***
В столовую мы явились спустя примерно час после того, как мама отправила нас готовиться к ужину, и существенную часть этого времени заняло мое судорожное перебирание одежды в поисках чего-нибудь подходящего. Надеть что-то пафосное у меня не поднялась рука, ведь тогда мы слишком сильно контрастировали бы с Римусом. Хорошенько покопавшись в шкафу я отыскала старое платье, которое купила год назад и так ни разу и не доставала. Оно тоже было коричневое, чуть темнее костюма Римуса, и не кричало о дороговизне, как почти весь мой гардероб. Так мы выглядели более-менее гармонично. Правда, Люпин моих стараний не оценил, искренне недоумевая, почему я заморачивалась перед встречей с родителями. Да я и сама не до конца это понимала, чего уж. К нашему появлению стол был заставлен всякими вкусностями. И когда только успели? Мама грациозно поднялась со стула и двинулась в нашу сторону. Елизавета была очень недовольна происходящим, но старалась, чтобы раздражение не казалось чересчур явным. Зная, насколько лицемерно она могла себя вести, я поняла, что ее недовольство тоже является частью спектакля. Если бы мама захотела, то тотчас выкинула бы нас с Римусом из замка. Но мы все еще были здесь. Отец не стал и пытаться изобразить дружелюбие. Он коротко кивнул и демонстративно отвернулся. - Выглядишь уставшей, дорогая, - мать критично оглядела меня и вздохнула. - Но могло быть хуже. Как ваши раны? Я имею в виду вас обоих. - Добрый вечер, мадам. В целом, мы чувствуем себя вполне сносно, - Люпин вежливо кивнул, приветствуя Елизавету л'Амори, и протянул ей руку. Мама смерила его оценивающим взглядом и на секунду замерла. - Римус Люпин. - Добрый вечер, - она помедлила, но все-таки позволила Римусу поцеловать свою руку. - Елизавета л'Амори. Какой вы, оказывается, галантный. Вы же познакомились с Соней в Хогвартсе? - Все верно. - Что же стало с современной образовательной системой, если профессор позволяет себе соблазнить неопытную ученицу? - подал голос отец. Лицо Римуса застыло маской. - Гарольд! - рявкнула мама, сверкнув глазами. Отец поморщился. - Кажется, мы говорили об этом. Отложи свое негодование на том, сначала нам, как минимум, нужно познакомиться с избранником Софии, - Елизавета повернулась к нам, успев нацепить дружелюбную маску. - Примите мои искренние извинения за недостойное поведение моего мужа, профессор Люпин. Мы все были немного не в себе, когда обнаружили на семейном древе нового члена семьи. Но об этом позже, а пока прошу к столу. - Еще вопрос, кто кого соблазнил, - пробурчала я себе под нос. Римус незаметно дернул меня за палец. Интересно, что за семейное древо такое, и почему я об этом слышу в первый раз? Атмосфера не радовала. Отец постоянно норовил сказать Римусу какую-нибудь гадость, за что каждый раз огребал от матери. Мама же пыталась вызнать у нас подробности знакомства. Она пытала нас с Люпином вопросами о чувствах и физиологии. В итоге, получив от меня прямой четкий ответ, что секса между нами еще не было, родители стали чуть более расслабленными. Римус недовольно сверлил меня взглядом. Учитывая, с чего началось знакомство, вечер шел вполне неплохо. Мы вели светские беседы ни о чем, периодически отбиваясь от вопросов про совместное будущее, о котором еще сами-то поговорить не успели. Наконец, закончив трапезу, мы перешли в библиотеку, чтобы продолжить общение в более уютной обстановке. - У каждого взрослого представителя рода л'Амори есть свой экземпляр семейного Древа. Оно имеется на одной из стен в разрушенной части замка. Изображение заколдовано так, чтобы новые члены семьи появлялись на нем автоматически... - мама выдержала многозначительную паузу и, деланно загрустив, продолжила. - Когда Гарольд увидел на Древе вашу фотографию, профессор Люпин, он словно сошел с ума... В этот же момент до нас долетела сова с письмом от Малфоев. Люциус настоятельно