***
Сириус читал письмо Люциуса, глядя через мое плечо. Сначала я пыталась увернуться, аргументируя, что это - личное, но кудряшка был неумолим. Он аргументировал свое поведение тем, что является моим лучшим другом, а значит, может со спокойной душой лезть во все, что касается меня. И, как бы не был велик скепсис Сириуса по отношению к Малфою, даже его проняло от наполненного болью и любовью письма. - Нихрена себе, - ошарашенно проговорил Блэк и откинулся на подушки. - Малыш, да Малфой там реально с ума сходит. На полном серьезе. Вот от кого не ожидал подобного, так от него. Я с прошлого раза понял, что он - трепетная лань, но не до такой же степени. - Помолчал бы лучше, - пробурчала я в ответ, бережно сворачивая письмо и пряча это сокровище в конверт. - Некрасиво с твоей стороны было лезть в наши с ним отношения. - Я не знал, насколько все запущено, так что с меня взятки гладки, - Сириус поднял руки, а потом тихо рассмеялся. - Я теперь не знаю, как относиться к Малфою. Всегда его недолюбливал, а теперь мне его жалко. - Никогда не говори такое, - строго заявила я и поднесла конверт с письмом к носу. От него пахло родным парфюмом Люциуса. Грудь сдавило от тоски. - Жалеть можно тех, кто жалок, и Люциус никогда не будет относиться к таким людям. Он... Я не смогла подобрать эпитеты, которыми можно было бы охарактеризовать моего любимого надменного блондина. Люциус вновь выбил меня из колеи. Его откровенность и эмоции, излитые на бумагу, словно лишили меня опоры под ногами. А ведь я стойко готовилась к лишениям, сама заперла себя в четырех стенах, чтобы скрыться от Беллатрисы, а теперь в глубине души жалела от принятого решения. Меня все бросили, и только Блэк был рядом с полной готовностью помочь. Северус был по уши в школьных делах. Из-за бурной деятельности, которую развела Амбридж, в Хогвартсе творилось черт знает что, Дамблдор фактически самоустранился от происходящего, и единственный, кто более-менее давал отпор розовой суке, была МакГоннагал, но она не так, чтобы имела на это полномочия. Северусу приходилось постоянно находиться в школе, и встретиться с ним мне удалось всего два раза: когда принималось решение о том, куда же меня спрятать, и один короткий визит на ночь, которую мой супруг проспал мертвецким сном. Ожидаемо, что самым надежным местом для моего нахождения оказался фамильный дом Блэков. О том, что здесь кто-то обитает, никто не знал, в Хогвартсе прятать меня было небезопасно, учитывая странное положение Амбридж и нехорошие подозрения в ее сторону. Оставаться в замке л'Амори было еще худшей идеей. Во-первых, туда уже наведывалась Беллатриса, нарвалась на недовольную Екатерину и позорно сбежала. Но, зная ее безумный характер и порученное задание, можно было с абсолютной уверенностью заявлять, что это был далеко не последний визит. Во-вторых, как говорилось ранее, в замке обитала моя бабушка. Последний диалог окончательно выбил из меня все желание иметь с ней хоть какие-то связи, помимо дел семьи. Не хочу. Моя семья - это Северус и Александр, а Елизавета и Екатерина - просто родственницы, которых я, как глава рода, должна в случае чего защитить. Остальное - не мои проблемы. Даже лезть не хочу. Уже месяц я пробыла в гостях у Блэка. Он прятал меня в своей комнате, откуда я тайком выходила только для ванно-туалетных дел. Иногда, убедившись, что в доме действительно никого нет, я прогуливалась по зданию, то и дело натыкаясь на ворчливого и немного сумасшедшего домовика Кикимера. Он питал ко мне странную слабость, пару раз обмолвившись, что его хозяйка была бы рада лично поприветствовать гостью из столь почетной семьи, но, к сожалению, умерла раньше. Мне было неловко от слов старого домовика, и я от неловкости смогла лишь смерить его презрительным взглядом. Он был счастлив. Февраль закончился спокойно и скучно, а март начался с отчаянного письма Люциуса Малфоя, которое принесла мне Бонси. Конверт был аккуратно вскрыт Екатериной и тщательно проверен на наличие посторонних заклинаний, ядов и прочего, прежде чем попал ко мне в руки. Это злило, но так было нужно из соображений безопасности. Было бы глупо