Не то, чем кажется-2

Лариса терпеливо ждала, пока дочь успокоится. Она, как когда-то давно, когда Ларочка была еще совсем крошкой, гладила ее по голове и целовала в висок и в щеку. Наконец Ларочка затихла, перестала плакать и лишь время от времени тихо всхлипывала. — Ну вот, — Лариса достала платок и аккуратно стерла слезы со щек дочери, — а теперь, милая, давай начнем с самого начала. — Для начала, — вздохнула Ларочка, — мы с Колей… уже не вместе. — Час от часу не легче! — всплеснула руками Лариса. Она хотела было сказать про неземную и вечную любовь, но вовремя прикусила язык. Это было бы слишком жестоко. — Ты была права, мама, и Лёва тоже, и папа. Коля — не мой человек. Я это прекрасно поняла и прогнала его. — Что случилось? — Лариса взяла дочь за подбородок, заставив поднять взгляд. — Да ничего, — пожала плечами Ларочка, — просто я узнала, что… Ой! — она вдруг испуганно замолчала, прижав ладони к щекам. — Мам… да ведь получается, что Владимир этот меня предупредил, а я просто… Я совсем не о том думала! — О чем ты? — не поняла Лариса. — Ко мне пришел брат Коли и сказал, что он встречается со мной по наущению своей матери. Она заставила его соблазнить меня, а потом хотела, чтобы он бросил меня. Причинил мне боль, унизил таким образом. Владимир сказал, что его мать просто не в себе, она вбила в голову, будто мы виноваты в смерти ее то ли мужа, то ли любовника… Некоего Николая Дорошенко. — О господи! — воскликнула Лариса. — Получается, она не только мне хотела гадость сделать, но и… Ведь Гриша-то именно с ней сошелся, и вроде как она стояла за покушением на тебя и папу. Вот же дрянь! И он такой же, как она! Пошел у нее на поводу. Да еще слезу пустил, представляешь, прощения просил, говорил, что полюбил меня, что не имеет отношения к бредовым идеям своей матери! — А что если это правда? — осторожно спросила Лариса. — Я хочу сказать, что он мог на самом деле в тебя влюбиться, потому что, как говорит твой отец, ты — само очарование и не заметить этого может только слепой или круглый дурак. — Мамуль, — впервые за все время Ларочка улыбнулась, — ты не можешь быть объективной, как и папа. Но если серьезно, то я… Я ему уже не верю! Может быть, хочу поверить, но у меня не получается. Если бы он любил, то сразу бы все сказал, но он промолчал, хотя знал, что его мать задумала такую подлость. — Прямо сказать о подобном очень тяжело, — задумчиво проговорила Лариса, — хотя, справедливости ради, я тебя очень хорошо понимаю, потому что и простить эту ложь — трудно. — Ну вот, — шмыгнула носом Ларочка, — я его выгнала. А потом… — Ты поняла, что ваша связь, так скажем, имела последствия. Ларочка помотала головой: — Я, ну, ты понимаешь, мамуль, — запинаясь, проговорила она, — сначала решила, что это ложная тревога. Даже тест был отрицательный! Я решила, что сделаю его, и если результат положительный, то запросто решу проблему. Пойду к врачу и… всё. А он показал мне одну полоску! Но теперь я уже не знаю, что и думать. Бракованный, может, какой попался тест. — Иногда бывают погрешности, — пожала плечами Лариса. — В первый раз, кстати, мне тоже тест показал отрицательный результат. Через пару дней я купила новый, и уже он показал две полоски, а врач потом лишь подтвердил. Лариса помрачнела и отвернулась, вспомнив тот день, когда, счастливая и довольная вышла из консультации, торопясь как можно скорее сообщить Петру радостную новость. Но увы в тот раз их радужным мечтам не суждено было сбыться. Как ни странно, но первым речь о совместном ребенке завел именно он. Сама Лариса в ту пору вовсе не думала об этом, вернее, ей казалось, что не следует