Не то, чем кажется-2

Если бы однажды кто-нибудь спросил Николая, почему он до сих пор не ушел от своей матери и не разорвал окончательно всякие отношения с ней, то он ответил бы честно и откровенно: ему безумно жаль ее. Она — одинокая и несчастная женщина. Что с ней будет, если она останется совсем одна, Николай даже и представлять не хотел. У него до сих пор стоит перед глазами картина: мать лежит на диване в гостиной, лицо ее на удивление спокойное и умиротворенное, и кажется, что она спокойно спит. Рука свешивается с дивана, длинные тонкие пальцы чуть-чуть не достают до пола. Золотой браслет расстегнут: то ли она хотела снять его, то ли просто застежка сломалась… А рядом, на полу — рассыпанные таблетки и пустой стакан. Николай вошел в гостиную, бросился к ней, принялся изо всех сил тормошить, как мог, пытался разбудить… Потом трясущимися руками он набрал номер скорой, а после сидел один в больничном коридоре и ждал, чтобы к нему пришел хоть кто-нибудь и сказал, что с мамой все хорошо. Володе он тогда не дозвонился, он сам позвонил ему через неделю, сказал, что устроился на новом месте, все в порядке, Коля может приезжать. — С мамой… очень плохо, Володь, — сказал Коля, — она… чуть не умерла. Таблеток напилась каких-то. — Где она сейчас? — совершенно спокойно спросил Володя. — В больнице. Врач сказал, что еле успели… — Но успели, — тем же тоном проговорил Володя. — Не переживай, Коль, с ней все будет в порядке. — Как ты можешь?! — возмутился он. — Она же… после того, как… — Да, именно поэтому я так спокоен. Коль, она же это специально для меня разыграла! Ты просто не понимаешь еще. И именно поэтому я настаиваю: уходи сейчас! Потом поздно будет. Он не ответил. Просто положил трубку, и с того момента можно сказать разорвал отношения со старшим братом. Володя изредка звонил, писал ему, Коля знал, что он женился, а совсем недавно подал на развод, потому что жена то ли нашла себе кого-то еще, то ли ей просто надоела семейная жизнь. Когда-то Коля любил старшего брата и очень старался быть во всем на него похожим, но тот случай будто сломал что-то в его душе, и больше между братьями не было ни теплоты, ни доверия. Коле казалось, что Володя ненавидит их же собственную родную мать, и не мог простить ему этого. А уж равнодушия в голосе в тот страшный день, когда мать попыталась покончить с собой после ссоры с Володей и его ухода, и подавно. Коля был тогда еще слишком юн и, кажется, слишком многого не понимал… Мать запретила Коле даже упоминать имя брата, говорила, что он предал все и всех, в частности же — память отца, которая для них для всех свята. Отца, к слову, Коля не помнил, он его и видел-то только на фотографии. Вот Володя, напротив, помнил его, пусть и смутно, в частности же, как отец водил его в парк аттракционов, или подарил ему набор машинок, о котором маленький Володя всегда мечтал. Мать всегда подчеркивала, что после смерти отца она осталась совсем одна без средств к существованию, и единственный человек, который пришел на помощь бедной вдове с двумя маленькими детьми на руках — ее хороший знакомый. Володя называл его дядя Коля, но относился к нему всю дорогу настороженно, если не сказать враждебно. Коле же тот человек нравился, во всяком случае, он обожал конфеты, которые тот всегда приносил им с братом, а еще обещал Коле дать посмотреть и даже подержать в руках самый настоящий пистолет. Правда, так и не успел этого сделать… Он просто пропал из их жизни, и вскоре после этого мать увезла их с братом в другой город. Коля не хотел уезжать, но мать объяснила, что платить за дорогую квартиру им нечем, а кроме того, их может подстерегать опасность. Какие-то люди якобы могли «достать их». Когда Коле исполнилось пятнадцать лет, мать заявила, что они возвращаются обратно, потому что «пришло время взыскивать долги». На этом-то они и рассорились с Володей. Он кричал, что у матери не все дома, и она