Начало отсчёта: 47

— Я примерно понял, что произошло, но хотел бы узнать твою версию, — Итачи никогда не слышал от Обито такого тона. Мягкий, участливый, при этом настороженно-злой и откровенно опасный. Как только дядя смог совместить эти интонации… — Ты меня слышишь? Итачи моргнул и повернул голову, вглядываясь в бледное лицо. Зря. Он понимал, что вся эта ненависть в покрасневших глазах напротив направлена не на него (надеялся, по крайней мере), вот только легче от этого не становилось. Сглотнув, он приподнялся на локтях и сел, опираясь на подушку. Обито всё так же выжидающе смотрел, не делая попыток завязать разговор. Спрашивать у него, как обстоят дела, сейчас бесполезно: пока не узнает — не ответит. Да и не хотелось ничего спрашивать. Наступила нездоровая безмятежность, и это странным образом успокаивало. Отсутствие боли от гипотетического огнестрельного ранения радовало не меньше. Значит, всё-таки не в него. Итачи глубоко вздохнул и, уставившись в ладони, сложенные на коленях, начал говорить. Коротко, монотонно и максимально отстранённо, стараясь не замечать отвращение и ужас на лице Обито. — Блядь… — тот спрятал лицо в ладонях, жёстко впиваясь пальцами в кожу, — блядь-блядь-блядь-БЛЯДЬ! — какая-то книга оглушительно (нет, это всего лишь книга, она не может так громко удариться, какого чёрта?) врезалась в стену. Следом полетело что-то явно стеклянное, судя по звуку. Стакан, видимо. «Не наступить», — подумал Итачи, глядя на тускло поблёскивающие осколки. Он откинул лёгкое покрывало и с удивлением отметил, что одет в домашнее. — Твоё всё в крови было, пришлось выбросить, — глухо сказал Обито, поднимая справочник и укладывая его на место. Итачи заторможено кивнул и слез с кровати, аккуратно ступая по ковру. Склонившись над осколками, он почувствовал тяжесть на плече. — Мне же не надо говорить, что ты ни в чём не виноват, так? — Обито крепче сжал ладонь, сминая тонкую ткань футболки и обнажая синяки. — Ты сделал всё возможное, чтобы вы выжили. — Он приподнял лицо Итачи за подбородок и посмотрел прямо в глаза. — И вы выжили. Это главное. Итачи спокойно встретил его взгляд. — Я знаю. Он дёрнул плечом, но Обито лишь сильнее ухватился. — Тогда перестань себя ненавидеть. Это нелегко, но ты должен собраться. Итачи опустил взгляд и начал собирать осколки. Твою мать, это не просто «нелегко». Он вообще не уверен, что сможет удержать адекватное состояние, когда придёт откат. Ненормальная пустота и апатия пока работают на него из-за стресса, но о том, что ждёт его после, даже думать не хотелось. — Я понимаю. Просто… дай мне время, хорошо? Не могу сейчас об этом. Расскажи, что произошло после того, как я отключился. Обито поморщился, но кивнул и отодвинулся. Итачи облегчённо выдохнул. — Мы забрали вас оттуда. Сасори быстро тебя осмотрел, потом за них взялся. Я прострелил ублюдку плечо… — Правильно сделал, что не убил, — заметил Итачи, ссыпая осколки в корзину. — Если бы Пейн не толкнул меня, то попал бы в голову, — Обито стиснул зубы и отвернулся. — Уж извини, но был чертовски близок к этому. Блядь, я думал, что промахнулся, когда ты завалился набок. — Я тоже. Показалось, что выстрелили в меня, — то, что в тот момент его это не особо расстроило, Итачи не упомянул. — Что с ним теперь? — В себя ещё не приходил, Сасори его седативами накачал. То есть когда он очнётся, это будет уже Какаши, я правильно понял? — Обито присел на подоконник и внимательно посмотрел на Итачи. — Хотелось бы. Не знаю, как он отреагирует на лекарства, из-за них ведь и начались сбои. Что с Саске? — Тоже без сознания. Думаю, ей лучше восстановиться, не приходя в себя. Итачи отрывисто кивнул. — Я как раз хотел попросить Сасори, чтобы он поддерживал её в таком состоянии, пока повреждения не залечатся полностью. — Ну, с его медикаментами это довольно быстро произойдёт. Даже шрамов не останется. Повисла неуютная тишина. Когда она уже грозилась перейти в по-настоящему тяжёлую, раздался короткий звонок. Мужчины с явным облегчением выдохнули, избегая смотреть друг на друга. Обито быстро пробежал взглядом сообщение и нервно хохотнул, отчего Итачи вздрогнул. Почему-то всякий звук сейчас казался намного громче, чем обычно. — Опубликовали, наконец, — Обито протянул смартфон экраном вперёд и прикрыл глаза ладонью. — Твою же мать, а… Вовремя, ничего не скажешь. Итачи взял мобильник из подрагивающей ладони и положил его на