Времена грёз 2 том

— Сэра, что ты там нашла? Бледные пальцы потянулись к бумагам в моих руках, но я тут же шарахнулась в сторону, приложившись спиной о шкаф. С полок что-то упало, загрохотав по полу, Авель ошарашенно застыл и спустя мгновение нахмурился. — Серафина. — Заткнись. Отбросив часть дневника, я открыла конверт и дрожащими пальцами развернула сложенный лист цвета топленого молока. На гладкой дорогой бумаге с королевской печатью угольно черными буквами было выявлено заявление о передаче земель Сарруба. Все территории полуострова переходили в руки Ньярлатхотепа, единственного придворного мага короля Леброна. В груди что-то болезненно заныло, разлившись по телу холодком и отдаваясь на губах привкусом горечи, лишь спустя одно безумно долгое мгновение я осознала, что это была скорбь. Моя и Ньярла, разделенная в равной степени для нас двоих. Я забыл про него, стоило мне уехать из Санктума, а он помнил. Не говори так. Я не вспоминал о нем столько времени. Ньярл… Как много можно было бы изменить, вернись я сюда хотя бы на день. Прекрати, ты не мог знать об этом. Мог! Если бы хоть раз поинтересовался его судьбой. Ничего этого не случилось бы, и стольких можно было бы спасти. Я в жизни не поверю, что он действительно принял бы тебя обратно. Леброн осознал свою ошибку только потому что тебя не было. Не нужно додумывать что-то сверх этого. Ты всегда себя винишь в том, чего не сделал, недоглядел, не смог предотвратить, но я каждый раз в этом вижу только чужую глупость и жестокость. У них был выбор всё сделать иначе, всегда есть выбор, но светлые никогда не хотели ничего слышать и сначала действовали, а потом думали. Авель бледный, словно покойник, вновь протянул ко мне руку, а я снова отпрянула, не давая ему даже взглянуть на лист. Во взгляде голубых глаз мелькнуло раздражение, отозвавшееся в моем сердце всполохом ненависти. — Сэра, это тот документ? — Да, но я не дам тебе его и пальцем тронуть. — Сэра, я король, и эти бумаги в моем дворце. — Но ты к ним не имеешь никакого отношения. — Пока я не подтвержу их подлинность, они не вступят в силу — Ну конечно, это же так удобно, сказать, что всё это подделка, а лучше уничтожить все доказательства, чтобы не пришлось извиняться за пролитую кровь. Не на шутку распалившись, я попыталась встать с колен, но Авель поймал меня за рукав, дернув обратно. Его пальцы всего на мгновение коснулись кисти с дарственной, но этого хватило, чтобы я окончательно потеряла терпение, свободной рукой вцепившись в шею короля, уронив его и вжав в пол. Такой же идиот, как и его отец, как и все в этом проклятом дворце. Неужели светлая магия так отупляет людей? Или это власть? Деньги? Отчего они так слепы? — Без меня тебя всё равно никто не послушает, не делай глупостей. — Ох, надо же, проверим так ли это? Я надавила на его горло сильнее, склонившись над ним сверху, пока не услышала хрип. Авель попытался убрать мою ладонь, но, словно не желая по-настоящему отбиться, быстро сдался, вернувшись к уговорам. — Я знаю, ты обижена… — Да неужели?! — У тебя есть на то основания… — Потрясающая проницательность! Браво! С трудом сглотнув, он смотрел на меня неотрывно, даже не моргая и не показывая и тени страха или раздражения. Бескровные губы дрогнули, тихий голос звучал особенно спокойно. — Сожми кулак, Сэра, сожми посильнее и ударь. — Не буду отказывать себе в удовольствии! Сунув лист дарственной за пазуху, я действительно сжала кулак и не стесняясь от всей души ударила Авеля по лицу. Ньярл запоздало всполошился, но не успел даже слова вставить. Левая скула короля тут же болезненно покраснела, предупреждая о будущей гематоме, но Авель лишь сипло добавил. — Ещё. Не заставив ждать, я ударила вновь. Кровь багровыми каплями испачкала белый воротник королевской рубашки, расшитой серебром. Губа треснула, словно тонкая кожура