Ты в порядке (You're Okay)

Это, наконец, случилось. Кубок Трёх Волшебников зловеще поблёскивал в темноте лабиринта. Если он сейчас положит руку на него, то этот Турнир закончится. Седрик дёрнул пальцами в желании протянуть руку. Он буквально слышал, как его факультет одобрительно взревёт, когда он выйдет из лабиринта, держа Кубок. Вероятно, его отец будет широко ухмыляться и не сможет перестать хвастаться его победой перед коллегами весь следующий год. Чжоу, конечно же, тоже будет гордиться им. Но всё надуманное им исчезло в одно мгновение, а обещание вечной славы и почестей более не казалось ему таким грандиозным. Всё началось с первого испытания. Когда Гарри рассказал ему о драконах. Тогда его волнение из-за того, что он стал чемпионом Хогвартса — «настоящим чемпионом», как он всё ещё тогда думал про себя, — начало угасать. Как можно было ожидать, что они столкнутся с настоящими, живыми драконами? В полной мере всю серьёзность ситуации он осознал, как только ступил на арену первого испытания. Одно неверное движение — и чемпионы оказались бы поджарены, независимо от принятых мер безопасности. Не говоря уже о том, что они решили использовать самок драконов, только начавших гнездиться, и подвергли опасности их яйца. Седрик буквально ощутил, как его лицо обдаёт драконьим пламенем, и увернулся только благодаря квиддичным тренировкам с бладжерами. Это точно спасло его от серьёзных ожогов или чего похуже. И спасибо Гарри, как позже он осознал. Не предупреди тот его заранее, то, вероятно, он бы замер прямо посреди арены без единой мысли или идеи в голове, попросту парализованный ужасом. Он так и не смог заставить себя поделиться этим со своими друзьями и сокурсниками. Не смог признаться, что Гарри помог ему. Он твердил себе, что это для защиты Гарри, поскольку «подготовленность» к испытанию можно считать за жульничество. Поэтому большая часть Хогвартса продолжала не принимать четвёртого чемпиона. Они не видели в этом проблемы, а Седрик начинал чувствовать себя мошенником. С того момента всё начало становиться лишь хуже. У него не получалось нормально спать из-за тревожных мыслей, всё чаще и чаще проникающих в его сознание. Потому он бросил все силы на то, чтобы найти ключ к разгадке яйца и быть готовым. И всё равно не смог справиться без очевидных намёков от Грюма — стоило лишь погрузить яйцо в воду. А после ему пришлось на протяжении целого месяца практиковаться в заклинании головного пузыря, чтобы оно держалось не менее часа. К собственному стыду, он должен был признать, что у него ушло слишком много времени на ответную благодарность Гарри. При этом он даже прямо не сказал, что нужно сделать! «Прими ванну», «просто… обдумай всё в горячей воде» — кто так говорит? Можно было считать удачей то, что Гарри всё же раскрыл загадку яйца, будь то благодаря жуткой подсказке Седрика или нет. И Гарри даже нашёл отличный способ пережить второе испытание — он смог не только дышать под водой, но и двигаться достаточно быстро и ловко на глубине Чёрного Озера. Тем самым превзойдя других чемпионов, не забыв проявить храбрость и мужество, которых не хватало другим чемпионом. Однако он остался в стороне, лишившись первого места, если бы решил прийти вовремя. А Седрик на глубине даже не оглянулся, не подумал спросить, чего Гарри ждёт. А после, когда понял, ощутил неимоверный стыд. Великий пуффендуец, нечего сказать. Даже не стоит говорить о том, что второе испытание оказалось абсолютно безрассудным со стороны организаторов в лице директоров и Министерства. Как их должны были бы спасать, если бы нечто захотело утащить их навсегда под воду? Конечно, русалки и тритоны, кажется, получили какие-то указания и должны были быть настороже, но… Седрик мог сказать лишь то, что они оставались в своей деревне до тех пор, пока Гарри не попытался взять с собой не одного, а двух заложников. Но теперь Седрик был на финишной прямой. Скоро всё будет кончено, и он сможет оставить заботы об этом Турнире позади. Больше никаких испытаний. Хоть ему и хотелось как можно скорее завершить этот проклятый Турнир, а во рту всё равно появилась горечь, как от подступающей желчи. Поскольку у него было ощущение, что он не заслужил этот Кубок, победу. Отведя взгляд, он обернулся к мальчику, который стоял по другую сторону гигантского трупа паука, лежащего между ними. И он вспомнил, почему ему кажется неправильным самому хвататься за Кубок. — Ты должен взять его. Победа — твоя. Ты уже дважды спасал меня на испытаниях. Гарри покачал головой, а его губы сжались в тонкую линию прежде, чем он сказал: — Это не так работает. Бери его ты, ты пришёл первым! — Но ты дважды спас меня! Бери Кубок. — Ты тоже спас меня, от того паука! Ты мог просто взять Кубок, но решил помочь. Ещё раз покачав головой, Гарри проковылял вокруг трупа паука, морщась каждый раз, когда переносил вес на раненную