просил нас заглянуть в замок, так как ты недавно покинула Малфой-мэнор впопыхах по зову домовички. Малфой довольно красочно описывал, как неучтиво ты сорвалась с ужина, не потрудившись даже объяснить, в чем дело. Кажется, Люциуса всерьез задело, что ты не попросила у него помощи... От того, что ты гостила в поместье Малфоев, Гарольд окончательно вышел из себя. Мы все были шокированы известием о новом члене семьи, а тут еще и письмо Люциуса... Родителям следует рассказывать о таких делах, Софи. И о том, что ты решила нанести визит в Малфой-мэнор, и о том, что ввела в семью нового человека. Особенно о последнем. Я промолчала, с деланным любопытством изучая ковер под ногами. Но мое молчание не могло длиться долго. Мама пристально смотрела на меня, и взгляд ее был жесток. Неожиданно для всех она подорвалась с кресла и подбежала к нам. - Покажите мне свои руки, - скомандовала она, опустившись на колени напротив нас. Растерявшись, мы с Римусом вытянули руки вперед. Мама взмахнула палочкой, пробормотав незнакомое мне заклинание. На наших с Римусом безымянных пальцах засветился узор колец - бирюзовым и красным. Елизавета с ужасом посмотрела на меня. - Кровавая помолвка... Неужели... Как вам удалось? - она вскочила на ноги и с отчаянием воскликнула: - Зачем же так?! Дух, как ты допустил это?! - У меня не было выбора, Лиза, твоя дочь использовала силу рода л'Амори, - заговорил Дух. От звука его голоса моя голова чуть не лопнула. Мама вскрикнула, как будто от боли, и, отойдя от нас на несколько шагов, рухнула в руки отцу. Он поймал ее на лету и заботливо усадил обратно в кресло. Отец никак не прокомментировал происходящее, только холодно поинтересовался, стоит ли ему оставить нас троих наедине. Мама коротко кивнула, и он покинул библиотеку. Я сжалась от нехорошего предчувствия. Впервые на моей памяти Елизавета л'Амори вела себя, как слабая истеричная женщина. Обычно от нее веяло такой силой, что даже мой отец побаивался ее. Главой семьи л'Амори был отнюдь не Гарольд. Сильнейшей считалась моя мать. Когда-то именно она в довольно жесткой форме отказала Волдеморту в помощи, заключив с ним своеобразный пакт о ненападении. Ведь если бы между ними завязался серьезный бой, эти двое от Лондона не оставили бы и камня. В свое время Елизавета л'Амори привела в семью Гарольда и дала ему свою фамилию, сделав частью рода. Он был чистокровен, беден и смел. Мой отец - единственный, которому хватило духа не просто признаться моей маме в чувствах чуть ли не на первом курсе, но и активно показывать их все время учебы, не стыдясь усмешек однокашников. Так, на четвертом курсе мои родители начали встречаться. По достижению совершеннолетия они стали мужем и женой. Сейчас, смотря, как женщина, которую побаивался сам Волдеморт, в ужасе держится за голову, я и сама начала волноваться. - Кто из вас говорил с Духом после заключения помолвки? - наконец, спросила мама, подняв голову. - Я, - Римус сжал мою ладонь. - Мне все известно, миссис л'Амори. - Как вы могли это допустить? София еще совсем ребенок... - голос матери был полон боли. - Вы понимаете... последствия? Понимаете, какую ответственность несете отныне перед родом л'Амори? Перед всеми поколениями нашей великой семьи? - Меня поставили перед фактом, - Римус отвел глаза, не в силах выдержать взгляд Елизаветы. - И я поклялся сделать все, что в моих силах, чтобы Соня не пожалела о своем решении. Она спасла мою жизнь. - У меня не было другого выбора, только сделав Римуса л'Амори, я могла вынудить Духа перестать пытаться убить его и бросить все силы на помощь. Только заключив союз на крови, я смогла разделить боль смерти между нами и исправить то, что сделал Дух, охраняющий меня от опасности, которой и в помине не было, - я сжала кулаки. - Ни ты, ни отец не вправе обвинять Римуса. Я пошла на это добровольно. - Ах, дитя, - мама покачала головой. - Я и