ЧАСТЬ ВТОРАЯ Новая жизнь. Ты. Глава 12
Герман открыл багажник, достал несколько сложенных коробок и скотч. — А Вы поднимитесь в квартиру со мной, пожалуйста? — спросила я, заламывая пальцы на руках из-за неловкости. — Конечно. — А-то там дядя… Преподаватель вопросительно посмотрел на меня, в ответ я также вопросительно вскинула брови. Он отрицательно покачал головой, как бы говоря «проехали». — Я просто его немного побаиваюсь. Дядя… дядя странный и агрессивный. — Понял. Одним из главных достоинств Германа однозначно была ненавязчивость и «недокапываемость», он иногда задавал уточняющие вопросы, но не продолжал выпытывать подробности, если я сама их не давала. Тот случай после пар был исключением. Однажды папа сказал, что лучше всех чужие секреты умеет уважать тот, кто хранит много своих. Дома никого не оказалось. Немытая посуда в раковине говорила о том, что родственники никуда не съехали, а лишь ненадолго отлучились. Быстро покидав в коробки одежду, книги, все косметические принадлежности, памятные вещи, игрушки и разные мелочи, я взяла со стола ноутбук, аккуратно опустила его в рюкзак, и уже хотела уходить, но кое о чем вспомнила. — Секунду, — бросила я Рудницкому, заклеивающему скотчем последнюю коробку, и побежала в комнату отца. Пришлось подставить стул, тот самый стул, который валялся в роковой день рядом на полу, чтобы достать до верхних полок шкафа. Встав босыми ногами на сидушку, я ощутила странный липкий холодок, прошедший от пяток к животу. Должно быть, самовнушение. Пошарив рукой в глубине полки, нащупала то, что искала – наш семейный фотоальбом. Погрузив все вещи в машину, которые полностью заняли багажник и задние сидения, мы поехали к моей подруге – следующим пунктом в списке дел было забрать Ночь. На этот раз Герман остался ждать на улице, не стал подниматься со мной. Оно и к лучшему, наверняка у друзей возникли бы ненужные вопросы. — Всё, едем домой? — спросил преподаватель, когда мы с котом спустились вниз. От этого вопроса в груди все сжалось, но чувство было приятным. Домой… — Да, едем. Кот расслабленно сидел у меня на коленях, прикрыв глаза, он наслаждался почесыванием за ушком и тихонечко урчал. Заведя двигатель, Герман обернулся на нас, проскользнув по мне взглядом, он с чуть заметной улыбкой посмотрел на Ночь. — Красивый котик. — Угу, — кивнула я. — Хотите погладить? Он очень добрый. На лице мужчины отразились сомнения, но через пару секунд раздумий он все же аккуратно потянул руку к коту. Стоило пальцам Германа приблизится к животному, как Ночь тут же распахнул ярко-зеленые глаза и резко дернулся в противоположную сторону, вжавшись спиной в дверь машины. Маленький носик активно двигался, ловя воздух с запахом чужака. Такое поведение котейки было удивительным, совсем непохоже на него. Рудницкий же будто увидел в этом подтверждение каких-то своих мыслей. — Наверное, он испугался, потому что Вы для него незнакомец, — сказала я. — Хотя раньше ко всем спокойно относился, даже к ветеринарам. Должно быть, последствия стресса из-за временного переезда в чужую квартиру. — Меня многие животные не любят, особенно коты, — ответил преподаватель, медленно проезжая через заставленный припаркованными автомобилями двор. Какой-то таксист уж очень неудачно поставил свою машину, мы еле-еле, протиснулись мимо нее, чудом не зацепив бок. Отец в такой ситуации точно бы выругался, а вот Герман оставался спокойным. — Странно, обычно животные наоборот чувствуют хороших людей и тянутся к ним. Рудницкий ничего не ответил. А ведь я тоже поначалу чувствовала от него некую угрозу, может, и животные ее чувствуют? Может, дело не во мне и моей странности, а в Германе? — А с собаками у Вас как? — Мне кажется, от меня все не в восторге, — криминолог произнес это довольно печальной интонацией. — Хоть я и люблю зверей. Очень хотелось его поддержать, особенно после всего хорошего, что он для меня сделал. — Ну, лично я в восторге от Ваших человеческих качеств, как минимум. — Реакцией на эти слова стала грустная улыбка, так что я решила продолжить. — Да и внешне Вы очень красивый. — На