загадывать и планировать что-либо наперед, пусть все идет как идет. Но однажды за ужином Петр вдруг сообщил ей, что жена одного из его деловых партнеров родила девочек-близнецов. — Они десять лет пытались завести ребенка, представляешь, всех врачей обошли, гадалок, к каким-то там иконам чудотворным и мощам ездили приложиться и поклониться, но все без толку. И вдруг, когда уже совсем отчаялись — такое чудо. Здорово, правда? — Действительно, — согласилась Лариса, удивительно. Может быть, это им в награду за то, что до последнего продолжали верить и надеяться. — Слушай, Лисичка, — мгновенно оживился Петр, — а что если нам с тобой родить наследника, а? — Ты серьезно, Петь? — ахнула Лариса. — А что тут такого? — Ну, мне казалось, у тебя уже есть сын, а я… Если честно, я и не думала… — смешалась она. — Так подумай, — улыбнулся Петр. — Только представь, у нас с тобой будет сын или дочка, — мечтательно проговорил он. — Ты правда этого хочешь? — глядя ему в глаза, спросила Лариса. Петр кивнул и накрыл ее ладонь своей: — Да. Я очень хочу, чтобы у меня был мой ребенок. От моей любимой женщины. От тебя, Лисичка! — он легонько щелкнул ее по носу, отчего она рассмеялась и тут же кинулась обнимать его. — Это с Левой было, да? — тронула ее за плечо Ларочка, отвлекая тем самым от нахлынувших воспоминаний. — Нет, — покачала головой Лариса, — чуть раньше. Я тогда попала в аварию и потеряла ребенка, к несчастью. А через несколько месяцев забеременела Лёвушкой, и вот тогда уже мне ни один тест не соврал, да я и сама все прекрасно понимала. Так что, — она вновь пристально посмотрела на Ларочку, — давно ты заподозрила? — Ну, — протянула Ларочка, — месяца три, что ли. — И как ты собралась, «если что», решать проблему? — хмыкнула Лариса. — Будто не ясно! — отмахнулась Ларочка. — Лара, ты в своем уме? — Разумеется! — раздраженно мотнула головой Ларочка. — А в чем дело? — Да в том, милая моя, что если у тебя уже «месяца три», кабы не больше (а ведь я же предупреждала и тебя, и твоего Ромео), то «решать проблему» так, как ты собралась ее решать, поздно. — Что же делать? — жалобно взглянула на нее Ларочка. — Для начала сходить к врачу. Чтобы он точно сказал, беременна ты или нет, и какой у тебя срок. Ну, а потом… — она усмехнулась, — мне следует привыкнуть к мысли о том, что я стану бабушкой. А еще, — укоризненно взглянула она на Ларочку, — надо подумать, как сообщить эту потрясющую новость твоему отцу и не довести его тем самым до третьего инфаркта!

***

Андрей не успел опомниться, как Анна бросилась ему на шею и расплакалась, точно маленькая девочка. Озираясь по сторонам, он обнял ее за плечи, завел в квартиру закрыл за собой дверь. — Ну, всё, всё, — шептал он, осторожно поглаживая ее по спине и по чуть подрагивающим плечам, — успокойся, дорогая, всё прошло! — Ты себе не представляешь, что я пережила, Андрюша! — всхлипнула Анна и подняла на него полные слез глаза. — Где ты была, Аня? — чуть отстранившись от нее, спросил Андрей. — Я знаю, что ты выдумала какого-то любовника, а на самом деле… — На самом деле, — Анна быстро вытерла глаза, — я узнала о том, что смертельно больна. Я сдала анализы, и врач мне сказал, что у меня рак крови. — Это ложь! Он все наврал! — Ты, что, знаешь его? — Я примерно догадываюсь, о ком идет речь, Анюта. Дело в том, что твой бывший муж сумел каким-то образом раздобыть результаты твоих анализов. Ну, он лежал в центральном госпитале, у него же с сердцем проблемы. Ты попросила его о помощи, вот он и уговорил каким-то образом одну из медсестер помочь ему, она достала выписку. Петр с женой приехали ко мне и сказали, что с анализами