ногу. Седрик не знал, почему не может пошевелиться и почему не может помочь ему сейчас. Он просто стоял и смотрел, как Гарри медленно подходит к нему, оценивая взглядом. Как только он встал напротив, Седрик обрёл голос: — Я спас тебя, потому что ты первым предупредил меня и отвлёк его. Просто забери уже Кубок! — для пущей выразительности Седрик дёрнул головой в сторону мерцающего голубым Кубка, скрещивая руки на груди, чтобы всё же не поддаться искушению и показать, насколько он серьёзно относится к собственному решению. Этот спор с Гарри за Кубок был таким раздражающим. Гарри заслужил победу в этом дурацком Турнире, в котором его заставили принять участие, хотя он и не хотел — Седрик был уверен. Несмотря на то, что он был в невыгодном положении из-за недостатка опыта в использовании заклинаний и чар, Гарри всё равно победил, а в глазах Седрика — даже превзошёл бы всех остальных чемпионов, не будь несправедливого благоволения Каркарова к Краму. — Да, но ты мог бы выпустить красные искры и оставить это дело кому-то другому. Но ты этого не сделал, — Седрик хотел было возразить на это, но Гарри прервал его раньше. — И без твоего совета я бы не смог понять, что меня ждёт на втором испытании, и мне пришлось бы войти в лабиринт последним, так что ты всё равно должен быть первым! Седрик раздражённо закатил глаза из-за этого чрезмерного гриффиндорского упрямства. — Я смог помочь с яйцом только потому, что мне тоже подсказали, так что это не считается, и ты также помог мне с первым заданием. Если бы не ты, то я бы сгорел дотла! — Ну и что? Я тоже узнал о драконах по подсказке и лишь передал это тебе! Ты был единственный, кто ещё не знал, и любой бы сделал то же самое на моём месте. Мы квиты! — Нет, Гарри, не каждый! Флёр и Крам не пришли бы меня предупредить о драконах, поскольку они бы думали о личной выгоде. Чёрт, даже я не знаю, поступил бы я на твоём месте так же благородно! — от последней сказанной им фразы его обдало жаром, поднявшимся по шее до самых ушей. — Ты лучший из нас, Гарри! Независимо от твоих познаний в заклинаниях. Ты должен был выиграть второе испытание, даже первое, если бы не Каркаров! Ты остался и позаботился обо всех заложниках на глубине, и я должен был сделать то же самое, но всё, что меня тогда заботило — это я сам и победа в этом дурацком Турнире! «Ты совсем не похож на пуффендуйца» — подумал он. — Это потому что я единственный, кто оказался настолько глуп, что воспринял эту чертову загадку всерьёз! — Не важно! — Седрик возмущённо мотнул головой. — Ты отдал свою победу, решив убедиться, что всё в порядке, и именно поэтому ты лучше всех нас! И даже если бы ты не остался там, то всё равно бы победил, поскольку доплыл первым! — и после озвучил запоздалую мысль. — И почему глупый, раз отнёсся к загадке серьёзно? Лишь Мерлин знает, выполнили организаторы или нет своё обещание сделать этот чертов турнир менее смертоносным. Гарри побледнел от столь резких слов. Это было немного странно, но Седрик решил, что если только таким способом он убедит Гарри в серьёзности своего решения отдать Кубок ему, то он будет ругаться столько, сколько понадобиться. Чем дольше Седрик утверждал, что Гарри и есть настоящий победитель Турнира, тем больше осознавал, насколько он искренен в своей вере в это. В то, что другой чемпион, Гарри, заслужил победу. Он же так много пережил за этот год, в одиночку, не говоря уже о своей жизни! Вероятно то, что Рита Скитер не упоминала Седрика в своих статьях, было благословлением. Как бы не злился отец Седрика, но это было так. То, как Скитер использовала Гарри в своей «сенсационной» журналистике, было не иначе как отвратительно, и Седрику страшно даже было думать о том, кем бы она сделала его в своих статьях, будь он единственным чемпионом Хогвартса. — Тем не менее, мне всё ещё помогали. Нам, видимо, все помогали, поэтому это не имеет значения! — возразил Гарри. — Ничто не имеет значения. Бери этот чёртов Кубок, ты заслужил его! Я вообще не должен был быть чемпионом! Седрик не мог не восхищаться им, стоящим напротив. Гарри до сих пор тяжело дышал, а его одежда была грязной и порванной в нескольких местах, и он тяжело опирался на левую ногу, поскольку правая, вероятно, могла быть и вовсе сломана. Прекрасное напоминание о недавнем нападении акромантула. Где Хагрид находил этих волшебных тварей было выше понимания Седрика… Он покачал головой. Усталость принялась опутывать не только его тело, но и мысли. Он заставил себя сфокусировать свой взгляд на Гарри. У того глаза были невероятно зелёными. Он много раз слышал, что глаза Гарри — точная копия глаз его матери. Если это была правда. Седрик не мог винить отца Гарри за то, что тот влюбился в них, потому что в них было… что-то. «Хах…» Ему пришлось оторвать взгляд от глаз Гарри, потому что в них сквозила мольба покончить, наконец, с этим Турниром. Седрик