Времена грёз 2 том

Следуя в дом за Луной я еще не представлял, чем всё обернется. Для кого-то другого богиня выглядела бы совершенно безмятежно, но я ощущал ее злость, страх и напряжение. Считывал это в чуть нахмуренных бровях, дрожании пальцев, неестественной зажатости и прямой, будто закаменевшей осанке. Луна явно не собиралась прощать, понимать и смиряться с чужим любопытством, перешедшим всякие границы, а мне, как допустившему это безумие, нужно было помочь избавиться от последствий. Переступив порог родного дома, я впервые ощутил его иным, изменившимся, чуждым мне настолько, что я на мгновение замер, пытаясь совладать с этими мыслями. Мое сердце ныло от неприязни, сознание вторило, подтверждая: что-то неминуемо исчезло, пропало в водовороте нечестивых экспериментов брата. Он сделал что-то, впустил или наоборот отдал на заклание тем, кого слышит из уст мертвых. — Моя богиня… — Молчи, сейчас не время. Луна нахмурилась сильнее, я видел ее такой впервые и никогда не смог бы передать эту тревогу в камне. Мы проследовали дальше, через просторную галерею с видом на внутренний двор, к наиболее поздней пристройке, где брат, как он обещал, должен был заниматься медициной и искать лекарства, способные продлить жизнь. Там же, по его заверениям, обещала остаться девушка, получившая змеиный укус. Найденная в зарослях бессмертника, она случайно стала отправной точкой в исследованиях того, что кроется за гранью нашего мира. — Вир! Я же просил меня не беспокоить! Зачем ты… — Прочь! Брат остановился в проеме дверей, загородив собой вход, но богине едва ли нужно было отдельное приглашение. Легко оттолкнув мужчину, она ступила на каменный пол, заставленный огромным множеством разных кувшинов. В них, тихо зашипев и шелестя не громче шороха бумаги, зашевелились многочисленные змеи, пойманные братом с начала его сумасшедшего увлечения. — Познание не остановить, разум не остановить, рано или поздно иные поделятся с людьми всем тем, что вы так жадно, так мелочно скрываете нас. — То, что ты отыскал, отравляет саму жизнь, это поклонение сущностям, чье внимание ты не должен был привлечь. — Это ты так говоришь. — Я и любое другое божество объяснит тебе тоже самое. — Только потому что вы слишком слабы, вы не видите и дальше своего носа, а она… — Видит? Как много теперь? Может быть, ты сам покажешь, что сделали с ней твои поиски? Получила ли эта девушка обещанное тобой бессмертие? Он открыл было рот, но не нашелся с ответом. Луна, осуждающе покачав головой, сделала шаг к дальней двери зала, она наверняка уже представляла, что именно встретит. Брат дернулся следом, желая остановить, но я успел перехватить его и позволил богине пройти до конца, открыв проход в святая святых этого места. В небольшой больничной палате с плотными занавесями штор я разглядел то, что осталось от нашей помощницы по дому. Исхудавшее тело покоилось на перине под тремя шерстяными одеялами, черные волосы спутанной паклей лежали на лице. Кожа серая, сухая, словно пергамент, губы с черным ободком от яда. Даже в зале я слышал тяжелое, хриплое дыхание, будто даже это действие тратило все силы девушки. Открыв воспаленные, потемневшие веки, она обратила взгляд на вошедшую. Ослепленные угольные глаза белыми пятнами роговиц дернулись к свету и задрожали от натужного вдоха. — Я слышал крик Луны, Задушенной в ее же ореоле, Что пожирает черная Звезда. Ей так велит Каркоза. Услышав шелестящий, неживой голос, брат едва не вывернулся из моих рук, потянувшись к девушке. Он знал, что сейчас произойдет, но в последний раз хотел услышать ее безумные речи, всем нутром обратившись в слух. — Я слышал песнь Гиад, Безмолвную, как песнь моей души… Но вот приходит Он — и все стихает, И стихни ты, Мой голос неживой, Как слезы, что иссохли, В Каркозе Богом проклятой. Серебряный клинок в руках богини пронзает едва бьющееся сердце. Мой брат кричит в отчаянии так сильно, словно сам сейчас лежит на ложе, проткнутый божественным оружием.