попасться на каком-нибудь дешевом трюке и рассекретить свое местонахождение (а заодно и штаб-квартиру Ордена Феникса). Мое сердце в первый раз за столько времени забилось быстрее, чем обычно. Стараниями Сириуса месяц пролетел незаметно, кудряшка развлекал меня изо всех сил: учил карточным играм, рассказывал сказки и истории из жизни, травил нескончаемое количество анекдотов, от которых чай носом шел, и вообще был самым милым существом на Земле. С ним мне было хорошо и спокойно, он помогал мне справиться с дурными эмоциями и поддерживал, как мог, и я уже решила, что мои чувства впервые за последние полтора года пришли в относительное равновесие. Что ж, надежды оказались только надеждами. После прочтения письма я вдруг остро почувствовала, как сильно все это время мне не хватало Люциуса. Он был моей отдушиной, человеком, который по-настоящему хранил мою душу и сердце, помогал, спасал от страха. С ним мне было комфортнее, чем с любым другим человеком. Уход Малфоя отразился на мне куда сильнее, чем казалось. Я закрылась от людей и будто чувственно охладела ко всему вокруг. Только Александр вызывал во мне эмоции. - Не грусти, малышка, только не из-за Малфоя, - почувствовав перемены в моем настроении, Сириус мягко обнял меня со спины и нежно погладил выпирающий животик. - Скоро ты станешь мамой. Лучше подумай об Александре. - Ты ведь все знаешь, Сириус, - вздохнула я. - Мне не дано почувствовать себя матерью, пока не закончится вся эта дурацкая заварушка с Волдемортом. Александра заберет Екатерина и спрячет так далеко, что никто не сможет его отыскать. А я... а я буду уверена, что он погиб при родах. - Я считаю, что ты сделала слишком тяжёлый и совершенно неправильный выбор, - Сириус покачал головой. - Скажи правду Римусу, бегите отсюда, спрячтесь вдвоём. Пусть твоя бабка поможет, в конце концов! Или, если тебя воротит от Римуса, беги со Снейпом или тем же Малфоем... - И почему мне все предлагают сбежать? - я откинулась спиной на Сириуса, и он мягко опустился на кровать вместе со мной. Я накрыла его руки своими. - Мне никак нельзя бежать. Если я пропаду, то под угрозой окажутся все, кто мне дорог. Северус, Римус, Люциус, ты... Волдеморт будет искать меня и, рано или поздно, найдёт, но по пути он уничтожит всех, кого я люблю. Это очевидно. Разве я могу подвергнуть всех вас такой опасности? - Мы справимся с этим, малышка, верь в нас, - Сириус осторожно выбрался из-под меня. Я поднялась на подушки, а мужчина заботливо уложил мои ноги на свернутое одеяло, чтобы те не затекли. - Я готов принять на себя удар, если вы с сыном будете в безопасности. Вместе. - Ты лучший, моя милая кудряшка, - я улыбнулась. - Но мы уже все решили. Так будет правильно, поверь. Сириус не понимал мое решение. Он проводил чёткую параллель между моей ситуацией и тем, во что когда-то вляпались Лили и Джеймс Поттер. Они не пошли на службу к Волдеморту, а спрятались, и, если бы не предательство Петтигрю, их бы не смогли найти и убить. Блэк предлагал мне сделать то же самое - спрятаться, но не лезть на рожон. Он считал, что преданные мне люди встанут на мою защиту, что они должны это сделать... Я могла лишь криво ухмыляться. Кто встанет на мою защиту? Римус? Он не смог защитить меня даже от самого себя, не вступился, когда я поцапалась с Грюмом и Тонкс перед побегом из Азкабана, организованным Волдемортом. Люциус? Он будет готов, но в подобной жертве нет смысла - его просто убьют первым. Северус? Что ж, ему хватило бы сил и навыков противостоять Волдеморту, но, стоит мне сбежать, как и он станет мишенью. Я не была готова рисковать теми, кого люблю, ради спасения собственной шкуры и, честно говоря, не понимала, как на это пошла семья Поттеров. Так себе из них друзья получились, раз они с легкостью оставили своих близких на милость Волдеморту, а сами спрятались. В бесплодных попытках убедить меня сбежать прошла ещё неделя. Сириус окружил меня заботой и даже однажды, наплевав на безопасность, отправил Римуса на поиски очередной партии "лысых персиков". Впрочем, тот с радостью отправился выполнять просьбу. От Люциуса пришло ещё одно письмо. На этот раз