тумбочку, мельком взглянув на смс. Он медленно опустился на кровать и с трудом подавил порыв упасть лицом в подушку и вырубиться на несколько суток. Нельзя, пока они не разберутся, как избавить Какаши от этой дряни в его голове. О том, насколько это вообще возможно, он предпочитал не задумываться. *** После всех этих дней пустота в квартире казалась неприятно холодной и напрягающей, а ведь шумные собрания Акацуки обычно сильно утомляли. Неожиданно для себя Итачи ощутил что-то вроде тоски. Большую часть вынужденного отпуска он проспал, сперва естественно, потом закидываясь димедролом. Кисаме, когда нашёл упаковку, пообещал приковать к кровати и держать на одном физрастворе неделю. Угроза нелепая, но от колёс Итачи всё же отказался. Подавив порыв включить телевизор для фонового шума, он прошёл на кухню и автоматически нашёл взглядом шкаф с алкоголем. Пить сейчас не хотелось. Вообще ничего не хотелось, на самом деле. Итачи почувствовал себя идиотом, застыв посреди кухни и уставившись в мини-бар. Будь здесь Хидан, обязательно предложил бы опустошить пару бутылок. Тряхнув головой, Итачи потянулся за банкой энергетика. Ему определённо нужны бодрость и ясный ум, потому что через несколько часов придётся увидеться с тем, кого хочется видеть меньше всего. Какаши, наконец, пришёл в себя после двухнедельной отключки, и абсолютно не понимает, что происходит. Возможно, если бы он помнил, что творил последние месяцы, то было бы проще. Обито предложил разрешить его неведение быстро и действенно, показав часть записи с камеры в тренерской. Итачи едва не распрощался со скудным завтраком, когда узнал, что это записывалось. Дядя, увидев выражение его лица, понятливо вскинул руки и пообещал пока ничего не показывать, но саму запись сохранил: это единственное доказательство, и если Какаши не поверит на слово, то его придётся пустить в ход. Экран ноутбука ожил с тихим писком. Итачи допил энергетик и прошёл в гостиную, подтаскивая журнальный столик поближе. «Для парня, провалявшегося две недели с пулевым ранением, он задаёт слишком много вопросов. Сасори пока держится, но на ампулы с морфином поглядывает всё чаще. Может, вырубить его на полдня?» Итачи улыбнулся уголком рта и мысленно посочувствовал Акасуне. Тот хоть и привык к гиперактивности Дейдары, но Какаши мог достать любого, если чего-то не понимал. Правда, знали об этом немногие, и до недавних пор Сасори в число посвящённых не входил. «Кого именно?» В ответ пришёл унылый смайлик и сообщение: «Обоих — будет милосердно по отношению ко мне. Серьёзно, даже я не такой доставучий, а это, знаешь ли, показатель» Дейдара был одним из тех немногих, кто сохранял чувство юмора и относительную бодрость в общении с ним с самого начала. Остальные тогда избегали даже смотреть на него лишний раз и старались делать вид, что всё в порядке. Итачи хоть и понимал, что они поступают так ради его же блага, но, тем не менее, сильно раздражался каждый раз, когда кто-нибудь обращался к нему, а смотрел в стену или пол. Создавалось ощущение, что он долбанная статуэтка из самого хрупкого материала в мире, которую засунули в обитую бархатом шкатулку. Но после того как на очередной косой взгляд он наорал на всех в общем и на каждого по отдельности, Акацуки сменили тактику. Пейн так же не допускал его до расследования, отправив отдыхать, и другим запретил делиться какими бы то ни было материалами, но о состоянии дела всё же давал знать. Обито, как и обещал, больше его не трогал и свёл общение к минимуму, только скинул несколько номеров, которые Итачи проигнорировал (к психотерапевту не потащил и ладно, а то с дяди бы сталось). Близнецы однажды нагрянули с какой-то приставкой и косяками. Косяки Итачи отверг, а в приставку они играли около суток, и это время пролетело совсем незаметно. Раньше он не понимал геймеров, которые проводили полжизни за играми, но в тот момент немного проникся идеей. Дейдара с Хиданом стабильно вытаскивали его то в боулинг, то в тренажёрный зал, то в бассейн. Итачи честно упирался, но Мацураси попросту скручивал его как котёнка и, взвалив на плечо, заталкивал в машину, пока Дейдара бесстыдно ржал. Сперва хотелось надавать засранцам по ушам и лечь обратно спать, но потом активный отдых стал неожиданно приятным: мысленно пожирать себя оказалось намного сложнее, когда делаешь присед под задорное улюлюканье. Сасори почти прописался в своей клинике, поэтому