***

Меня выдернуло из сна так резко, что тяжесть собственного тела вдруг показалась неподъемной. Легкие с трудом расправились, взгляд лихорадочно обвёл комнату, постепенно узнавая ее. Эту ночь я провела в своей спальне, хотела отдохнуть и хоть немного привести мысли в порядок, но богиня рассудила иначе. Новая часть воспоминаний осела в голове, опутав чувства липкой неприятной паутинкой. — Ньярл. Мне тяжело это объяснить, я знаю не больше твоего. Мне кажется, я видела того человека, твоего брата. Что? Смутно, но я помню его среди бесконечного черного моря, помню боль и когти какой-то твари, раздирающей мою шею. Тебе, наверное, показалось. Нет, я более чем уверена. Еще в библиотеке мне почудилось сходство, но сейчас я готова поклясться, что это один и тот же человек. Темные глаза, черные волосы, колкая щетина и жесткие губы. Подумай только, он же и есть тот первый, кто заговорил с мертвецами, он сам доводил людей до грани ядами, чтобы те заглянули за край мира, как помощница. Всё сходится. Я отказываюсь принимать нашу связь. Это глупо, нам стоит обдумать это. Конечно, но я сделаю это сам. Ньярл! Его голос больше не раздавался в моей голове, а присутствие почти стерлось из сознания. Упрямец, намного продуктивнее всё обсудить, он ведь мог вспомнить что-то еще. Как минимум ответить на вопрос: зачем за Завесой мне оставили метку? Не для того ли, чтобы найти лазейку в наш мир, как говорил сам Ньярл когда-то. Полагаю, действия Каина совершенно не вписались в планы этого безумца. Закрыв глаза, я попыталась успокоиться и еще раз сопоставить факты, но раз за разом они приводили к одному единственному, очевидному выводу. Сон больше не шел, сердце всё еще тревожно билось в груди, отдаваясь набатом в ушах, и, ворочаясь с боку на бок, я не придумала ничего лучше, чем встать и надеть на себя халат поплотнее. Ноги сами, вторя больной голове, повели меня в коридоры замка, где, слегка поплутав среди похожих друг на друга галерей, я всё же наткнулась на высокие резные двери королевской библиотеки. Ученый, желавший отыскать своё бессмертие, стоял всё там же, еще страшнее глядя на влюбленных во мраке из своего угла. Льющийся из окон свет луны, падающий на скульптуру через дрожащие голые ветви, играл тенями в складках одеяния и на полуоткрытой груди. — Ну привет, засранец. Присматриваясь к каменному лицу и рукам, сжимающим незнакомый прибор, я вскоре услышала, как за окном вдруг усилилось завывание ветра, и без того напоминающее непрерывное стенание женщины, будто прячущейся где-то в сугробах. На одной долгой ноте она выла то ли от боли, то ли от печали, заставляя весь сад за стеклом качаться в такт. Свет резко дрогнул, и, скрывшись за облаком луна на мгновение исчезла, но едва показалась вновь, как статуя передо мной набрала в легкие воздух. — Сэра? Я не вскрикнула только благодаря тому, что от ужаса сдавило горло. Знакомый голос послышался совсем близко, у стеллажей, и, обернувшись, я смогла увидеть его владельца, бледнеющего словно приведение посередь библиотеки. — Боги, Авель, что ты здесь делаешь в такой час? — Я мог бы спросить у тебя тоже самое. Решила приобщиться к искусству? — Мне снились кошмары, я не могла уснуть. — Поэтому тебе понадобилось напугать себя сильнее? — Не-ет, просто не знала, куда еще пойти. Вернув рассудок, я похлопала себя ладонью по груди в безуспешной попытке вернуть нормальное сердцебиение. Ужасов для одной ночи было слишком много, и хотелось бы уже закончить на них, а Авель, словно оплот стабильности в происходящем, идеально подходил для утешительной беседы или привычного, слегка раздражающего разговора, перемежающегося уже полюбившейся пикировкой. Вежливым кивком король дал знак идти за ним и, не дожидаясь ответа, скрылся за шкафами. Ничего не оставалось, кроме как пойти за ним, я наблюдала, как Авель в непривычно домашнем одеянии ведет меня куда-то вглубь обширной библиотеки. — Слуги оставили немного чая. — Это предложение? — Приглашение, я всё равно хотел поговорить с тобой. — Звучит крайне настораживающе, тем более посреди ночи. — Мне кажется, ночные разговоры выдаются самыми честными и спокойными. — Я думала, ты здесь чем-то занят. — Да, но задачка непроста, и я всё равно упустил