теперь понял, насколько они похожи, вне зависимости от того, где они жили, сколько им было лет и кем они считались в школе. Они оба чувствовали, что сами по себе заслужили эту победу. Как они могли, ведь оба получили помощь от других и друг от друга и им обоим хотелось поскорее вернуться к своей обычной школьной жизни, без всех этих испытаний, скандальных статей в «Пророке», без излишнего внимания со стороны окружающих, постоянно наблюдающих за каждым их движением. Только, вероятнее всего, это никогда не закончится для Гарри, ведь его не оставят в покое, пока он здесь, в волшебном мире. В конце концов, это он — Мальчик-Который-Выжил. Сколько Седрик себя помнил, а он всегда знал о Гарри и его чудесном выживании, которое покончило с Волдемортом. Поэтому, разве будет не справедливо, если Седрик окажется в центре внимания в этот раз? Нет! Седрик тут же отбросил эту мысль. Было ясно, что Гарри никогда не желал подобного внимания, да и как он мог? Потерял своих родителей до того, как узнал их. Седрик понятия не имел, каково это, поскольку не мог представить жизнь без своих, как бы ни расстраивал его отец. Гарри заслуживал быть в центре внимания за достижение, за что-то хорошее, за то, чем он мог бы гордиться. Хотя бы раз за что-то, что можно назвать счастливым. Седрик посмотрел на шрам на лбу Гарри. Он никогда ещё открыто не рассматривал его так пристально, потому что это было бы невежливо, но сейчас, посреди этого мрачного и забытого богами лабиринта, он, наконец, сделал это. И был очарован. Очевидно, он слышал, что шрам был в форме молнии, но так как он не присматривался внимательно, да и большую часть времени тот был скрыт за волосами, он на самом деле не понимал, что он в действительности выглядел как настоящая молния — вспыхивающая, разветвляющаяся, как по тёмному небу, в данном случае, по лбу Гарри, проходящая через переносицу и левое веко. Ему всегда говорили, что он красивый, а мама никогда не переставала называть его «своим красавчиком», и, возможно, он понимал, что они имели в виду, но сейчас, глядя на Гарри… он не мог не думать о том, насколько взгляд мальчика перед ним был… поразительным. Другого слова он не мог подобрать. Что ж, это было какое-то новое чувство, верно? Он прерывисто вдохнул. — Просто возьми Кубок, Седрик, пожалуйста, — Гарри продолжал умоляюще смотреть на него, в то время как Седрик боролся с собственными мыслями. — Нет, Гарри, его заслужил ты! Ты должен взять его! Глаза Гарри вспыхнули, но далеко не благодарностью. — Давай тогда сделаем это вместе! Мы оба чемпионы Хогвартса, и оба наших факультета будут рады! Эта победа будет для школы. Он даже и не думал об этом. Предложенная идея казалась своего рода весьма элегантным выходом из сложившейся ситуации. Они с Гарри победят вместе, и даже так принесут немного славы Пуффендую, который по привычке недооценивали. Седрик ответил прежде, чем подумал над этим вариантом дольше: — Хорошо, возьмём его вместе. Гарри удовлетворённо кивнул прежде, чем сказал: — На счёт «три». Один. Их руки потянулись к Кубку, после зависнув над ручками по обе стороны. — Два. Седрик отвёл взгляд от Кубка, снова смотря на Гарри. У того по виску стекала капля пота, и сначала он смотрел на Кубок, но после взглянул в ответ. В зелёных глазах светился некий намёк на… не на улыбку. Может быть, на надежду? Зелёные глаза сияли в слабом голубом мерцании. Глаза, видевшие так много боли за такую короткую жизнь, но смотревшие на него с чем-то большим. За последние пару лет Седрик часто пересекался с Гарри, но никогда по-настоящему не смотрел тому в глаза. И сейчас он желал… — Три! Чего он желал? Седрик замешкался. Внезапно зелёные глаза, смотревшие на него всего мгновение назад, исчезли. Рука Седрика упала, когда он не нащупал Кубка. Голубоватое мерцание от трофея пропало, и Седрик стал слепым на несколько секунд до тех пор, пока его глаза не привыкли к воцарившейся тьме. — Мерлин, что такое? Гарри? Гарри? — он обернулся, пытаясь найти взглядом хотя бы намёк на присутствие четверокурсника. Но ничего не нашел. — Что… Спустя промедление его озарило — в воспоминаниях вспыхнул образ изношенного и уродливого старого ботинка. Портключ. Вероятно, так и случилось — то, как Гарри попросту растворился в воздухе с Кубком. Должно быть, Кубок был портключом. Но об этом же никто не упоминал, верно? Однако портключ казался логичным завершением лабиринта, чтобы победителю не пришлось снова проходить весь путь в обратную сторону. Итак, Гарри был победителем. Скорее всего, это праздновали прямо сейчас. Седрик понадеялся, что тот не слишком разозлится на него за то, что он не взялся за Кубок. В любом случае, так было честнее — чистая победа, никаких вопросов и споров, кто заслуживал этого больше. Во-первых, это то, чего он хотел. Это не убрало лёгкий укол разочарования из-за того, что он не привёл Пуффендуй к