Каждый, кто сделал тебе больно, - покойник

      - Надеюсь, ты довольна, - если бы у Духа была возможность хорошенько мне треснуть, то он бы наверняка это сделал. Но ему запрещалось напрямую наносить вред членам семьи л'Амори, поэтому защитник рода просто недовольно бурчал - почти все время после моей отключки. Иногда это надоедало, но по большей части я просто его игнорировала. Впрочем, спустя некоторое время он поутих, лишь изредка напоминая о своем присутствии.       С момента, когда я оказалась в обители мадам Помфри, прошло... несколько дней? Месяц? Понятия не имею, сколько. Честно говоря, в состоянии духа стало тяжело посчитать точное время. Здесь оно воспринималось несколько иначе, чем в мире живых. Но я смотрела на свое тело со стороны, видела, кто навещает меня, что со мной делают, что говорят. Осознанность момента то отключалась, то включалась, вовлекая меня в происходящее в мире людей. Зато я все слышала и понимала.       Ко мне иногда приходил Драко, в одиночестве, что было ему совершенно не свойственно. Он молча стоял возле моего тела, рассматривал, пару раз поднимал мою руку, чтобы увидеть, как она безвольно падает вниз, и уходил разочарованный. Два раза ко мне заглянул его блондинистый папаша. Он выглядел грустно, но молчал, как и его сын, даже однажды точно так же поднял мою руку, только потом заботливо уложил её на место. Странно, но в этот момент я почувствовала чужую грусть, ощущение невыносимой слабости и злобу на себя. На короткий миг ощущения захватили меня, и я стала неспокойной. Это быстро прошло, но оставило на тонкой материи моего существа отпечаток чужой души.       Забавно, что ко мне чаще всего захаживала "золотая троица" Гриффиндора. Они молчаливыми не были ни разу. Гермиона хваталась за голову и отчитывала меня, но чаще они втроем пытались понять, что же со мной сделал профессор Снейп. Ни для кого не было секретом, что в первый день учебы студентки Слизерина коллективно напали на меня, и что после этого Дамблдор посоветовал декану факультета присмотреть за мной и предоставить место в своей комнате. Логики, конечно, в этом было мало. И догадливые гриффиндорцы понимали, что в моем состоянии определенно виноват именно Снейп. Хотя, скорее всего, они просто его недолюбливали.       Северус обычно приходил редко и ненадолго. Только в первый день он просидел со мной до самого утра, отойдя лишь для того, чтобы отменить занятия. Вот счастье-то у студентов было... Тогда я впервые увидела, как Северус плачет. Крупные слезы падали на мои руки, а сам мужчина все никак не мог поверить в то, что произошло. Он гладил мои волосы, украдкой целовал. Вид у него был совершенно разбитый.       - Я снова допустил ошибку, но, клянусь, это в последний раз, - шептал Снейп, прижав мою руку к своей щеке. - Только очнись... Вернись... ко мне...       К тебе? Такая перспектива только уменьшила шансы на то, что мне захочется вернуться в тело. Да и зачем? Чтобы ты снова сотворил что-нибудь, из-за чего весь мой мир рухнет? Я не обладаю такой силой воли, чтобы вновь и вновь возрождаться после разрушения. Я не феникс. Жаль, что профессор Снейп так этого и не понял.       Северус много говорил, что сожалеет о содеянном, что, подчинив своей воле, хотел избавить меня от угрызений совести. Что мы никак не смогли бы долго держать дистанцию и пошли бы на сближение, но он волновался за меня, и потому... Глупый, идиотский поступок, профессор. Вы снова свернули не в ту сторону, Северус, не так поняли, пошли на поводу у своих собственных эмоций, даже не попытавшись понять меня...       Постоянных посетителей у меня было крайне мало, только Снейп, да гриффиндорцы. Впрочем, я не расстраивалась. Так было проще - чем меньше людей огорчатся от твоей смерти, тем проще умереть. А я именно этого и добивалась, со стороны наблюдая за происходящим.       Однажды возле моей кушетки собрался целый консилиум. Уж не знаю, сколько прошло с момента моего выхода из тела, видимо, много, раз ко мне заявился сам директор Хогвартса Альбус Дамблдор. Рядом с ним стояли Снейп и мадам Помфри.       - Как она? - декан Слизерина выглядел бледнее обычного. Его руки были скрещены на груди, а брови нахмурены. Морщины прорезали его лицо, словно их заботливо очерчивали острым ножом. Мужчина стал казаться старше лет на десять.       Дамблдор просто молча смотрел на меня изучающим взглядом. В принципе, мое тело выглядело куда лучше, чем когда меня принесли в медицинское крыло. Намного лучше. Но все равно оставалось неподвижным. Я не хотела возвращаться, не хотела вновь проходить через весь этот ад.       У мира духов были свои милые преимущества. Например, я почти не чувствовала ход времени, могла слышать все, что происходит вокруг, даже немного двигать предметы. Иногда меня словно выносило за пределы мира, и, чем дольше я оставалась в форме духа, тем чаще это случалось. Реальность начала восприниматься яркими вспышками, а промежутки - блаженным умиротворением и покоем. Не было жажды, голода и боли. Никакой боли, ни физической, ни моральной. Мне было хорошо и легко, только немного расстраивал вид обездвиженного тела и то, что далеко от него не уйти.       Конечно, были и минусы. Например, у меня не было никаких тактильных ощущений, только очень странное чувство, когда Дух замка проходил сквозь меня. Как будто на секунду внутри призрачного тела становилось холоднее, хотя до этого понятия тепла и холода являлись лишь плодом воображения.       - Тело мисс л'Амори в полном порядке, а вот душа, - мадам Помфри покачала головой. - Такое впечатление, будто она сама не хочет к нам возвращаться.       - С этим можно что-то сделать? Что если попробовать насильно вернуть душу мисс л'Амори в тело?       Ох уж этот Снейп! Я взмыла под потолок и рассмеялась. Ощущение легкого покалывания, чем-то отдаленно напоминающего щекотку, прошло по моему призрачному телу... Северусу лишь бы насильничать. Интересно, это только мне везет на особенно-доминирующее отношение декана, или он со всеми так?       - Нет, Северус, душа - куда более тонкая материя, нежели тело, и грубой силой здесь можно только навредить, - проговорил Дамблдор и задумчиво добавил: - Если бы нам удалось найти для мисс л'Амори причину, чтобы вернуться, особенный стимул, который вызывает у нее сильные эмоции...       - Может, нам стоит вызвать ее родителей? - мадам Помфри оживилась, но Снейп тут же остудил ее пыл.       - Боюсь, присутствие господ л'Амори только ухудшит положение, - уверенно заявил зельевар. - Насколько я знаю, у них не самые доверительные отношения.       Вот тут ты, конечно, прав, Северус. Даже более чем. Еще не хватало, чтобы Гарольд увидел мое беспомощное состояние. Зная его, он мог сотворить со мной вещи куда хуже, чем Снейп. Например, попытаться силком затащить мою душу обратно в тело, растеряв по дороге ее части. Или вообще оживить не совсем меня, изгнать оставшиеся крохи света и превратить меня в настоящее чудовище.       - У вас есть идеи получше? - возмущенно спросила мадам Помфри и уперла руки в бока. - Если да, то, может, поделитесь с нами, профессор Снейп?       Северус смерил лекаршу презрительным взглядом, подошел к моему телу и молча вытащил из кармана моей мантии письмо Римуса. С-сука... Была бы я в сознании, Снейпу пришлось бы очень плохо. Как он посмел прикоснуться к письму моего солнца своими грязными загребущими лапами?! Ненавижу... Снейп не имел никакого морального права на этот поступок, но он его совершил.       - Уверен, что до вас не раз доходили слухи о, скажем так, необычайно близких взаимоотношениях между мисс л'Амори и бывшим профессором Защиты от Темных искусств Римусом Люпином, - холодно сказал Снейп, повернувшись к своим спутникам.       Сначала я взлетела к потолку, чтобы взять разгон получше, а потом начала биться в свое тело. Но вместо того, чтобы вернуться в мир людей, я отпружинила, как мячик, и врезалась в стену. Меня отшвырнуло бы дальше, но, пока мое тело было живо, существовали ограничения по передвижению в пространстве - не более пятидесяти метров. Впрочем, это не успокаивало.       