там почти не было личных переживаний, но бумага сложилась в губы и глубоким, местами срывающимся голосом Малфоя прочитало мне новое стихотворение: Mon cher, я вновь не смог тебя найти. Твой замок пуст, и моя душа словно тоже опустела. Пускай ты не хочешь видеть меня, но ответь хотя бы на письмо, позволь прикоснуться к бумаге, которой касались твои нежные руки... У меня закончились слова, которых бы хватило на описание моих чувств. Остались лишь стихи, тоска и любовь, пожирающее сердце. Любовь до боли, смерть моя живая, жду весточки — и дни подобны годам. Забыв себя, стою под небосводом, забыть тебя пугаясь и желая. Ветра и камни вечны. Мостовая бесчувственна к восходам и заходам: И не пьянит луна морозным медом глубин души, где темень гробовая. Но за тебя шел бой когтей и лилий, звериных смут и неги голубиной, я выстрадал тебя, и вскрыты жилы. Так хоть бы письма бред мой утолили, или верни меня в мои глубины к потемкам, беспросветным до могилы!* - Знаешь, я считал, что в этом доме не должны звучать голоса наших врагов, - с такими словами в комнату Сириуса вошёл Римус. Он протянул кудряшке тряпичную сумку с нектаринами и облокотился спиной на стену. К тому моменту губы письма раскрылись, и из них на меня вылетели лепестки белых роз. Они нежно коснулись моей щеки и неспешно опустили на пол. Я быстро стёрла появившиеся в уголках глаз слезы и положила письмо на колени. Лепестки я собрала. После простого заклинания и взмаха палочки они ровным строем аккуратно влетели в мою дорожную сумку. - Может, вам Люциус и враг, но не мне, - я подняла взгляд на Римуса. - Спасибо за персики. - Нектарины, - машинально поправил меня Сириус, меланхолично раскладывая фрукты на тарелке. - Не понимаю, почему ты продолжаешь относиться к Малфою с теплотой, - Римус покачал головой. - Ведь он же вредил тебе. Тогда, в замке. Я помню его слова, помню, что ты говорила в ответ. Я не мог идти быстрее, потому был вынужден слушать все это... - Единственный человек, который мне ни разу не навредил, - это Сириус. Все остальные с завидной частотой совершали множество самых разнообразных гадостей. По сравнению с вами, поступки Малфоя - верх такта и заботы, - заявила я и, подумав, добавила: - Не считая Сириуса, конечно, он, как я всегда говорила, лучше всех. - Но Малфой... - начал было Римус, но я его перебила. - Что "Малфой"? В тот день, о котором ты говоришь, Люциус не смог совладать с собой из-за желания обладать мной. И, что показательно, не перешёл черту дозволенного. Даже если бы ты не вмешался, уверена, Люциус не зашёл бы слишком далеко. Он только хотел, чтобы я признала тягу между нами, признала собственные чувства. И я сделала это, но позже. - Собственные чувства? Значит, ты все-таки любишь и Малфоя, - Римус покачал головой. - Как Снейп все это терпит? Твоя неверность не удивляет меня, но то, с какой легкостью ты позволяешь такому, как Малфой, прикасаться к тебе... - Римус на пару секунд замолчал, подбирая слова, а потом на его лице застыло странное выражение, и он продолжил: - Отвратительно. - Я зря к тебе обратился, дружище, - Сириус повернулся к Люпину и упер руки в бока. - Шёл бы ты отсюда, пока снова не началось. За фрукты спасибо, но, как по мне, они не стоят того, чтобы выслушивать очередной выплеск твоей злобы. - Говоришь так, будто не согласен со мной, - Римус презрительно хмыкнул. - Хватит уже, - Сириус подошёл к Люпину ближе, явно намереваясь снова применить силу. Но я заговорила, и это заставило ощетинившихся друзей застыть. - Ты не имеешь права упрекать меня, Римус. Никогда не имел. Я хотела быть с тобой, пожертвовала всем, чтобы спасти тебя, была готова - да и сейчас готова - отдать жизнь за тебя. Но чем же ты оплатил мне? Я хотела быть с тобой, хотела выйти за тебя замуж и родить тебе ребёнка, хотела работать в аврорате, и чтобы ты встречал меня дома. Чтобы в замке было светло и тепло от нашей любви. Но ты изменил мне. Не один раз, не два... Ты изменял мне на протяжении долгого времени, ты отвернулся от меня. Ты проводил время с другой, оставив мне в качестве благодарности проклятие оборотня на еще один месяц. Ты сделал мне