попросту не имеет права калечить им с Колей жизнь. — Я не намерен участвовать в этом! И не позволю втравить Кольку в подобное дерьмо! — заявил он матери. — Он — мой сын, как, кстати сказать, и ты, дорогой, — отозвалась мать. — Поэтому, пока вы от меня зависите, будете делать то, чего хочу я! — Я совершеннолетний! — парировал Володя. — Да и Коля, несмотря на то, что еще слишком мал, не твоя собственность, и не обязан разделять все твои безумные идеи! — Володя, — не выдержав, мать расплакалась, — я тебя умоляю, ну пойми же меня! Мне просто ничего другого не остается, и мне нужна твоя поддержка. — Прости, мама, — покачал головой Володя, — но этого не будет. Не от меня! — Если ты уйдешь, — жестко проговорила мать, — я умру! Покончу с собой, так и знай! И только ты будешь виноват во всем! — Ох, мама! — вздохнул Володя. Он все равно ушел, на другой же день собрал чемоданы и уехал. Мать же попыталась выполнить свою угрозу, и если бы не Коля, кто знает, как все могло обернуться… Первое, что сказала Коле мать, когда вышла из больницы, была не просьба даже, а приказ забыть о старшем брате навсегда. А потом, уже спустя несколько лет, она продала квартиру и объявила, что они переезжают. Переезд в другой город, обустройство новой квартиры, которую мать купила на те деньги, что выручила за продажу прежней, плюс еще пришлось добавить накопления на черный день, заняли довольно много времени. Затем Коле пришлось переводиться в другой вуз, это тоже потребовало много времени и усилий. И только когда со всеми бытовыми хлопотами было покончено, мать открыла, что называется, все карты. — Я специально разузнала все об этом вузе, — сказала она Коле, — нам несказанно повезло. Она учится именно там. С нее-то мы и начнем! — С кого? — не понял Коля. — Что начнем? — Отомстим наконец за твоего настоящего отца, Коленька, — улыбнулась мать. — А для этого нам надо подобраться как можно ближе к семейству Червинских. Младшая дочь этого негодяя, Петра Червинского, учится в этом вузе. Тебе нужно будет познакомиться с ней и… так скажем, очаровать ее. Оказалось, что настоящим отцом Коли, как поведала ему мать, был тот самый Николай Александрович Дорошенко, добрый друг их семьи. Мать любила его до безумия, и он намеревался сделать ей предложение, усыновить ее детей и увезти их за границу. У него уже все было готово для отъезда, но случилась беда, он трагически погиб, а виноваты в его смерти именно Червинские. Они втянули его в какую-то авантюру (какую именно, мать так и не сказала), и тем самым попросту подставили, а потом попытались еще и скрыть следы преступления, представив все таким образом, будто Николай Александрович сам во всем виноват. — Никогда им не прощу! — без конца повторяла мать. — Все они будут страдать так же, как страдала я. Нет! В десять, в сто раз сильнее! Коля прекрасно понимал, что ничем хорошим затея матери обернуться не может, но… что ему оставалось делать? Чем дальше, тем больше ему казалось, что мать попросту немного не в себе. И он старался, как мог, помочь ей, поддержать, поэтому выполнял все ее требования. Но вместе с тем Николай еще надеялся, что однажды ему удастся переубедить ее и заставить отказаться раз и навсегда от мысли о мести. Тем более, что и смысла-то в ней попросту нет… Лариса Червинская, стоит сказать, ему очень понравилась. Она оказалась удивительной девушкой: умной, рассудительной и, что уж греха таить, очень привлекательной. Ему нравилось проводить с ней время, беседовать об учебе, рассказывать о семье (ну, разумеется, то, что он мог ей сказать), слушать, что она говорит о своих родственниках. Лара обожает своих родителей и брата, и они, насколько он понял, души в ней не чаят. К слову сказать, Николай действительно не прочь был бы поухаживать за Ларисой, и кто знает, вдруг что-нибудь из этого и вышло бы путное. Осталось только переубедить мать, но Коля не терял надежды, что однажды ему это удастся.