у тебя все в порядке. И тогда я сообразил, что тебя обманули, чтобы давить на меня! — На тебя? Но… но почему? — Все это, — вздохнул Андрей, — началось очень давно. Я тогда был начинающим адвокатом, и мне довелось вести дело некоего Степана Гнаткевича. Этот тип убил свою молодую жену, чтобы заполучить в наследство квартиру и деньги ее отца. Он был совершенно отмороженным, беспринципным негодяем. Он открыто угрожал суду, что если его не оправдают, он отсидит, выйдет и поубивает всех. Мне он тогда посулил кучу денег, и я… согласился его защищать. К сожалению, от меня там ничего не зависело, и Гнаткевича посадили. Он был наемным киллером, и у него на воле осталось полным-полно дружков, но они вынуждены были сидеть тихо, дрожали за свои шкуры, ну и времена изменились, к тому же. Сам Гнаткевич, к счастью, скончался в тюрьме, но его приятели все равно регулярно мне звонили и грозили расправой. — Того доктора звали Максим Максимович Короленко. Он сказал, что владеет хосписом для безнадежно больных, якобы помогает несчастным спокойно дожить последние дни. Он заманил меня туда, и там… они пичкали меня чем-то, я все время спала. Потом я прекратила принимать лекарства и сумела бежать. — Короленко, — Андрей вздрогнул, услышав это имя. — Это… это же близкий родственник Гнаткевича. Очевидно, он решил отомстить нашей семье, сделать мне больно! А самый действенный способ осуществить этот план — через тебя. Господи, — он крепко прижал ее к себе, — Анюта, милая моя, как же хорошо, что с тобой ничего не случилось! Анна еще раз всхлипнула, еще сильнее стиснула объятия, уткнулась ему в плечо. Андрей рассеянно гладил ее по спине, лихорадочно соображая, как же теперь поступить. Как он скажет жене, что их дочь в данную минуту находится в лапах этого чудовища, Короленко? А вдруг, от этой мысли его прошиб холодный пот, Милы и в живых-то уже нет?! Если это произойдет, то… ему попросту незачем жить. Он тогда пойдет в полицию и признается сразу во всех грехах, утянет за собой на дно и Короленко, и Безуса, и его женушку. А потом… Боже, только бы хватило духу… Он просто обязан будет сделать это. У него давно уже припасено замечательное средство: маленькая капсула, которую достаточно просто незаметно положить в рот и раскусить. И все будет кончено. — Андрей, что же нам теперь делать? Идти в полицию? — спросила у него Анна. — Думаю, да, это будет разумно, — кивнул он. — Но чуть позже. Сейчас же идем, дорогая, тебе надо хорошенько отдохнуть. — Андрей, а где Милочка? Я так соскучилась по ней, — улыбнулась Анна. — Мила… она, ты знаешь, уехала на неделю вместе с тем парнем, Юрой Золотаревским. Они ведут дело одного молодого человека, он попал в колонию для несовершеннолетних, ну, и Мила поехала к нему. Она его будет защищать. А Юрка поехал с ней, как верный ассистент. — Я пыталась ей дозвониться, но она трубку не берет, — вздохнула Анна. Андрей покрепче прижал ее к себе, и они медленно направились в спальню. — Скорее всего, телефон у нее отобрали, ведь там, в колонии, средства связи запрещены даже адвокатам. Но ты не переживай, думаю, к выходным она вернется домой. Идем, дорогая, тебе надо принять душ, поесть и как следует отдохнуть. — Ты прав, я так устала… Через сорок минут Анна, приняв ванну и перекусив салатом из свежих овощей (другой еды в доме попросту не было), легла в постель и заснула сразу же, как только голова ее коснулась подушки. Андрей сидел у ее изголовья, смотрел на спящую жену и мучительно пытался найти выход из той ужасной западни, в которую сам же себя и загнал. Нужно непременно найти Милу и вернуть ее домой до того, как Анна узнает всю правду.