предложение, использовав заколдованное кольцо, которое едва не лишило меня силы. Ты... - голос дрогнул, и по щекам потекли слезы. Но я не останавливалась, продолжая говорить. - Ты переписывался с ней, лёжа обездвиженным в моем замке, пока я превращалась в полнолуние в волка, ты приглашал её в замок, ласкал её на моей кровати, на той, на которой потом лишал меня девственности. Ты дал мне надежду, а потом жесточайше отнял её у меня. И не тебе после всего этого упрекать меня, говорить об отвратительности, - я подняла на Римуса взгляд, полный слез. - Хочешь знать, что у меня на душе? Я никогда не прощу то, что ты со мной сделал. Я потеряла свет, но научилась жить во Тьме. И не позволю тебе говорить мерзкие вещи о тех, кто помог мне сохранить душу после твоего предательства. А теперь вон отсюда и не смей больше подходить ко мне. Римус замер в дверях. Его пальцы сложились в кулаки, а тело напряглось. Сириус пристально смотрел на своего друга, готовый в любую секунду дать ему отпор, если тот вдруг решит что-нибудь учудить. Я опустила взгляд на письмо Люциуса и взяла его в руки. Оно казалось мне спасательным кругом, вещественным доказательством того, что в этом жестоком мире есть, как минимум, один человек, который действительно меня любит. Божечки-кошечки, как же сильно я соскучилась по Люциусу! Крупная слеза скатилась по щеке и упала на письмо. И оно словно ожило. Бумага засветилась, вновь сложилась в губы и заговорила голосом Малфоя, полным трепета и грусти: Не волнуйся, не плачь, не труди Сил иссякших, и сердца не мучай Ты со мной, ты во мне, ты в груди, Как опора, как друг и как случай.** Помни об этом, mon cher, помни, что мое сердце навеки принадлежит тебе, помни, как сильно я люблю тебя. И знай, что я готов на все, готов последовать за тобой в самое пекло, чтобы защитить тебя от любых невзгод. Клянусь тебе в этом, клянусь собственной душой и жизнью, что сделаю ради тебя всё. И если ты по своим причинам не хочешь отвечать на мои письма - не отвечай. Молчи столько, сколько тебе понадобиться. Но я не брошу попытки найти тебя, никогда не откажусь и буду бороться до самого конца. Я не имел права злиться на тебя за твои чувства к Люпину. Мои мысли были заняты только мной, и я совсем не подумал о тебе, о том, что ты испытала и пережила. Меня беспокоило только то, что твое сильное сердце вмещает в себя так много любви к неблагодарным идиотам. Я глуп, mon cher, и таким меня сделала любовь к тебе. Но теперь я знаю, что ты тоже испытываешь ко мне чувства, и это делает меня самым счастливым человеком на Земле. Прости, что не сразу осознал свою любовь, прости, что из-за моего скудоумия ты теперь замужем за другим. Прости, что не настоял и вовремя не забрал тебя от твоего оборотня. Прости, что упустил наш шанс на счастье. Прости, за то, что в моем письме так много "прости". И, пожалуйста, помни обо мне, mon cher. Душа будто перевернулась от слов Люциуса, пронизанных тоской и искренним сожалением. Я чувствовала то же самое, жалела, что жизнь пошла именно по такому пути, что наши с Малфоем дороги разошлись, и он никогда не сможет назвать себя л'Амори. Сплошная безысходность. А пришествие Беллатрисы отняло у нас даже возможность личной встречи на столь долгое время... Зря Люциус тогда ушёл, вспылив. Зря он не захотел мириться с моими чувствами к Римусу. Малфой отвернулся от меня, и теперь сам об этом сожалел. - Я не могу понять, на чьей ты все-таки стороне, - голос Люпина порвал образовавшуюся тишину. - Ты яшкаешься с врагами, подпускаешь их, влюбляешь в себя. Сивый постоянно говорит со мной о тебе, спрашивает, когда моя Госпожа соизволит нанести визит в деревню оборотней, и вид у него при этом... Скажи честно, ты собираешься предать нас? Твоё замужество со Снейпом тоже не внушает доверия. Он - Пожиратель смерти, пусть и бывший, хотя лично я в этом сильно сомневаюсь. Ты изменилась, и я не могу, как раньше, с уверенностью сказать, что так же доверяю тебе. Слова Римуса были пропитана злобой, а голос был надменен и холоден. Я хотела ответить ему, сказать все, что думаю обо всем этом, но вместо меня голос подал Сириус. Мужчину