победе. Хотя, если бы он ещё немного подумал об этом, то вспомнил бы, что они представляли школу, а не свои факультеты. Тем не менее, то, как всё произошло, показалось ему немного странным. Организаторам действительно стоило предупредить их о портключе! Что должны были делать остальные чемпионы, не знающие, что Кубок уже забрали? Просто продолжали бы идти до тех пор, пока не поймут, что кто-то другой уже победил, а после будут выбираться самостоятельно? Или стоит послать красные искры в небо? Кто-то прилетит на метле и заберёт его отсюда? Ещё немного поразмыслив, он остановился на идее с красными искрами. В любом случае, его, вероятно, уже должны были искать, поскольку Гарри вернулся из лабиринта с Кубком. Седрик поднял палочку и выпустил искры, вспыхнувшие красными высоко над его головой, и принялся ждать. Только некое тревожное чувство никак не желало его отпускать. Всё это было невероятно странно…

***

— Диггори! Седрик оглянулся. МакГонагалл приближалась к нему на метле, и её плащ развевался на ветру. Ему показалось, что прошло как-то слишком много времени — позови он помощь во время смертельной битвы, например, с пауком, то МакГонагалл нашла бы его уже мёртвым. — Профессор! Что происходит? Почему никто не сказал нам о портключе? Он не смог удержатся от потока вопросов, стоило ей приземлиться. Она же вытащила палочку, видимо, ожидая, что придётся обороняться или спасать его от какой-то опасности, и проигнорировала все его вопросы, вместо ответа сказав: — Что всё это значит, мистер Диггори? Почему Вы запустили сигнал о помощи, когда, насколько я могу судить, если мои глаза меня не подводят, никакой опасности для Вас или Вашей жизни нет? Зачем Вам отказываться от победы для нашей школы? Её слова были абсолютно бессмысленны. Что она имела в виду, говоря, что он «отказывается от победы», если Гарри уже выиграл? Произошло что-то ещё? — Но Гарри уже взял Кубок, тогда он победитель, нет? Бэгмен сказал, что тот, кто первым коснётся Кубка, тот и станет победителем. Гарри коснулся первым и уже выиграл, я просто не думал, что мне надо будет снова пройти через весь лабиринт, если победитель уже определён. МакГонагалл бросила на него растерянный взгляд, после говоря: — Поттер? Но он не… — она огляделась и, казалось, только сейчас осознала, где они находятся. — Где Кубок Трёх Волшебников? — Я сказал Вам! Гарри взял его первым, и портключ вывел его из лабиринта, и я подумал, что будет легче найти меня по сигналу, раз Турнир теперь окончен! МакГонагалл посмотрела на него почему-то обеспокоенно, снова оглядела поляну, проверяя, есть ли тут кто-то или что-то ещё, после чего сказала: — Садитесь со мной на метлу, мистер Диггори. Держитесь крепче. Седрик понял, что что-то определённо пошло не так, как задумывалось изначально. — Гарри не появился? Где он? Куда портключ его отправил? — его сердце бешено заколотилось. «Что происходит?» — Успокойтесь, мистер Диггори, и сядьте на метлу. Мы поговорим об этом подробнее через минуту, как только доберёмся до директора. Мистер Крам и мисс Делакур уже там, Вы — со мной. Единственный, кого ещё не нашли — это мистер Поттер, — она заговорила с теми самыми строгостью и властностью, которые выдавали в ней хорошего учителя. Но после этого, уже совсем другим тоном, она сказала, только себе самой. — Во что снова ввязался этот мальчик? Уже без колебаний Седрик взобрался на метлу, позади МакГонагалл, и удивился, насколько быстро они взмыли в воздух. Хотя, МакГонагалл тоже была поклонником квиддича, потому у неё действительно мог быть хороший опыт полётов на метле. Вскоре его мысли вернулись к Гарри. Видимо, его исчезновение не было изначальным планом организаторов испытания. — Профессор, что происходит? Где Гарри? — ветер мешал говорить, унося его слова им за спины, но он не мог ждать. Что-то точно было не так. Однако МакГонагалл либо не слышала его, либо не хотела отвечать. Они стремительно приближались ко входу в лабиринт, где трибуны всё ещё были заполнены. Полёт обратно показался раздражающе коротким, учитывая, как долго он бродил внутри лабиринта. Это заставило его почувствовать, что испытание длилось не так уж много времени, как он полагал, хотя ему казалось, что плутал он там по меньшей мере несколько часов. МакГонагалл уже сказала, что Гарри так и не появился с Кубком, потому было не удивительно, что не звучало ничего похожего на ликование или празднование победы Хогвартса в Турнире. Они приземлились прямо перед судьями, ожидающими отдельно от основной толпы. Седрик услышал, как по трибунам, полным студентами и другими зрителями, побежали шепотки, стоило ему встать с метлы и выйти из-за спины МакГонагалл: «Это Седрик! Это Седрик!». Но сейчас до них ему не было никакого дела — он сразу же шагнул к Дамблдору. Только прежде, чем он успел заговорить, Людо Бэгмен радостно взвизгнул, оборачиваясь к другим