***

Юра вставил в телефон новую сим-карту, включил его, проверил необходимые настройки, а затем набрал нужный номер. Вежливая секретарша объяснила ему, что у доктора Короленко на следующей неделе «всё забито под завязку», нет ни одного свободного часа для приема. — Сами понимаете, он — великолепный врач, и попасть к нему на прием… — Да, поэтому-то я и хотел, чтобы меня принял именно Максим Максимович. Мне его очень рекомендовали! — Что ж, — смилостивилась секретарша, — давайте-ка посмотрим еще… — Если надо, я готов заплатить, — привел железобетонный аргумент Юра. — О, вам несказанно повезло! — тут же обрадовалась секретарша. — Послезавтра, в пятницу, у Максима Максимовича как раз образовалось окно, буквально только что пациент перенес визит из-за внезапного отъезда. Я могу вас записать на прием. — Премного благодарен, вы меня просто спасаете! — воскликнул Юра. — Ваше имя? — Герасимов Николай Николаевич, — отозвался Юра. — Прекрасно! Итак, уважаемый Николай Николаевич, я вас записываю на пятницу, на тринадцать тридцать пять. Ждем вас! — Спасибо еще раз, непременно буду! — обрадовался Юра. Секретарша пожелала ему удачного дня и отсоединилась. Юра убрал телефон и отправился на кухню, ему страшно захотелось кофе. Что ж, до пятницы он потерпит, ему позарез нужно подобраться к Короленко. Самое главное — это не вызвать никаких подозрений. Документы он взял в конторе: иногда, когда клиентам требовались услуги частного детектива, агенство, что называется, шло навстречу. И для таких целей отдел частных расследований держал для своих сотрудников документы, чтобы те могли создать при необходимости нужную легенду. Водительские права на имя Николая Герасимова (интересно, тот, кто их изготовил, был фанатом «Гостьи из будущего», или это случайное совпадение?) лежали в шкафчике на самом видном месте, и Юра без труда забрал их. Ему удалось убедить секретаршу отдела Виолетту не регистрировать его и, разумеется, ничего не говорить Андрею Андреевичу. Юра сам не знал, почему, но он не доверял ему. Мутный он какой-то тип… Юра ему сказал, что Мила вышла на Короленко и пропала, точно в воду канула, а он будто и не удивился вовсе. Кажется, куда больше его волновало, что его дочь вместе с Юрой никак не могут забыть о деле Гнаткевича. Словно боится, что они докопаются до чего-то такого, что им будет очень неприятно узнать. Дядя Женя, к слову, да и тетя Рада вместе с ним ведут себя точно так же. Ясно как день — все они: Жадан и чета Безусов, — по уши в дерьме! И Милка слишком близко подобралась к разгадке. Господи, про себя взмолился он, только бы с ней все было хорошо! Он обязательно найдет ее и вызволит из лап этого проходимца. И они дороются до правды! Чего бы им это не стоило. Юра вернулся в рабочий кабинет, открыл окно и уселся за стол. Сосредоточиться на работе не получалось, он постоянно прокручивал в мыслях предстоящий разговор с Короленко. Неожиданно на столе Милы зазвонил телефон. Юра мгновенно метнулся к нему и снял трубку: — Алло! — Добрый день, — отозвался на том конце провода незнакомый мужской голос, — это адвокатская контора господина Жадана? — Именно. Слушаю вас! — ответил Юра. — Скажите, могу я поговорить с Миладой Андреевной Жадан? — Ее, к сожалению, сейчас нет на месте, она… заболела. Будет, наверное, через пару недель. — Как жаль! Видите ли, я знаю, что она занималась делом моего покойного друга, Степана Георгиевича Гнаткевича. И мне бы хотелось… — Вы знали Гнаткевича? — насторожился Юра. — Да. Наши семьи были дружны, но потом мои родители уехали работать по контакту за границу, я, естественно, с ними. Мы потеряли друг друга из виду. Лет семь-восемь назад я вернулся домой, мы со Степкой встретились, возобновили старую дружбу, а потом… с ним случилось несчастье. Я несколько раз навещал его в тюрьме. И… словом, он мне кое-что передал. Может быть, в этих документах — доказательства его невиновности! — Как ваше имя? — Юра затаил дыхание, он чувствовал себя охотничьим псом, который сделал стойку, почуяв дичь. — Стефан Яблоневский. Мы со Степкой когда-то учились в одном классе… — Где вы сейчас находитесь? Вы можете приехать… нет, в конторе встречаться не совсем удобно, — еще не хватало, чтобы Андрей Адреевич заявился на работу и застал их, — может, вы подъехали бы ко мне? — Диктуйте адрес, — тут же согласился Яблоневский. — Я постараюсь приехать как можно скорее.