трясло от гнева. - Убирайся и не смей даже рядом стоять возле моей малышки, - выдавил он, сжимая кулаки. - Ты принёс ей столько горя, что ни один человек не выдержит. Она спасла тебя, а потом, несмотря на все, что ты сделал, дала разрешение видеться с сыном. Она носит под сердцем твоего ребенка, и неизвестно, сколько ей пришлось из-за этого вынести. Как у тебя язык повернулся ставить под сомнение её намерения? Да она все это делает только ради тебя, говнюк ты неблагодарный! - Сириус, хватит! - рявкнула я. Блэк перешёл черту, он был готов выдать Римусу все причины моего поведения, то, из-за чего на самом деле все случилось. Это разрушило бы все мои планы. Я глубоко вдохнула и повторила спокойный голосом: - Хватит, не нужно. - Ради меня она бы вышла за меня замуж, - процедил Римус. Его грудь вздымалась от частого дыхания. Люпин отвернулся, собравшись уходить, но, стоило только положить ладонь на ручку двери, как он оглянулся на меня, сник и тихо спросил: - Почему Малфой говорил о твоих чувствах ко мне? - Это не твое дело, - я покачала головой. - Уйди, пожалуйста. Хватит обвинять меня во всех смертных грехах. То, что ты перестал верить моим клятвам, только твоя проблема. Я всегда следую данному слову, такова честь л'Амори. И все, в чем я клялась тебе когда-то... - горло сдавило от подкативших рыданий, и я не смогла договорить. Непролитые слезы душили. - Так, все, проваливай, Римус, - Сириус легонько подтолкнул Люпина к двери. - Пришел, понимаешь, заставил беременную девушку плакать, испортил всем настроение. Засунуть бы тебе эти нектарины... Чтоб потом неделю выходили. Губы Римуса дрогнули, и он, резко развернувшись, вышел из комнаты. Дверь за ним закрывал Сириус. Кудряшка присел рядом и обнял меня, нашептывая слова успокоения. Говорил, что все будет хорошо, что Люпин еще десять раз проклянет себя за сказанные мне слова после того, как все узнает. Сириус извинялся передо мной за то, что едва не выдал мою тайну, называл себя последними словами и так сильно расстроился, что уже мне пришлось его успокаивать. Так мы и просидели до глубокой ночи, пока нас окончательно не отрубило, и мы, обнявшись, не уснули на кровати прямо в обычной одежде.***
Мне страшно не вернуться к чудоцветам, твоим глазам живого изваянья. Мне страшно вспоминать перед рассветом, как на щеке цвело твое дыханье. Мне горько, что безлиственным скелетом, засохший ствол, истлею в ожиданье, неутоленным и неотогретым похоронив червивое страданье. И если ты мой клад, заклятый роком, мой тяжкий крест, которого не сдвину, и если я лишь пес, бегущий рядом, — не отбирай добытого по крохам и дай мне замести твою стремнину своим самозабвенным листопадом.* Новая весточка от Люциуса застала меня врасплох. Март закончился. Апрель вошел в Британию, принеся слякоть, туманы и промозглый холод. Совсем скоро начнутся роды, вот-вот, и я вступлю на новый этап выполнения моего плана. Мне страшно, но одновременно жадно хочется шагнуть в новую пучину адского пламени, которое черным огнем пожрет мою душу окончательно. Сириус готовился. Он, как и Северус, знал, что меня ждет, потому морально крепился и терпеливо ждал конца. Я собиралась отдать Александра бабушке, а меня саму ждало очищение памяти. Я буду считать, что мой сын, мой родной лучик света, погиб при родах. Я понимала, какой ад меня ждет, но только так у меня появится возможность действовать, не боясь, что Александра будут использовать, как рычаг давления. Мне предстояло выйти на теневой бой с самыми страшными силами этого мира, и никто, кроме Екатерины, не смог бы спрятать моего сына так, чтобы никакие плохие люди не смогли его отыскать. Мы все ждали роды. Северус бросил свои дела в Хогвартсе, чтобы навестить меня. Он был взволнован. Ситуация в школе накалилась донельзя, и любой шаг в сторону мог оказаться решающим. Но Северус все равно пришел. Он явился ночью пятого апреля, без предупреждения. Черной тенью он проскользнул мимо дремлющего на полу Сириуса и тихонько лег рядом со мной. - Ты пришел, - тихо прошептала я, невесомо, словно боясь вспугнуть, прикасаясь к щеке мужа. Он ответил легкой улыбкой. - Я не мог не