***

Петя, чертыхнувшись, остановил машину у театра. Он еле-еле нашел место для парковки, что также не добавило хорошего настроения. Черт его дернул вчера остаться ночевать у родителей, надо было уехать после того, как удалось убедить мать дать ему денег. Но было уже довольно поздно, а Петя к тому же немного перебрал. Задумался, так сказать, о жизни, выпил пару бокалов виски… Да еще Ларе наговорил какой-то ерунды, она, судя по всему, смертельно обиделась на него. Кто его за язык только тянул?.. Впрочем, это можно легко объяснить: не каждый день узнаешь, что твоя родная мать встречается с другим мужчиной втайне ото всех. Да еще оказалось, что мужчина этот — отец Сонечки! Кроме того выяснилось, что мать знает его уже много лет, причем еще до знакомства с отцом она встречалась как раз-таки с этим самым Алексеем Косачем. Черт его знает, что свело их теперь, но Пете отчего-то не давала покоя мысль, что скорее всего мать наставляет отцу рога. Не то чтобы ему было жаль папочку, вовсе даже напротив, но… как-то все это неприятно. Потому-то Петя не сдержался и ляпнул глупость: спросил у Лары, не было ли у нее другого мужчины, с которым она изменяла деду. Она ужасно оскорбилась, чуть было с кулаками на него не кинулась, и честно говоря, Петя порадовался за деда. Помимо же этого Петю вновь кольнула зависть. Ему, как когда-то давно, в детстве, подумалось: как хорошо оказаться на месте Лёвы. Тогда он был бы сыном деда и Лары, и ему не пришлось бы, в числе прочего, клянчить медные копейки, точно он нищий с паперти. Мать сдержала свое слово, перевела ему деньги, и Петя сразу же позвонил Соне и велел ей выбрать самый лучший отель на Андалузском побережье. — Ты же сказал, мы едем к вам на виллу? — зевнув, проговорила она. — В отеле нам будет лучше, — быстро отозвался Петя. — Вилла находится далеко от города, там нет никаких приличных мест, где можно хорошо отдохнуть. Дед-то у меня, сама понимаешь, старый уже, ему нет дела до клубов и ресторанов. — Ну, ладно, — протянула Софи, — я выберу тогда апарт-отель на пять звезд! — Разумеется, дорогая! Я полагаюсь на твой вкус! Через полтора часа Софи перезвонила ему и сообщила, что выбрала чудесный отель, с собственным, отдельным и закрытым пляжем, роскошными номерами, спа-салоном и несколькими бассейнами. Она отправила Пете ссылку на сайт этого отеля и прибавила, что заказывать надо исключительно самый большой сьюит. Петя же посмотрел и… загрустил. Даже обычный номер класса эконом стоил там очень дорого. Если же говорить о сьюите, то тех денег, которые имелись в его распоряжении, хватило бы лишь на несколько дней. А они с Софи хотели отправиться туда по меньшей мере на неделю, кроме того, нужны еще деньги на билеты, на аренду машины, на развлечения… Отец не даст, даже и заикаться не стоит, он вообще узнает обо всем только тогда, когда Петр с Софи сядут в самолет и отправятся на отдых. От деда он также не получит ни копейки, да и из матери вряд ли удастся выжать что-то еще. Значит, остается последний вариант. Петр вошел в здание театра через служебный вход, прошел на второй этаж и поинтересовался у дежурного, закончилась ли репетиция. Ему повезло, только-только объявили перерыв. Петр заглянул в зал, увидел Льва, оживленно беседующего с какой-то длинноволосой девицей в кринолине, и помахал ему рукой. Лев заметил его, улыбнулся и тут же поспешил навстречу. — Какими судьбами, братишка? — поприветствовал его Лёва. — Я просил тебя позвонить мне, но… твоя девушка тебе ничего не передавала, насколько я понимаю? — Ты меня прости, Лев, — пожал плечами Петр, — просто… столько всего навалилось. Мы можем с тобой поговорить, или ты занят? — Подожди, я переоденусь и поговорим, хорошо? Через четверть часа они спустились вниз, в служебный буфет, заняли место за столиком, заказали себе кофе. — Здесь еще булочки есть вкусные, — улыбнулся Лев. — Да? Ну, можно и булочку еще… Слушай, Лев, для начала я бы хотел… В общем, ты передай своему отцу, что я прошу у него прощения. — Что у вас там случилось? — резко посерьезнев, спросил Лев. — Отец с Гришей, как говорится, рвали и метали. И вообще, ваша ругань и перебранки на отца плохо действуют, ты же знаешь, что у него больное сердце. Поэтому… неужели нельзя без этих ваших споров? — Ну, — вздохнул Петр, — тут есть, конечно, и моя вина, признаю. Я действительно подвел их. Ну, да это уже дело прошлое. Я уволился. Совсем! Лев вздохнул: — Если оставаться нет ни сил, ни возможностей, то, конечно, надо уходить. Но, как любит повторять отец, нужно все тщательно обдумать. — Куда уж тщательней… — И куда ты теперь? Петр рассмеялся: — Лев, ну ты прям точь-в-точь как дед, даже смотришь так же, будто насквозь видишь! Придумаю со временем, пока же… буду жить в свое удовольствие. — Ты счастливый человек, — хмыкнул Лев. — Я вот тоже иной раз думаю: эх, бросить бы все и ничего не делать! Но… куда деваться, приходится работать. — Да ты же без своей работы жить не можешь, — отозвался Петр. — И честно говоря, мне иногда тоже хотелось бы… так. Ладно, чего уж теперь об этом говорить! Лев, у тебя не будет… словом, не мог бы ты мне одолжить немного? Ты же вроде должен был получить гонорар за фильм и вообще… — И только-то? — беспечно отозвался Лева. — А я-то уж подумал… Сколько тебе нужно? — Ты мой спаситель! — воскликнул Петр. — Если бы ты отказал, то пришлось бы просить у бабки и ее мужа, а они тут же растрепали бы отцу. Кстати! Ты тоже не говори ничего ни отцу, ни деду, хорошо? — Как скажешь! Лев с такой легкостью расстался с довольно-таки внушительной суммой, что Пете опять сделалось тошно. Ну вот откуда такая несправедливость: у Лёвы есть все, и ему не приходится выпрашивать жалкие подачки. А ведь они с ним ровесники! — Лев, я тебя еще попрошу… Ты обязательно передай своим родителям, что я прощу извинить меня. Пусть они не сердятся, хорошо? — Передам, — кивнул Лев. — Но тебе лучше сказать это им лично. — Скажу, — улыбнулся Петр, — как только вернусь с отдыха. А с них к тому времени, как говорится, сойдет. Лев покачал головой, вздохнул, но ничего не сказал в ответ.