не думала винить никого из вас. Раньше я беспокоилась только о тебе, теперь же - о вас обоих. Ты призвала Дух и провела ритуал. Какие артефакты сейчас в тебе? Я перечислила каждый, не удивляясь об осведомленности мамы. После того, как Дух ответил ей без официального обращения и вживленных артефактов, было бы глупо продолжать считать себя исключительной. Выслушав меня, она устало провела рукой по лбу. - Значит, вариантов нет. Что ж... Я надеюсь, вы сможете стать счастливой парой. Сейчас между вами нет ни любви, ни страсти, чувства перепутаны... Я вижу в вас обоих боль одиночества, страх и вину, так много вины, - мама на мгновение зажмурилась, а потом с болью посмотрела на меня. - Видимо, из меня все же получилась плохая мать, раз я не смогла вовремя понять, что мое единственное дитя чувствует себя одиноко. Теперь это не исправить. Мама, чуть покачнувшись, поднялась с кресла. Люпин рванул было ей помочь, но она покачала головой, запрещая к себе прикасаться. Сейчас Елизавета почти не скрывала свое истинное отношение к Римусу - отвращение, презрение и пренебрежение. Но, не имея иных вариантов, ей пришлось смириться. Дойдя до двери, мама обратилась к профессору. - Римус, как бы мне не было больно просить об этом, но, пожалуйста, не тяните с завершением ритуала. Вы кажетесь мне порядочным человеком, и потому я говорю вам это напрямую. Чем раньше проблема будет решена, тем лучше. София не должна долго находиться под угрозой гибели, я не прощу вам, если с ней что-то случится, - мама перевела взгляд на меня. Теперь в ее глазах горел огонь неведомой силы. Я оробела. - София... Ты слишком рано решила взять на себя обязанности взрослого. Знай, что после завершения ритуала к тебе придет великая сила, но и великая ответственность. Ты станешь главой семьи л'Амори, - Елизавета положила ладонь на дверную ручку, но потом встрепенулась. - Совсем забыла. Гарольд! В библиотеку вошел отец. Он передал мне сверток. Я развернула его, и в моих руках оказалось платье невероятной красоты. К нему мне были вручены туфли и набор изумительных украшений. - В этом ты должна явиться на юбилей, - отец с вызовом посмотрел на Люпина. - То, что вы обвенчались, ничего не значит. Ритуал не имеет законодательной силы. Значит, смотрины состоятся. Мы заключили сделку. Ты помнишь об этом, дочь? - Помню, - я скривилась. - И долг чести говорит, что я обязана выполнить обещание. - Удивительно, что ты еще помнишь что-то о чести, - мама с укором посмотрела на отца. - Я жду тебя на празднике. И только попробуй что-нибудь натворить... - Гарольд! - мать покачала головой, и отец, наконец-то, умолк. Они отвернулись, и их приближенный домовик вернул родителей домой. Как только силуэты неожиданных гостей растаяли, я тяжело рухнула на диван и с облегчением выдохнула. Какой же это все был абзац, товарищи. Слов нет. Так сложно, так болезненно и муторно... И еще мама... Как родители будут общаться друг с другом после того, что она узнала об отце и его "методах воспитания"? Думаю, это разбило ей сердце. Но любовь их была невероятно сильна. Гарольд всегда вел себя высокомерно, горделиво, но позволял своей жене шпынять его, как провинившегося мальчонку. А мама... Елизавету л'Амори не могли разгадать. Она могла мило улыбаться, но ее собеседника прошибал холодный пот. Мама была невероятно сильной, но рядом с отцом могла позволить себе быть слабой... Они стоили друг друга. Наверное, поэтому я никогда не рассказывала матери о том, что отец применял по отношению ко мне круциатус. Но хватит думать об этом. Мои родители - взрослые люди, и сами разберутся со своими отношениями. А мне пора бы подумать о своих. Римус сидел понурый. Он держался за голову и даже не смотрел в мою сторону. Мама сказала, что между нами нет любви, но это разве могло это быть правдой?.. Не могло же? - Римус, - тихо позвала я и положила голову на плечо мужчины. - Вы