Вокруг тела появился полупрозрачный экран, который стал виден только после соприкосновения с моей душой. И он был совершенно непроницаем. Путь назад был закрыт не по моей воле - только сейчас меня достигло понимание этого. Значит... Значит, я взаправду заперта в мире духов. Значит, я никак не могу вмешаться в происходящее... Я закричала и пролетела сквозь Снейпа, надеясь остановить его, но он, кажется, ничего не почувствовал, только продолжил говорить.       - Этим летом Гарольд л'Амори попросил у меня аудиенции. Во время частной беседы он поведал о том, что София заключила с Римусом Люпином магическую помолвку... И про их отношения, явно перешедшие границу учителя и ученицы. Я побывал в фамильном замке л'Амори и убедился во всем лично. Не верите мне на слово, прочтите это.       Лжец! Упростил историю, забыв рассказать, что к такому результату нас подвело неправильное зелье. Наверное, сложно признаваться коллегам, что от ревности и злости едва не погубил две жизни.       И, конечно, невероятно сложно рассказать о самом главном - о том, как сам потом предлагал мне стать своей законной женой. Ты трус, Северус Снейп, еще больший, чем Римус в начале наших отношений. Но Люпин боялся хотя бы самого себя, не скрывая того, что может навредить. Ты же вредил, только и делал, что вредил, выставляя себя в наилучшем свете.       Снейп передал письмо Римуса мадам Помфри. Лекарша с недоверием приняла из рук зельевара мое сокровище и начала его читать. По мере чтения глаза женщины становились все более и более круглыми от удивления. Через минуту она обвела присутствующих растерянным взглядом и передала письмо Дамблдору. Директор оказался самым тактичным из всех присутствующих. Не взглянув на текст, он осторожно сложил письмо и спрятал его обратно в мой карман.       - Думаю, мисс л'Амори не понравилось бы, что мы суем свои носы в ее личную почту, - заметил Дамблдор. Он ласково погладил мое тело по голове, вздохнул и повернулся к остальным. - Северус, ты предлагаешь вызвать сюда Римуса?       - Именно так, директор, - голос Снейпа был холоден, как никогда. - Если мисс л'Амори не сможет вернуть к жизни Люпин, то не сможет никто.       Всем своим существом я чувствовала, насколько тяжело далась Снейпу последняя фраза. Возможно, он действительно любил меня, но какой-то своей любовью, жестокой и беспощадной. Разрушить все до основания, а потом лить слезы над моим телом - глупо и чересчур лирично. Ведь Северус мог бы не поить меня никакими зельями, и у нас было бы все то же самое, но без всепоглощающей боли. Не обязательно нужно было насиловать меня, чтобы получить любви.       Как Снейп сказал? Он сделал так, чтобы избавить меня от чувства вины? Что ж, у него не получилось. Только к этому приплелось еще и желание умереть, бесчестие и бесконечная боль. Отчаяние, обида, рвущая мир.       - Альбус, - мадам Помфри бросила в сторону моего тела сочувствующий взгляд. - Не знаю, что чувствует к Люпину София, но он точно очень к ней привязан. Человек, не испытывающий глубоких чувств, не смог бы написать такие строки... Может, профессор Снейп прав, и нам стоит попробовать? Мы в любом случае ничего не потеряем... А вот девочка, боюсь, долго не протянет в таком состоянии.       - Давайте попробуем, - Дамблдор кивнул. - Поппи, отправьте сову Люпину. Опишите ситуацию, это должно его поторопить, - директор бросил взгляд в сторону кушетки. - Как вы считаете, сколько София еще сможет продержаться в таком состоянии?       Мадам Помфри отвела взгляд. Она с грустью посмотрела на мое тело и вздохнула. Снейп разнервничался. Это было заметно по тому, как непроизвольно дергаются его пальцы, то и дело начиная сминать ткань мантии. Мне стало не по себе. Не часто получаешь возможность узнать дату собственной смерти.       - Я не знаю, Альбус, - наконец, призналась мадам Помфри. - Все зависит от того, насколько ее душа отдалилась от тела. От того, насколько сильно она хочет умереть. День-два, может, неделя или даже месяц... А может и несколько часов. - медсестра прижала руки к груди. - Великий Мерлин, неужели стычка со студентками Слизерина так сильно повлияли на разум Софии? Я не верю, что такая бойкая и жизнелюбивая девочка могла сломаться после одной серьезной, не побоюсь этого слова, битвы. Должно было случиться что-то еще, уверена в этом!       