Фарадей

       «Когда цейтнот дышит в затылок»       Есть что-то зловещее в том, с какой готовностью я принял свою новую жизнь и её беды, откинув прочь все сомнения и рефлексию. Всё, что вело меня - мои воспоминания. Такие живые, такие реальные. Полные безысходного отчаяния. Не моего - моих немногих близких в этой короткой жизни.       Отца я не помнил - либо мать воспитывала нас в одиночку, либо он покинул нас после того, как стало невозможно закрывать глаза на разницу между мной и моими сверстниками. И больше нельзя было тешить себя надеждой о том, что я вот-вот смогу быть нормальным. Расти и развиваться, обретая абстрактное мышление, способность делать выводы и учиться, пусть даже и на своих ошибках. Вот только вместо здорового ребёнка была мычащая, пускающая слюни кукла с бессмысленным взглядом.       Следующей сдалась мать. Дождалась пока я немного подрасту и обрету хотя бы подобие самостоятельности и самоустранилась из моей жизни. Где она, что с ней - я так и не узнал. Я спрашивал Бель, где наша ма, но она только отводила взгляд в сторону и молчала. Это было совсем не похоже на мою скорую на язык и тумаки сестру.       Изабелла... Когда мать перестала видеться со мной, мне было семь, а моей сестре четырнадцать. Я не могу даже представить, какого это - когда твой близкий никогда не станет полноценным. Навсегда останется на уровне трёхлетнего ребёнка. Но Бель не сдалась. Именно она помогла мне пережить самые сложные годы и хоть как-то реализовать то немногое, что было мне доступно. Ведь насколько я был ущербным интеллектуально, настолько же выдающимся было моё тело.       Уже в восемь я сравнялся ростом с сестрой, а в 12 я оставил её далеко позади - настолько позади, что сейчас она макушкой едва-едва достаёт мне до груди - и то, если встанет на цыпочки. А ведь Бель очень высокая для девушки. Остальные люди ещё ниже, и я могу споткнуться об них, если не буду временами глядеть вниз.       Если бы не сестра, то черта лысого бы они поймали, а не меня. Я бы затаился - вокруг города полным полно глухих уголков, на обшаривание которых можно занять целую армию - и не получить ни малейшего результата. Климат здесь очень мягкий - за свою жизнь я не то чтобы снега - температуру ниже десяти градусов выше ноля не видел. По крайней мере если верить моим ощущениям. Поэтому город окружен полями, виноградниками и пастбищами - можно снимать несколько урожаев в год, а местные вина, сыр и войлок очень ценятся - по крайней мере поток приходящих и уходящих кораблей оскудевает разве что во время зимних штормов.       И поэтому вопрос с продовольствием пусть и был бы не самым простым, но и неразрешимым его назвать - погрешить против истины.       А там, когда они устанут ждать - или найдут более важные, чем какой-то молодой дебил дела - можно было бы устроиться на один из уходящих кораблей юнгой. Тяжелой работой меня сложно напугать - это верно для обеих моих ипостасей. А там весь мир открыт передо мной... Если бы я ещё знал, что он из себя представляет.       Я так и не смог понять, какой эпохе соответствует местное государство. С одной стороны - парусные корабли, наличие нарезного казнозарядного оружия и ни следа паровых двигателей. Про электричество я даже не заикаюсь. Казалось бы - середина девятнадцатого века в каком-то захолустье, но с другой стороны - текстильное производство здесь ничем не уступает моему старому дому, на вооружении местных военных стоит автоматическое оружие вплоть до пулемётов. И всё это импортное, завезённое извне. И для меня дикостью выглядит каравелла, имеющая дульнозарядные пушки на фоне форта с вполне себе современно выглядящей артиллерией. Анахронизм на анахронизме.       Чем ближе я был к городу, тем сильнее в мои потроха вгрызалась тревога за Бель. Тот я, что вырос здесь места себе не находил от одной мысли о том, что с ней могло что-то случиться. Другая часть меня - намного старше и опытнее пребывала в тягостных раздумьях. О том, как отнестись к внезапно появившимся родственным связям. Пустое мыслеблудие - я слишком сентиментален, чтобы оставить человека в беде, пусть я его и знаю меньше дня / всю жизнь. А значит, быть драке - в этом я не сомневался.       