спелого фрукта. Зажмурившись, король переждал первые несколько секунд боли. — Ещё. В третий раз костяшки опасно угодили в глаз, но и тогда Авель молча снес это, лишь тяжело дыша и вновь прикрыв веки. От рассеченной брови скользнул еще один красный росчерк прямо к виску. Выпустив весь свой гнев, я замерла, не совсем осознавая, что я сделала. Под пальцами явственно билась жилка на чужой шее. — Молодец-молодец. Король выглядел спокойным и лишь покивал, когда я наконец отпустила его. Мой опустевший разум раздирало сомнение, странная легкость и недовольство Ньярла. Это крайне опрометчиво, Софи. Я понимаю. Прямо сейчас он может вызвать охрану или отправить тебя обратно в Кадат. Он не сделает этого, иначе не предложил бы себя ударить. Осторожно слизнув кровь, Авель аккуратно пошевелил губами и попытался криво улыбнуться. — Так-то лучше. Да… легче? — Немного. — Хорошо, очень хорошо. Нужно ещё? — Нет. — Ладно, теперь ты дашь мне этот несчастный лист? Клянусь жизнью, он вернётся к тебе в целости и сохранности, как только я смогу найти его подтверждение в архиве. — Верить светлым себе дороже. — У тебя нет выбора, Сэра, у тебя здесь нет выбора. Придется довериться мне, иначе от этих бумаг не будет толку. Не больше, чем от исторических черновиков. Можешь сделать кораблик из них или оставить на память. Отдышавшись, Авель прикоснулся к брови, но тут же отдернул пальцы, поморщившись. Создалось ощущение, что для него подобные разборки обычное дело, и мне не о чем было переживать, но разумная часть сознания вопила о жутчайшей ошибке, за которую наверняка придется заплатить. Дрожащей рукой я вытащила лист и протянула его королю. Даже если я проведу остаток дней в подвалах замка, оно определенно того стоило, хотя злиться на Авеля уже просто не получалось. После всплеска эмоций душу заняло глухое безразличие, словно все силы ушли на эти три удара. Кое-как развернув дарственную и стараясь ее не запачкать, король пробежал глазами по строкам и особенно тяжело вздохнул. — Леброн, что ж ты наделал. — Это ты его спрашиваешь?! — Конечно, к нему больше всего вопросов. Придется долго разбираться в прошлом, как минимум найти подтверждение того, что Ньярлатхотеп действительно был придворным магом, во что верится с трудом. Едва ли кто-то интересовался тем временем даже для исторических исследований, но копии и отметки об указах должны быть. И не говори потом, что я ничего не делаю в ответ на помощь. — Пара синяков не делают тебя отзывчивым и приятным человеком. — Не преуменьшай моих заслуг, Сэра, ты могла меня убить, я дал тебе возможность это сделать. Я поджала губы, запоздало поднимаясь с Авеля и собирая разбросанные рядом бумаги. — Уже жалею, что не воспользовалась ей. От короля послышался легкий смешок, рядом с ним стало прохладнее, зеленоватые искры магии сорвались с пальцев к ранам, затягивая их. — А всё, уже поздно, теперь придется со мной дружить. — Говоришь, как пятилетка. — Да, Мирра тоже часто так ворчит. Приподнявшись с пола, Авель поймал мою руку и тут же прикоснулся к костяшкам своей магией. По коже на несколько секунд словно пробежал разряд тока. Как ни в чем не бывало светлый продолжил: — Думаю, сегодняшний урок прошел продуктивно. — Крайне. — Я позову тебя через неделю, надеюсь, к этому времени смогу что-то ещё отыскать. Бумаги останутся у меня, если ты не против, но ты можешь сообщить отцу обо всём. — Сообщить о том, что я нашла документы на Сомну и оставила их у тебя? Он вперёд корабля помчится сюда откручивать мне голову. — Хах, да, наверно, что ж, придется придержать это в секрете. Скорее всего так даже лучше, министрам нельзя ни о чем догадаться раньше времени, иначе мой десерт тоже приобретет странный привкус. — Всё настолько плохо? — Они не ожидали, что я буду столь своенравен, чтобы отстаивать своё мнение, а я не сразу почувствовал их влияние