судьям: — Значит, Гарри Поттер — победил! У нас есть победитель! МакГонагалл успокоила его одним своим взглядом и попыталась сама обратиться к Дамблдору, но Седрик опередил её: — Профессор, я не понимаю! Где Гарри? Он взял Кубок и исчез! Почему никто не предупредил нас, что это — портключ, и почему Гарри не здесь? Я думал, его вернёт сюда! Есть ещё какое-то задание только для победителя? Я… Дамблдор поднял одну из своих рук, чтобы прервать его вопросы, на которых он начал натурально задыхаться. Никакого упрёка в его взгляде не было, лишь беспокойство. — Исчез? Мой мальчик, прежде, чем я смогу ответить хотя бы на один из твоих вопросов, я должен попросить тебя рассказать, что именно произошло во время твоего пребывания в лабиринте, пожалуйста. Ты говоришь, что видел, как Гарри взял Кубок, верно? — его взгляд был прикован к Седрику, спокойный и твёрдый, давая понять, что Седрика воспринимают всерьёз. — Рукой, — Дамблдор приподнял бровь. — Гарри прикоснулся только одной рукой. Впрочем, не важно. Да, я был там. Мы оба были. И мы… — он заколебался. Надо ли ему говорить, что они спорили и в итоге решили разделить победу? Это будет нарушением правил? Их обоих дисквалифицируют или кого-то одного? Только теперь это вряд ли уже имело значение. Что-то пошло не по плану, так что дисквалификация или что-то похуже уже не волновали его в должной мере. — Мы пришли одновременно. И не могли договориться, кто должен взять Кубок, но Гарри должен был победить, потому что если бы не он, то меня бы там вообще не было. Но он не согласился, и у него возникла идея, что мы можем взять Кубок вдвоём, и тогда оба станем победителями. Для Хогвартса, понимаете? Но я замешкался, и Гарри взял его первым, а после — пропал. Сначала я подумал, что его вытащило из лабиринта, но всё было как-то странно. Я не понимал, почему меня не ищут, ведь Турнир уже должен был закончиться, поэтому я и послал искры, вдруг меня просто не могли найти. Мне показалось, что не надо повторно проходить лабиринт, чтобы выбраться. Седрик едва успевал переводить дыхание в перерывах между предложениями. У него было чувство, что надо как можно быстрее прояснить всю ситуацию, но МакГонагалл вмешалась, добавляя небольшой конкретики в его историю: — Как Вы знаете, я полетела прямо на сигнал мистера Диггори. Я нашла его в центре лабиринта, где должен был стоять Кубок, и мистер Диггори был там один. Ни Кубка, ни Поттера нигде не было. — Понятно, — ответил Дамблдор, его пронзительные голубые глаза, не отрываясь, смотрели на Седрика. — Седрик, заметил ли ты что-нибудь необычное, пока бродил по лабиринту? Седрик снова заколебался, уже открыв рот для ответа. Гарри говорил, что Крам был под империусом, когда нападал, так что его вины в этом не было, и следовало бы спасти его от возможного судебного разбирательства, но у него было такое чувство, что с этим не будут разбираться в Министерстве. Нести ответственность за то, что он отправил Крама на всю жизнь в Азкабан, ему не хотелось. Прикусив губу, он всерьёз подумал попридержать язык за зубами, но затем вспомнил о Гарри. Его образ заставил его принять решение заново. Необходимо было выяснить, что случилось. — Да, Крам, он… он напал на меня в лабиринте. Мы пересеклись, и внезапно он напал на меня, применив… применив проклятие Круциатуса, сэр. Но Гарри услышал, как я спорил с Крамом и… и он услышал мои крики, и он пробился через изгородь и остановил Крама. Гарри спас меня, сэр. Он сказал, что Крам был под действием империуса. Это Гарри… это он послал сигнал в виде красных искр, чтобы Крама вытащили из лабиринта, хотя он только что использовал на мне непростительное заклинание. Седрик всё ещё был под впечатлением от того, что Гарри настаивал на защите Крама, их соперника. Подобного великодушия стоило ожидать скорее от Седрика, в конце концов, именно он был пуффендуйцем. — Это лишь одна из причин, по которой я думал, что Гарри достоин взять Кубок и победить. Но что-то, очевидно, пошло не так, и он куда-то пропал, а я оставил его одного, потому что заколебался. Сэр, ради Мерлина, что происходит? — Седрик пристально посмотрел прямо в глаза Дамблдору с неким сильным чувством, забурлившим у него в венах. МакГонагалл вдруг сказала: — Это было частью плана, Альбус? Есть ещё одно задание, специально для победителя? Ты и другие судьи это спланировали? Директор ещё с секунду рассматривал Седрика, затем повернул голову и, наконец, ответил, выпрямляясь во весь рост: — Боюсь, что нет, Минерва. Похоже, наш юный Гарри оказался перенесён в неизвестное нам место. — Куда? — в один голос требовательно спросили МакГонагалл и Седрик. — Нельзя быть точно уверенными. Конечно, возможно, просто возникла проблема с портключом. Думаю, что это дело рук того же человека, что бросил имя Гарри в Кубок Огня. Похоже, кто-то пытается навредить нашему дорогому Гарри. Кровь отхлынула от