Правильно мыслите, мадам Помфри. Причина моего состояния стоит рядом с вами, можете сами спросить, что же он такого сделал со мной... Как выдал мне поддельное зелье, из-за чего пришлось заключить кровавую помолвку, чтобы спасти Римуса, пусть даже против его воли. Как целовал меня, то властно забирая остатки самоконтроля, то с нежностью лепестков роз. Как явился в мой замок и пробудил во мне спящую тьму. Как потом просил стать его женой, сам же отверг меня, а на следующий день изнасиловал... Спросите у Северуса Снейпа, что со мной произошло! Хотя сомневаюсь, что такой трус, как он, сможет сознаться в своих прегрешениях.       Сейчас, избавившись от боли, мне стало куда проще вспоминать события прошедших дней. Мысли о Снейпе перестали доставлять такой же дискомфорт, как прежде. Наверное, потому что мне уже не надо было бояться, что он может снова сотворить какую-нибудь гадость, - мою душу ему не достать.       - Мы сможем узнать правду, только когда мисс л'Амори проснется, - Дамблдор покачал головой. - А пока нам остается только догадываться, что могло сломить такую подающую надежды студентку. У вас есть предположения, Северус?       Снейп едва заметно вздрогнул. Со стороны могло показаться, что он просто немного поменял позу, переступил с ноги на ногу, но я видела все. Зельевар нервничал, и очень сильно.       - Боюсь, нет, мне ничего не известно о причинах прискорбного состояния мисс л'Амори, - чуть помедлив, проговорил Снейп. - София скрывала от меня свое состояние с помощью маскирующего заклинания. Довольно успешно, как вы понимаете.       - Да, жаль, - Дамблдор отвернулся и направился к выходу. - Поппи, не тяните время, отправьте сову Римусу, пусть прибудет в Хогвартс как можно скорее.       Смешные... Интересно, как Снейп на самом деле отреагировал на слова директора? Застучало ли его сердце чаще от мысли, что его грязный поступок всплывет наружу? И что он будет делать, если это случиться? Ну, что, Северус, ты до сих пор хочешь, чтобы я очнулась? Уверена, что нет. Думаю, твоя темная душа сейчас возжелала положить всему этому конец так же, как возжелала моя.       Мадам Помфри убежала исполнять поручение Дамблдора, а Снейп остался наедине со мной и моим телом. Он покачнулся, но тут же взял себя в руки. Тяжелый вздох вырвался из груди мужчины. Северус присел на край кушетки, на котором лежало мое тело, и дрожащей рукой прикоснулся к моей руке. Пальцами он провел по коже и сжал мою ладонь.       - Ты такая холодная, - прошептал Снейп. Он склонился надо мной и, поцеловав в лоб, зашептал: - Я заслужил суд, заслужил Азкабан. Из-за меня ты оказалась на пороге смерти... Опять. Мне больно от того, что ты не хочешь возвращаться ко мне, что твоя душа больше не откликается на мой зов. Это в тысячи раз хуже, чем... - Северус на мгновение прикрыл глаза и продолжил: - Я каждый день проклинаю себя за то, что совершил... И, как бы больно мне не было, хочу, чтобы твоя душа вернулась, когда позовет Люпин. Я хочу, чтобы ты жила, моя любовь... Я так хочу этого... А потом... Ты вольна делать со мной все, что пожелаешь, и я не стану сопротивляться. Можешь использоваться на мне круциатус или сразу убить - я заслужил любое наказание. Только живи, слышишь... Прошу тебя, любимая...       Привычного холода в голосе Снейпа не было, только бесконечная нежность, грусть и что-то еще, нечто очень тяжелое. Зельевар сильно сутулился, а морщины на его лице будто стали еще глубже и резче.       Ах, милый, милый Северус... Мне тоже жаль, что моя душа больше не летит на твой зов. Даже сейчас, когда ты прикасаешься к моему телу, мне становится невыносимо. Я сжимаюсь, жду, что ты снова решишь перейти черту, снова сделаешь со мной что-нибудь против моей воли. Когда ты предложил насильно вернуть душу в мое тело, мне стало так страшно... Я не хочу так. Я не выдержу еще одного изнасилования от тебя. Сначала ты сделал это с моей душой с помощью легилименции, потом с помощью зелья обезволил и обесчестил мое тело... Что дальше? Мое сердце? Возьмешь меня силой по-настоящему, без зелья? Что?       - Вернись ко мне, - прошептал Снейп и запечатлел мягкий поцелуй на губах моего тела.       Моя душа вздрогнула. Да, эмоции сейчас диктовались разумом... Так мне казалось до этого момента. Неожиданно для себя я почувствовала любовь, такую чистую и трепетную, ту самую древнюю магию, сильнейшую на всем белом свете. Может, еще не все потеряно? Надежда заставила меня ощущать. Я осторожно приблизилась к своему телу и попыталась вернуться... Ничего не произошло, купол так и остался на месте.       - Я... я надеялся, что ошибся. Что еще не совсем потерял тебя... Как.. жаль...       Мне тоже жаль, мой милый, дорогой Северус, мне тоже очень жаль. Но моя душа больше не идет на твой зов, а твоя слишком закрыта, чтобы пустить кого-то ближе...       Снейп резко поднялся с кушетки и быстрым шагом удалился из медицинского крыла. Вовремя - на выходе на него едва не налетели два представителя "золотого трио" Гриффиндора - Гарри и Гермиона. Впрочем, им повезло, зельевару было не до них. Он прошел мимо, будто не заметил. Ребята посторонились, а потом чуть ли не бегом подлетели ко мне - проверять, не натворил ли чего Снейп.       Убедившись в моем неизменном состоянии живого трупа, ребята начали рассказывать мне последние новости, то и дело перебивая друг друга. Оказалось, что Гарри каким-то нелепым чудом стал четвертым участником Турнира Трех Волшебников. Это предсказуемо вызвало волну негодования, но самым прискорбным событием оказалась ссора с Роном, который почему-то вместе с другими решил, что Поттер сам волшебным способом решил увеличить свою славу.       Да уж, друг называется. У Рона Уизли в голове опилки, иначе не объяснишь. Видно же, что сам Гарри не в восторге от перспективы принимать участие в опасном Турнире и рисковать жизнью непонятно, зачем. Ему и без того хватает приключений, прям выше крыши.       Я кружила над ребятами и наслаждалась их обществом. Смешные малые, такие безобидные, невинные... Они были намного лучше меня. Светлые, как Римус, умные, талантливые. Видимо, мне стоило ввязаться в пару-тройку опасных авантюр, чтобы понять, что мир не ограничивается холодными и жестокими людьми.       Через полчаса Гермиона поспешила по своим делам, и мы с Гарри остались наедине. Убедившись, что рядом никого нет, парень шепотом пересказал мне странный сон, который мучает его уже не первый месяц. В нем есть несколько человек, в том числе - страшный предатель Хвост, чье преступление повесили на Сириуса Блэка.       Так вот, почему Римус поддерживал с ним дружбу! Ну, хоть кто-то мне доходчиво объяснил, не то, что эти двое... Но самое важное заключалось не в причинах, по которым Блэк попал в Азкабан. Чем больше рассказывал Гарри, тем сильнее я узнавала картину, которую показал мне Дух во время сна. Одним из людей, являвшихся во сне Поттеру, был Гарольд! Я знала это, я точно знала...       - Я думаю, что завернутое существо, похоже на младенца, был Волдеморт, - прошептал Гарри и нервно потер руку. - Но у меня нет никаких доказательств. И мне немного страшно... Извини, что рассказываю все это тебе, но мне очень нужно выговориться, а ты вроде бы и не здесь немного...       Монолог Поттера прервала мадам Помфри. Она строго взглянула на парня и твердо заявила, что часы посещений на сегодня закончились. Гарри кивнул и убежал, оставив меня наедине с моим телом.       Значит, Гарольд прислуживал Волдеморту? Что ж, это объясняло слова Духа о его предательстве рода л'Амори и лично Елизаветы. Пойти против воли той, что ввела тебя в семью... Представить себе не могу больший идиотизм! Мама ведь такая же сильная, как Темный лорд. Во время войны только ей и Дамблдору хватило сил оказать Волдеморту серьезное сопротивление. Как Гарольд осмелился пойти против Елизаветы, да еще и меня втянуть во все это?       Очень возмутительно и чрезвычайно любопытно. Хотела бы я узнать, чего от меня ждет сам Темный лорд, раз он сделал выговор Гарольду из-за меня. И, что самое важное, - хватил ли мне сил противостоять обоим, чтобы защитить Римуса? Что-то я в этом сильно сомневаюсь...

