Привет, меня зовут...

Громкий хлопок отвлек от мыслей. — Так, давай сюда свою руку, я сейчас ее обработаю, — сказал Эррор, подходя к скелету. Инк судорожно замотал головой, изо всех сил стараясь скрыть метку, прижимая руку к груди и до предела натягивая рукав, от чего даже плечо оголилось. — Да ладно тебе, это же не больно, только пощипет чутка. Белокостный хотел бы объясниться, что-то сказать, заявить о своей самостоятельности, но с его «проблемой» это невозможно, так что скелет просто тряс головой, надеясь, что Эррор передумает помогать и отдаст ватку с перекисью, оставляя ему эту небольшую беду. Но чернокостный упрямо игнорировал все знаки. Тот резко дернул оцарапанную руку на себя, и, не дав Инку отойти от такой неожиданности, рывком оголил ту, обнажая рану и метку. Белокостный в ужасе начал вырываться, чем вызвал лишь недовольное: — Блять, ты можешь успокоиться? Ты сейчас себе руку вывихнешь. Инк лишь затолкал того в плечо и интенсивнее затряс черепом, от чего та уже начала побаливать и кружиться, но чернокостный не обращал внимание и приложил ватку с перекисью к ранке. Белокостному пришлось остановиться и, рвано выдохнув, зажмуриться от не самых приятных ощущений, которыми его щедро отблагодарила голова за столь прекрасное обращение. Перекись щипала, но это ничего, самое страшное оказалось впереди — Инк ощутил как ватка отстранилась от руки и, приоткрыв глазницы, с дичайшим ужасом проследил как взгляд Эррора скользнул ниже, к метке, и там остановился. «Привет, меня зовут...», — прочитал чернокостный у скелета на запястье. Инк тут же спрятал метку от любопытного взгляда, но это не помешало Эррору невольно вспомнить свой первый день в новой школе. Тогда он тоже начал представляться, но его перебил влетевший в класс ученик, опоздавший на урок. Внезапный сильный толчок в грудь заставил отстраниться и обратить внимание на белокостного, который, получив свободу, выбежал из медпункта. В черной черепушке в миг возник вопрос: «А что случилось-то?», но скелет уже скрылся за дверью. Выйдя в коридор, Эррор обнаружил ровно ничего. Инк и вправду убежал. Прекрасно. И что теперь делать? А главное: что все-таки случилось? Может он как-то обидел Инка? Из-за небрежного отношения? Хотя тогда бы это было глупо, да и тот не из обидчивых... Или белокостному просто не понравилось, что он так нагло прочитал метку на запястье? Но разве в этом есть что-то такое? Хотя кто знает... В любом случае стоило бы извиниться. Может удаться сделать это даже сейчас, если тот не сел с Дримом. Инк же, едва ли не ворвавшись в класс, торопливо соврал учительнице про плохое самочувствие, и, получив разрешение идти домой, скинул свои вещи в рюкзак, и быстро вышел из класса, после чего снова пустился в бег. Он в миг пролетел по лестнице и кинулся к выходу, чуть не забыв забрать куртку. В пару секунд он достиг школьной ограды, где и позволил себе перевести дыхание. Голову оглушительным гонгом била лишь одна мысль: «Он все понял!». Увидел, прочитал, понял, и возненавидел. Жутко, дико, безумно, всей душой и каждой костью возненавидел. Сознание бросило в воспоминания прошлого. Уши разрывали истошные крики, сдавленные всхлипы и яростная брань. Казалось он снова там. Он снова сжимает до боли в пальцах одеяло, под единственной защитой, которая на деле не так уж и надежна. Он снова слышит хриплый от слез шепот матери, как что-то звонко разбилось, как надежда на то, что это просто плохой сон, кошмар из глубин ада, все больше и больше ломается под резью впивающихся в кости пальцев, которая никак не хотела спасать от очередного ужаса, и только сильнее в него вгоняла. Он снова видит синяки, которые никто даже не подумал спрятать, измученное лицо матери, и мрачный взгляд отца. Он снова ощущает как не хочет возвращаться в дом, точнее в змеиное логово, где любое неверное движение, слово или эмоция могут караться, и если не смертью и побоями, то остервенелой руганью и угрозами. Он снова трясется, как мать в тот роковой вечер. Его снова ожидает это, только теперь в худшей форме. Эррор же не скажет о ненависти, не откажет, о, нет, это слишком просто. Зачем убивать быстро и безболезненно, если можно медленно и мучительно? Отец наверняка руководствовался подобными мыслями. А что мешает Эррору сделать также? Правильно — ничего. Особенно если учитывать лютую ненависть того. Эррор обязательно обманчиво нежно огладит его щеку и скажет что-то такое глупое и нереальное как: «Я люблю тебя до потери пульса», а Инк, как наивный дурак, поверит, выколет себе прекрасной ложью глазницы и со всей своей тупой любовью отдастся фальшивому счастью. Ведь, Боже, это же Эррор! Его соулмейт! А все же счастливы со своими родственными душами?! И все же это страшно. Страшнее, чем Инк думал. Намного, в мириады, мириады раз. Тело неприятно кололо. И непонятно: то ли от холода, то ли от жара. Он неясно как осел на землю и впился в себя объятьями, которые вряд ли укроют бы хоть от какой-то угрозы. Голова гудела, заглушая остатки воспоминаний. К своему удивлению, Инк осознал, что щеки холодят непрерывные слезы, от которых, как вода от грязи, замутнел взгляд. Дышать оказалось трудно, лишь через раз, словно Эррор сжалился и все же решил убить его не мучая, просто-напросто по-быстрому задушив. Медленно возвращалась разумность, что-то неустанно твердя и доказывая мутными воспоминаниями, но, честно, скелет не желал слушать. Он все еще марионетка