, Герб? — Да, пожалуйста. Доктор подошел ближе и, стащив у меня страницу, погрузился в чтение. Мерием вновь вернулась к своему рабочему месту, протянув руки к пишущей машинке. — К сожалению, я еще только в процессе перепечатывания некоторых документов. — Не переживай, голубушка, никто и не говорит, что вы обязаны были сделать всё за полгода. Лично я уже в восторге от ваших результатов. — Льстецы. — Каин, смотри, запись я делал после разрушения храма, Азуру нашли на площади среди тех, кто препятствовал продвижению светлых. На теле найдены ожоги и колотые раны, погибла, предположительно, от ранения мечом в легкое. Пропустила удар, значит. Да, я помню, она собиралась охранять главный корпус, и именно туда пришлись основные силы светлых. Даже мой демон не выдержал натиска. — А место захоронения? — Есть, она там же, где и все защитники Храма. Показать тебе точное место? — Да, и мне понадобиться лопата. — Собираешься потревожить мертвых? Ньярл бы не одобрил. — Я хочу знать, что она точно погибла. Если есть хотя бы мизерный шанс, что она смогла спастись, то ее нужно найти или хотя бы связаться. — Ладно, твоя правда, инструменты принесу, подожди меня у дальнего выхода с территорий там, где начинается парк для больных. Там самый короткий путь к мемориалу и могилам.

***

Я вытащил из кармана пальто портсигар, протерев пальцем потускневшую крышку. Осень в Кадате выдалась влажной и прохладной. Дожди минимум раз в неделю навещали мрачный город, наполняя его водой, но чаще всего в воздухе и без него постоянно держалась тяжелая влажная дымка тумана. Настолько плотная, что капли почти грозились стать моросью. Быстро забирались в швы на одежде, мешали полноценно дышать и обволакивали собой каждый сантиметр опавшей листвы, заставляя ее неприятно прилипать к сапогам. Звуки Кадата тонули в этой пелене, отделяя жителей друг от друга, и создавалось впечатление, что ты остался совсем один среди мокрых каменных стен и под низкими серыми облаками. Особенно чувствительные люди поговаривали, что в такой неестественной тишине и тумане можно встретить старых знакомцев, потерянных уже очень давно, родных, близких. Всех тех, кто не мог бы вернуться на узкие улочки сам. Врут, конечно. Мне ли не знать, что пути назад после смерти нет. Открыв исцарапанную крышку портсигара, я посмотрел на полный комплект сигарет, не решаясь вытащить хотя бы одну. Ожидание доктора растягивалось, словно я сам уже стал одним из призраков прошлого, но закурить значило принять поражение и вновь вернуться к вредной привычке, отделив от себя семью и возможных пассий. Никому не нравился запах табака, даже мне, но всего одна сигарета успокаивала нервы. Не так хорошо, как вечер в объятьях девушки, но намного доступнее и проще. Вновь заводить интрижку и видеть в чужих глазах надежду не было никаких сил. — Уже успел заскучать? Герберт оказался рядом, жуя что-то на ходу и тут же вручив мне старую лопату с потемневшим деревянным черенком. На видавшую виды кофту он надел такую же потасканную кожаную куртку с потертыми пятнами в районе локтей и, не дожидаясь меня, прошел вперед, по устланной брусчаткой дорожке через парк. — Герб, скажи честно, у вас не хватает финансирования в больницах? — С чего ты взял? — Ты выглядишь как нищий студент в отцовских обносках. — Ой, да сдались тебе эти шмотки. Терпеть не могу ходить по магазинам, мне не до этого. — Не позорил бы хотя бы Ив. Она выглядит намного лучше. — Ну началось, не нравятся мне другие вещи. То жмет, то висит, то колется, то выглядит глупо. — Сшей под себя. — О-о-о, еще и швею хорошую найти, объяснить ей, чего я хочу, проследить, чтобы всё точно было. Нет уж. Я так как-нибудь. Продолжив препирательство по большей части лишь бы не молчать по пути к могилам, я шел за Гербом, почти не замечая ничего вокруг. В поле зрения изредка попадали скамейки для персонала и