***

Катерина чертыхнулась сквозь зубы, потому что яйцо самым непостижимым образом выскользнуло у нее из рук и упало на безупречно чистый мраморный пол. — Ты чего, мам? — Петя вошел на кухню как раз в тот момент, когда она подобрала с пола скорлупу, выбросила ее в ведро и принялась вытирать бумажным полотенцем пол. — Петенька, — улыбнулась она, — да вот… омлет тебе хочу сделать. Чтобы не голодному ехать к Соне. — Спасибо, — пожал плечами Петя. — Что-то Лёвка не отвечает, — он достал телефон и проверил сообщение и входящие звонки, — не случилось бы чего, — пробормотал он. — Наверное, — отозвалась Катерина, — скоро позвонит. Кто знает, может быть, уже… — Мама! — воскликнул Петя. — Ну зачем ты?.. — Прости, милый, — вздохнула она, — но просто я хочу, чтобы ты был готов. Понимаю, это больно, это тяжело, но от этого никуда не денешься. Петя махнул рукой и тяжело вздохнул: — Ладно уж, оставим эту тему. Некоторое время он молча смотрел, как Катерина разбивает яйца в миску и сосредоточенно орудует венчиком. Она же никак не могла отделаться от мысли, что сын ее, кажется, слишком чувсвтвителен и впечатлителен. Видимо, трагедия с Софьей так на него повлияла. — Кстати, — вспомнила вдруг Катерина, — нужно позвонить в летний лагерь, а после отправить кого-нибудь туда, чтобы забрать Сережу. Он ведь должен быть здесь, чтобы… попрощаться с Петром Ивановичем, — последнюю фразу она произнесла как можно тише, но Петя, конечно же, услышал и вновь досадливо поморщился. Катерина грустно улыбнулась: это так по-детски, он бежит от правды и не хочет верить в плохое! «Милый мой, сыночек, — умилилась она, такой нежный и такой ранимый!» — У тебя омлет не сгорит? — перехватив ее взгляд, спросил Петя. — Ой! — Катерина убавила огонь и перевернула омлет. — Спасибо, родной. Ты иди пока в столовую, я сейчас. Там, наверное, уже накрыто. Петя кивнул и вышел из кухни. К взящему неудовольствию Катерины в столовой обнаружилась эта несносная женщина. Гришина так называемая женушка, хотя вернее будет сказать обыкновенная потаскушка! — С добрым утром! — пропела она и пригубила шампанское. Бутылка стояла рядом с ней в ведерке со льдом. — И вам не хворать! — хмыкнул Петя, усаживаясь за стол. — Мы что-то празднуем? — недовольно поморщилась Катерина и поставила перед сыном тарелку с омлетом. Елена пожала плечами: — Просто у меня сегодня хорошее настроение. Кажется, это достаточный повод, чтобы не отказывать себе в маленьких удовольствиях, верно? А ты, — обернулась она к вошедшей домработнице, — поди-ка и принеси мне газету. — Сию минуту! — кивнула та. Некоторое время они сидели молча: Елена попивала шампанское, блаженно улыбаясь при этом, Петя вяло жевал омлет, а Катерина гипнотизировала чашку с кофе. «Еще минута, — думала она, — я не выдержу и вылью этот кофе мерзавке прямо на голову!» — Прошу, Елена Александровна! — домработница протянула ей газету. Елена развернула ее, углубилась в чтение, и тут довольная улыбка мигом сползла с ее лица: — Что… что за черт? — пробормотала она, смяла несчастную газету и бросила ее на пол. — Плохие новости? — спросил Петя, но Елена не ответила. Она вскочила из-за стола, достала телефон и принялась набирать чей-то номер. Очевидно, она сильно волновалась, потому что попадала не туда, досадливо морщилась, ругалась и набирала заново. — Да где же его носит?! — воскликнула она, так и не дождавшись ответа, а после, не обращая внимания на изумленных Петю и Катерину, пулей вылетела из столовой. — И что с ней такое? — пожала плечами Катерина, отхлебнув наконец остывший кофе. Петя тем временем поднял газету, разгладил ее и радостно вскрикнул. — Да что наконец стряслось? — Катерина, не выдержав, выхватила газету у сына из рук и чуть не подавилась. «Покушение на жизнь предпринимателя Петра Червинского и его супруги не удалось! — гласил заголовок на первой полосе. — Кто открыл охоту на владельца «Сладкой Империи»? Не кроется ли заговор в семье Петра Червинского? Ведется следствие», «Жена и сын полностью опровергли слухи о смертельной болезни Петра Червинского». — Что за шутки? — опешила Катерина, а Петя уже радостно кричал в трубку: — Лёвка, ты?! Что там у вас… Да, только что прочел! Как… Господи, ну вы… Где он? Дай, конечно! Дед! — казалось, что он сейчас разрыдается от счастья. — Дед, ты… господи, какое счастье!