страха. В это время Эррор неуверенно замер у двери в класс. И все-таки идти надо. Хотя бы из-за извинений Инку. Обреченный вздох, негромкий стук в дверь, недовольное «войдите», и спустя мгновение на чернокостного набросились громкие крики: — Вы поглядите! — всплеснула руками учительница, — Явился! Что?! Совесть загрызла, нахал?! — Простите за опоздание, — смиренно произнес Эррор и тяжело вздохнул. — Нет, ну вы поглядите! — с выпученными глазами развела женщина руки, — Он еще и нормально извиниться не соизволил! Ни стыда, ни совести! Вот я не понимаю, что в голове у таких бестолочей, ведь... Дальше чернокостный ее не слушал. Намного больший интерес вызывал Инк, которого он сейчас пытался найти взглядом. Как только гневная триада приостановилась, Эррор спросил: — А где Инк? — Сказал, что ему нездоровится и ушел. Ушел?.. Чернокостный невольно окинул дверь взглядом полного не понимая. Почему? Да что случилось-то? А может тому и правда стало плохо? Хотя нет, все же в порядке было, бред какой-то. — Можешь даже не смотреть на дверь, я тебя не отпущу, пока ты всю тему не перепишешь, не расскажешь и не решишь тридцать уравнений, — Эррор окинул ту ошеломленным взглядом, на что учительница ответила, — И можешь не смотреть так, сам виноват, что не пришел вовремя. И, кстати, если не успеешь за этот урок с переменой, то придешь после уроков. А если решишь и тогда прогулять, то я доложу родителям о твоей успеваемости. Понял? — Понял, — мрачно отозвался скелет и отправился к задним партам. *** У Эррора была мысль выловить Дрима или Блу и попросить тех дать адрес или хотя бы номер Инка, но он не успел их выловить в две следующие перемены, а дальше надо было плестись к математичке, так что планы по извинению пришлось отложить до завтра. Но тот стал избегать его. Садился от чернокостного как можно дальше, уходил из класса каждую перемену и убегал, когда скелет подходил слишком близко. А Эррор все ломал голову над тем, какую ошибку он совершил тогда в медпункте. Очевидно, это было нечто ужасное, раз Инк его теперь избегает. Но что? А спросить чернокостный не может. Если честно, это раздражало. То есть... Да, может он и как-то провинился, но, черт, это все же не повод строить из себя не пойми что и отказываться хоть как-то контактировать. Чернокостный уже просил Дрима передать Инку просьбу о разговоре, и тот передал, вот только белокостный отказался. И Эррор искренне недоумевал: почему? Он же ничего не сделал. Только обработал рану и взглянул на метку. Но в этом же нет чего-то кошмарного. Так что поведение Инка ставило в тупик. А еще оно походило на чистую стервозность и желание унизить чернокостного, заставив его извиняться и бегать за собой хвостиком. А отказ в разговоре и настойчивое избегание с игнорированием лишь распаляли подобные мысли. И это бесило. Настолько, что нервы под конец дня безвозвратно лопнули. В одно мгновение ярость резанула по остаткам самоконтроля. В итоге во время перемены Инк оказался прижат к стене в коридоре. Очевидно, скелет снова пытался убежать, но того догнали, поймали, и теперь по бокам стоят баррикады в виде рук чернокостного, а спереди разъяренные глазницы, готовые убить при малейшем движении. — Какого хуя происходит?! — крикнул Эррор, наклоняясь к белокостному и в стократ уменьшая шансы того на побег. Чернокостный ожидал неловко упавшего взгляда, объяснений, наигранной обиды, или даже злости, но... Инк молниеносно прикрыл голову руками, сжался, точно желая стать меньше и растворится в воздухе, заметно затрясся, и, судя по звукам, едва ли не задыхался, крепко-крепко зажмурившись. В миг стало ясно: он боится. Но чего? Почему? Теперь Эррор абсолютно точно ничего не понимал. А уж тем более причастно ли здесь вчерашнее проишествие в медпункте. Чернокостный мог лишь в смятении смотреть как Инк крупно дрожал и, кажется, готов был заплакать. А затем резко щелкнула мысль, что они в коридоре. В перемену. Где куча народа, которая уж точно услышала его крик. И правда: переведя взгляд в бок, Эррор наткнулся на глазеющую на них толпу учеников, из которой так и доносился шепот о том, что чернокостный ударил Инка, а кто-то предполагал, что до белокостного только что домогались, да и вообще чуть не изнасиловали. — И чего вы тут столпились? Сквозь зевак пробралась низенькая учительница, которая занимала место классного руководителя в классе, где учились Инк с Эррором. Та громко ахнула, увидев красноречивую картину в виде до смерти перепуганного скелета и чернокостного, прижимавшего того к стене. — Ах, ты ж, мелкий... — со злостью выплюнула она и в пару громоздких шагов оказалась рядом. — Я его не бил! — возмутился Эррор, отходя от скелета и поднимая руки вверх. — Я, по-твоему, совсем слепая?! — женщина грубо отпихнула чернокостного и, ласково улыбнувшись, мягко огладила плечо Инка, который, очевидно, погряз где-то в своих страхах и перестал соображать. — Все в порядке? Что-то болит? Может, тебе домой пойти? А ты, — Учительница метнула сердитый взгляд в сторону Эррора. — Я доложу все директору. Родителей завтра в школу. — Да я не бил его! — Ты чего-то не понял? — Она гневно сузила глаза, видимо, готовясь ужесточить наказание. — Нет, — процедил скелет и поспешил уйти. Очевидно, начать биться за правоту равносильно рыть самому себе яму. У Эррора нет доказательств, и все сложилось против него. Оставалось лишь отступить и думать, как исправить отношения с Инком.