лица Седрика. Кто-то хотел навредить Гарри? Зачем? И почему они решили сделать это так? Мысли в его голове путались, ему никак не удавалось ухватиться за какую-то одну идею. От отвернулся от директора, его взгляд стал рассеянным, когда он пытался осознать произошедшее. Если Гарри похитили, то что с ним собираются делать? Почему они хотели навредить ему? Даже если от него отвернулась большая часть Хогвартса, Седрик не мог поверить, что кто-то в самом деле мог пойти на такое. Кроме того, при помощи настолько странного способа. Зачем? Любой из оставшихся трёх чемпионов мог добраться до Кубка раньше Гарри и взяться за него. Если только… Крам находился под империусом, когда нападал на Седрика. Кто-то точно вмешался в Турнир. — Значит, Гарри действительно должен был перенестись ко входу в лабиринт, когда взял Кубок? — Седрик посмотрел на директора. Может, это немного всё прояснит. — Верно, Седрик. Я лично сегодня утром в своём офисе наложил на Кубок заклинание портключа, и оно должно было сработать от прикосновения. После этого профессор Грюм левитировал Кубок через всё территорию школы, в центр лабиринта, чтобы портключ не сработал раньше. — Вот, что произошло… Гарри коснулся Кубка и исчез, но оказался не там, где должен был, — пробормотал Седрик. Это не было вопросом, но Дамблдор всё равно ответил на него: — Правильно. Он должен был очутиться прямо перед входом в лабиринт. Как только это бы произошло, мы бы поняли, что надо отправиться искать оставшихся в лабиринте чемпионов, точнее, чемпиона — тебя, из-за обстоятельств, поскольку мисс Делакур и мистер Крам уже были спасены. Теперь имело смысл то, что за Седриком никто не пришел сразу. Но это не объясняло, куда делся Гарри. Седрик снова ощутил себя как не в своей тарелке. Весь этот Турнир заставил его чувствовать себя неполноценным, а теперь этот беспорядок с исчезновением Гарри, казалось, и вовсе не был частью всего этого. Его взгляд блуждал по сторонам, и Седрик видел, как взрослые, стоявшие рядом, никак не могли найти слов утешения. МакГонагалл пристально следила за ходом разговора, но её глаза были полны беспокойства и замешательства, из-за чего Седрик внутренне содрогнулся. Если даже она не была готова к такому повороту событий… Лицо Дамблдора стало задумчивой маской, но в его взгляде было нечто расчётливое. Седрик, сбитый с толку, отвернулся. Посмотрев в другую сторону, он увидел, как толпы зрителей, собравшиеся на трибунах для просмотра последнего испытания Турнира, начали волноваться, подозревая, что случилось что-то нехорошее. Его родители тоже были там и смотрели в его сторону, и он на мгновение заметил, насколько разочарован его отец из-за того, что он не смог выиграть Турнир, находясь так близко к финишу. Потому Седрик позволил себя продолжить блуждать взглядом по трибунам. Семью Уизли трудно было не заметить с их большой копной рыжих волос, горящих в освещении квиддичного поля. Рядом были друзья Гарри: Рон и Гермиона, как подсказала ему память, посылая картины из прошлого о таком, казалось, далёком лете, когда они направлялись на Чемпионат Мира по квиддичу. Рон смотрел на Гермиону, что-то ей говоря, но она будто бы не обращала на него ровным счётом никакого внимания. Потому она пристально глядела на Седрика, будто ища ответы или надеясь на какой-либо знак. От беспокойства в её глазах у Седрика встал ком в горле, от которого его вряд ли избавит глоток воды. Как он сможет объяснить им, что позволил их лучшему другу в одиночку идти навстречу неизвестной опасности, раненому, только с Кубком и палочкой в руках? Не в силах больше смотреть ей в лицо, он отвёл взгляд. Кто-то хотел переместить Гарри отсюда, возможно, как можно дальше от Хогвартса. Чтобы навредить ему. И если они пошли на такое, обманом заставив Гарри принять участие в Турнире Трёх Волшебников… то что они с ним сделают? Седрик вдруг вспомнил момент, когда Крам наложил на него круциатус. Он ещё никогда не испытывал такой боли, которую до этого и представить себе не мог. Даже когда видел, как Грюм мучает своих пауков. Ему показалось, что каждый нерв в его теле расщепился, горел, а мышцы сокращались с такой силой, что, казалось, могли сломать ему кости. И Гарри спас его от этой боли. У Седрика задрожали руки от воспоминаний об этом и от последующей мысли. Что если похитители делают с Гарри то же самое и некому будет их остановить? — О чём ты говоришь, Дамблдор? Конечно ты не можешь так думать! — министр магии, Корнелиус Фадж, тоже выступал сегодня в роли судьи и стоял неподалёку, расслышал слова Дамблдора. Невольно он повторил отчаянные мысли Седрика. Как можно было сказать такое? Седрик вдруг ощутил тяжесть, лёгшую ему на грудь и горло. Его дыхание стало прерывистым, как если бы в лёгких перестало хватать воздуха. Мир перед его глазами начал расплываться, но на его плечи вдруг легли чьи-то руки. — Седрик, посмотри