План А, он же по сути Б - незаметно добраться до Бель, убедиться в отсутствии нежелательных личностей - и валить в сторону порта, схватив в охапку сестру и ухватив всё мало-мальски ценное.       План Г - наличие противника. Более вероятен, чем основной - но надежда умирает последней. Пункт первый, желательный - удастся вырубить их раньше, чем они воспользуются заложницей. Пункт второй, вероятный - они будут ждать меня, держа нож у горла Бель. Глухой рокот поднимается откуда-то из глубин грудной клетки, от диафрагмы и вверх. Рёбра ходят ходуном, дыхание хриплым клекотом вырывается наружу, а кулаки сжимаются до хруста.       Нежелательно, но весьма вероятно. Придётся им подыграть, строя из себя дурачка - и дождаться подходящего момента. Очень сложно будет сдержаться и не поотрывать им руки и ноги - гнев буквально душил молодую часть меня. Но он отступил - именно инстинкты дауна втравили его, а главное его сестру в неприятности, и гневом сестре не помочь. Другая часть меня лишь укоризненно покачала головой - близких родственников в той жизни у меня не было, и такие порывы не были мне знакомы.       И, наконец - план П. Хаос, вмешательство третей стороны, землетрясение и цунами - в общем, форс мажор. Придётся импровизировать. Приоритет - здоровье Бель. Главное, чтобы погибшие от моих рук не появились - хватит плодить врагов на ровном месте.       Основная проблема в незаметности. Я на фоне местных как маяк на фоне портовых хибар - виден издалека. Хорошо ещё, что Бель живёт на границе ремесленного квартала и пригорода - не придётся переться через главный городской вход по оживлённым улицам.       Тем временем ноги вывели меня с просёлка, ведущего к пригородным виноградникам на центральную дорогу, мощённую булыжником. Налево - и ты попадёшь на центральную улицу города, с которой легко попасть как к местной ратуше, так и к порту. Направо - дорога петляет между холмов, нанизывая на себя мелкие деревушки и местные "стратегические объекты" - винодельни и фермы. Где она заканчивалась я к своему стыду не имел ни малейшего представления.       Но я проигнорировал этот какой-никакой, а признак цивилизации и одним прыжком перелетел её. Меня интересовала узкая тропка ныряющая между двумя холмами с каменистыми вершинами и крутыми склонами - если бежать по ней, то можно будет срезать нехилый крюк. Всего-то придётся перебраться через пару заросших балок, продраться через живую изгородь, перепрыгнуть пару оград частных домовладений и скорее символическую, нежели реально выполняющую какую-либо полезную функцию городскую стену.       Несмотря на весь гонор живущих в богатых кварталах наш город - глубочайшая провинция и большая деревня. В нём даже Майк вполне сносно ориентировался. Задними дворами, узкими улочками я пробирался сквозь видавшие лучшие времена двух-трёх этажные дома. Обшарпанные стены, сохнущее белье над головой, мусор по углам - сразу видно местный "средний" класс. Пока госпожа фортуна была благосклонна ко мне - я не встретил лицом к лицу ни одной души. Даже это можно считать успехом.       Бель снимала комнатушку на третьем этаже у одной словоохотливой и добродушной сеньоры - последнее не мешало ей драть за неё немаленькие деньги. Но оно того стоило - тихий район, спокойные пожилые соседи - самое то для девушки без поддержки крепкой семьи. И я более чем уверен, что у Бель были дополнительные причины безропотно отдавать кровно заработанное – это было совсем не в её стиле.       Вместо того, чтобы как честный человек зайти через главный вход, я как и полагается беглецу обошел дом сзади и как ящерица поднялся по стене к нужному мне окну. Я уже неоднократно проворачивал подобное ранее, но всё равно - я никак не могу привыкнуть к тому, что сейчас я с лёгкостью могу подкинуть себя вверх, используя всего лишь одну руку с опорой на несколько пальцев - лишь бы уступ мог выдержать мой вес. Тело действует на рефлексах, оставляя неизгладимое впечатление на собственный разум.       Удача снова благоволит мне - Бель была дома. Она меряла шагами комнату, от аккуратно застеленной постели до заваленного бумагами грубого письменного стола с колченогим стулом.       