слишком много, чтобы ее решить. Оказавшись у стены рядом с деревянной винтовой лестницей, король невесомым движением отодвинул один из стеллажей, открыв проход в небольшой тайный кабинет. С удивлением ступив за его порог, я обнаружила небольшое узкое окно с ромбовидной решеткой, простой камин из красного камня и низкий кофейный столик с парочкой потрепанных, но уютных кресел. Сев в одно из них, я позволила себе подтянуть ноги на сидение и обнять колени в ожидании возможных вопросов, но Авель не торопился на допрос. Задвинув дверь, он подбросил поленья в огонь и не спеша сел рядом, подобрав со стола какие-то документы. В неверном свете пламени король перечитал страницу за страницей, заметно хмуря брови, кремовые листы, исписанные округлым подчерком, чуть дрожали в его пальцах будто в такт щелчкам и шепоту камина. — Что за задачка? Я не выдержала первой, кажется, на то и был расчет. Документы с шорохом перекочевали в мои руки, взгляд зацепился за описание твари, убитой в трущобах. «Судя по тому, какие голоса использовал демон, верно предположить, кого именно он поглотил…» — Отчет Уинна? — Так и есть. Он пишет мне, что основой для демона стал водитель Карвенов, но не говорит с чего вдруг он на тебя напал, откуда взялись рабочие и кто достал «ядро» шоггота. Тварь не могла появиться сама по себе, ее должны были призвать. — Водитель обратился к Завесе? — Хорошо, но почему? Для этого должна быть цель. — Дей предполагал, что меня могли подставить. — Тогда непонятно, зачем на тебя нападали рабочие. — Предупреждали? Пытались избавиться? — Я предполагаю, что кто-то намеренно хотел настроить тебя негативно по отношению к власти страны, но это всё еще бессмысленная работа для водителя. За этим должен стоять кто-то еще, кому выгоден такой расклад, но твой напарник упорно утверждает обратное. — Звучит так, будто у тебя появился конкурент. — Помимо меня и Марка в королевской семье нет претендентов на трон. Королева не может править одна. — Интересно. Отложив листы, я откинулась на спинку кресла, рассеяно смотря на огонь. Получалось и правда как-то неправильно. Неужели за этим действительно стоит Слава? Хотела меня припугнуть, послав рабочих, а затем, чтобы замести следы исчезновений, попросила Давида призвать тварь? Теоретически похоже на правду, но складывается ощущение, будто натягиваю сову на глобус. Мне кажется, если королева действительно хотела бы от тебя избавиться, она бы это уже сделала во дворце. А Давид не вел бы себя так странно при встрече в трущобах. Он не стал с тобой драться, предпочел сбежать и даже попытался помочь, когда ты падала в воду. Не похоже, чтобы ты была реальной помехой. И рабочие взяли бы инструменты с собой, прежде чем напасть на машину. Хотя бы гаечный ключ или молоток, но в картине заботы обо мне пока только демон никуда не вписывается. Он вполне мог убить и почти сделал это. Для него взяли жертв, которых ты и Дей точно знали. Пропало немало людей, почему основой стали именно они? Чтобы мы точно связали тварь с исчезновениями, хотя это могут быть совершенно разные происшествия. Никто не мог сказать наверняка, вмешаешься ли ты, но даже если бы напарник погиб, демона убили бы храмовники или отряд Джера, тоже связав его с похищениями и завершив расследование. Для них нет смысла копать дальше и пытаться искать иную причину возникновения шоггота. Уинн сказал, что похищения закончатся, либо будут не такими явными. Получается, кому-то очень нужно было отвести внимание и продолжить работу, но случайно или специально он упомянул покровителей? И о ком в действительности шла речь? О королевской семье или о ком-то, кто по мнению Авеля стал его конкурентом во власти? Нервно забарабанив пальцами по подлокотнику, я чуть прикрыла веки, чувствуя тепло, разливающееся по комнате. Спать всё еще не хотелось, и сознание упорно сгребало в кучу всё произошедшее со мной в последние месяцы в тщетной попытке отыскать совпадения и пересечения фактов. Почему-то не к месту вспоминились слова Лилит в башне. Она считала, что сыну что-то угрожает, и я по глупости своей решила, что призрак просит меня не выполнять приказ Каина, но стала бы она просить о защите убийцу? Может, она тоже видела иную опасность и