прийти, - ответил Северус, так же нежно касаясь меня. Он мягко поцеловал мои губы. Наутро мне на память осталась лишь примятая подушка, возле которой возвышалась коробка с запасом различных зелий, в том числе тех, которые должны были помочь мне справиться с физической и эмоциональной болью после родов. Сириус только изумленно покачал головой, сетуя на то, что, по всей видимости, слишком крепко спал, раз не услышал, что в комнате побывал Северус. Муж оставил записку не только мне, но и Блэку. Он поблагодарил Сириуса за помощь и добавил краткую инструкцию по зельям, как и в какой последовательности лучше всего их принимать во время и после родов. Северус будто чувствовал, что не сможет лично присутствовать. Так и получилось. Девятого апреля он прислал короткое письмо, в котором говорилось, что группа студентов во главе с Поттером организовали некий Отряд Дамблдора. Амбридж вместе со своими поклонниками рассекретили ребят, а в создании Ордена обвинили директора Хогвартса. - В настоящее время Дамблдор в бегах, и я не могу покинуть школу. Мой долг - быть рядом со своей любимой женой, но я не в праве бросить учеников и Хогвартс в такой сложный момент, - писал Северус. Я отчетливо чувствовала, какую внутреннюю борьбу прошло его решение, и была согласна с мужем. Сириус снова качал головой, но никак не комментировал происходящее, мне же оставалось только проклинать себя за дурацкую идею об обучении, поданную мой Гарри Поттеру. На следующий день явился Римус. Он подкараулил момент, когда Сириус отлучился в ванную, и пришел ко мне. Вид у него был, как у побитой собаки. Я с трудом села в кровати и скрестила руки на груди, вопрошающе глядя на человека, ради которого пошла на столько лишений. - Я пришел извиниться, - сказал Римус и покачал головой. - Да, снова. Знаешь, я был вне себя от письма Малфоя. В голове возникали такие яркие картинки, что ты с ним... - мужчина сжал губы, но спустя несколько секунду спросил: - Я - дурак, да? Ты впервые рассказала, как сильно страдала из-за моих идиотских поступков, а я вместо того, чтобы подумать о собственном поведении, думал только о том, как тебя касается Малфой. Но я понимаю, почему его слова так сильно меня уязвили. Потому что сам бы хотел писать тебе такие письма, читать тебе стихи о любви и... - Что тебе нужно от меня, Римус? Чего ты ждешь? - устало спросила я. - Знаешь... - Римус глубоко вдохнул. - Во мне все еще живет надежда на то, что мы можем быть вместе. Я... Я согласен на роль любовника... - я открыла рот, чтобы высказать мужчине все, что думаю о его словах, но Люпин перебил, махая руками: - Нет-нет. Прости. Я снова дурак. Я соглашусь на любую роль, лишь бы быть рядом... Пожалуйста. Подпусти меня к себе вновь, позволь... Я даже не знаю, о чем прошу!.. Зато точно знаю, что не имею права говорить с тобой... Но все же я здесь. - Божечки, Римус, ты можешь уйти? Оставь меня, - я больно впилась острыми ногтями в ладони, чтобы не дать волю чувствам. Внутри бушевал ураган. - Ты обвинял меня в том, что я опустилась в твоих глазах, но неужели то, что ты сам сейчас говоришь, делает тебя лучше меня? Чем? Ты вновь сошелся с Тонкс, той самой милой, светлой и сексуально подкованной Тонкс, с которой изменял мне, пока мы были вместе. Вот и оставайся с ней, а меня забудь. Мои методы и мой путь не для тебя. Ты не сможешь оставаться рядом со мной, наблюдая со стороны за тем, что я делаю. Хватит. У меня есть Северус и Люциус, и то, что они вносят в мою жизнь, мне хватает с головой. - А как же свет? - Римус подошел ко мне и опустился на колени перед кроватью, сжав мою руку. Я не пыталась вырваться - слишком мало у меня было сил. - Ты сама говорила, что свет моей души прогоняет твою Тьму. Разве этого недостаточно, чтобы подпустить меня к себе вновь? Да, я изменял тебе, и ты знаешь, что виной тому были манипуляции Духа. - Во-первых, Дух перестал влиять на тебя после моей первой ночи с Люциусом, когда ты вышел из себя и едва не обесчестил меня, - сухо заметила я. - А во-вторых... Римус, мне сейчас не нужен свет. Я иду во Тьму, и она нужна мне куда больше. Посмотрите на меня, профессор Люпин, и