Выглядела она одновременно злой, испуганной и растерянной - это читалось в слишком резких движениях, отсутствующему взгляду и сминаемому в руках платку. Длинные антрацитовые волосы были оголены и сплетены в солидной толщины косу, скреплённую простой атласной лентой. На бледном лице нечитаемое выражение, ноздри тонкого носа хищно раздувались в такт шагам, взгляд тёмно-синих глаз под черными стрелами бровей блуждал по комнате.       Буря грядет, я это чувствую. Но у нас нет времени на это.       Я легонько стукнул пальцем по стеклу, привлекая её внимание к своей скромной персоне. Развернувшись в сторону окна сестра стремительно преодолела разделяющее нас расстояние, распахнула окно (едва не сбив одного незадачливого идиота на грешную землю) и вознамерилась втащить меня внутрь используя лишь одну маленькую, но очень злобную сестринскую силу.       Я не стал говорить ей о её самонадеянности, и это еще мягко говоря. С некоторым трудом протиснулся в окно (Для этого мне пришлось чуть ли не буквой зю сложиться, но мне ли жаловаться?)       Не успел я выпрямится, как об мою голову был сломан тот самый колченогий стул. И когда она успела его подхватить?       — Майкл! — Бель отбросила в сторону останки почившего с миром стула и схватила висевший до этого без дела солидный кожаный ремень, с здоровенной бляхой и двумя рядами острых заклёпок.       Сколько воспоминаний, а? Сестра не раз и не два охаживала меня этим ремнём - да только толку было мало. Если бы она знала, что я боялся её гнева больше, чем этого самого ремня...       Учитывая бурную реакцию – сестра уже в курсе моего вчерашнего рецидива. Как и то, перед чьей дочерью её любимый, но тупоумный братик размахивал своей мотнёй. Вот только вряд ли её успели просветить о том, что я умудрился случайно сломать ему ногу, а его друзьям – солидно так потоптаться по гордости (некоторым – буквально).       — Сколько раз я тебе говорила – не смей, ты слышишь меня? НЕ СМЕЙ ДЕЛАТЬ ЭТО ПЕРЕД ДЕВУШКАМИ! — Каждое своё слово она подкрепляла отчаянным ударом ремня. Я даже не стал закрываться - боли не ощущалось.       При всей паскудности и кретинизме ситуации мне вспомнилось, что далеко не все барышни кричали, зажмуривались или убегали. Некоторые с живым любопытством наблюдали за процессом. Смею даже надеяться, что с удовольствием.       Вслух я этого не сказал. Оправдания сделали бы меня ещё более жалким – хотя, куда дальше-то?       — Грязная свинья! — Удар. — Озабоченная скотина! — Удар. — Тупоголовый кретин!       Я бы мог дождаться, пока она остынет, но я не знал, сколько у нас осталось времени. Поэтому я перехватил изящную ручку перед очередным ударом одной рукой, а другую поднёс ко рту:       — Шшшшш! Тише, Бель. — Я требовательно взглянул ей в глаза, стараясь быть максимально убедительным. — Я виноват, и это не обсуждается, но у нас нет времени на всё это!       Наверно, я опять перестарался с силой. Бель ойкнула и выпустила ремень из руки. Вот уж действительно – глазища на пол лица. Очень удивлённые глазища. Вряд ли за все мои девятнадцать местных лет она могла услышать из моих уст настолько осмысленную и сложную фразу. Майкл обычно обходился одним, максимум двумя словами, и жестами - на большее его скудного ума не хватало. А тут...       — Ты, ты... Ты! Повтори! — Если раньше моя сестра была просто разгневана, то сейчас на неё от волнения напало жуткое косноязычие.       — Я думал, среди нас двоих именно я должен лыка не вязать. — И перебил её, не давая сказать ни слова. — Я знаю, у тебя появилось много вопросов ко мне, но умоляю, выслушай меня внимательно. — Я выделил последнее слово особенно четко, но все мои старания пропали втуне, когда Бель с каким-то полувсхлипом-полувозгласом бросилась ко мне.       Она буквально повисла на мне и прижалась щекой к моей груди. Мне стало настолько неловко, что как стоял столбом с открытым ртом - так и остался. Только рот закрыл, чтобы птички гнездо не свили.       — А я знала. — моя крошечная по сравнению со мной сестра запрокинула голову, чтобы взглянуть мне в глаза. Мне кажется, или я вижу слёзы? Так непривычно...       — Я верила, что рано или поздно мой младший брат придёт в себя . И я дождалась. — Последние слова были сказаны совсем тихо - она снова опустила голову и уткнулась лбом в меня.       