этот раз Герман ухмыльнулся, а я вдруг осознала, что это было лишним, но сильно выкручиваться не стала. Подумаешь. — Только поймите меня правильно, я без подтекста. — Алекс, мне уже давно не пятнадцать лет, я не воспринимаю любой комплимент за флирт или заигрывания, не беспокойтесь, — невозмутимо произнес он. Должно быть, Рудницкий все же заметил мое смущение после комментария про внешность, раз сказал это. — Хорошо. Пальцы скользили по гладкой шерсти, Ночь чуть слышно мурлыкал, и это, в совокупности с негромко играющей музыкой и мелькающими на фоне уже совсем черного неба фонарями, очень расслабляло и успокаивало, даже начало клонить в уютный сон. — Алексия, Вы завтра поедете на учебу? — спросил Герман, заставив почти сомкнувшиеся веки подняться. — Угу, планировала. — У меня будет к Вам просьба или поручение, воспринимайте, как хотите. — Конечно, я слушаю. — Можете после пар заехать в мою квартиру? Ребята, которые её снимают, Вам передадут кое-что. — Да, хорошо. — И если я задержусь после работы, зайдите в магазин, ладно? Я пришлю Вам список. — Конечно. Сон все же незаметно подкрался и полностью охватил сознание, вызывая в нем разные не самые приятные образы. Я проспала до дома, Герман разбудил меня, когда мы уже въехали на участок. Вроде бы, во сне я просила кого-то не уходить, но кого именно? Хотелось надеяться, что просила не вслух. Разобрав часть вещей, а часть так и оставив в коробках, я рухнула на кровать и, полистав ленту в социальных сетях, уснула. Ночь выдалась беспокойной, кот, не привыкший к новой обстановке, бродил туда-сюда, скребся и мяукал. Переезд – всегда большой стресс для кошек, гораздо более серьезный, чем для собак.***
Долго не удавалось найти нужный адрес, хоть я и шла по навигатору в картах, каким-то образом умудрилась заблудиться на районе. Наконец, всё же нашла и дом, и подъезд. На домофон ответила девушка, это немного успокоило, подниматься в квартиру к незнакомому мужчине было бы как-то боязно. Жаль, что в пятнадцать лет инстинкт самосохранения работал плохо, не так, как сейчас. Особенно, когда я все же зашла в тренерскую… Очень миловидная девушка-квартирантка отдала небольшой пакет с коробочкой внутри. Заглядывать внутрь я не стала, воспитание не позволяло, все-таки это личные вещи Германа, не мои. Можно сказать, это было первым поручением на новой работе. Работе на Рудницкого. И, черт, это было классное чувство. Не терпелось поучаствовать и в его юридических делах, образ крутого детектива и его крутой помощницы никак не выветривался из головы, несмотря на то, что Герман занимался совсем другими вещами. По-хорошему следовало вернуться домой и засесть за выпускную квалификационную работу, сроки уже здорово поджимали, но уж очень не хотелось заниматься этой нудной писаниной. Побродив по городу и пройдясь по магазинам с одеждой в одном из торговых центров, я отправилась в сторону дома, только когда начало темнеть. В метро читала книжку про вампиров, в автобусе слушала музыку и смотрела в окно. Учеба могла еще немного подождать. В душе теплилось приятное гармоничное спокойствие. Казалось бы, в жизни произошло столько всего ужасного, я лишилась отца, квартиры, парня, осталась совсем одна без денег, жилья и работы, но чувствовала себя все-равно более счастливой, чем до роковых событий. Все благодаря Герману. Вопрос с домом и средствами на жизнь был временно закрыт, причем закрыт так, что условия оказались лучше прежних. Выйдя на своей остановке, я решила прогуляться, так что не стала вызывать такси, а свернула на тропинку, идущую в лес. Один наушник убрала, чтобы контролировать ситуацию, а второй оставила, чтобы продолжить наслаждаться любимыми песнями. Легко пританцовывая и подпевая полушепотом, я весело брела по грязной дорожке, ноги периодически скользили на жиже из воды, земли и осыпавшихся листьев и иголок, параллельно еще приходилось пригибаться под пушистыми ветками елей, зато воздух был чистый и ароматный. Сквозь стволы деревьев виднелись домики, в окнах у большинства горел свет. Вдруг в груди неприятно сдавило, не успев