в порядке? - Миссис л'Амори сказала правду, - он сжал кулаки и с трудом проговорил: - Я... не люблю тебя. Я боюсь одиночества, я боюсь себя и чувствую вину перед тобой. Моя нежность - это не любовь. Сначала мне стало невероятно больно от слов Римуса, а потом я вспомнила о Северусе Снейпе, и все встало на свои места. Любовь к Люпину? Нет, наверное. Я любила и люблю до сих пор только одного человека, и он отверг меня. Римус просто оказался рядом, такой теплый, такой светлый и нежный. Протяни руку, и сможешь прикоснуться. Вчера, когда мы разговаривали перед сном, Люпин спросил, влюблена ли я в него. И... я соврала. Когда я вживляла в себя артефакты, когда объединяла наши души, в мыслях не было ничего, связанного с любовью к мужчине, только любовь к человеку, а это немного разные вещи, даже мне было понятно. - И что с того, что вы не любите меня? - с вызовом спросила я. - Что такое эта ваша любовь? Что она вообще из себя представляет? И почему без любви невозможно спасти двух несчастных людей от одиночества? Что в этом плохого? - Любовь - самая великая сила, которая есть в мире, - Римус, не отрываясь, смотрел на огонь в камине. - Самое древнее, могущественное волшебство... Как я могу по-настоящему стать твоим мужчиной, не ощущая эту магию всем своим существом? - Хотите, чтобы я вас поуговаривала? Вам будет так проще? Ах, милый Римус, пожалуйста, примите меня, - закривлялась я, чувствуя, как закипаю. - Прекрати... Не надо... - голос Римуса дрогнул. - Надо, именно так и надо, - жестко заявила я и откинулась на спинку дивана. - Все же так хорошо складывалось! Так романтично... Вы говорили, что я красива, что у вас земля из-под ног уходит, когда вы меня видите. И что теперь? Разве когда мы лежали с вами на ковре, и вы гладили меня по голове, - разве в этом не было магии? Разве наш поцелуй для вас ничего не стоит? Вы врали мне? Ответьте, профессор Люпин! - Нет, я говорил тебе о том, что я чувствую на самом деле, - Римус посмотрел на меня. - Но я сомневаюсь, что этого хватит, чтобы стать достойным тебя мужем. Мужем? Он сказал "мужем"? Мы разве говорили про замужество? Мои мысли заметались, как тараканы по кухне, когда ночью неожиданно включили свет. Я немного опешила от такого резкого перехода на по-настоящему серьезную тему. Одно дело обсуждать влюбленность как таковую, и совсем другое - говорить про полноценное создание семьи. - М-м-мужем? - заикаясь, переспросила я. - Вы сейчас серьезно? - Как никогда, - кажется, Римуса развеселила моя неоднозначная реакция. Он по-доброму усмехнулся и, притянув меня к себе, звонко чмокнул в макушку. Моя злость и возникшее напряжение исчезли, не оставив и следа. - Все же, ты еще совсем ребенок. Конечно, я все это время имел в виду полноценное создание семьи. О каких еще отношениях можно говорить с девушкой, с которой помолвлен? - Ой, - только и сказала я. Теперь Римус рассмеялся по-настоящему, и его смех был такой заразительный, что удержаться и не присоединиться было невозможно. Мы вместе хохотали, как ненормальные. Отсмеявшись, я положила голову на колени Римусу и подняла руку вверх. Мужчина перехватил ее и прижал к своим губам. Пальцами я прикоснулась к его щеке. Какой же он все-таки необыкновенный. Вроде бы строгий, но любит посмеяться. Сначала я наивно полагала, что в нем есть только невинный свет, но сегодня он показал мне и другую свою сторону, страстную, обжигающую. Римус заботился обо мне, но делал это ненавязчиво. Учил меня и, кажется, учился сам. А какие у него необыкновенные глаза... Когда Люпин серьезен или сосредоточен, они приобретают голубоватый оттенок, становясь глубже, как ледяное горное озеро в пасмурную погоду. В спокойном состоянии его глаза смягчались, становились нежно-ореховыми и лучились таким светом, что его силы с лихвой хватало для разгона моей внутренней тьмы... От того, с какой нежностью Римус смотрел