на меня. Мне нужно, чтобы ты был сосредоточен. Взгляни мне в глаза и сконцентрируйся на своём дыхании. Седрик понятия не имел, как он должен это сделать. Как он может дышать? Седрику показалось, что кто-то такой же сильный, как Хагрид, заключил его в холодные, мощные объятия. Давление на его плечи лишь усилилось: — Седрик, постарайся сделать глубокий вдох и задержать его на секунду. Давай со мной. Вдох… Задержи… Выдох. Ещё раз. Чьи-то слова едва доходили до его сознания. «Вдыхай, тебе нужно дышать. Дышать» Слышно так много голосов, где они — у него в голове или в реальности? «Дыши» В конце концов ему удалось сосредоточиться на глазах человека напротив. Они оказались тёплого, коричневого цвета. Седрик сделал чуть более глубокий вдох, затем ещё один. Неизвестно сколько времени прошло прежде, чем он понял, что карие глаза, в которые он так пристально всматривался, принадлежат профессору Стебль, и что это именно она пытается его успокоить. — Спасибо, профессор, — выдавил Седрик, когда его дыхание, наконец, перестало быть поверхностным. Когда его декан успела присоединиться к нему и группе судей? — Да, чудесно, но не могли бы мы уже вернуться к текущей проблеме? — это снова был министр магии. Фадж стоял в стороне, пока Дамблдор снова повернулся к Седрику, как и МакГонагалл. Она стояла совсем рядом с озабоченным выражением на лице, и после сказала: — Мистер Диггори пережил многое сегодня, он нуждается в осмотре и отдыхе. Может, кто-нибудь сопроводит его к мадам Помфри? — Нет! — сказали одновременно Седрик с Дамблдором, и первый ещё никогда не слышал, чтобы директор звучал настолько решительно и удивлённо взглянул на него. Он ожидал, что ему придётся сопротивляться и спорить насчёт решения отправить его в Больничное крыло. Дамблдор снова спросил, продолжая игнорировать министра магии: — Седрик, ты помнишь что-нибудь ещё о том, как исчез Гарри? Или что-нибудь о лабиринте? Что-то, что могло бы помочь нам выяснить, что произошло. — Дамблдор! Не могли бы вы уже, пожалуйста, объяснить, что происходит? — Седрик повернул голову и увидел недовольного Фаджа. Тот больше походил на капризного ребёнка, чем на министра — с прижатыми к бокам рукам и с подбородком, выставленным вперёд. Очевидно, он не привык к игнорированию. — Седрик? — его позвала декан, профессор Стебль. — Что ещё ты помнишь? — Н-нет, я не думаю, — эти слова оказалось произнести трудно, его голос звучал сдавленно. — Спасибо, Седрик, — ответил Дамблдор, сжимая его плечо и, всё же, обратился к министру с полным вниманием. — Как я уже говорил тебе, Корнелиус, кто-то бросил имя Гарри в Кубок Огня, вероятно, представив его как ученика от некоей четвёртой школы, чтобы гарантировать его участие в Турнире как четвёртого чемпиона. И прежде, чем ты начнёшь спорить, — Дамблдор поднял руку, останавливая вмешательство в его монолог, — я полагаю, мы оба должны согласиться, что невозможно преодолеть возрастную черту вокруг Кубка не достигнув семнадцати лет. — Гарри правда не хотел участвовать в Турнире! — не долго думая выпалил Седрик. — Я тоже не поверил ему вначале, но сейчас я уверен! Он не хотел соревноваться с теми, кто старше и опытнее, и он ненавидел всё это внимание! Все повернулись к нему. Фадж бросил взгляд, так и кричащий, что он не убеждён, а Дамблдор одарил Седрика небольшой, но искренней и ободряющей улыбкой. — Во время второго испытания Гарри остался, чтобы убедиться, что каждый заложник в безопасности. Этого бы не сделал тот, кто хотел выиграть Турнир, — чуть понизив голос, признался Седрик. — По крайней мере, это то, что сделал я. — Всё это очень мило и прекрасно, но какое отношение всё это имеет к тому, что сейчас происходит? — Фадж всё ещё не выглядел убеждённым, а на его лице появилась странная, будто бы покровительственная улыбка. — Разве не очевидно, Корнелиус? Участие Гарри в Турнире — часть длинного и неясного плана. Я всё ещё не совсем понимаю, какова была конечная цель всего этого. Либо Гарри должен был пострадать или, возможно, даже умереть во время выполнения любого из испытаний, которые были разработаны для более опытных и зрелых студентов, чем он, либо же, я полагаю, всё это должно было привести к событиям этого вечера. К моменту, как Гарри будет похищен с территории Хогвартса и из-под моей защиты. «…или, возможно, даже умереть». Дыхание Седрика снова сбилось, и он отчаянно принялся озираться по сторонам, пытаясь взглядом зацепиться хотя бы за что-то. До него смутно доходил разговор продолжавших спорить Дамблдора и Фаджа, и он так же смутно понимал, что МакГонагалл и Стебль внимательно слушают, а Людо Бэгмен едва ли не подпрыгивал на носочках неподалёку. Он был взволнован? Казалось, он даже не слушал. Мадам Максим, наоборот, слушала и выглядела так, словно очень обеспокоена всей ситуацией, в то время как Каркаров… Каркаров, на удивление, действительно был