понять, что происходит, я немного убавила звук, а потом и вовсе убрала второй наушник. Тревожность нарастала, показалось, что за мной следят. Нервно сглотнув, я постаралась прогнать панику, но инстинктивно все же оглянулась по сторонам. Никого. Рука потянулась к сумочке и попыталась нащупать перцовый баллончик, вот только его там не оказалось. Должно быть, остался в рюкзаке. В голове всплыли новости из пабликов про нового маньяка и его жертв с растерзанными шеями. Ускорив шаг, я чуть ли не бегом продолжила двигаться в сторону дома, ощущая усилившуюся пульсацию в венах. — Это просто самовнушение, тут никого нет. Успокойся. Дыши, — шепотом пыталась успокоить себя я. За спиной хрустнула ветка. Очень близко. Подошва ботинка проскользила по грязи, когда я сделала резкий рывок вперед, но равновесие удержать удалось. Страх обуздал полностью, схватил мое сердце в кулак и начал с сумасшедшей скоростью бить им о грудную клетку. Я летела вперед, не разбирая дороги, пару раз ветки сильно ударили по лицу, ноги разъезжались из-за мокрой земли, но ничто не могло заставить остановиться. Кто-то был рядом, казалось, его дыхание даже достает до шеи, а шаги звучат в унисон моим. Он уже вплотную приблизился ко мне, его ладонь зависла в полу миллиметре от моего плеча, готовая схватить, но я сделала еще один рывок вперед, с губ невольно сорвалось: «Герман!», только вместо крика вышел сдавленный шепот, И, вот, деревья начали расступаться, показалась небольшая лужайка, упирающаяся в дорогу садового товарищества. Не сбавляя скорости, я продолжила бежать, пока не добралась до забора ближайшего дома, и только после этого остановилась и обернулась. Сзади никого не было. — Идиотка, — раздраженно прошептала я и побрела дальше по дороге. В окнах Германа горел свет, мужчина уже вернулся домой. — Добрый вечер, — произнес он, когда я вошла в прихожую, прикрыв за собой дверь. Рудницкий сидел на диване в гостиной с ноутбуком на коленях. — Здравствуйте, Герман, — на вздохе ответила я, а потом, опомнившись, добавила, — Александрович. Неспешно встав на ноги, преподаватель подошел ближе и, сложив руки на груди, оперся плечом о стену. Взгляд скользнул на накаченные бицепсы и трицепсы. — Думаю, вне стен университета Вы можете обращаться без отчества, просто Герман. Надоедает, наверное, каждый раз так долго выговаривать. — Хорошо, спасибо, так и правда удобней. Герман. Он сдержанно улыбнулся. Мы вдвоем прошли на кухню. Вымыв руки, я налила себе холодной воды и осушила весь стакан залпом. — Выглядите взволнованной, Алексия, у Вас все в порядке? — Да… Все хорошо. — Вы забрали пакет у квартирантов? — Ой, да. Он в прихожей на тумбочке. — Точно все в порядке? — внимательный взгляд снова впился в мое сознание, заставив поежиться. На долю секунды возникло импульсивное желание обнять Германа, но эту ерунду удалось моментально подавить. Наверное, просто последствия страха. В Рудницком я уже видела защиту и опору, хотела того или нет. — Да, просто немного запугала сама себя, — неловко улыбнулась я. — Как? — он вопросительно свел брови. — Я шла с остановки через лес, и в какой-то момент показалось, что за мной следят. Потом показалось, что кто-то уже совсем близко, даже, вроде, шаги слышала... Но, когда обернулась, сзади никого не было. Думаю, просто самовнушение на фоне постов про нового маньяка в городе. На лице Германа внезапно отразились злость и негодование, моментально вызвав у меня резкий испуг. — Пожалуйста, не сердитесь на меня, — не задумываясь произнесла я, глядя в глубокие глаза. Рудницкий удивленно нахмурился, от злости не осталось и следа. Он слегка приоткрыл рот, но от неожиданности не мог найти нужных слов. — Я не сержусь. Почему я должен сердиться? Я встряхнула головой, закрыла лицо ладонями и пробормотала: — Извините, — вздохнув, опустила руки, — не знаю, что со мной. Наверное, я выгляжу глупо? — Почему? Черт, теперь чувствовала себя совсем тупой. Явно следовало заткнуться. — Не знаю. — Милая Алексия, почему Вы не вызвали такси? — сменил тему Герман. — Не мое дело, Вам решать, но, как мне кажется, лучше