на меня, сносило крышу. Как и от его улыбки. - Знаете, я, кажется, принимаю реальность таковой, какая она есть, - я прижала руку Римуса к груди. - Когда вы приводили меня в порядок после встречи с боггартом, во мне что-то изменилось. Ваше тепло словно достало до самого сердца и заставило его откликнуться на зов. Я тоже не могу однозначно сказать, что это та самая любовь. Но знаете, что? - Что? - пальцы Римуса медленно проникли в декольте и начали осторожно поглаживать мою кожу. От этого дух захватывало. - Да плевать, как это называется, - прошептала я. - Это чувство между нами... Оно взаимно, и не нужно пытаться каждый раз убедить меня в обратном. Давайте просто наслаждаться обществом друг друга, а когда придет время... Когда придет время, мы решим, хотим ли оставаться вместе и становиться семьей. - Если бы я был у тебя хотя бы вторым мужчиной, ситуация стала бы намного проще, - Римус резко посерьезнел и убрал руку. - Мне было бы намного проще, будь ты старше и опытнее... Тогда твои слова не вызывали бы боль в моей груди. - Боль? - непонимающе переспросила я, возвращаясь в сидячее положение. - Отчего же вам больно, профессор? Я тут распинаюсь перед вами, пытаюсь найти самый лучший вариант, а вы... - Я вижу ее каждый раз в глубине твоих глаз. Боль разочарования. Ты считаешь, что жизнь уже не подарит тебе взаимную любовь, и потому сосредотачиваешь на мне все внимание. Римус сполз с дивана на ковер, встал передо мной на колени. Он взял мои руки в свои. От его пристального взгляда хотелось сбежать. Но я не хотела рассказывать о своей боли Люпину и превращать оставшееся время перед сном в ночь откровений. Нет уж, увольте. Я с силой оттолкнула Люпина, роняя его на спину, и запрыгнула сверху. - Хватит! - рявкнула я и, взяв себя в руки, продолжила: - Прекратите ковырять мою душу. Когда будет удачный момент, я обязательно все вам расскажу. Обещаю. - Прости, - Римус замолчал. Он смотрел на меня. Мое тело внезапно охватил жар. Рот Римуса был слегка приоткрыт, и я слышала его взволнованное дыхание. Резко возросшее сексуальное напряжение выбило меня из колеи и заставило оценить ситуацию. Ну, да. А что я ожидала? Во-первых, я снова сидела сверху на Римусе. Во-вторых, от перемещений платье задралось, а пуговицы на декольте расстегнулись, и мой лифчик сиял своим кружевным великолепием прямо в лицо мужчине. В-третьих... Склонившись, я поцеловала Римуса. Он прижал меня в себе, а потом перевернулся, оказавшись сверху. Его нежные губы сводили меня с ума. Этот поцелуй нельзя было назвать похотливым, он был наполнен особенным трепетом, заботой. Да, Люпин хотел меня, а я отвечала ему взаимностью. Да, наши тела реагировали друг на друга очень однозначно, но это не затмевало остальные чувства, не являлось основной для отношений. - Я счастлива рядом с вами, - сказала я, глядя Римусу в глаза, когда он разорвал поцелуй. Мужчина прикрыл глаза и улыбнулся. - Я тоже, хоть и понимаю, насколько это неправильно, - ответил он. - Не портьте момент, профессор Люпин, - я ущипнула его за бок. - И пошли уже спать. - Только спать? - игриво спросил Римус, нависая надо мной. Его мужская энергия заставляла меня краснеть и смущаться. - Все зависит от того, насколько далеко вы позволите нам зайти, - прошептала я. - Моя судьба в ваших сильных руках, профессор. - Тогда не будем больше тянуть, и начнем привыкать друг к другу, - Римус наклонился к моему уху и добавил: - Обещаю, тебе понравится. По всему моему телу пробежали мурашки.***