и власть в этой стране. В мою ладонь лёг белый платок с вышитыми инициалами на углу. Я сжала его и, отвернувшись от Авеля, постаралась стереть кровь с рук. — Значит, ты такой прекрасный и благородный, и во всем произошедшем виноваты только министры? — Конечно нет, но это не значит, что я не могу изменить своих решений, если получу больше информации. — Еще скажи, что вернешь Сарруб нам. — Я ничего не могу обещать, но если об указе Леброна будут упоминания в архивах и почерк совпадет с тем, что у нас уже есть, мне придется многое переосмыслить. Чуть пошатнувшись, Авель поднялся на ноги и прошел к небольшому зеркалу на стене, рассматривая воротник и недовольно морщась. — Ты же поможешь мне сопоставить факты? — Откуда у тебя такое доверие ко мне, Авреллиан? — Наверное оттого, что у меня тоже нет выбора. Ты явно знаешь больше, чем я, и твоя точка зрения единственная отличающаяся от мнения придворных. — Но я могу солгать и выставить всё в выгодном для себя свете. — Так я и не верю тебе на слово, как видишь, я собираюсь проверять найденные сведения. Отдав платок, я перебрала документы из тайника и еще раз проверила его содержимое. Внутри стены было пусто, все бумаги были уже известны. Взгляд снова скользнул по строкам Леброна. Поверить не могу, что сознательно отдам это светлому. Кажется, я сошла с ума, хотя еще не поздно отказаться и забрать всё себе. Ты можешь поступить и так, но замечу, что Авель говорит правду, передав документы Каину, ты не решишь проблему, министры так или иначе должны подтвердить их подлинность, но для тебя в этой ситуации не изменилось ровным счетом ничего. Ты можешь убить короля вне зависимости от его решения, с указом Леброна или без. Оставив в покое одежду и убрав последние отметины на лице, король повернулся ко мне и осторожно забрал бумаги, спрятав их под камзол. Серебряные нити в виде сплетенных цветочных лоз блеснули на пепельного цвета лацкане. — И всё же я думала, ты более однозначно относишься к темным. — Какое-то время это действительно было так благодаря риторике Мирры. Сложно игнорировать избранную, тем более когда она приходит в замок с поддержкой эльфов. Одно божественное оружие говорило о многом, и не было никакого сомнения в ее цели, ведь посланница солнца появилась в самом сердце народа, взявшего частицу Солара. — А теперь сомнения есть? — Есть вопросы. Они появились не на пустом месте, и Таранис в свое время заставил меня обратить внимание на многие вещи. — Тар? — Он отстаивал интересы своей племянницы с боем, пока мы были в Кадате, — Авель внимательно посмотрел на меня, тихо выдохнув. — Надеюсь, он жив сейчас. — Надеюсь. Ив благодарит тебя за помощь и шлёт к черту. — Ожидаемо. — Думал, что ее этим можно будет задобрить? — Нет, это было бы слишком самонадеянно. Ни на твою семью, ни на Уэстов такой жест повлиять конечно не мог, мне просто хотелось поступить правильно. Хотя выглядит наверняка жалко, я это признаю. — Да неужели? — Сэра, не смотри на меня так. Что бы я не сделал сейчас для Сомны, всё будет воспринято в штыки. Нет хорошего исхода. Я… должен быть жесток, лишь чтобы добрым быть, зло начато и его не отвратить. По спине пробежал неприятный мороз. Где-то я уже слышала эти слова, где-то они уже были. Горло неприятно стиснула тревога. Они оба говорят о неизбежности своего положения, но на самом ли деле всё настолько плохо? Видимо, здесь только я действительно хотела бы, чтобы всё наконец-то кончилось, и это противостояние перестало отбирать чужие жизни. Этого добивался Ньярл, он приложил столько сил, чтобы у темных был свой угол, неужели нельзя было оставить его в покое? Неужели нельзя разойтись сейчас, игнорируя друг друга еще хотя бы триста лет, раз появилась такая потрясающая возможность? Каин ни за что не отступит и будет в своем праве. Приведет сюда людей. Заставит подчиниться. Уничтожит