по темноте одной через лес все же не ходить. — Просто хотела прогуляться. Он кивнул. — Что ж, будьте осторожны. Извините, — он направился к холодильнику, — я голоден, как волк. Составите мне компанию? — Да, я бы тоже поела. За ужином мы почти не разговаривали, Рудницкий не вылезал из своих мыслей, а я не решалась выдергивать его из них примитивными вопросами, хотя поговорить очень даже хотелось. В какой-то момент снова зависла взглядом на его руках, пока Герман отрезал от куска жареного мяса кусочек поменьше. Теперь я была твердо убеждена, что являюсь одной из тех девушек, которые тащатся от красивых мужских рук. Интересно, а как выглядел его пресс?.. Стоп. Это уже перебор. Преподаватель сегодня закончил работу раньше и сам зашел в супермаркет, но кое-что забыл купить, так что после ужина предложил мне проехать с ним до магазина за компанию. Причин отказываться не было. Хотя, возможно, необходимость продолжить писать работу являлась причиной для отказа, но меня она не переубедила. — А что забыли? — Яйца и соевый соус. — Почему такая срочность? Я могла бы завтра после учебы зайти. — Завтра утром я планировал позавтракать яичницей, — застегнув кожаную куртку, Герман открыл входную дверь и придержал ее для меня. — Да и просто хочу прокатиться до магазина, надо немного разгрузить голову. На улице стояла полная умиротворяющая тишина, влажный холодный воздух проникал в легкие, заставляя ежится после теплого дома, и все равно хотелось задержаться и насладиться вечерней свежестью. — У Вас какие-то проблемы или сложный случай на работе? — Знаете, на самом деле, и то, и другое. — Я могу чем-то помочь? — спросила я, остановившись около машины. — Нет, — мягко улыбнулся Герман, — не думаю, — и открыл мне дверь со стороны пассажирского сиденья. До сих пор не привыкла к этим жестам. Какой же он все-таки джентльмен. Были бы все такими. Мы выехали из СНТ, глядя в окно, я наслаждалась уже почти что ночным пейзажем. — Алексия, Вам когда-нибудь приходилось жить с тайной, о которой Вы не могли никому рассказать, но которая каким-то образом влияла на Вас? — задумчиво спросил преподаватель, не отрывая взгляда от дороги. В голове сразу всплыл целый ряд образов. Ладонь физрука на талии, когда мы шли по улице в его районе. Желтоватый свет лампочки. Как он вздохнул, поглаживая меня по волосам, в тот вечер у него дома. Тренерская, пахнущая матами, мячами и резиной, через пару месяцев после этого. Его руки везде. Губы. Желание смыть с себя с собственную кожу, потому что та все равно ощущалась грязной, сколько бы я не терла ее мочалкой. — Да. — Вы рассказали кому-то в итоге? — Спустя несколько лет, но не полную версию. — А кому рассказали? — Подруге. Психологу. И позже парню, но совсем в общих чертах. Немного помолчав, Герман побарабанил пальцами по рулю, после чего тихо произнес: — Наверное, хранить тайны, свои или чужие, это смысл существование всех разумных существ. — Никогда не слышала такую версию смысла жизни. Тайны? А какой смысл в тайнах? — На этот вопрос я пока не нашел ответа. А по Вашему мнению, в чем смысл существования? — Мне всегда казалось, что смысл существование всех живых существ, это тр… спать друг с другом и размножаться, — проворчала я, отвернувшись к окну. — Совсем не ожидал такого ответа от Вас, но, если копнуть глубже, то так оно и есть, бесспорно. — Что ж, мы оба озвучили самые неожиданные вещи. — Мне кажется, в глубине души Вы все же считаете иначе, — мягко отметил Герман. Эти слова вызвали волну вспыхнувшей злости. Обернувшись на него так резко, что аж локоны волос подскочили, я впилась в лицо преподавателя бегающим взглядом, приоткрыла рот, но вместо ответа через секунду все же плотно сжала губы. — Скажите, что хотели сказать, — абсолютно невозмутимо, даже с нотками веселья в голосе, сказал Рудницкий. — Вы ошибаетесь. Это единственное, что я хотела сказать. Нет никакого особого смысла в существовании. Люди рождаются, чтобы повзрослеть, переспать с кучей людей, и в итоге родить следующего. А потом умереть. Нет никакой романтики в нашей жизни, как и в жизнях