Мягкая кровать с готовностью приняла меня в свои объятия. Дыхание срывалось, то пропадая, то учащаясь. Мое платье валялось где-то на полу, вероятно, недалеко от лифчика. Нагота смущала, но трепет и желание заставляло раскинуть руки для объятий. Римус стоял рядом с кроватью. На нем остались только брюки. Он пожирал меня глазами. Четкими, резкими движениями он расстегнул ремень, затем ширинку. Брюки слетели на пол, и мужчина остался только в нижнем белье. Тонкая легкая ткань очерчивала его достоинство. Я старалась не смотреть туда слишком пристально. Даже в такой момент глаза Римуса оставались притягательными. То, как он смотрел на меня, пока нес на руках до спальни, пока издевательски-медленно снимал с меня платье... Целуя шею, Римус ловким движением расстегнул лифчик и отбросил его подальше. Первой моей реакцией было спрятаться, закрыться, но Люпин не позволил мне это сделать. Он прижал меня к стене, подняв руки, и поцеловал. Грубая ткань его пиджака касалась моих сосков. - Ложись, - прошептал Люпин, и я не посмела ему возразить. Раздевшись, мужчина двинулся ко мне, присел на кровать. Его движения были по-звериному плавными и мягкими. Его крупные сильные ладони очертили силуэт моей фигуры, начиная с бедер, и остановились на груди. Я замерла, смотря на Римуса широко раскрытыми глазами. Он, внимательно наблюдая за моей реакцией, начал медленно ласкать кожу вокруг груди, ключицы, живот, шею. Я всхлипнула. Мое тело вопило, оно требовало более решительных действий. - Пожалуйста, Римус, - чуть не плача, взмолилась я. Коварная улыбка тронула губы мужчины. А потом этими губами он прижался к моему правому соску. Я выгнулась. Внутри будто разожгли костер, и он сжигал меня изнутри. Внизу живота все изнывало от желания. - Римус! - вскрикнула я, сильнее прижимая голову мужчины к своей груди. Пальцы запутались в его волосах. - Ах! Но Римус не собирался останавливаться на достигнутом. Он сполз ниже, проложив по моему животу дорожку из поцелуев, которая вела... Когда лицо мужчины оказалось напротив моих трусиков, я все же инстинктивно дернулась, чтобы прикрыться. Римус на секунду остановился, посмотрев мне в глаза с немым вопросом. Я кивнула и нерешительно улыбнулась, медленно убрав руки. Тогда мужчина снял с меня последнюю часть одежды, прикрывающую самое сокровенное. Тут-то меня и проняло. Липкий пот страха покрыл лоб. Неужели сейчас все случится? Вот прямо сейчас? Погруженная в страхи, я потеряла бдительность и прозевала момент, когда лицо Римуса оказалось между моих ног. Когда до меня дошло, что он делает, деваться было некуда. От переполнявших ощущений, я вцепилась пальцами в простыни. Римус выводил языком невероятные рисунки на самом чувствительном месте моего тела. Я была смущена, стыд не давал мне расслабиться полностью, но ощущения оказались сильнее всего. Тело выгибалось, не слушаясь моих команд. Я стонала и кричала, умоляла прекратить. То, что делал Люциус даже рядом не стояло. Прикосновения Римуса были такими невесомыми, такими нежными. Мужчина был увлечен мной, он весь сосредоточился на моей реакции, отмечая самые чувственные моменты и повторяя их снова и снова. Я билась в экстазе, пыталась вырваться, но сильные руки Римуса прижимали меня к кровати. Это длилось вечность, пока мои силы не иссякли, и я в полнейшем нокауте не откинулась на подушки. Только тогда Римус поднялся обратно на уровень моего лица. Он нежно провел пальцем по моей щеке. - Я же говорил, что тебе понравится, - при других ситуациях лукавый взгляд Люпина смутил бы меня, но сейчас я даже ответить ему не смогла, толком не успев отойти от произошедшего. Римус обнял меня. Я улеглась на его руку и потянулась за поцелуем. Губы мужчины приобрели новый оттенок вкуса, и только потом до меня дошло, что вкус чего это был. Но сейчас это было совершенно не важно. Оклемавшись после нереальных ощущений, я захотела отплатить Римусу тем же. - Могу ли я попробовать доставить вам удовольствие? - спросила я, не решаясь даже прикоснуться к мужчине там. Римус ласково улыбнулся и поцеловал меня в лоб. - Ты уже доставила мне удовольствие своей реакцией на то, что я делал, - мужчина мягко улыбнулся. - Остальное - в следующий раз. Хорошо? - Очень, - ответила я, и мы оба рассмеялись от неожиданности.