встревожен и пытался отступить подальше от группы, вцепившись в собственную руку. В голове Седрика не было ни единой идеи, что со всем этим делать, и с каждой секундой он паниковал всё больше и больше. Что если Гарри не вернётся? Как они смогут его найти? Если они его не найдут? Он отступил на шаг назад, но не знал, куда и зачем. Чувство абсолютной бесполезности охватило его. — Седрик! Чьи-то руки резко схватили его и развернули — он посмотрел прямо в глаза отца, полные множества вопросов. Но Амос Диггори не успел ничего спросить, потому что мать Седрика крепко обняла сына и держала так несколько долгих секунд. — Слава Мерлину, ты в порядке! — вдруг она оттолкнула его от себя и оглядела с головы до ног, держа на расстоянии вытянутой руки. — Ты не ранен? Что случилось? На тебя напали? Почему все спорят? Седрик ошеломлённо моргнул от количества вопросов, которыми его буквально засыпала мать. Возможно потому, что все они были почти что одинаковыми, так он подумал. — Я в порядке, мам. Нет, я… я не ранен. Дебора Диггори осмотрела его ещё раз, нахмурившись. Вероятно, звучал он не слишком убедительно. — Уверен? Нам надо отвести тебя к мадам Помфри, чтобы она осмотрела тебя. — Нет. — Пошли, Седрик, мы попросим её проверить тебя, — мама схватила его за локоть и намеревалась потащить его за собой, но Седрик вдруг сказал, снова охваченный паникой: — Н-нет! Нет, мы не можем уйти! Гарри… это… он… — Что ещё? Клянусь, этот мальчик! Это из-за него ты сдался? — Седрик поднял взгляд на своего отца, стоявшего едва ли не вплотную к матери и выглядевшего измученным. — Амос! — предостерегающе воскликнула Дебора — этот тон был ей не свойственен, что заставило Седрика посмотреть на неё. — Седрик, в чём дело? Ты можешь рассказать нам. — Я, — он тяжело сглотнул, а мысли в его голове продолжали всё путаться и путаться. — Всё в порядке, милый, просто сделай глубокий вдох. Ты что-то хотел сказать о Гарри. «Гарри» Его образ возник перед его глазами. Он смотрел на него, с яркими эмоциями, отражающимися на его лице. И вместе с этой мыслью ему удалось сосредоточиться. — Да, Гарри. Он исчез. Мы хотели вместе выиграть, для Хогвартса, но в последнее мгновение я замешкался, и только Гарри коснулся Кубка, а затем активировался портключ, и теперь Гарри неизвестно где. Кто-то пытается навредить ему, и я оставил его одного, хотя он помогал мне всё это время. Он даже не хотел принимать участие в Турнире! — хорошо, возможно, он не был достаточно сосредоточен. Он видел замешательство, отразившееся на лицах своих родителей. — Милый, ты весь дрожишь. Мне кажется, нам надо отвести тебя к мадам Помфри. Я уверена, что Дамблдор и министр со всем разберутся и найдут Гарри, — снова попыталась Дебора. — Нет! Мне нужно остаться! Я должен! Я… — он прекрасно осознавал, что не было никакого смысла оставаться здесь дальше, потому что он ничего не мог сделать, не мог помочь. И он действительно дрожал, как и сказала мама. Это было прямо как то чувство, когда он только освободился от воздействия круциатуса на себя. Возможно, ему действительно стоит обратиться к целителю. Но просто уйти — это казалось неправильным. Вдруг Гарри вернётся? — Седрик, прекрати, я уверен, что с ним всё будет в порядке! — отец попытался схватить его за руку. — Нет! — Седрик отшатнулся, не даваясь, и обернулся к группе учителей и судей, всё ещё что-то продолжающих обсуждать. Но прежде, чем он успел полностью развернуться, краем глаза уловил движение в нескольких футах от себя. Чья-то фигура возникла в воздухе и с глухим ударом упала на землю. Что-то отлетело от неё в сторону Седрика. Кубок. Кубок Трёх Волшебников. Без раздумий Седрик бросился вперёд, едва не споткнувшись, пиная проклятый трофей и не обращая на это никакого внимания. Гарри лежал на боку. Он вернулся с Кубком, упав на траву. Боги, боги, боги, почему он не двигается? Седрик перевернул его на спину, и у Гарри неожиданно вырвался вздох. Он открыл глаза. — Гарри, — хрипло, чуть громче шепота, позвал Седрик. На зов повернули голову. Гарри пересёкся с ним взглядом, и Седрик пробила такая дрожь, что до самых костей, когда он увидел эти глаза. Белки были красные от лопнувших кровеносных сосудов, но не это было самым страшным. Глаза Гарри были полны таким диким количеством эмоций, что было невероятно трудно определить, что именно он чувствует: паника, страх, печаль, тоска, неповиновение. Страдание. У Седрика кровь застыла в жилах. И всё же, когда глаза Гарри встретились с глазами Седрика, эмоции в них поутихли, сфокусировались, на мгновение. Он моргнул, стараясь держать их открытыми. — ‘эдрик, — его голос напоминал хриплое карканье вороны, он был едва слышным. Гарри всё ещё сжимал палочку в руке, и Седрик, не давая себе и секунды на раздумья, обхватил его кулак своей ладонью и сжал. Гарри снова захрипел. — Ты в порядке. А затем Седрика оттащили прочь.