кошек, собак, муравьев и амеб. И я действительно так считаю. Герман кивнул. А мне вдруг стало неловко. Вот с чего я психанула? Почему такая агрессия? Какое я вообще имела право так общаться с человеком, который столько всего для меня сделал? Дурацкие защитные механизмы. Герман был прав, и я знала об этом, но не хотела признаваться, ведь столько труда было вложено, чтобы выстроить наиболее удобную личность и мировоззрение. Не хотелось, чтобы кто-то вновь это разрушил. — Извините, Герман… Не знаю, что на меня нашло. — Всё в порядке, защитница. Он прочитал мои мысли? — Как Вы поняли, что я думала о защитных механизмах? Вы читаете мысли? Это и есть Ваша тайна? — пошутила я, сохраняя, как и положено, в каждой шутке долю правды. — Что? — искренне не понял Герман. — Механизмы? Вот черт, снова показала себя тупой и странной. — Да так, неважно. Судя по ощущениям, по щекам растекся румянец от неловкости. — Ваше имя, Алексия, происходит от греческого слова «алексо», означающее «защищать». — Ах да, точно. Я знаю, читала об этом. — Вот только, всю жизнь мне приходилось защищать лишь саму себя, и то не особо эффективно, как выяснилось. — А Ваше имя что означает? — Там несколько вариантов. Родной, единокровный или близкий, братский или истинный, настоящий, подлинный. Я слегка улыбнулась, глянув на Германа. — Могу сказать, что Вы действительно истинный, если говорить о джентльменах. Он также слегка улыбнулся в ответ. — А какое имя означает таинственный? Герману с его таинственностью точно подошло бы имя с таким значением. Преподаватель задумался. — Не знаю, если честно. Имя Разиэль означает что-то вроде «тайна Бога» или «секрет Бога», что-то такое. А вот чтобы «таинственный»… не знаю. — Разиэль – красивое имя, — отметила я. — В будущем я бы хотела дочь, но если будет сын, то над именем Разиэль подумала бы. А Вам нравится? — Согласен, что красивое, но моя семья не одобрила бы такой выбор имени для сына. — Почему? У меня лично есть только два варианта, почему они могут не одобрить. — Какие? — он слегка развернул голову в моем направлении, но не отвел взгляда от дороги. — Интересно послушать. — Либо они очень религиозные, а это имя звучит так, будто связано с ангелами, либо проблема в том, что оно не подходит по каким-то национальным признакам. — По обоим пунктам Вы по-своему правы, Алекс. — А у кого-то в Вашей семье есть необычные для большей части населения России имена? Необычные имена в России – большая проблема. Иногда кажется, что люди здесь будто все еще живут в прошлом веке… Вот попробуй назвать дочь, скажем, Хлоя, Хилари, Моника, Оливия или Селена, так тебя сразу осудят и родственники, и мамочки в детском саду, и незнакомые люди в интернете. Будут говорить, что «вам что, русских имен мало?» и смеяться над сочетанием такого имени с привычным отчеством или фамилией. Хотя эти имена имеют греческое или латинское происхождение, также, как и привычные Виктория, Анастасия, Юлия и Ирина. Просто кто-то когда-то решил, что часть имен – нормальные для России, а часть – нет. Такой бред, конечно. — Да. У многих. У папы, например, да и моё тоже. — Как зовут Вашего папу? — Вдруг меня осенило. — Вы же Александрович. Александр, получается? Герман закусил губу, его лицо, которое незадолго до этого было спокойным и расслабленным, вдруг стало озадаченным. — Ну, да… Но… — Но? Да ладно, что такого. Скажите. У меня же тоже имя не самое типичное, я наоборот хорошо отношусь к небанальщине. — По паспорту он действительно Александр, но вообще-то его зовут Аластор. — Получается, Вы Герман Аласторович? — Получается, я Херманн Аласторович. И имя Херманн обозначает воин, кстати. — Он тяжело вздохнул. Выражение его лица оставалось недовольным. — Ого, — только и смогла ответить я. — Херманн Аласторович звучит красиво. Но, кажется, Герман моего мнения не разделял, или причина была в другом, но он явно испытывал дискомфорт. — А маму Вашу как зовут, если не секрет? — Елена. — Понятно. Вскоре мы доехали до магазина, Герман припарковал машину неподалеку. Выйдя на улицу, я сладко потянулась. Конечно, в городе воздух