Сказать, что я был обескуражен - значит вообще ничего не сказать. Какого черта — подумал я — если вот это ненастоящее, поддельное – симуляция, галлюцинация – тогда что вообще можно назвать настоящим?       Именно тогда я до конца проникся, поверил и принял свою новую жизнь. Двойственность воспоминаний перестала тревожить мой рассудок - теперь у него полно более насущных дел.       Бель ойкнула, когда я сгрёб её в свои объятья.       — Мне надо многое тебе рассказать, сестрёнка, но у меня очень плохие новости. — Ты знаешь, как звали... Жертву связанного со мной инцидента? — Мне очень не хотелось прерывать такой редкий момент, но я был обязан.       Бель отпустила меня и сделала шаг назад, с каким-то новым выражением лица окинула меня взглядом. Потолок в комнате был низким, и поэтому мне приходилось стоять немного наклонившись, чтобы не цеплять его макушкой.       — Её отец – человек Гамбино. — припечатала она. — Боже, Майкл, почему ты выбрал именно её? Ты хоть представляешь, во что ты вляпался?!       — Теперь представляю. Я встретил его за городом, возле виноградников - его, и его друзей. — я усмехнулся — А ты знала, что удар по голове из нормального человека делает дебила, а из дебила - нормального? Тебе стоило почаще бить меня, сестрёнка, может тогда я бы и не втравил нас в это дерьмо.       Бель подалась вперёд и в который раз тревожно оглядела меня с ног до головы. Но кроме как изрядно изгвазданный пылью нынешний я больше ничем не отличался от обычного.       — Что они делали там? И что, черт побери делал там ты! — Моя сестрёнка подбоченилась, стараясь выглядеть строже. — Только не говори мне...       — Да, они сами туда пригласили. Пообещали показать что-то очень крутое. — Я скривился от нахлынувшего стыда. — Я сам с ними пошел, добровольно и с песней.       — И они тебя...       — Да, они хотели забить меня до смерти. — Бель вздрогнула, пораженная тем, с какой простотой я это сказал. — Делать этого при свидетелях они не хотели, и поэтому выманили меня из города. — Я оскалился. — Вот только ты сама видишь, что что-то у них это не задалось.       — То есть ты их... — Бель прижала руку ко рту, словно боялась услышать сама себя. Она лучше кого-либо знала, насколько я отличаюсь от других. И она испугалась. По настоящему испугалась.       — Нет. До этого не дошло. Меня ударили сзади по затылку и повалили, а потом решили вбить ногами в землю. Именно тогда я как проснулся. Стал совсем по другому думать. — Я поднял ладони на уровень глаз и посмотрел на мозоли и линии на них. — По другому воспринимать окружающий мир.       — Они ведь так и не смогли серьёзно ранить меня, Бель. — сестра напряженно слушала меня, держась за край стола с такой силой, что пальцы побелели. — Я смог подняться и сбежать. Но перед этим я сломал ногу одному из них и хорошенько извалял остальных в грязи.       Бель плюхнулась на кровать, явно не в силах больше стоять. Непонятно только - от страха или облегчения?       — Ты сломал ногу одному из Семьи. — Обреченность в её голосе можно было намотать на руку - настолько осязаемой она была. — Они не потерпят такое унижение.       — Поэтому я говорю тебе - у нас нет времени! То, что сделано, то сделано и я клянусь тебе, что я искуплю свою вину перед тобой, чего бы мне это не стоило, но нам нужно бежать.— Я не дал ей вставить и слова, продолжив говорить. — Они доберутся до обидчика любой ценой - поэтому ты тоже в опасности, Бель. Собирай всё ценное, что можно унести в одной руке - нам нужно немедленно уплывать отсюда!       — Но... — Внезапный шум с нижних этажей прервал её на полуслове. Кто-то требовательно и гулко стучал во входную дверь, да так, что мы смогли услышать на третьем этаже.       Бель испуганно вытаращилась на меня, а я сделал единственное подходящее ситуации – схватил письменный стол и подпёр им дверь в комнату. Лежащие на нём бумаги разлетелись по всем углам, а Бель испуганно отшатнулась, когда ножка стола пролетела в опасной близости от её лица.       — Хватай деньги и драгоценности, если они есть – и бежим через окно. Быстро-быстро-быстро! — Я схватил её за руки и поставил на ноги. Моё везение закончилось, и теперь жизни моей сестры и меня зависят только от нашей быстроты.       Но я был уверен в одном – Бель они получат только переступив через мой обезображенный труп.