подумайте: какими причинами руководствовался Дамблдор, отводя мне роль двойного агента? Почему он решил, что именно я легко вольюсь сначала в Министерство магии, а потом - в Пожиратели смерти? С чего вдруг у такой юной девушки, как я, появится шанс попасть в среду приближенных Темного Лорда? - Ты вышла замуж за Снейпа... - уверенно начал Римус, и я холодно рассмеялась. - Вы - дурак, профессор Люпин. Я - темная волшебница. Зарубите себе на носу, мне не нужен свет. Не сейчас, не на войне. В скором времени ты сам будешь искренне считать меня своим врагом и без раздумий поднимешь на меня палочку. - Никогда! Я никогда не выступлю против тебя, никогда... - Чушь! - я все-таки нашла силы выдернуть свою ладонь из пальцев Римуса. - Ты будешь защищать своих от меня. От меня, понимаешь? А я, ведомая своей ролью, буду сражаться против тебя. Потому что наши жизни - ничто, если речь идет о победе над самой страшной Тьмой, которая только существует в этом мире. Поверь, ты и половины не знаешь, что на самом деле грядет. И не надо тебе об этом знать. Живи, пока можешь, наслаждайся своей Тонкс и постарайся наладить жизнь так, будто нас никогда не существовало, будто не было никакой кровавой помолвки. Забудь обо мне! На последнее восклицание ушло слишком много сил. Я резко вдохнула и почувствовала странный спазм внизу живота. А потом из меня хлынула вода. За ней последовал очередной спазм. Я в ужасе уставилась на Римуса. - Скорее зови Сириуса, пожалуйста, быстрее, Римус... Мужчина подскочил на ноги, но в дверях столкнулся с Блэком. Тот раздраженно отпихнул Люпина в сторону и поспешил ко мне. Взглядом оценив происходящее, Сириус кивнул и призвал Бонси, благо, я заранее назначила Блэка еще одним хозяином домовички. - Я пойду с вами, - твердо заявил Римус, но был жестоко остановлен Сириусом. - Только попробуй, и я лично тебя вырублю, - прошипел кудряшка. Мы перенеслись в замок л'Амори, где нас уже поджидала Екатерина. Она превратила одну из комнат в настоящую больничную палату с кушеткой и множеством всяких приспособлений, назначение которых было мне неизвестно. Я тряслась от страха и боли. Промежутки между спазмов становились все меньше, а сами спазмы - болезненнее. Меня взгромоздили на кушетку, и потом я словно потеряла себя от боли. Кости таза будто разом сломались, а низ живота скрутило с ужасающей силой. Я уже чувствовала нечто подобное, когда ссора с Северусом едва не стала причиной выкидыша, но в тот раз все происходило куда мягче. Я вскрикнула. Екатерина уверенно подняла мое платье и избавила меня от нижнего белья. Она что-то говорила Сириусу, видимо, давала команды, потому что тот начал судорожно носиться по комнате, подтаскивая к бабушке всякие штуки. Но я не могла ни разглядеть, что именно приносил Блэк, ни разобрать, что ему говорила Екатерина. Мир сковала боль. Она сосредоточилась внизу живота, в тазу, и распространялась по всему телу. - Показалась головка! Эту фразу я каким-то чудом смогла разобрать сквозь пелену боли и собственных криков. Божечки-кошечки, хоть бы это все побыстрее закончилось! Я снова закричала. Мне говорили, что я должна тужиться лучше, но сил хватало только на то, чтобы просто существовать в этом адском мире сломанного таза. Екатерина ругалась. Она грязно выражалась, и, кажется, слова были адресованы мне. Я же не могла осознать, чего от меня хотят. Сириус внимательно слушал все и в какой-то момент начал осторожно давить на верхнюю часть моего живота. От этого становилось еще больнее. Я заорала и попыталась оттолкнуть кудряшку, но Екатерина кинула в меня связывающим заклинанием и плотно зафиксировала мои руки. Я могла только наблюдать со стороны за происходящим и терпеть. Божечки-кошечки, как Молли Уизли могла добровольно пойти на эти муки семь (!) раз? Зачем терпеть такой ад? Слезы текли по лицу, а внизу... Описать сложно, что я чувствовала. Все закончилось очень резко. Вспышка - и боль ушла, а на ее место пришла совершенно внеземная эйфория. Я откинулась на кушетку и расслабленно засмеялась. Екатерина и Сириус возились у кушетки, а потом с той стороны раздался тоненький плач. Путы спали. Блэк подошел