пациентов, под ногами глухо шуршали оранжевые и красные листья, где-то вяло тек ручей у края тропы. В голове было то ли пусто, то ли мерзко от самого себя, на границе сознания маячило неоформившееся чувство вины. Мы свернули к боковому проходу и, преодолев остаток пути, шагнули за металлический забор с угрожающе торчащими шпилями. — Сюда. Уэст, уверенно направился вперед, осторожно огибая плиты. Большинство из них поставили уже значительно позже столкновения со светлыми, на некоторых не было ни имени, ни года рождения, только дата смерти и порядковый номер досье, хранящегося в архивах больницы. Констатированная смерть — всё, что осталось у этих незнакомцев. Без нее они будто и не жили вовсе. Пальцы в кармане невольно забарабанили по гладкой металлической крышке. — Как поживают твои исследования посмертия? — Реагент для воскрешения? Не слишком хорошо, мне не хватает многих знаний. Последний шанс сделать прорыв в этой теме был, когда к нам приезжал владелец некоторых страниц Некрономикона. Он даже согласился подумать о продаже пары из них, но сделка сорвалась, он скоро уехал отсюда. — А сам так и не достиг результатов? — Смог бы, будь во мне столько же сил, сколько в том первом человеке, что научился говорить с мертвыми. Я, может быть, и гений, но совсем не всемогущ. — Жаль, у нас всегда есть с кем поболтать из мертвых. — Закатай губу обратно, реагент будет действовать только на свежие трупы, я бы сказал, едва сердце остановится. Ту же Азуру он не вернет, от нее сейчас только кости остались. — Мы еще не проверили это. — Считай, что уже почти. Вот, здесь ее место, можешь начинать. Мы обогнули раскидистый кедр, своими ветвями закрывший немалую часть могил, и оказались у очередного камня, похожего на остальные и чуть возвышающегося мраморным обелиском над влажной землей. Мшистыми разводами были подчеркнуты имя, примерные даты рождения и смерти. Герберт, не торопясь оставлять меня одного, уселся на выступающий корень дерева и достал из кармана мешочек с орехами. На мой удивленный взгляд он почти беззаботно пожал плечами. — Ты лишил меня обеда, к тому же только я могу точно сказать, ее ли тело тут лежит. Не думаешь же ты, что по прошествии почти десятка лет ее лицо сохранилось таким же прекрасным, как и при вашей последней встрече. Я бы хотел ответить ему что-то колкое или злое, но не нашел для этого сил. Лопата тянула руку к земле, разум словно пытался потеряться в черепной коробке. Что я творю? Правда ли это нужно? Правда нужно. Не понимая до конца «зачем», я чувствовал свою обязанность найти Азуру, найти или возможно вернуть в Кадат, и отдать ей вещи из поместья. Там хватало коробок с ее именем. Даже Софи туда уже залезла, а я нет. Скинув пальто на одну из веток, я закатал рукава рубашки и поудобнее ухватился за черенок. Курить захотелось будто бы сильнее. Воткнув металл в землю, я помог себе ногой и откинул первый ком тяжелой темной почвы. Выбор сделан, осталось понять, что меня так гонит к ней. — Не думала, что такой как ты вообще может что-то из себя представлять. — Почему? — Казалось, что любимчик Ньярла лишь его хрупкая драгоценность. Не дай боги, тебя кто-то заденет. — У нас с сестрой скорее наоборот. Выдохнув очередную порцию дыма, я тяну сигарету к губам, но длинные пальцы девушки тут же выхватывают ее у меня. Закатное солнце отражается в карих глазах, они на несколько тонов светлее, чем обычно и словно светятся изнутри. Охра напоминает мне об осенних листьях. Сделав затяжку, Азура кашляет. Явно никогда не пробовала табака, но улыбается так, словно я сказал какую-то забавную шутку. — Отрава какая, даже хлеще моих. Целоваться с тобой наверняка отвратительно. — Еще никто не жаловался. Соврал конечно, но какое это имеет значение? — Да? Дай-ка попробую. Очередной шмат земли отлетает в сторону. Утерев лоб рукавом, я покосился на Герберта. Хруст у дерева