***

      Римус материализовался в медицинском крыле так внезапно, что мой бесплотный дух содрогнулся от неожиданности. Люпин огляделся и сразу подбежал к моему телу. Он склонился надо мной. Было видно, что мужчина совсем не понимает, что же ему делать. Римус то хватал меня за руки, то начинал трогать лицо, то проверял пульс. И все время звал меня по имени.       - Я не чувствую твою душу! - отчаянно воскликнул Римус. - Где же ты, любовь моя, где ты... Вернись ко мне... Знаешь, я ведь так сильно грустил от того, что не получаю твоих писем. Думал, что ты забыла обо мне, что твоя любовь все же была отдана другому... Это больно ранило, но я держался. Считал, что ты сама должна решить, кто из нас сделает тебя по-настоящему счастливой... Если бы я только написал сам...       На звук голоса Римуса прибежала мадам Помфри. Увидев мужчину, она замерла в удивлении. Видимо, лекарша не до конца поверила в то, что прочитала в письме.       - Значит, профессор Снейп был прав на ваш счет, - ошарашенно пробормотала мадам Помфри, а потом всплеснула руками и добавила: - Нужно позвать Альбуса!       Сказав это, мадам Помфри спешно скрылась в глубине коридора. Римус никак не отреагировал на лекаршу, даже голову не повернул. Все его внимание было приковано к моему телу. Он пытался нащупать мою душу, почувствовать ту самую связь, которая появилась между нами после кровавой помолвки, но у него не получалось пробиться сквозь барьер, ограждающий мое тело от мира духов. Я видела, как его жизненная сила пытается найти хоть какую-то лазейку, но все время натыкается на ограничение.       Милый, милый Римус... Я уже все решила. Если меня не станет, ты окажешься в большей безопасности, чем сейчас. С Гарольдом, может, мне и хватит сил справиться, но одолеть Волдеморта... Я - не Елизавета л'Амори, а Темный лорд слишком силен. Поэтому... Живи, любовь моя, живи за нас двоих. У тебя должно получиться.       Я подлетела к Римусу и невесомо прикоснулась к его щеке. Мужчина дернулся и посмотрел сквозь меня. Он приложил руку к месту прикосновения. На его лице отобразилось сразу столько эмоций, что уследить за ними было нереально... Как и то, что ему удалось почувствовать мое прикосновение.       - Ты здесь, я почувствовал тебя, - взволнованно произнес Римус. Он схватился за голову и начал нарезать круги возле моей кушетки. - Соня, душа моя, что же мне делать, чтобы вернуть тебя? Пожалуйста, подскажи, помоги мне. Ты же знаешь, ты наверняка все-все знаешь, как всегда... Я не могу тебя отпустить. Мы ведь хотели завести семью, настоящую семью, помнишь? Помоги мне вернуть тебя, ты ведь знаешь, как...       Римус не мог остановиться. Он бормотал под нос ласковые слова, умолял меня помочь, рассказывал, что нас с ним ждет прекрасное будущее... Мое теплое солнце... Просто отпусти меня. Я подлетела к Римусу и заключила его в объятия. Он нерешительно замер и попытался обхватить руками мой дух. Естественно, у него ничего не получилось, но в тот же миг он с размаху хлопнул себя лбу.       - Конечно! Ты говорила, что связала нас с помощью Духа, и что он помог тебе оживить меня. Если наша связь действительно настолько сильная, то это должно сработать и в обратном порядке. Если я поделюсь с тобой своей жизнью, как когда-то поделилась ты со мной...       - Нет! Не смей!       Впервые находясь в мире духов, я закричала. Римусу нельзя было идти моим путем, ни в коем случае нельзя. Это слишком опасно, слишком мучительно... Тем более, никто не может предсказать, как отреагирует Дух, если его позовет представитель побочной ветви рода л'Амори. Никто раньше этого не делал.       Римус не был урожденным л'Амори, и связь с Духом могла погубить его. Но из мира духов переубедить его было невозможно. Я кричала от ужаса, не могла придумать, куда же деться. Хотелось вылететь в окно и скрыться в Запретном лесу. Тонкая нить, связывающая меня с телом, начала рваться. Сознание постепенно отодвигалось куда-то назад, в темноту и покой.       Это был конец. Я понимала, что, стоит мне еще раз оказаться за пределами реальности, как раньше, и назад дороги не будет. Один маленький шаг, и все закончится. Римус будет в безопасности, и никто больше не сможет сделать мне больно. Я так хотела, так стремилась к этому... Но сейчас, смотря, как отчаянно Римус пытается спасти мою жизнь, уверенность в желании умереть покачнулась.       