***

Софи уже полчаса не могла решить, какой купальник выбрать и в конце концов уложила в чемодан все три. Надо было бы купить новый, но… времени уже не осталось. Самолет завтра в три часа дня, значит, вещи нужно собирать быстрее. Впрочем, обновок можно будет накупить и там… Петр перезвонил ей ближе к обеду и обрадовал, что заказал сьюит в апарт-отеле, который она выбрала утром, и уже получил подтверждение бронирования. Хорошо, тут же подумала Софи, что совсем недавно она уже ездила в Европу, и у нее пока еще действует виза, иначе пришлось бы отложить отъезд. Что ж, приходится признать, что ей все же повезло с кавалером. — Сонюшка, — бабушка заглянула в комнату, — я все-таки очень переживаю за тебя. Все так неожиданно! — Ой, бабуля, я прошу тебя, не нервничай, — Софи поцеловала ее в щеку, после чего вновь вернулась к сборам, — все будет хорошо. Я же должна устроить свою личную жизнь! А эта поездка мне просто необходима! — Ну, как знаешь, — вздохнула бабушка и тут же отправилась открывать дверь, поскольку именно в ту минуту раздался звонок. — Добрый день, Петр Григорьевич! — раздался из прихожей голос бабушки. — Проходите! — Софи! — Петр, сияя от радости, вбежал в комнату. — Я все устроил! Билеты у нас в кармане, отель, как я тебе сказал, заказан. Она улыбнулась и бросилась ему на шею: — Ах, дорогой, я счастлива! Вот видишь, если очень захотеть… Он привлек ее к себе и принялся жарко целовать: — Ты с ума меня свела, Софи, — прошептал он ей на ухо и игриво прикусил мочку. — Ай! — смеясь, вскрикнула Софи. — Петь, ну бабушка же здесь, и дверь открыта… Кроме того, надо же собраться! — Давай помогу, — с готовностью откликнулся Петя. — Хорошо, что у меня такой любящий дядюшка, — пробормотал он. — При чем тут твой дядюшка? — спросила Софи, снимая с плечиков вечернее платье и аккуратно складывая его, чтобы убрать в чемодан. — Лев дал мне недостающие деньги, — объяснил Петр. — Так что, получается, именно ему мы обязаны тем, что будем отдыхать в роскошном отеле и ни в чем себе не отказывать. — Вот как? — Софи подняла на него взгляд. Хорошее настроение сразу же улетучилось: черт бы все побрал, это ж надо! Что же получается: она все же просчиталась? Да, похоже на то: сделала ставку на Петра, а нужно было все же выбрать Льва, как Софи и собиралась изначально. Проклятье! И как теперь отыграть все назад? Неужели нет никакого способа? — Ну, что с тобой? — с тревогой спросил Петр, заметив ее замешательство. — Что-то не так? — Нет-нет, милый, — Софи постаралась улыбнуться, дабы он не догадался о мрачных мыслях, посетивших ее. Софи вовсе ни к чему сейчас ссориться с Петром. Так или иначе, они все же едут вместе отдыхать и веселиться. — Все в порядке, не переживай! — успокоила она его. — Просто у меня голова кругом из-за сборов, не забыть бы чего! — Я помогу тебе, если ты не против, — тут же отозвался он. — А потом мы могли бы поехать куда-нибудь пообедать. — Я радостью, мой котик! — Софи крепко обняла Петра, уткнулась ему в плечо, радуясь при этом, что он не видит выражение ее лица. Это избавит от лишних и ненужных объяснений. Да, решено, пока она сделает все, чтобы не выпустить милейшего Петеньку из рук, а там — видно будет. Очаровать и прибрать к рукам Льва или даже Григория труда не составит, а пока, как говорится, лучше журавль в руках, чем синица в небе.