закончился, доев последний орех, Уэст убрал мешок в карман, сонно зевнув. — Уже устал? — Нет, еще нет. — Как вы познакомились? — Случайно. — В Храме? — Почти. Закончив обучение там, она продолжала брать уроки у сильных магов, чтобы оставаться в форме. Я вовремя попался под руку. Лопата вновь вошла в тяжелую неподатливую почву. Ладони уже немного жгло, и без того огрубевшая кожа грозилась покрыться мозолями. Для воина обычное дело, даже скорее вынужденная мера, словно тело сознательно старалось нарастить немного брони. — Жесткие, как сапожная подошва. — Ну так не трогай их. — И позволить тискать этими лапищами других? — Тискать? — Не ласкать же. — Да, не ласкать. Порозовевшая щека Азуры привычно легла в мою ладонь, но, к сожалению для себя, я почти не ощущал ни ее мягкости, ни нежности, лишь теплоту. Тело привычно желало большего, но девушка ловко выскальзывала из объятий, дразнила, заставляла переживать. Несмертельный яд. Добей меня или отпусти. — Каин, ляжешь со мной на алтарь? — Ты же сильная магичка. — У меня есть собственные цели. — Конечно, не может не быть. Перед единственным «свиданием» я даже заранее отказался от табака, вернув себе хотя бы часть обоняния. Хотелось испить эту чашу до дна, почувствовать всё, что я мог на данный момент, напомнить себе, что я жив. Огрубевшая кожа рук защитила от прохлады алтарного камня, их место на теле Азуры заменили мне губы. — Вы миленько смотрелись вместе. Глухой звук и дрогнувший под пальцами черенок впервые обозначил короб. Я устало посмотрел на Герба, вытирая пот со лба. Доктор зябко кутался в куртку, прикрыв глаза. Еще немного, и уснет там под деревом. — Мы не были вместе. — И почему же? — Не было времени. Уэст молча поднял брови. Уж ему-то хватило часов в сутках и дней в году, чтобы за десятки лет в Кадате обзавестись тремя детьми, сохранить отношения с женой, выстроить работу больниц и обучить часть персонала. Не говоря уже о кладбище и собственном исследовании. Если бы во мне осталась толика стыда, я бы его непременно ощутил. — Понимаю. Сгорбившись, я вонзил лопату в землю. Лёгкие обжог мокрый холодный воздух. Щека горела от пощечины, в ушах стоял звон. — Ненавижу тебя. В глазах цвета поздней осени блестели злые слёзы. Почти невыносимо. — Понимаю. Азура отвернулась так быстро, что на миг я ощутил, как ее волосы чуть коснулись моего лица. Это была не последняя наша встреча, последняя состоялась перед нападением. Тонкая горделивая фигурка застыла рядом со мной в коридоре Храма. Во взгляде мелькнуло что-то невысказанное, но она промолчала. Я не настаивал, торопился уйти. — Еще увидимся. Времени не хватало, да и не было его никогда. Аван сбежала, была занята семьей, Ньярл, теряя связь с реальностью, едва не покрылся паутиной. Все силы уходили, чтобы сохранить что-то: Храм, Кадат, людей, Сомну. Сам я ничего не создавал и вспоминал о собственных желаниях лишь прикасаясь к чужому телу. Сейчас та же история. Имею ли я право тревожить ее после стольких лет? Ящики до сих пор не разобраны. Я замер на краю ямы. Герберт подошел ближе и, похлопав меня по плечу, стянул с себя и кофту, и куртку, вручив в руки. — Смотри не урони. Не хочу их пачкать. Машинально кивнув, я сжал еще теплую ткань в руках и опустил голову. Под пальцем на внутренней стороне воротника чьей-то заботливой рукой были вышиты инициалы: А.