выбираться не мог, но через Дейдару передал какие-то новосинтезированные таблетки для нормального сна. Ну как нормального: с ними Итачи перестал несколько раз за ночь просыпаться в оцепенении от смутных, но до тошноты знакомых образов. К тому же, этот препарат не вызывал зависимости, и Итачи через пару ночей, отдохнувший как никогда, попросил Гая переслать несколько бесхозных «пациентов» Акасуне. Тот давно говорил о том, что для испытаний новых разработок ему понадобится парочка трупов, но времени на все бумажные процедуры не было. Что бы он там ни разрабатывал, это должно быть протестировано и в случае успеха пущено в ход. Благодаря Какузу его банковский счёт прилично пополнился с отказом на возврат. Когда Итачи уже собрался звонить и ругаться, пришло сообщение: «Можешь сделать пожертвование, перевод, попытаться уломать Дея убрать ограничение (он знает, что я ему за это башку откручу), но если в течение месяца не прокатишь меня на той немецкой груде металла, на которую заглядывался в мотосалоне, я приеду к тебе жить. С Хиданом. Никакого давления, Учиха». Итачи не знал, смеяться ему или плакать, поэтому купил байк, присмотренный около полугода назад, а остальное отправил в благотворительные фонды. Какузу, бледный и вспотевший после обещанной поездки (Итачи мог поклясться, что тот молился Хидановскому божку мазохизма как минимум трижды), матерился похлеще напарника, но покупку одобрил. Кисаме обычно приходил ближе к середине ночи, запихивал его сонного в машину и до рассвета возил по городу. Итачи не понимал смысла этого ритуала, ведь на все вопросы друг лишь зубасто ухмылялся и делал музыку (какая-то монотонная убаюкивающая хрень) чуть громче. Итачи и так легко засыпал в дороге, а с подобным аккомпанементом вообще вырубался за минуты, прислонившись к стеклу, за которым проносились ночные огни. Ближе к утру Кисаме заезжал на окраину, где располагался приличных размеров водоём, открывал дверцы и довольно щурился, глядя на солнечные блики на воде. Было немного прохладно, солнце ярко светило прямо в глаза, но умиротворённая тишина вдали от шумного города и относительно свежий воздух невольно вызывали восхищение. За это время вынужденного созерцания Итачи многое обдумал, понял и принял. Конан недавно принесла бутыль хорошего и явно чертовски дорогого бурбона, который они выпили за ночь. Итачи проснулся у себя в комнате, даже не помня, как от «не хочу» перешёл к «давай ещё по одной». Он помнил только, что впервые за эти дни говорил о том, что так старательно пытался убрать из памяти. Много, бессвязно и отвратительно подробно. Стыд залил щёки лихорадочным румянцем. Боже, если после всего этого Конан не перестанет с ним общаться, ему очень повезёт. Мельком посмотрев в зеркало, он увидел след от губной помады на виске и почувствовал, что дышать стало легче. И не только от осознания того, что дружба с этой поистине чудесной женщиной сохранилась. Он был прав, когда сказал Обито про время, но ошибся, когда считал, что помощь не нужна. Чёрт, если бы Акацуки не вмешивались, он бы так и просидел дома, изъедая себя чувством вины и пожирая снотворное. Головой он понимал, что его действия были наилучшим вариантом из возможных, но отделаться от ощущения гадливости так и не смог. Поэтому и ни разу не навестил Саске: стоило подумать о ней, как тут же всплывали вроде бы поблекшие, но всё ещё болезненно-острые воспоминания. Он справится и с этим, конечно, просто нужно больше времени. И он уже знал, в каком направлении двигаться. А сейчас необходимо разобраться с главной проблемой. «Я мог приехать раньше, но ты сам сказал подождать. Страдай теперь». «Напомни, почему мы до сих пор друзья?» Итачи фыркнул и, открыв ещё одну банку, ответил: «Потому что я вкусно готовлю твой любимый бокудан». «Точно, за еду я прощаю твоё моральное падение. Вообще-то именно Сасори попросил подождать, чтобы тот от медикаментов отошёл. Кто ж знал, что это так быстро произойдёт». Итачи бросил быстрый взгляд на часы. Смысла ждать ещё он не видел. «Могу сейчас подъехать, нормально будет? Спроси Сасори». В ответ прилетел ржущий смайлик. «Он спит, но, думаю, не особо против. Ждём». Итачи захлопнул ноутбук, потянулся и быстро отправился в комнату собираться, стараясь унять дрожь в руках. Ему придётся рассказать одному из самых близких людей, что тот — серийный убийца, и лучше бы при этом сохранить максимум спокойствия.