ко мне и с благоговением положил на мою грудь маленького скрюченного человечка. - Это твой сын, малышка, - сдавленным голосом произнес Сириус. - Он... Он чудесный. Подрагивающими руками я прижала к себе младенца и заглянула в его глаза. Они были голубые, как летнее небо, со светло-ореховыми прожилками - такими же, как у Римуса. Мое сердце охватила любовь такой силы, какую я никогда раньше не знала. Словно весь мой мир и сама я были сотканы из любви, как когда-то было в детстве. Из глаз брызнули слезы, но теперь это были слезы радости. - Здравствуй, Александр, добро пожаловать в наш мир, сын, - я улыбнулась, и младенец дернулся и потянулся своей маленькой ручкой к моему лицу. - Вот, ты только родился, а я уже так сильно тебя люблю, как никого и никогда раньше. Я говорила и говорила. Слова потоком изливались из меня, и все они были посвящены маленькому комочку Света, лежащему у меня на руках. Как я могла допустить мысль, что отдам его? Нет, ни за что на свете. Никто не заставит меня расстаться с сыном, никакие силы не смогу сломить меня, пока мой ребенок лежит у меня на руках. Екатерина потянулась к мальчику, а я отпрянула, едва не свалившись с кушетки. Хорошо, что с другой стороны стоял Сириус, он смог спасти меня от неминуемого падения. Я закрыла руками Александра, защищая его от загребущих лап моей злобной бабки. - Вам пора прощаться, - холодно заявила она. - Время идет. Скоро здесь будут гости, и мы с Александром должны успеть укрыться до того, как ищейки Волдеморта встанут на наш след. - Нет! - воскликнула я. - Ты не отберешь у меня сына! - Ты забыла о нашем уговоре? - строго спросила Екатерина. Ее глаза сузились от гнева. - Я не позволю тебе рисковать жизнью наследника семьи л'Амори. Бабушка вскинула палочку и вновь связала мне руки. Я заплакала. Екатерина аккуратно оторвала от моей груди сына и начала спешно укутывать его в пеленки. Я беспомощно наблюдала за происходящим. - Пожалуйста, не надо, - молила я. - Позволь мне уйти с вами. Мы спрячемся все вместе, спрячемся так, что Волдеморт и его прихвостни не смогут нас отыскать... Я... Я не смогу жить без сына! - А я не смогу спрятать вас обоих, - резко оборвала меня Екатерина. - Или ты, или он - выбирай, кому из вас прятаться, а кому оставаться. Я могу бросить Александра здесь или отдать его отцу, а тебя спрятать. Ты - молодая женщина, которая сможет продлить род. С этой точки зрения спасать тебя - затея куда лучше, чем спасать твоего единственного сына. Но ты сама пришла ко мне с просьбой. Тебе и делать окончательный выбор. - Оставьте ребенка с Соней, я позабочусь о них, - влез в спор Сириус. - Мой дом заколдован, его не смогут найти враги... - Так же, как не смогли найти дом Поттеров? - Екатерина усмехнулась. - Грош цена вашим защитным чарам. Только я обладаю достаточной силой, чтобы уберечь наследника рода л'Амори. Она... была права. Перед внутренним взором возникла ужасающая картина, как Волдеморт врывается в дом Блэков, уничтожая всех на своем пути. Как падает, сраженный заклинанием Сириус, как зеленая молния авады убивает моего сына, а я молю о смерти, но оказываюсь в лапах Темного Лорда, который планомерно выполняет свою навязчивую идею о продолжении рода... - Спаси Александра, - я зажмурилась. - Спаси его, но поклянись, что вернешь его, когда все это закончится. И если я не выживу, отдай моего сына его отцу. Римус позаботится о нем, я точно знаю. - А если твой оборотень тоже не переживет войну? - сухо поинтересовалась Екатерина. Она уже нацепила на себя сверток с Александром и взвалила на плечи большой рюкзак. - Отдай его Северусу или маме. Кто-то же должен выжить? - Поняла, - Екатерина кивнула и вытащила из ножен палочку. - Ты готова, София? Грудь сдавило, дышать стало трудно. Слезы текли по щекам, а остатки души крошились на части. Из последних сил я улыбнулась. - Прощай, мой маленький лучик света, прощай, сын, - я кивнула и посмотрела на Сириуса. Он тоже плакал. - До встречи на той стороне, мой единственный друг. Мужчина кивнул и разрыдался в полный голос. Екатерина взмахнула палочкой... КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