Я напрягла остатки сил, чтобы вынырнуть из небытия. Оно затягивало меня, и Дух, ощущая свою беспомощность, рванул к Люпину, окружил его своей силой, готовый к тому, чтобы начать действовать. Римус выглядел решительно. Он встал возле моего тела и глубоко вдохнул.       - Я, Римус л'Амори, тот, с кем заключила кровавую помолвку наследница рода л'Амори, повелеваю: Дух-защитник рода, приди и исполни мою волю. Дай мне силы и помоги вернуть душу Софии в тело. Помоги оживить ее!       В мире духов стало неспокойно. Нечто невероятно сильное трансформировалось во что-то принципиально новое, пробивалось сквозь все видимые и невидимые преграды. Несколько окон медицинского блока лопнули, забрызгав все стеклянным дождем. Но ни один осколок не попал на представителей рода л'Амори.       Я затаила дыхание. Римус назвал себя моей фамилией? Это реально случилось? Он окончательно разорвал узы со своим родом, чтобы спасти меня? Радость смешивалась с печалью и обреченностью, ненависть с любовью. Я менялась. Я чувствовала, как кричит Дух, поддаваясь приказу представителю побочной ветви семейства, я слышала, как кричит Римус, чье тело не было готово принять в себя такую чужеродную мощь. Но он справился.       С трудом совершая каждое телодвижение, Римус нагнулся и поцеловал меня. Я видела, как щит, закрывающий мне доступ к телу, разваливается на части, а потом... Ярко-бирюзовые нити плотно спеленали душу, как младенца, и со всей силы швырнули в физическую оболочку. И первым, что я почувствовала, были губы моего возлюбленного.       Я ответила на поцелуй, вцепилась обеими руками в Римуса. Из глаз потекли ручейки слез... Неужели... Как я могла сначала хотеть умереть, а теперь плакать от счастья, потому что вновь прикасаюсь к Римусу? Почему мне было так радостно находиться в его сильных теплых руках?       - Ты спас меня, - прошептала я, когда мы смогли оторваться друг от друга. - Ты все-таки вернул меня.       - Видишь, твоя принцесса еще кое на что способна, не только сидеть в башне и ждать.       Римус по-доброму усмехнулся и снова прижался своими губами к моим. Он будто пытался убедиться в моей материальности, что я снова с ним. Его поцелуй был жаден, будто сам Римус брел по иссушающей пустыне, а мои губы были его вожделенным оазисом. Но счастье от воссоединения не могло длиться вечно. Мужчина прервал поцелуй. Теперь его лицо стало очень серьезным.       - Что с тобой случилось? Мадам Помфри написала, что ты впала в кому от истощения, обезвоживания и нервного срыва. Это не похоже на мою Софию. Расскажи мне все.       Это было похоже не на просьбу, скорее на приказ. Голос Римуса был тверд, как никогда. Он пристально смотрел на меня, ловил каждое мое движение. От моего солнца впервые за время нашего знакомства веяло силой, которая заставляла меня прогибаться и вводила в ступор.       Первичное блаженство от нахождения в объятиях Римуса спало. Я отшатнулась от него так, что едва не свалилась с кушетки. Нет... Он не должен касаться меня. Воспоминания о произошедшем между мной и Снейпом захлестнули меня. Я вспомнила каждую деталь, каждое движение, вспомнила, с какой силой он насаживался на мой рот... Как можно после такого целовать Римуса? Я потеряла свою честь, и теперь... Теперь точно никогда не буду его достойна. Мое нежное, ласковое солнце...       - Не прикасайся ко мне, - дрожащим голосом сказала я. - Не пачкайся о меня. Я...       - Да что ты такое говоришь?! - Римус потянулся ко мне, но я была непреклонна, отбив его руки. - Соня, что с тобой сделали?       Больно, так больно. За время, проведенное в мире духов, я отвыкла от того, что человеческая жизнь так жестока и приносит столько невыносимых ощущений. Даже любовью их невозможно перекрыть. Ничем. Только терпеть и пытаться выжить, не погибнув от переживаний.       Что со мной сделали? Сложный вопрос... Я хотела выдавить из себя хоть слово, но не могла даже начать говорить. Это было слишком болезненно, слишком отвратительно, чтобы произносить вслух.       - Прежде, чем ты вновь попытаешься дотронуться до меня, тебе нужно узнать правду, - я собрала волю в кулак и выпалила: - Примени легилименцию. Я не смогу... не смогу рассказать тебе сама. Это слишком... тяжело.       Римус отстранился и насторожено посмотрел на меня. Пауза затягивалась. Я вдруг почувствовала жуткую слабость во всем теле и в изнеможении опустилась на кушетку так, чтобы не прикасаться к Римусу. Мне хотелось, чтобы он все поскорее узнал, хотелось закончить это и снова уйти в мир духов, на этот раз навсегда. Чтобы никто больше не мог до меня достучаться...       - Ты уверена? - наконец, спросил Римус. Дождавшись моего кивка, мужчина направил на меня палочку и твердо произнес: - Легилименс.       Мое сознание скользнуло вглубь воспоминаний. Я чувствовала Римуса, но его присутствие не тяготило, наоборот - он будто крепко держал меня за руку, говоря, что все будет хорошо. Хоровод воспоминаний закружил меня. Все началось в первый же день в Хогвартсе: турнир, Грюм, перепалка с сокурсницами, бой... Я вновь почувствовала ожоги на спине и ноге, каждый перелом моей несчастной правой руки.       Потом был Снейп. Он лечил мои раны, а потом отчитывал меня за то, что я "нарывалась". Римус видел все, наблюдал, но... выпустил мою руку. Что ж, я это заслужила. Мой милый, ты еще не знаешь, что будет дальше.       Начало второго дня принесло недолгую передышку. Общение с Грюмом, мой по-детски чистый восторг, Драко и злосчастные пирожное с соком... А потом пришел Снейп. Его жестокие руки, ласкающие мое непослушное тело, мои попытки сопротивляться, насилие. Меня рвет его спермой... Истерика, слезы, дрожь... Мольбы и страх, постоянный страх, что это может повториться снова.       Мое лицо в отражении. Потухшие глаза, волосы, свисающие сосульками, безумная полуулыбка и подрагивающий уголок губ. Жажда, голод и отчаяние. Попытка спрятаться в книгах, уйти от мира. Желание сдохнуть. Снова отражение, синюшные губы и потемневшие пальцы. Непослушное тело, рвота, падение. Библиотека. Снейп...       Римус прервал легилименцию и резко вышел из моего сознания. Его трясло. Рука с такой силой сжимала палочку, что костяшки побелели. Глаза мужчины горели огнем, а лицо перекосило от ярости. Римус подвинулся ближе, и мне стало страшно. Но я покорилась судьбе. Принять смерть от рук возлюбленного - не такой и плохой исход. Лучше, чем умереть от истощения в полном одиночестве.       Но смерти не последовало. Вместо этого Римус крепко обнял меня. Руки прижимали меня к его теплому телу, гладили по спине, по волосам...       - Я никому никогда больше не позволю делать тебе больно. Я защищу тебя от всего злого и страшного, что есть в этом мире, даже если ты сама будешь лететь на огонь, как глупый мотылек... Я понимаю твои чувства, я ощутил их на собственной коже. Мне было так же больно, как тебе. Но я познал и твои чувства ко мне... Ты правда любишь меня? - тихо спросил Римус.       - Люблю, но... Я не могу принять себя после того, что произошло между мной и Снейпом. Я лишилась чести... Как мне теперь смотреть в твои глаза? Как могу прикасаться к тебе, зная, что другой мужчина воспользовался моим телом? - слезы хлынули из глаз. - За что мне все это...       - Душа моя, любовь моя, - Римус целовал меня после каждого слова, а потом внимательно посмотрел в мои глаза и покачал головой. - Я никогда не откажусь от счастья быть рядом с тобой... Что бы ни случилось. Я всегда буду рядом, слышишь. Ты только позови. Не тяни все самостоятельно, позволь мне помочь... Ведь в скором времени я стану твоим мужем...       - Какая трогательная сцена воссоединения возлюбленных, - этот ледяной тон я узнала бы в любом состоянии. Неподалеку от нас стоял Снейп. - Впрочем, я знал, что ты сможешь вернуть мисс л'Амори к жизни, что она откликнется именно на твой зов.       Я чувствовала, как напряглось тело Римуса, но ничего не успела сделать. Он выпустил меня из объятий и встал напротив Снейпа. Мужчину потряхивало от переполняющей силы Духа-защитника и ярости.       - Ты заплатишь за все сполна, Нюниус, - прошипел Римус и взмахнул палочкой.