пыталась предупредить? Судя по тому, что тебя при этом настраивают против короля, а не пытаются уничтожить вместе с ним, в будущем либо ты, либо Каин будете нужны. Можно ли считать, что этот «конкурент» наш косвенный союзник? Нам нужны в союзниках похитители? Способные скормить одну часть людей шогготу, а вторую часть… куда они вообще исчезли? Это точно не Ориаб, для их Жреца подобная работа слишком мелкая, а кроме них нечестивыми ритуалами занимались только эльфы, они же немало прибрали к рукам людей во время войны и в теории могут захватить Целестию, но Сомна не станет им союзником, и забота обо мне им не нужна. Поморщившись, как от зубной боли, я втянула голову в плечи. Невнятное расположение сил раздражало, хотелось точно знать, что и где происходит, но пока картина складывалась крайне мутной. Кроме того, что у Авеля было слишком много врагов, ни о чем нельзя было сказать точно. Король, проследив за моим лицом, тяжело вздохнул, будто вторя моим мыслям. Наполнив свою чашку чаем, он поставил ее передо мной и убрал бумаги со стола в неприметную коробку у кресла. — Я смотрю, ты пришла к каким-то выводам. — Да, к тому, что ничего не понимаю. — Что ж, я тоже, как ни прискорбно. Пожалуй, стоит вернуться к этому позже и обдумать всё еще раз, — он проследил за тем, как я отхлебнула чай и, отвернувшись, тоже уставился в огонь. — Иногда завидую в этом плане твоему отцу. У него всегда есть с кем посоветоваться и обсудить всё. — А у тебя не с кем? Я думала, Мирра в курсе большинства дел. — Увы, она не слишком интересуется подобными заботами и, скажем честно, не особенно вдумчива в принятии решений. У королевы несомненно множество других достоинств куда важнее для меня, чем дипломатичность или стратегия, но когда я впервые сел за стол переговоров с Аван, то поверить не мог, насколько умной и расчетливой может быть эта женщина и насколько преданной семье. Не будь она некроманткой, я бы предложил ей место советника. Откажись она от фамилии, и я нашел бы ей достойного супруга в Санктуме, где ее дарование могло пригодиться. Смутившись так, будто хвалили меня, я скрылась за чашкой, осуждающе цокнув языком. — Надеюсь, ты не додумался ей это сказать. — Я не настолько глуп и безумен, но искренне удивлен, что Эреб продержался рядом с ней так долго. По-моему, это просто не могло случиться. — Могло, как раз из-за семейной преданности. Это вышло ей боком. — Возможно таков итог всего, во что веришь слишком слепо и яро. — Пожалуй. Опустив взгляд, я подавила рвущийся наружу нервный смешок. Наш светлый король еще сам не знает, как сильно прав и как сильно ошибается сейчас. Возможно, кому-то стоит прислушаться к собственным советам и суждениям. — А во что веришь ты, Сэра? Какая у тебя цель? — Обучить тебя магии. — И всё? Должно же быть что-то еще, чего ты хочешь добиться в будущем или к чему стремишься. Хороший, блять, вопрос. Я понятия не имею. В последнее время никому неинтересно было, чего я желаю, даже мне самой. День прожили, и хватит. Когда-то я пришла в Санктум с твердой уверенностью отомстить и ненавидеть, но делать это крайне сложно, когда один «враг» округляется в беременности прямо на глазах, а второй подпускает так близко, будто мы уже лучшие друзья. Как-то сбились ориентиры, не найдешь теперь даже при свете факела в середине дня. — Мне, наверное, ближе всего видение Аван. Семья и спокойная жизнь. Желательно, конечно, не в составе Целестии. — Что ж, к этому еще предстоит прийти, но я честно постараюсь найти выход. К сожалению, одной, пусть и важной, бумажки для этого мало, хоть ее подлинность и подтвердили эксперты. — Кажется, ты сам всё усложняешь. — Ничуть, просто я как король вижу все последствия отказа от Сомны и понимаю, что мне не осилить их в одиночку, по крайней мере не сейчас. Министры против темных, а люди непременно спросят, ради чего их дети, братья и мужья погибали. — Давишь на жалость? — Прошу меня понять и помочь, насколько возможно. Я ведь могу на тебя рассчитывать? — Можешь, куда я денусь. Мои пальцы дрогнули, едва не разлив остатки чая, сердце предупреждающе сжалось в груди. Не всё моё тело оказалось согласно с этим обещанием. Смотри не заиграйся, Софи, не забывай, ты всё еще оружие Каина.