был уже не таким пьяняще чистым и не пах так вкусно, как за городом, но все равно сохранял тот самый аромат вечера и влажности. А еще было не так прохладно. Мы направились к супермаркету, мужчина параллельно что-то печатал в телефоне. Подойдя к небольшой дороге со светофором, он так и не сбавил шаг и уже ступил на зебру, я тут же резко схватила его за предплечье около локтя и дернула обратно. — Вы что! Красный же горит! — чуть ли не закричала я. Глаза Германа при взгляде на меня округлились. Мимо проехала машина. — Не заметил… — растерянно отозвался он. — Вы же взрослый человек! Должны же знать, что надо по сторонам смотреть! Вас же могли сбить! Как так можно?! — Извините, Алексия… — все также непонимающе произнес он. — Машина далеко была, чего Вы? Светофор переключился на зеленый, мы оба шагнули на дорогу. Только в этот момент я поняла, что продолжаю держать Германа за руку, и поспешно отпустила его. — Извините, я просто какую-то панику поймала… У меня такое бывает иногда. Боюсь дорог. — Но при этом Вы сами шагнули на проезжую часть прямо перед машиной тогда, около университета. — Да, но там другая дорога. Она… иначе выглядит. Снова глупо звучит, да? — прикусив губу, я глянула на преподавателя. — Нет, просто до конца не понимаю. — Ну, в общем… я один раз видела, как сбили мужчину… И очень испугалась сейчас за Вас. Внезапно. Как паническая атака, только быстрая и слабая. От страха и накричала… Извините, пожалуйста. Пару лет назад я действительно была свидетелем такой ужасной картины. В моем городе незнакомый человек переходил дорогу на красный свет светофора, он явно был не в себе, может, болел, может, под веществами, может, что-то у него случилось. Он выскочил прямо перед машиной, и та аж подкинула его в воздух. Мужчина упал на землю с ужасным шлепком, будто кто-то скинул с высоты мешок с мясом. Я до сих пор отчетливо помнила визг тормозов и тот шлепок. Кто-то взвизгнул, кто-то воскликнул «о, боже!», кто-то закричал, чтобы позвонили в скорую. Все остальные водители тоже остановились, а тот, который сбил, выскочил из машины и сразу подбежал к не двигающемуся телу. Я стояла и смотрела. Не могла ни отвернуться, ни уйти, ничего. Для себя решила, что он жив и его спасли медики, но на самом деле… я не знала и не хотела знать. Уж лучше верить в то, что он жив и цел. И вот сейчас, когда Герман шагнул на дорогу, в ушах зазвучал визг тормозов и ужасный шлепок, а перед глазами возникла картинка, которая после того случая преследовала меня еще несколько месяцев. Я ужасно испугалась. Широкая ладонь легла мне на плечо, заставив вздрогнуть. — Вы в порядке, Алекс? Вы побледнели. Мужчина остановился и развернул меня к себе. Окружающий мир вдруг поплыл, появилась тошнота, на спине выступил пот. Я зажмурилась. — Не знаю, что со мной. Сейчас пройдет, давление упало, наверное. Мужчина аккуратно провел меня к ближайшей лавочке и сам сел рядом. — Скорую вызвать или домой Вас отвезти? — Нет-нет, ничего не нужно, сейчас пройдет. Просто давайте посидим пару минут. — Конечно. Но тошнота не проходила, как и все остальное. Упершись лбом в плечо Германа, я автоматически вцепилась обеими руками в его ладонь. — Вам бы воды или чего-то сладкого, но не хочу Вас тут так поздно одну оставлять. — Не уходите, пожалуйста. — Не ухожу. Мы просидели так какое-то время, вскоре мне стало получше. — Вы такой горячий, — сказала я, глядя на ладонь Рудницкого, после чего подняла взгляд на его лицо. Он вопросительно нахмурил брови, при этом ухмыльнулся. — Ну, не в том смысле… кожа. Рука. Руки. Ладонь. Горячая. — Да я понял, не переживайте, — усмехнулся мужчина. — У меня волчья кровь. — Что?! В смысле? — сначала я опешила, а потом мозг заработал и вместе с этим вернулась способность шутить. — Так Вы всё-таки оборотень? — Нет, — улыбнулся Герман. — У меня всего лишь гипертермия. Всегда повышенная температура тела. — А… Не слышала о таком. — Я вижу, Вам получше? Может, дойдем до магазина, купим Вам воды? — Да, пойдемте. Рудницкий помог мне встать и заботливо отставил локоть, предлагая тем самым взять его под руку.