любое сопротивление. Выжившие узнают, какого сейчас Сомне. Половина убита, половина замучена. Это называется местью, Софи. На миг мне стало жутко от осознания происходящего. Неужели это действительно правильно? Ты же Ненависть, Софи, ты лучше всех это должна понимать. Именно поэтому я не вижу будущего в таком поведении. Даже так? Тогда простила ли бы ты Фоули, зная, что он совершил? Н-нет. А Эреба? Тем более, но они и не раскаивались. Авель тоже, а значит мы продолжим делать то, что обязаны на нашем месте. В конце концов, покаяние не вернет нам погибших людей. Дело не в мертвых, а еще живых жителях. Много ли таких, как Аластор, и скольких он может заразить своими взглядами. — Сэра, ты идешь? Вздрогнув от неожиданности, я обнаружила Авеля у выхода. Кивнув мне, он толкнул дверь и прошел первым. Испачканный воротник на его шее закрывал шейный платок, других следов драки не осталось. Словно завороженная я прошла за ним в коридор, стараясь уложить в голове всё произошедшее за эти полчаса. Намного проще жить, когда в твоих бедах виновато конкретное лицо. Особенно, если это не ты сам. Можно искать пути побега, жить за счет ненависти или мести, стремиться уйти из-под влияния, но что делать, когда жизнь выстроенная только против кого-то неожиданно теряет смысл? Искать нового врага? С приходом Каина к власти, как быстро светлые организуют сопротивление, чтобы сместить его? После чего очередь мстить снова вернется к нам. Добравшись до дома словно в тумане, я отчаянно тонула в собственных невеселых мыслях. Где-то глубоко в груди под сердцем было спрятано огромное, бескрайнее море злости и ненависти, копившееся с момента моего появления в этом мире. Оно напоминало о себе всполохами и всё время норовило перелиться через край, затопляя всё мое сознание, но я никогда не рассчитывала, что эти чувства могут служить ориентиром на жизненном пути. Неправильно, неправильно, всё идёт как-то неверно. Ступив на лужайку перед домом Карвенов, я не стала сразу подниматься к себе в спальню, а сунув руки в карманы, не спеша прошла вдоль ограды, затянутой диким виноградом и мхом, к саду на заднем дворе. День был довольно ясным, хоть и прохладным. На багровых листочках блестели прозрачные капли после недавнего дождя. Воздух, наполнившись влагой, был мутным, скрыв пеленой дальние дома. Под белой крышей беседки в дальнем углу мелькнул большой темный зонт и чья-то мертвенно бледная рука. — Не думала, что вам уже разрешено вставать, мисс Энн. Купол из плотной ткани с ажурными краями дрогнул, явив мне осунувшееся, бескровное и крайне недовольное личико девушки, за жизнь которой в последние дни болел каждый человек в доме. — О, это вы, Серафина. — Как вы себя чувствуете? — Прекрасно, очень… легко, я бы сказала, но всё еще быстро устаю. — Я рада за вас. — А я за вас не очень, вы меня предали и рассказали всё отцу. — Да, мне пришлось. Брови Энн сдвинулись к переносице, губы вытянулись в тонкую нить. Я с удивлением ощутила, что она не на шутку рассержена. — Вы были не в праве разбалтывать всем мой секрет. Теперь мне не дадут видеться с Аланом. — И я думаю, это правильно. — Правильно?! Кем ты себя возомнила, чтобы это решать?! Это была моя любовь, моя привязанность… — Это было опасно, и он чуть не убил тебя. — Ты ничего не понимаешь в наших отношениях. Он предложил мне истинную свободу. — От чего? — От общества, от мира, от постоянного страха за себя! Уже набрав в грудь воздуха, я всё же промолчала. Хотелось бы сказать, что она еще слишком молода и наивна, но это единственная вещь, которую точно не стоит говорить молодым и наивным людям. Посчитав разговор оконченным, Энн, придержав подол, спустилась на лужайку и поспешила в сторону дома. Зонтик чуть дрожал в ее руке и, несмотря на то, что дождя уже не было, тщательно закрывал хозяйку от осеннего блеклого солнца.