У. Уэст спрыгнул в могилу, аккуратно приземлившись на бортик, и вытащил из кармана брюк потрепанный лист с переписанными наспех строчками. Размокшие гнилые доски гроба протестующе заскрипели, явив нам чьи-то останки. На одном из ребер явственно читался след от клинка. — Да, это точно она. Оголенные нервы. Оголенные кости. — Увиделись. — Мне жаль, Каин. Правда жаль. — Зря я это затеял. Край ямы осыпался. Герберт ловко вылез оттуда и, отряхнувшись, платком вытер руки. Я протянул ему вещи, и через половину минуты у меня забрали чужую скорбь, осталась только своя. — Был шанс. Есть предположения, кто мог отправить тебе сообщение? — Никаких. То, что меня нет, не значит, что мимик не подглядывает. — Что ж, ее и правда уже нет. — Мимику не прожить так долго в одиночестве. Посмотрев вниз, я последний раз оглядел гроб. А-зу-ра. Сознание отказывалось соотносить останки с этим именем. В моей памяти, в моем понимании она осталась своенравной магичкой, впервые робеющей передо мной в коридоре Храма. Я почти ощущал, как последнее напутствие вертится у нее на языке, почти срывается с губ, почти тонет в утренней тишине и свете летнего солнца. — Каин. Я встрепенулся и обнаружил себя уже в регистратуре. Забрав лопату, Герб усадил меня на одну из скамеек подальше от пациентов, у меня не нашлось никаких сил противиться этому и пойти домой. В голове звенела пустота, пальцы перебирали металлический футляр, то и дело щелкая его кнопкой. Во рту я почти ощутил привкус сигарет. — Господин Каин, неважно выглядите. Разношенные кожаные туфли мелькнули на полу передо мной. Запахло молоком, уютом и совсем немного лавандой, что обычно вешали к шерстяным вещам, отгоняя моль. Подняв взгляд, я поприветствовал знакомца кивком. — Здравствуй, Геспер, вам тоже нездоровится? — Ах, ничего страшного, мы просто немного заболели, но доктор уже пообещал, что всё будет хорошо. Мы? Присмотревшись, я заметил за спиной мага Мелету с ребенком на руках. Малыш, основательно запакованный в комбинезон с меховым подкладом, безнадежно поболтал руками в воздухе и, глянув на меня, надул ртом пузырь. В речь некроманта пробралась тревога. — Вам, может быть, нужна помощь? Что-то случилось? — Нет, я уже сделал то, что хотел, Герберт только что унес лопату. — Стесняюсь спросить, зачем она вам в больнице. — Не здесь, на кладбище. Нужно было навестить Азуру. Осоловело помотав головой, я попытался найти Уэста, но его и след простыл. Просыпающееся сознание вело меня в два места, на крыльцо или в архив. Только там я мог бы хоть немного взбодриться. — Ох, ее всё же накрыли обломки Храма, очень жаль. — Нет, она погибла от удара мечом на площади, ко мне она не дошла. Геспер на несколько секунд замолчал. Расслабившись, я достал портсигар и вновь нажал на кнопку. — Но я отчетливо видел, что она зашла в северные двери. Я сам был там и даже попытался остановить, но она не послушала, и меня отвлекли светлые. — А потом? — Храм рухнул. Тело Ньярла спас алтарный камень, а вас — настоящее чудо, я даже не думал, что кто-то после такого может выжить. — Это не могла быть она, к тому моменту Азура должна была уже погибнуть. — Тогда… — Мимик? После смерти хозяйки? Насколько это возможно? Опасливо оглянувшись на супругу, занятую ребенком, Геспер сделал голос тише, явно переживая из-за того, что она может услышать. — Возможно… если ему отдали последний приказ. Я сам отдал такой перед вторжением. Попросил демона защищать Мелету несмотря ни на что, даже после моей смерти. — Геспер! — Прости, душенька, я очень переживал. — И что бы я без тебя делала, ты не подумал? — Милая, родная моя, это правда было важнее. — Важнее, чем ты? — Конечно важнее, чем я. Герберт нашел меня на скамейке у крыльца административного корпуса. Пуская в воздух колечки дыма, я наблюдал за тем, как он смешивается с туманом, и наслаждался необычайным покоем, подаренным мне никотином. Загрубевшие пальцы почти не чувствовали жара от сигареты. В памяти маячила потрепанная коричневая обложка записной книжки на дне коробки, среди сборников реагентов, справочников трав и ядов. В ней, среди сумбурных строк, меня ожидали слова, потерянные почти десять лет назад, пожелание, погребенное временем. Ответ на них я уже знал. — Ну что, будешь искать демона? Поедешь в Санктум? — Нет. — А что так? — В ближайшую неделю я буду занят, мне нужно разобрать вещи в поместье и закончить важный разговор.